***
Кейт Бишоп — шпионка, и особенно хороша в своём деле. Она — то, что Агентство классифицирует как актив мокрой работы — своего рода агент, которого Голливуд часто изображает в фильмах; тот, кто идёт с оружием, чтобы уничтожить плохих парней и спасти мир. Кейт не слишком уверена в части спасения мира, но она участвовала в изрядной доле перестрелок, и у неё имеются в наличии два пистолета. Разведывательные отчёты сообщают о том, что Елена Белова находится в Мадриде, и именно туда летит Кейт, по коммерческим делам, потому что ЦРУ, вопреки распространённому мнению, не застраховано от сокращения бюджета. Тем не менее, она оценивает место в первом классе и проводит полёт, просматривая досье на свою цель, — досье, в котором, по общему признанию, довольно мало информации о самой женщине. Она вздыхает, кладёт папку обратно в сумку, лежащую у неё на коленях, и достаёт другую. У этой на обложке красуется сама Бишоп, папка тщательно составлена, дабы гарантировать, что она пройдёт проверку испанского Национального центра разведки. Испанцы были проинформированы о том, что Агентство намерено провести активную операцию в их стране, конечно же — профессиональная вежливость требовала не меньше — и их согласие было получено заранее. Но разведывательные службы были такими, какие они есть, американцы ревниво скрывали любую информацию об указанной операции, и испанцы были полны решимости всё выяснить, чтобы ситуация не вышла из-под контроля, как это обычно бывает. Тот факт, что обе страны должны были быть союзниками, по крайней мере номинально, на самом деле — просто политическая фантастика. Кейт вздыхает, глядя на обложку. Для неё это обычное дело… Американская студентка, въезжающая в страну на каникулы или для проведения каких-то исследований... Агентство никогда не проявляло изобретательности, когда дело доходило до подделки удостоверений личности, но опять же, имело больше смысла создавать легенду, которая была бы совершенно скучной и, следовательно, забываемой, а не ту, которая, без сомнения, привлекла бы больше внимания. Однако у неё есть ещё одно прикрытие, и это прикрытие действует в интересах теневого преступного мира европейской организованной "мафии". Это, по крайней мере, намного интереснее — она выдаёт себя за представителя медельинского наркокартеля. Это, в некотором смысле, совершенно верно — ЦРУ фактически было наркокартелем, и по разным причинам — наиболее очевидной из них является то, что наркобизнес был очень прибыльным, позволял получать дополнительные средства для оказания помощи в обороне Соединённых Штатов, и в то же время развращать страну — опиум для масс и всё такое. ЦРУ — агентство, знакомое с чёрными операциями и другой неофициальной деятельностью, не прочь иметь дело с тёмной стороной на службе свободы. Она бросает взгляд на места рядом с ней, занятые молодой парой в отпуске или, судя по непрекращающимся поцелуям и рукопожатиям, в их медовом месяце. Кейт улыбается задумчивой улыбкой и заставляет себя отвести взгляд через несколько секунд. Шпион всегда одинок, несмотря на фильмы о Джеймсе Бонде. У разведчика, который выполняет задания на разных континентах, никогда нет времени. Но она снова размышляет о том, кто она на самом деле. Есть агенты, которые успешно ведут двойную жизнь — у Клинта Бартона, её наставника, есть жена и трое детей, и, насколько ей известно, он никогда в жизни не пропускал ни одного бейсбольного матча, и вдобавок к этому помог своей дочери достичь самого высокого показателя продажи печенья в истории её школы... было что-то странно милое во взрослом мужчине, который ходил продавать кондитерские изделия в розовой пластиковой упаковке по офисам в Лэнгли, и любой, кто был достаточно глуп, чтобы заметить обратное, подвергался патентованному взгляду Бартона, и его коллегам приходилось покупать печенье более чем целую неделю. А сама Бишоп подверглась тонко завуалированному напоминанию о том, что