😈
---
Намджун возвращается домой. Материализуется на кухне в своём доме и закатывает глаза, увидев за столом непринуждённо сидящего Чонгука. — Я думал, ты в Аду полезным делом занимаешься, — он подходит к холодильнику, открывает, смотрит на пустые полки, хмурится. — Ты случайно по пути не заходил в магазин? — оборачивается. — Обижаешь! — вскакивает будто оживший демон, до этого сидевший в одной позе и сверливший взглядом стену напротив. Он водружает пакет с, падший уверен — денег-то у них нет, — ворованными продуктами на стол и довольно щурится. — Я ведь полезен, да, хён-и? — Да-да, — кивает тот интенсивно, — полезен. Но в Ад не пойду. Намджун повторяет эту фразу, как мантру, уже на протяжении почти трёхсот лет, а Чонгук от него всё не отстаёт. Даже его отец и думать забыл об ангеле, который добровольно покинул Рай. — Да больно надо! — отмахивается Чонгук и склоняется, нависая над жующим магазинный салат Джуном. — Лучше скажи, а ангелы все такие милые? Падший поднимает на него вопросительный взгляд и сводит брови к переносице, спустя секунду поняв, к чему клонит демон. Так и знал, добром их встреча не кончится. Потому он тяжело выдыхает, запихивает в себя последнюю ложку салата, отправляет пустую упаковку в раковину и хмыкает, процеживая сквозь плотно сжатые зубы: — И думать забудь. Он — мой. Чонгук гулко стонет, плюхается на табурет и запрокидывает голову. Намджун его разглядывает, шурша пакетом. Находит там леденец и, распечатав, суёт в рот. Если Чонгук сейчас не подумав скажет, что они его поделят, Джун ему врежет и даже не поскупится на силу. Сокджина он ни с кем делить не планирует. Вообще никогда. Его чистота должна принадлежать только ему и никому более. Он вздыхает, вспоминая его потемневшие кудри. Интересно, он уже их увидел? Что подумал? Возненавидел ли его уже? Падший подпирает рукой подбородок, перекатывая леденец по языку. Ну почему темнота всё равно его задела? Испортила такую неземную красоту! Может, это реакция на воду такая? Ну зачем он потащил его в душ?! — Ты выглядишь расстроенным, — подаёт голос Чонгук. — Ещё бы, — усмехается, устремив взгляд на демона. — Чонгук, в Аду ведь есть любовь, так? — тот согласно кивает и придвигается поближе, чтобы хорошо всё расслышать. Интерес зажигается в его глазах, отчего Намджун давит улыбку. Забавный малый. — Ты влюблялся? — Было пару раз. Ну знаешь, суккубы там… инкубы. Влюбляться в них как само собой разумеющееся, — и улыбается во все тридцать два. Джун ловит себя на мысли, что улыбка у Чонгука более, чем красивая. Вот только глупости не занимать: в инкубов и суккубов не влюбляются, а хотят просто провести с ними время. Он качает головой — этого маленького демонёнка ничего не исправит. — А если бы ты влюбился, например, в чистое создание Бога, что бы ты сделал? — У-уууу-у, — тянет тот. — Никогда не думал об этом. Хён-и, — он придвигается ещё ближе, буквально ложится грудью на стол, — что за вопросы? Ты интригуешь! Джун отстраняется. И правда, чего это? Совершенно неуместные вопросы. Он и без них знает, что происходит с ним. Жизнь так несправедлива. Если бы он не ушёл тогда, он бы познакомился с Сокджином гораздо раньше. Знал бы все его милые черты характера и не задавался бы сейчас глупыми вопросами: по утрам он взлохмаченный и сонный? А когда идёт по райским улицам улыбается всем подряд? Каким был бы с ним, с ангелом намного его старше и опытнее, останься он при своей должности? Какими бы они вдвоём были и каким был бы он, Намджун? — Чего вернулся? — вместо каких-либо пояснений спрашивает Чонгука. Тот надувает губы, отчего они становятся чётким пухлым бантиком и громко дышит. — Хотел поближе познакомиться с ангел-хёном, — твёрдо произносит он. Ловит раздражённый взгляд напротив и спешит пояснить: — Только ради науки! Я трогать его