Виски и лёд

Любая уважающая себя преступность не может допустить, чтобы милиция заскучала. Главарь ОПГ «Железные рукава» был согласен с этой аксиомой, но вот методы у него были свои, особенные. В очередной раз самостоятельно явившись в участок для дачи показаний, самый организованный преступник всея Катамарановска застаёт в кабинете полковника милиции Жилина С.О. только одиноко висящий на спинке стула китель. Очевидно, что его владелец сейчас где-то неподалёку, а значит, действовать нужно быстро. Когда полковник возвращается обратно в кабинет, то первым делом замечает направленное на него дуло пистолета, а только потом — сидящего за столом Стрельникова собственной персоной. В милицейском кителе вместо привычного светлого пиджака. — Руки за голову, лицом к стене. Вы задержаны. Жилин понимает, что дело приняло серьёзный оборот, поэтому медленно опускает на пол папку с документами и разворачивается лицом к стене, незаметно проворачивая торчащий в замочной скважине ключ. — Повторяю в последний раз, руки за голову. Пистолет упирается в затылок, подцепляет фуражку — она с глухим стуком падает на пол. Жилин дёргается, но заводит руки за голову, как и было приказано. — Ноги на ширине плеч, я проведу обыск. Сергей Орестович лучше других знает, что за сопротивление при задержании есть отдельная статья, поэтому разводит ноги шире. Руки Стрельникова, непривычные без перчаток, шарят по груди, по бокам, опускаются на бёдра, оглаживают и сжимают напрягшиеся ягодицы. — Не по протоколу действуете, товарищ. — Всё, что вы скажете, будет использовано против вас. В ваших же интересах хранить молчание. Жилин крепко стискивает зубы, пока Стрельников, не церемонясь, расстёгивает ремень и ширинку форменных брюк, и шипяще выдыхает, когда тяжёлая, горячая ладонь накрывает полувставший член сквозь тонкую ткань. — Да вам, погляжу, ещё и нравится отвечать за свои противоправные действия. Стрельников запускает руку под бельё и обхватывает ствол, двигается издевательски медленно, наслаждаясь тем, каким твёрдым и налитым он становится, и как полковник сам нетерпеливо начинает толкаться в его кулак. Когда Гриша прерывается, чтобы спустить вниз мешающие брюки, Жилин пытается перехватить его руку, на что тут же оказывается прижат к стене: — Было приказано держать руки за головой. Не понимаете по-хорошему — прибегнем к вынужденным мерам. Браслеты наручников на запястьях не позволяют полковнику стереть капли пота, стекающие по лицу и заволакивающие глаза, поэтому он просто упирается лбом в прохладную стену, пока Стрельников постепенно подводит его к оглушающей разрядке. Жилин до последнего старается не выдавать себя и звуком, даже когда Стрельников толкается мокрыми от его собственной спермы пальцами внутрь, но с каждым ритмичным движением хранить молчание становятся всё сложней. Полковник подмахивает, тяжело дыша, но после очередного прицельного попадания по заветной точке не выдерживает и срывается на жалобный скулёж. — Обвиняемый, вы хотите что-то сказать в своё оправдание? Не вынимая пальцы, поглаживает изнутри именно там, где нужно, вызывая дрожь в каждой до предела напряжённой мышце. — Григорий Константинович... Ах... Гришенька, пожалуйста, я не могу больше... — Вам есть, что добавить? Пристраивается сзади и медленно скользит влажной головкой по раскрытому входу, дразня и растягивая, обводит по кругу, но не входит. — Гриша, пожалуйста, трахни меня, я так хочу тебя внутри, я хочу твой... Громкий стон прерывает фразу, когда Стрельников уверенным движением загоняет член сразу на всю длину, заглушая и лязг наручников, и шлепок кожи о кожу, но не отчётливо произнесённый приговор: — Оправдан.