её легко могут отправить на задание в одну из тех стран, где маникюр считался роскошью, и как жаль было бы видеть, как тускнеет блеск в её волосах, и разве не было бы приятно работать в Париже когда-нибудь в будущем... может быть, на постоянной основе? И, конечно, когда всё остальное терпит неудачу, всегда было: — Купи, или ты обнаружишь, что работаешь так далеко под землёй, что окажешься на другом конце света. Прошло сколько... два года? Она снова вздыхает и смотрит в окно, игнорируя девичье хихиканье, доносящееся с противоположного сиденья. Её последняя попытка отношений прошла не очень хорошо — мужчина старался изо всех сил, но девушка, которая исчезала неделями подряд, даже с правдоподобным объяснением — как подготовил Лэнгли — не тот тип партнёрши, который задержится надолго. Расставание было неловким — она задумывалась над тем, чтобы использовать свои многочисленные навыки, с целью превратить жизнь этого человека в сущий ад, но отступила при мысли о длительной лекции Клинта Бартона об ответственности и тому подобном. А отношения на рабочем месте? Она закатила глаза — это была черта, которую никто не хотел пересекать. Тем не менее, сейчас это её жизнь, та, которую она выбрала добровольно, но всё же было бы неплохо иметь кого-то, к кому можно с радостью вернуться домой. Почти бессознательно её глаза снова задерживаются на молодожёнах.***
Самолёт приземляется в аэропорту Мадрид-Барахас, и Кейт проскальзывает через таможню с лёгкой улыбкой и трепетом светло-карих глаз. Она должна связаться с подстанцией ЦРУ в этом районе, но ведь это может подождать. Кейт бросает взгляд на ассортимент парфюмерии терминала и задаётся вопросом, как ей удастся утаить этот конкретный расход от бухгалтерии — вероятно, самого трудолюбивого отдела во всём Агентстве. С другой стороны терминала Елена Белова проходит таможню, не оглядываясь. Она тянет за собой тележку и выходит. Её ждёт машина, и она верит в свою пунктуальность. Поездка проходит быстро — движение в Мадриде на самом деле не такое плохое, как в Нью–Йорке. Водитель высаживает её по адресу, который она ему даёт: Melia Castilla, пятизвёздочный отель, расположенный в самом центре города. Она оформляет номер на стойке регистрации отеля и даёт посыльному чаевые, чтобы он принёс её багаж в номер, за исключением маленького чёрного чемоданчика, который она несёт в правой руке. Елена смотрит на часы и удовлетворённо кивает — она делает всё точно по расписанию — и направляется в L'Albufera — лучший ресторан отеля. Мейсон уже там, встаёт, когда она идёт к его столу. Он представляет собой настоящее зрелище — высокий, мускулистый чернокожий мужчина в плохо сидящем костюме, который выглядит так, как будто ему следовало бы выходить на боксёрский ринг, а не торговать товарами и услугами на чёрном рынке. Это обман высшего порядка — его тело скрывает разум острее ножа. — Я голодна, — объявляет она, садясь. Белова не утруждает себя маскировкой своего акцента. Посетители ресторана достаточно интернациональны, чтобы русская оказалась незамеченной. — Я сделал заказ, — отвечает он и откидывается на спинку сиденья, — Как прошёл полёт? — Напряжённо, — признаётся она, — Есть что-нибудь новенькое? Он пожимает плечами. Мейсон — её информационный брокер — буфер между ней и её клиентурой. Он хорош в своей работе, а это означает, что он довольно дорогой, и всё же каким-то образом она всегда оплачивает счёт в конце их сеансов. Она полагает, что это свидетельство его мастерства. — Маленькая птичка говорит мне, что американцы недовольны, — выдаёт он, потянувшись за бокалом вина. — Они могут присоединиться к ряду людей, которые уже недовольны мной, — замечает она, скорчив кислую гримасу, — Итак, теперь ЦРУ у меня на хвосте. Как КГБ и израильтяне. — У тебя есть привычка не заводить друзей, Елена. И кто-то тебя сдал, — произносит он прямо, — Они знают, что ты здесь. Они послали агента, чтобы задержать тебя. — Ты