не буду, обещаю! Хотя знаешь, — шепчет чуть погодя, — в том плане, в котором ты уже потрогал его, точно не буду. — Ну, Чонгук, что за!.. — Я случайно! — отпрыгивает тот, когда Намджун хватает его за воротник футболки, потянув на себя. — Честно, я не специально! — Кто только научил тебя подсматривать, бесстыдник, — шипит падший и выпускает из рук извивающегося демона, почти отталкивает. — Иди-ка ты домой. — Не хочу! — канючит тот. — Можно я останусь у тебя? В Аду скука смертная! Намджун закатывает глаза и машет на него рукой, мол, делай, что хочешь. Он расталкивает продукты из пакета по холодильнику и заваривает обоим чай. Они пьют его в полной тишине. Потом Чонгук опять что-то рассказывает о работе, просит дать советы, а Джун их даёт, но не так, как хочет демонёнок, а так, чтобы тот сам докопался до сути. Подталкивает к нужным мыслям — он всегда так делает. Ночь за окном становится всё темнее и темнее, а Намджуну кажется, что время остановилось. В глубине души он надеется, что возвращение Сокджина в Рай прошло без происшествий, что Врата не засекли поселившуюся в нём чужую тьму, что его не выгонят. Он ведь жертва. Его жертва. Пока Чонгук на вопрос: «А как же твоя работа?» просипевший, что на сегодня он свободен от дел в Аду, носится по гостиной и громко что-то кричит в экран телевизора, который он же и притащил сюда несколько лет назад, Джун моет посуду, поднимается на второй этаж и принимается убирать постель. Ткань одеяла, простыни пахнут ангелом, его ароматом. В ушах слышатся его стоны, в глазах стоит его обнажённый образ, пока руки делают свою работу неспеша. Когда чистое постельное бельё постелено, а грязное аккуратно сложено в корзину для белья, он спускается вниз вместе с ней, чтобы отнести в прачечную, следом намереваясь приготовить гостевую комнату для Чонгука, но замирает на лестнице, почувствовав вибрацию. Падший бросает взгляд на часы — прошло несколько земных часов, но в Раю должно пройти не так много времени, тогда почему он ощущает, будто Сокджин возвращается на Землю? Он шипит себе под нос, пулей слетая с лестниц, и запинается за последнюю ступеньку, чуть не падая, но к нему подскакивает взволнованный Чонгук: — Что такое? Однако говорить тяжело — горло словно кто-то стискивает. Джун с трудом сглатывает, облизывает вмиг пересохшие губы. Теперь на нём ответственность не только за прошлое, но и за то, что подверг Сокджина опасности. — Я скоро вернусь, — хрипит Намджун, отстраняя демона и вручая ему корзину, и поднимает руку, складывая пальцы в знакомую комбинацию.---
Сокджин оглядывается вокруг. Мгла словно поглощает это место. Нет никакого источника света, и лунный луч сюда не проникает. Ангел не понимает, где находится. Вертит головой, аккуратно ступает вперёд и вздрагивает, когда под ногой что-то хрустит. Он коротко ругается на древнем языке и шепчет заклинание, добывая немного огня. Сквозь маленькие всполохи примечает на полу фигуру лицом вниз и, подойдя ближе, узнаёт лежащего. — Юнги! — Джин подбегает к нему, ощупывает холодное плечо через рубашку с коротким рукавом. — Юнги? — тот не отвечает на зов, и тогда ангел осторожно его приподнимает. — Эй? Охотник вдруг слышит копошение за спиной. По телу сразу же идёт мерзкий озноб и он, осторожно отпустив находящегося без сознания Юнги, прислушивается, наклонившись. Различает медленные шаги, подбирается, готовясь атаковать, и как только звуки приближаются совсем вплотную, вскидывается, выпуская крылья и активируя боевую магию. — Остановись! Это я! — слышит он сквозь почти скрывшую его пелену. Сокджин узнаёт этот голос и застывает в неестественной позе, во все глаза глядя на Намджуна. — О… — боевая форма прячется вместе с крыльями. Тот придирчиво его осматривает, поднимает взгляд выше и хмыкает, остановив взгляд на маленьком и единственном здесь источнике света — плавающем в воздухе горячем огоньке — как будто у свечи отнят. — Намджун! — отмирает наконец ангел и бросается к нему в объятия. — Ты почему спустился обратно? Что случилось? Как ты здесь оказался? — заваливает падший вопросами и осматривает замкнутое помещение, прижимая к себе своего ангелочка и поглаживая по спине. — Или…? — не решается задать самый страшный вопрос. — Юнги пропал, — тараторит Джин, отлепившись от Намджуна, — и я пришёл за ним. Джун удивляется, заглядывает за спину охотника и вздыхает. — Здесь темно и, кажется, заперто, давай уйдём отсюда вместе с твоим другом, хорошо? — предлагает он, поглаживая дрожащие плечи. Ангел кивает несколько раз, облизывает губы и оборачивается, чтобы посмотреть на лежащего на полу Юнги. Джун присаживается перед вторым охотником, пальцами ощупывает шею — пульс на месте, слабый, но есть; проводит ладонью по спине, сосредоточившись в основном на лопатках, — повреждений нет, значит крылья целые; аккуратно подцепляет плечо, чтобы немного перевернуть и также ощупывает грудь и живот — в порядке. Сокджин завороженно наблюдает за его движениями, присев рядом. — Ну, у него всё при себе, — следует тихий вывод. — Давай так: раз я один, а вас двое, то сначала я перенесу одного, потом приду за вторым. — Первым — Юнги, — произносит Джин твёрдо. Даже решительно. — Хорошо, — соглашается падший ангел, осторожно переворачивает бледного охотника, берёт его на руки и исчезает. Сокджин остаётся наедине с самим собой на пару минут и подумать ни о чём не успевает, как Намджун приходит за ним. Он позволяет себя обнять, утыкаясь носом в тёплую шею, и выдыхает, зажмурившись. Ему не очень нравится перемещаться в пространстве подобным образом — до сих пор голова кружится каждый раз, однако именно в эти моменты он может незаметно подышать запахом своего демона. Ангел открывает глаза, обводит взглядом комнату, хочет спросить где они, но замечает на сером, очень старом диване друга и бросается к нему. На лице охотника болезненная бледность, губы некогда яркие теперь почти белые, длинные ресницы колышутся в такт еле ощутимому дыханию. Джин прикасается к его руке и сжимает холодную ладонь. — Что это с ним? — над ними появляется Чонгук и смотрит непонимающе. — Это тоже ангел? — Ангел, ангел, — его отпихивает Намджун. — Объяснишь? — обращается он к Сокджину. Тот поднимает глаза. Выражение на лице падшего ангела обеспокоенное. Стоящий рядом младший демон тоже не выглядит беззаботным. — А ты… поможешь мне? — его голос звучит довольно сипло, словно он выдавливает слова через силу. Джун сощуривается. Чонгук дотрагивается до лба Юнги, проводит кончиками пальцев и, наклонившись ещё ниже, тихо выдаёт: — Он атакован чёрной магией, — опускается ниже и, осторожно взяв за подбородок, поворачивает голову так, что видно всем: под волосами несколько тонких тёмных полос. — Смотрите сами, она расползается по его телу. — И что делать?! — вскрикивает Джин, хватаясь за запястье демона. — Сокджин, — Намджун зовёт холодно, будто отрезвляя, и охотнику внезапно становится холодно. — Тише, не паникуй. Я тебе помогу. Кто-нибудь в Раю знает, что ты здесь? — Да. Брат и два друга. Юнги дали задание, — в беспокойстве сжимает руку друга, — и он пошёл, а потом пропал. Я спустился его вернуть. — Малыш, — Джун опускается на колени рядом, подхватывая под локоть, — ты спустился самовольно? Или это твоя миссия? Сокджин молчит непозволительно долго, сверлит нечитаемым взглядом Юнги. А ещё ангел вдруг желает о многом спросить, возможно даже обвинить в чём-нибудь, но не уверен в чём конкретно: в том, что его облик изменился или в том, что Намджун его обманывает с самой первой встречи. Он судорожно выдыхает, расслабляясь, и поворачивается к падшему. — Анари поручила Юнги принести душу. И