знаешь, кто это сделал? — спрашивает она, но это тщетная надежда. Мейсон, несмотря на свои ресурсы и навыки, всего лишь один человек — один человек против машины, которая является Центральным разведывательным управлением. Выражение его лица подтверждает это для неё. — Мой источник в Лэнгли не так уж высок, — говорит он почти извиняющимся тоном. Делает паузу и играет с ножкой своего стакана, — Мы могли бы прервать это... — Нет, — твёрдо говорит она, — Слишком многое зависит от этого. Ты близок к тому, чтобы узнать, кто выдал? — Я устранил половину подозреваемых в моём штате, — признаётся он с поразительной честностью, хотя, когда вы занимаетесь брокерством незаконных сделок, репутация честности имеет большую редкость. Утечка, должно быть, произошла из его организации, и он достаточно благороден, чтобы признать ошибку, когда она его, — Я узнаю, обещаю. И когда я это сделаю... — слова задерживаются в воздухе, намекая на неприятные вещи, которые лучше всего оставить невысказанными. Она кивает и тянется за своим стаканом. — По крайней мере, нам пока удаётся сохранять спокойствие, — замечает она, как человек, пытающийся увидеть свет в конце туннеля. Выражение его лица заставляет её сердце опуститься ещё ниже, чем оно уже есть. — Мне позвонили полчаса назад. Покупатель хочет выйти из игры. Говорит, что это слишком рискованно. Она вздыхает, потому что оказывается, что конец туннеля в огне. — И что теперь? Взгляд, который он бросил на неё... нерешителен. — Покупатель говорит... — он неуверенно замолкает и снова начинает, увидев выражение её лица, или, возможно, то, как она двигается, что в сильных выражениях подразумевает, что каблук в ботинке вот-вот обрушится, как гнев Божий на кожаную обувь, — Покупатель говорит, что если мы сможем вывести американцев из игры на достаточно долгое время, чтобы совершить продажу, они вернутся. Но до тех пор, пока ЦРУ сохраняет активное присутствие в стране, они не прикоснутся к этому палкой длиной в десять футов. — Убрать американцев... временно... — размышляет она, и тут появляется официант с подносами в руках.***
Джек Дасквин, представитель агентства Кейт Бишоп в Мадриде, естественно, не был подготовлен для тайных встреч, проводимых в тёмных переулках. Высокий, долговязый и в лучшем случае средних лет, он был по виду одним из тех людей, которые не наследуют землю. Его ноги казались длиннее, чем он был на самом деле, походка совсем не проворная, а поза напомнила Кейт, довольно недоброжелательного, чрезвычайно нервного хорька. Пусть это будет хорёк в плохо сшитом костюме, думает она. Либо рукава были слишком длинными, либо руки слишком короткими, потому что, когда он был в пальто, манжеты скрывали всё, кроме кончиков пальцев. — В приказах произошли изменения, — говорит он ей, щурясь особенно по-хорьковски, что заставляет брюнетку прогнать образы, которые её разум вызывает в сравнении. Кейт наклоняется, её руки бесполезно свисают по бокам, она подумывала о том, чтобы положить ладони на колени, но это может показаться слишком снисходительным, — Лэнгли хочет, чтобы Вы не торопились — сначала выяснили, кто покупатель, а затем задержали цель. — Хорошо, — говорит она, хотя про себя Кейт была немного встревожена этим. Несмотря на все её другие навыки, она не лучшая актриса в мире — первоначальный план состоял в том, чтобы установить контакт с целью, застать её наедине, а затем захватить в плен. Новые порядки потребовали бы немного большего... некоторой игры, которая бросила бы вызов её, по общему признанию, ограниченным способностям в этой области, — Так какой у нас теперь план? — Ваше первоначальное прикрытие всё ещё действует, но когда Вы вступите в первый контакт, я буду сопровождать Вас, — он делает паузу, и часть её боится того, что он собирается сказать дальше, — Я могу быть Вашим мужем. Она сохраняет бесстрастное выражение лица. Парень? Она уходит. А как насчёт отца? Ну уж нет.***
План первого контакта был достаточно прост, и от него веяло определённым элегантным стилем, который, как она подозревает, является делом рук Клинта Бартона. Мадрид известен многими вещами, и в криминальном мире он популярен тем, что является чем-то вроде места встреч. Существует негласное соглашение с испанской полицией и, в некоторой степени, ЦНИ — до тех пор, пока встречи не повлекут за собой ещё один теракт, будь то на испанской земле или где-либо ещё в мире, они могут продолжаться беспрепятственно. Это договор, которого строго придерживаются различные группировки, представляющие значительную часть непривередливых жителей мира, поэтому алкоголь подаётся свободно, не опасаясь оскорбить чьи-либо религиозные чувства. Кроме того, алкоголь — это топливо для торговли. Обстановка представляет собой небольшой званый вечер, расположенный в одном из самых роскошных бальных залов города. В знак уважения к местным обычаям также приглашены несколько политиков, некоторые по невинным причинам, другие по причинам менее достойным. Это, якобы, сбор средств для определённой благотворительной цели, и ирония заключается в том, что это настоящая благотворительность, и реальные средства... значительные средства... будут направлены на это дело, потому что все преступники чувствуют необходимость искупить свою неправедную выгоду. Быть окружённым визуальными напоминаниями о Боге во всём Его величии по всему городу, возможно, несколько помогло бы этому. Но хотя в воздухе витает атмосфера доброй воли по отношению к человечеству, не многие в зале забывают, что бизнес всё ещё вёлся. И бизнес вёлся — все виды бизнеса. Все там знали это, и все там были, так или иначе, частью этого. Участники осознавали этот дуализм, но для них это было такой же частью жизни, как дыхание. Комнату можно поделить на группы. Во–первых, были большие шишки мошенники и политики (ибо правительство — самый большой вор из всех: что такое налогообложение, если не легализованное воровство, охотно принимаемое массами?), обладающие значительным влиянием и властью. Их можно было достаточно легко отличить по одежде лучше среднего и прямой осанке, готовым роботизированным улыбкам и аккуратной дикции, которая сохранялась даже после многочисленных алкогольных тостов. Они были хозяевами, знали это, и их поведение говорило об этом. А потом были солдаты и разные прихлебатели. В мире высокой преступности человека нельзя было бы воспринимать всерьёз, если бы у него не было подхалимов, которые постоянно напоминали бы вам о вашем высоком положении наверху. Это были лейтенанты и прославленные головорезы, и их можно было отличить по постоянному пьянству и блуждающим глазам, а также по поведению, которое некоторые сочли бы неподобающим для высшего общества. Посредники перемещались между ними, порхая, как колибри, от одного криминального авторитета к другому. Обычно их можно было отличить и по одежде — мятые костюмы от поспешных упаковок и распаковок, — хотя некоторые, такие как Мейсон, прилагали усилия, чтобы вписаться в хорошо отглаженные костюмы от Армани и начищенные ботинки. У них были пытливые взгляды на лицах, всегда готовые сделать встречное предложение со скоростью, которая посрамила бы любого трейдера с Уолл-стрит. И, наконец, появилась невидимая группа — шпионы, убийцы и различные другие независимые подрядчики, к которым принадлежали и Кейт, и Елена, хоть и на противоположных концах спектра. Они растворились в толпе, выделяясь, но не выделяясь, циркулируя со своими прекрасными хрустальными бокалами в руках и вступая в контакт с работодателями и целями, обмениваясь приглушёнными словами и чокаясь бокалами в знак согласия. Это была игра, и каждый в этой комнате был игроком, хотя некоторые воображали себя мастерами игры. Это бизнес, маскирующийся под бал, с гостями, маскирующимися под доброжелательных богачей. Кейт Бишоп бросает взгляд на блестящую жидкость в своём бокале и подносит его к губам, её