знаешь, что странно? — в глазах Джуна на секунду мелькает удивление. — Что первую миссию мне тоже выдала Анари. Но ведь она старший надзиратель, в её обязанности не входит раздавать миссии лично, контролировать их ход, как она это делала со мной, встречать душу самой. — Кто такая эта Анари? — вклинивается Чонгук. — И вообще, занимательная у вас там иерархия, — хмыкает, поймав гневный взгляд Намджуна. Сокджин устало улыбается, заметив, что на лице напротив не дёрнулась ни одна мышца. — В ту миссию я встретил тебя. А в этот раз… — Замолчи, — приказывает Намджун, и охотник замолкает на полуслове, поражённый. — Прости, но посиди так немного. Кажется, сейчас на нём опять использовали магию. Его начинает потрясывать, мысли скачут, голова раскалывается, и он во все глаза разглядывает падшего ангела, склонившегося над Юнги ниже. Джун же втягивает запах со щеки ангела-охотника, тот дёргается и стонет, жмурясь. Джину хочется потрясти его, спросить, как он, но Юнги снова проваливается в дрёму, а ангел пошевелиться не в состоянии. — Чонгук, — рычит наконец Намджун. Младший демон вздрагивает от тона, которым сказано его имя, тушуется и отшагивает на несколько шагов назад. — Какого чёрта кто-то из твоих ублюдков приближается к отмеченной печатью душе! — кричит. — Я не знаю! — защищается, однако безуспешно. Намджун кривится, сжимает челюсти и сам нажимает на кнопку вызова на передатчике ангела. Комнату наполняет писк, затем гудки, но вскоре слышится встревоженное: — Джин-и! Ты нашёл Юнги?! Падший пальцами разворачивает видеозвонок прямо в воздухе и наблюдает, как лицо Тэхёна вытягивается, а сзади стоящий Хосок прикладывает ладонь ко рту. — Нашёл, — отвечает за Джина он. — Ему нужна медицинская помощь, — чеканит каждое слово. — Скорее всего, вашего друга атаковал демон, который забрал человека, за чьей душой он пришёл. Эта тёмная магия способна убить, но пока ваш друг держится и в какой момент случится самое плохое — я не знаю, — Намджун замолкает на секунду, видимо о чём-то раздумывая. — Ты же Тэхён, верно? Много читаешь о демонах и обитателях Ада? — Да, — сдавленно отвечает координатор. Он отталкивает Хосока, который цепляется за его плечо, притягивая к себе. — Что ты делаешь? Мне больно, — шипит он на хранителя. — Здравствуй, Хосок, — звучно здоровается Джун и усмехается, завидев удивлённое лицо. Ангел ему машет ладонью, натянуто улыбнувшись. Трусит. А в те десять дней выглядел таким весёлым и беззаботным. — Если нужна моя помощь — я могу прийти, — вызывается ТэТэ. Хосок дёргает его за руку, но тот вырывается. — Пришли мне координаты. Намджун отключает вызов. Сокджин шокировано следит за всеми его действиями: как он отправляет их точное местоположение брату, как гладит его тонкое запястье пальцами и как он медленно поднимается, не обращая внимания на ангела. — Вау, — подаёт голос Чонгук, оббегает диван и глазами шарит по пустому пространству над ним — где висел экран с ангелочками, — вот это технологии! — почти подпрыгивает он от эмоций. — Хён-и, хён-и, — хватает Намджуна за руку и начинает трясти, — в твоё время такое тоже было? — Было, — сухо отзывается тот и сминает в кулаке воротник чужой футболки. — Немедленно вычисли этого идиота. Ты ведь не хочешь разборок на уровне Повелителей? Чонгук глядит напугано, ладонями упираясь в широкую грудь своего кумира. Он никогда не видел Намджуна таким разъярённым. Кивает, понимая, что деваться ему всё равно некуда, выпутывается из захвата и ретируется, взмахнув крыльями так сильно, что шторы на окнах и плед на диване всколыхнулись. После его столь быстрого исчезновения, Джун смачно ругается на языке, — Джин хмурится — который вообще-то давно уже не используется Раем ни для делового общения, ни для завуалированных ругательств, — и принимается ходить из угла в угол. Ангел вдруг понимает, что блокирующее действие магии прошло, он осторожно поднимается на ноги и поджимает губы. — Что всё это значит? — хрипит. — Ты только не волнуйся, ладно? — мельтешит Намджун. — Всё будет хорошо. — Хорошо? — поражённо говорит Сокджин. — Ты и тогда так говорил! А это что?! — он тычет пальцем на свои волосы. Падший замирает, смотря прямо ему в глаза. — Ты врёшь мне с самого начала! — выкрикивает так, словно собственную душу наружу выплёвывает. — У меня есть на то причина, — процеживает Джун. Ещё никогда его не обвиняли в том, в чём особо не виноват. — Кидаешь в лицо моему брату своё досье, и что дальше? — Джина несёт. Его начинает крупно трясти и он смахивает несколько слезинок с щеки, надеясь, что Намджун этого не заметит. — Что ты хотел этим сказать?! — Сокджин, прошу тебя… Но договорить им не дают: в комнате образуется сверкающий вихрь. Он усиливается, а, рассеявшись, являет Тэхёна. Его небольшие крылышки быстро прячутся, окончательно развеивая поблёскивающую пелену. ТэТэ, не говоря ни слова, принимается ощупывать Юнги. Координатор просит воды, несколько полотенец и тишины, поэтому ангел и падший покидают гостиную, переместившись на кухню. Джин её рассматривает, чешет нос и устраивается в самом дальнем углу, с опаской наблюдая за серьёзным Намджуном. К разговору они так и не возвращаются, лишь продолжая молча сверлить глазами друг друга. — Я приложил к нему мокрых полотенец, а то он горит, — обеспокоенный Тэхён выглядывает из-за двери. — Но Юнги лучше не становится. Джин-и, нужна магия. Я скажу тебе пару лечебных заклинаний, а ты испробуешь их на Юнги. Идём, — приглашает кивком головы. Сокджин не сопротивляется, на ватных ногах вышагивает вслед за братом и склоняется над всё ещё бледным другом. — Как там Чимин-и? — Ревёт. Вцепился в меня и давай орать, куда это я и что с его Юнги, — вздыхает координатор. — Он так переживает, мне его так жаль. Я оставил с ним Хосока, он всё равно в ближайшее время свободен. Неужели, любовь и правда означает боль? — он поникает с мокрым полотенцем в руках. — Боль? — не понимает Джин. — Во многих книжках написано, что где любовь — там и боль. Где-то пишут, что она душевная, где-то, что сердечная, — ТэТэ расстёгивает рубашку Юнги и раскрывает так, что видны огромные почти чёрные полосы, словно змеи, ползущие по коже. — Я смотрю на такого Чимина и понимаю, что, наверное, не хочу влюбляться. А ты? Тебе больно? Сокджин задумывается, следя за движениями брата. — Не знаю. Пока меня интересует лишь то, что Намджун знает, что происходит, но не говорит, — Тэхён вскидывает изящные брови, но Джин, зная, что сейчас брат поинтересуется, с чего он так решил, опережает: — Ты же понимаешь, что милый и добрый Чимин-и с нами сделает, если мы оплошаем? — Понимаю, — бурчит тот недовольно. Он нашёптывает несколько заклинаний, ангел их применяет, руками прикасаясь там, куда показывает ТэТэ. Потом они несколько минут молчат, наблюдая, как тёмные метки на шее Юнги уползают вниз, но останавливаются в районе ключиц и становятся только темнее. Координатор выуживает из памяти ещё несколько заклинаний на подобные случаи, уверяет, что эти сильнее, потому что он почерпнул их из древних книг по врачеванию ангелов. Охотнику ничего не остаётся, как применить непонятно какую магию на Юнги, про себя умоляя Небеса смилостивиться над ними в будущем, потому что он очень сомневается, что книги, которые читает его брат, вообще законны в Раю. Тёмная магия на этот раз отступает. ТэТэ, поджав губы, разглядывает пятно на его груди — место, куда пришлась атака. — Он не успел защититься, — делает вывод, ощупывая неровные края тёмной раны. — Кажется, по возвращении ему придётся переаттестовываться. — Не суть, главное, что живой будет. Тэхён с ним молчаливо соглашается. Встаёт на