глаза уже блуждают по комнате. К счастью, двадцатиминутный разговор с Клинтом (за её собственный счёт, по настоянию бухгалтерии, потому что зашифрованные звонки, сделанные на международном уровне, стоят совсем недёшево) означал, что Джек Дасквин не будет присутствовать рядом с ней. Это своего рода облегчение, хотя и означает, что ей придётся действовать в одиночку. Она много улыбается, лавируя между разнообразными беседами людей, которые бросаются ей в глаза, сейчас она находится в середине разговора со священником (Римско–католическая церковь, в конце концов, управляет одной из крупнейших разведывательных служб в мире, и все послушно отчитываются перед Римом), когда она замирает и прикрывает эту маленькую промашку кашлем. В комнату впорхнула Елена Белова. Это была она — Кейт была в этом уверена. Причёска была другой — заплетённые в косу светлые пряди стали короче, но лицо осталось неизменным, и на мгновение Кейт задумалась, насколько старой была фотография в архиве ЦРУ. Пара зелёных глаз окинула комнату взглядом, скользнув мимо Кейт словно мягким поцелуем, который был таким сильным, что Кейт чуть не потеряла равновесие. Елена, должно быть, заметила это, потому что её взгляд задержался, скользнув вверх и вниз по всей длине тела брюнетки с тонкостью кисти художника. Её одежда не пыталась ничего скрыть; мерцающее красное платье облегало её, как вторая кожа. И для некоторых людей кожа — есть кожа, но для Елены Беловой это было приглашением выпить вина, поужинать и потом ограбить. Улыбка промелькнула на её губах, и это сказало Кейт то, что большинство девушек со времён Евы пытались и не смогли выразить словами, не выглядя слишком очевидными или слишком нетерпеливыми. Она была прекрасна. Кейт наблюдала, как женщина бросила на неё последний долгий взгляд, а затем пошла дальше. Она вернулась к своему разговору, слегка повернувшись, чтобы продолжать наблюдать за Еленой краем глаза. Она увидела, как блондинка подошла к мужчине и поприветствовала его знакомым прикосновением к руке. Может быть, покупатель? Она должна была подойти ближе, но это было бы слишком очевидно. Поэтому она ждала и медленно позволяла толпе подталкивать её ближе, дрейфуя вместе с волной собравшегося вокруг человечества. — Извините меня... Мисс Бишоп? Она повернулась, мужчина оказался рядом с ней, его широкая фигура затмевала даже её. Он улыбнулся, и она отметила про себя его мускулистое тело, которое навело её на мысль о вышибале или телохранителе, но она быстро пересмотрела своё мнение, как только их глаза встретились. У мужчины были умные глаза — обескураживающе умные. Вы смотрите в них, и несколько людей смотрят на вас в ответ. — Да? — спросила она. — Наш общий друг сказал мне, что у Вас есть предложение для моего клиента. Значит, не покупатель, думает про себя Кейт. — Возможно, и так, — допустила она, с лёгкостью переходя на завуалированную речь, — Наш общий друг родом из Боготы? — О, он был там пару раз. Может быть, у вас двоих есть больше общих друзей? — Вполне себе, — осторожно говорит она и снова улыбается ему, — У меня много друзей в Колумбии. Но как насчёт Вашей клиентки? Я бы не хотела навязываться, если только она... — ударение на этом слове было едва уловимым, но Кейт почувствовала, что мужчина мгновенно уловил его, — ...Также заинтересована в том направлении работы, которое мы имеем в виду. — О, — сказал мужчина с широкой улыбкой, — Я не сомневаюсь, что моя клиентка согласится на любое предложение работы, которое Вы можете для неё предоставить. — Тогда, может быть, Вы могли бы представить меня? — Я думаю, что это возможно, — сказал мужчина, — Но простите меня, я совсем забыл про манеры... зовите меня Мейсон.***