ноги и прежде, чем выйти из комнаты, бросает: — Ему нужно отдыхать. Сокджин спешит вслед за братом обратно на кухню, где, прислонившись бедром к столу, стоит Намджун и о чём-то думает, стуча пальцами по деревянной поверхности. Ангел встаёт в дверях, обхватывая себя руками за плечи и кривится, когда падший ангел оборачивается к нему. Джин меняет позу и хмыкает. ТэТэ отодвигает стул и плюхается на него. — Ой, жёсткий, — шепчет себе под нос. — Юнги так горит. Эти штуки на его шее довольно страшно выглядят. Видимо, Юнги встретил сильного демона, — останавливает взгляд на падшем ангеле и, чуть улыбнувшись, выпаливает: — Приятно познакомиться вживую с падшим ангелом! Тот кивает, а Сокджин вспыхивает. — Ты нормальный?! Он же может быть замешан в том, что происходит! — А ты нормальный? — ТэТэ не остаётся в долгу. — Если ты не забыл, то вы с ним акту страсти предавались буквально сегодня. Сокджин застывает, ошалело глядя на брата. Затем он прокашливается и, краснея, дует губы и отворачивается. — Не обращай на него внимания, — Тэхён машет на брата рукой, повернувшись к Намджуну. — Всё в порядке. У него есть полное право злиться, — выдыхает он, мысленно ругая себя за беспечность. И почему Чонгук так долго? Тэхён двигается к падшему поближе и шепчет: — Почему тебя изгнали? Как мог Рай потерять такого сотрудника! И, — он скользит взглядом по телу напротив, — ты… ох, я не знаю, как выразиться… — мнётся, — сексуальный, — и подмигивает. Джин, услышавший последнее слово, подскакивает и нагло встревает между ними, отпихивая брата на безопасное расстояние. — Воу, — координатор поднимает руки в сдающемся жесте, — воу! Это просто комплимент, ты чего? Охотник опаляет лицо ТэТэ горячим дыханием, недобро оскалившись. Тот победно улыбается, наблюдая, как Сокджин придвигает стул и усаживается, правда на небольшом расстоянии от падшего ангела, и фыркает, складывая руки на груди. Намджун же улыбку давит и, подперев рукой подбородок, переводит взгляд на Тэхёна. — Вы читали моё личное дело? — и получает утвердительный кивок. — Меня не выгоняли, я сам ушёл, — поясняет он. — Такое разве возможно? — удивляется координатор. А Сокджин открывает рот, но не найдя, что сказать, закрывает обратно. — Возможно. А раз я ушёл сам, то все эти клятвы не выдавать своей сущности, блюсти дурацкие райские законы всё ещё при мне, — Джун прислоняет ладонь к груди. Он ждёт несколько секунд и решает, что раз уж он беспечно дал этим ангелам доступ к своей райской жизни, заключённой на старых страницах папки тринадцать, то, если он поддастся воспоминаниям трёхсотлетней давности, ничего криминального не случится. О нём, может быть, в Раю уже забыли. — Рай не такое уж и райское место. Если сравнивать Ад и Рай, то Ад гораздо проще в этом плане. Там, внизу, никто никого не обманывает, высшие ничего от низших не утаивают, — он ухмыляется, заметив изменившиеся выражения лиц ангелов. — Знакомо? — Джин нахмуривается и неопределённо пожимает плечами. — В своё время я столкнулся с правдой. Горькой правдой. Тэхён повисает на брате и внимательно слушает, тогда как Сокджин завороженно смотрит в глаза Намджуна. Каждое сказанное любимым слово отдаётся в его душе тревогой. Возникает ощущение, что ещё немного и ему откроется какая-то страшная тайна. Он моргает несколько раз и размыкает губы, приготовившись задать вопрос, но в гостиной слышатся шорохи, чей-то приглушённый голос, а спустя пару секунд в кухню врывается взлохмаченный Чонгук. — Я нашёл его! — кричит он и спотыкается о порог, валясь на пол и со всей дури ударяясь лицом. — Ох, Всевышний, — вскакивает Тэхён и спешит помочь. Он поддевает чужой локоть и тянет на себя. — Вы в порядке? Ой, боже, — ахает, когда младший демон поднимает голову, а из его носа к подбородку устремляются несколько капель крови. — Ну как же так, — сетует, напрочь игнорируя застывший взгляд пострадавшего на себе. — Ты как малое дитя, — ворчит Намджун, прислонив ладонь к лицу, и поднимается на ноги. — Я принесу аптечку, — и покидает помещение. Однако аптечку ТэТэ не дожидается, прикладывает белоснежную ткань, выуженную из кармана своей длинной туники, к месту повреждения. — Болит? — спрашивает, улыбаясь. — Н-немного, — низким голосом отзывается Чонгук. Ему помогает встать Джин. Он вдруг понимает, что в этот самый момент перед его братом, повёрнутым на демонах, стоит самый настоящий представитель жителей Ада, пусть и довольно неловкий, как оказалось, и довольно умилительный в своём чрезмерном любопытстве, если вспоминать их знакомство на той пустой поляне. — Кстати, Чонгук, познакомься, — он ловит вопросительный взгляд Чонгука, — это мой брат. — Тэхён, — тот протягивает свою руку, — ангел-координатор. Мозг всея Рая и просто хороший собеседник. — Чонгук, — демон охотно жмёт протянутую ладонь, — младший демон и внук Повелителя Ада. — Оу, — вырывается у Тэхёна. Он придирчиво осматривает демона и сконфуженно улыбается. — Очень… приятно? — Да, мне тоже, — Чонгук сияет, как земное солнце, платочком потирая подбородок. — Всегда мечтал об этом! — выкрикивает, но затем одёргивает себя. — То есть о знакомстве с анг… — запинается, — ангелочками, — и смущённо чешет затылок. Джин закатывает глаза. А мечта Тэхёна тоже только что сбылась. — Шок-контент — так сказал бы человек, не так ли? — громко усмехается ТэТэ, веселясь и получая в ответ широкую улыбку и искрящиеся в восхищении глаза Чонгука. И уже тихо, отвернувшись ото всех, так, чтобы его не услышали, комментирует, еле сдерживая довольный визг: — Какой милашка, божечки! Вернувшийся с аптечкой Джун застаёт ангелов и демона сидящими за столом. Картина маслом. И что ему делать теперь со всей этой компанией? Но первым делом, наверное, всё же стоит помочь попавшему под руку демону охотнику. Он откладывает маленький чемоданчик, в котором даже не знает точно, что находится. — Ну что? — грубо спрашивает у Чонгука. — Я выяснил, кто это. Он пошёл растлять душу, вот только до нужной не добрался. Видимо, его перехватила другая душа. Возможно её сияние его соблазнило, — Чонгук высмаркивается в чужой платок и стирает им ещё несколько красных капелек с губ. — На ней точно печать? — зачем-то уточняет он. — Если за этой душой охотника послала самый главный надзиратель, значит вероятность высока. Такие высшие ангелы так просто подобного рода миссии не дают. — Что за печать? — встревает Тэхён, переводя взгляд с Намджуна на Чонгука. — Точно, — задумчиво чешет щёку Сокджин, внезапно вспомнив кое-что. — Тогда, на крыше, ты сказал, что на Мисоне печать. Я не придал этому значение, — он кашляет, — точнее вообще не понял, о чём шла речь. Но сейчас… Это ведь то, из-за чего напали на Юнги? «Во-первых, на ней очень сильная печать, и у меня нет никакого желания ломать её». Все замолкают, повисает тишина. — Хён-и, — нарушает её Чонгук, шмыгая. Тот тяжело вздыхает, сомневаясь. Поднимает взгляд на своего ангелочка, молчаливо сидящего напротив него, смотрящего так умоляюще, что он сдаётся. Пусть будет, что будет. — Бог собирает самые чистые души. Те люди, которых он делает своей целью и ставит на них печать, живут самую ужасную жизнь, но при этом остаются влюблены в неё. Они будто не видят мерзости мира вокруг себя, не верят в них, а когда приходит пора умирать — принимают свою судьбу, улыбаясь. И неважно, что написано им умереть в подвале какого-нибудь маньяка. Они остаются самыми чистыми душами и, оказавшись в Раю, попадают во дворец, в руки Всевышнего, — падший переводит дыхание, мажет взглядом по побледневшим ангелам и снова молчит. — В который раз поражаюсь, — подаёт голос Чонгук. — А ещё говорят, что в Аду плохо с душами обращаются, — и взглядом извиняется за испорченный платок, протянув его Тэхёну. — Зачем? — задаёт вопрос охотник. О таком он слышит впервые. Впрочем, как и о демонах когда-то. Опять Рай отличается не очень приятными тайнами. — Бог совершил огромную ошибку, когда решил ангелов создать по подобию людей. Казалось бы, что тут такого? — Джун разводит руками. — Секунду, — Тэхён вздёргивает указательный палец. — Пойду проверю, как там Юнги, — встаёт и покидает кухню под провожающими взглядами. — Демоны такие же, — хмыкает Чонгук. — Полное подобие людишек. И тело и душа, и сердце и мысли, — он ощупывает свой нос на предмет повреждений и делает вывод, что кости целы. Подходит к раковине, открывает воду и наливает себе стакан, залпом выпивая. Морщится от неприятного привкуса. — Тьфу, гадость какая, — плюётся и, высунув язык, пальцами пытается что-то с него смахнуть, выглядя при этом максимально комично. «И это-то демон из Ада?» — на секунду проносится в мыслях охотника и исчезает, стоит ему перевести взгляд на Намджуна. — Если я расскажу, что будешь делать? — спрашивает он, оглядывая Джина, который замер, бегая по его лицу непонимающим взглядом. — Поверишь? — У меня есть выбор? — сипит тот в ответ. — Мой друг на грани между жизнью и смертью из-за чего-то страшного, ведь так? — Не совсем, — отвечает падший. Хотя, кого он обманывает? В своё время такая правда о Рае толкнула его на отчаянный шаг. — Мой маленький, — вдруг смягчается Джун, протягивая свою руку. Он зацепляет ладонями ангельскую. — Ты любишь Рай, но то, что знаю я может причинить тебе боль, понимаешь? — Мне всё равно, — твёрдо заявляет охотник. — Когда-то я не смог выдержать и самовольно покинул Рай, поселив в своей душе темноту, — он гладит пальцами тыльную сторону ладони ангела. Хочет прикоснуться к лицу, волосам, но сдерживает свой порыв, потому что в глазах напротив плещется недоверие, которое заслужил. Он думал, что никогда не будет посвящать ангела, чей образ так глубоко засел в его мыслях, в дворцовые интриги Повелителя Рая, но, похоже, выбора у него не остаётся. Намджун глубоко вздыхает, набирая воздуха в лёгкие, и шумно его выдыхает, стискивая нежную руку своего ангелочка. Чонгук за его спиной замирает, будто поражённый молнией, тихо прокашливается, спиной вжимаясь в белый шкаф. Вплывает Тэхён и тоже застывает, становясь невольным свидетелем столь интимной сцены. Глупо хлопает глазами, а его щёки заливает розовый румянец. Он примечает такого же смущённого демона и машет ему рукой, мол, я здесь и тоже застигнут врасплох. Тот ему мягко улыбается и отвечает таким же жестом, почему-то краснея только сейчас. Тишина растягивается на долгие минуты. — Намджун, — нарушает её Сокджин. — Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. — Как я и говорил, Бог создавал ангелов по подобию людей. Инкубаторы, повторяющие процесс рождения человека от самого начала до самого конца. Всевышний думал, что, если он внесёт свои изменения, то создание, которое выйдет из инкубатора, будет наичистейшее. Он хотел очистить ангелов от человекоподобного, насколько это возможно, но прогадал. Его первое дитя получилось уродливым, ужасным, таким же человеком, без способностей к длительному выживанию, без магии, которая была у него, без крыльев, которыми он хотел наделить, — Намджун делает паузу, обращает своё внимание к каждому слушателю в этой комнате. Тэхён присаживается рядом с братом и сжимает его плечо. Чонгук лишь дышит за его спиной, но он знает, что младший демон на самом деле знает многое, тем более создание ангелов не слишком уж и отличается от создания демонов. — Он отчаялся и именно в этот момент отчего-то решил, что сводный брат сможет ему помочь и пошёл к нему. Спустился в Ад. — Ч-что? — вырывается у обоих ангелов одновременно.