На самом деле она не хотела присутствовать на этом мероприятии, но были некоторые приёмы, которых даже она не могла избежать. Это была одна из тех "властных" вечеринок, как она привыкла называть эти импровизированные встречи "кто есть кто" криминальной элиты. Как и в случае с большинством "властных" партий, на самом деле элита должна была видеть и быть замеченной друг другом, подтверждая свою значимость для себя и своих друзей. Как и в большинстве стран мира, элита чувствовала необходимость платить за привилегии, хотя причина, по общему признанию, была благой. Елена понимала этот феномен, но чувствовала, что в нём мало смысла. Или, может быть, она просто была циничной. Обычно она не пьёт, но сегодня вечером решила побаловать себя, позволив себе осушить пару бокалов. Возможно, это было чувство надвигающейся гибели, обрушившееся на неё, или просто стресс, но она испытывала необходимость немного расслабиться, несмотря на предупреждающие взгляды, которые бросал на неё Мейсон, прежде чем деловой разговор отвлёк его. И теперь она купалась в тёплом, философском сиянии, которое заставляло её щеки краснеть, а глаза блестеть чуть ярче, чем обычно. — Могу я поговорить с Вами минутку? — Мейсон оказался рядом с ней, и она приятно улыбнулась ему, — Конечно, — ответила она и позволила мужчине провести её в одну из небольших комнат, специально отведённых для тех щекотливых бесед и переговоров, которые нельзя было вести на виду. — Маленькая птичка говорит мне, что у нас есть потенциальный новый клиент, — начинает он, и эти слова являются резким напоминанием, которое нейтрализует приятное алкогольное ощущение, в котором она расслаблялась. — Кажется, всё слишком удобно выстраивается, не так ли? — спрашивает она, озвучивая его мысли, — Вот за мной охотится ЦРУ, и вдруг ни с того ни с сего появляется новый клиент. — Возможно, это реальная работа, а может быть это дело рук Агентства. Это кажется немного странным, но всё же... — он улыбается, и это такая улыбка, которая напоминает плавник, прорезающий воду на высокой скорости, — Они не знают, что мы в курсе. В любом случае — это для нас возможность. — Верно, — фыркает Елена и тянется к сумочке, — Мужчина или женщина? Выражение его лица говорит ей именно то, что ей нужно знать, и она подмигивает ему. — Тогда пошли её. Он выглядит так, как будто хочет снова нахмуриться, но понимает, что это пустая трата времени, поэтому он выходит и возвращается через несколько мгновений с брюнеткой. Елена наблюдает, её глаза внимательно оценивают новичка. Высокая, стройная, её кожа отдавала нежным блеском загара, лицо было странно угловатым, увенчанным карими глазами — это та же брюнетка, которую она заметила ранее этим вечером. И было что-то ещё в её лице и выражении: там виднелась свежая открытость, и её глаза рассказывали историю приключений и вкус волнения, а ещё был намёк на что-то... другое. Брюнетка улыбнулась, и эффект от этого был похож на то, как будто она бросила горсть красоты на своё лицо. Елена чувствует, как ответная улыбка изгибает её губы. Мейсон представил их другу другу и незаметно ушёл. Они внимательно наблюдали друг за другом, каждая из них молча оценивала другую, обе ждали, когда другой человек сделает первый шаг. Тишина в комнате становится всё громче, усугубляясь слабым шёпотом вечеринки снаружи, исчезающим на заднем плане. — Итак, у Вас есть для меня работа, — говорит Елена, наконец нарушая тишину, — Личная работа или...? — Я представляю определённые партии в Колумбии, — отвечает Кейт, — Которые заинтересованы в сохранении Ваших услуг. — Моих услуг? — Елена спрашивает, прислонившись к стене. Она действительно хорошенькая, думает Кейт, — Моя специализация лежит в области, которая мало кому понадобится. Я точно не занимаюсь... — блондинка делает паузу и пытается заставить свой алкогольный ум думать о том, как звучать дипломатично, — Экзотическими веществами, — пытается она, и её губы расплываются в улыбке, чтобы компенсировать любое оскорбление, которое может принять в свой адрес брюнетка. Я не торгую наркотиками, вот что она пытается донести. — Обычно мы не нуждаемся в таких услугах, но обстоятельства требуют, чтобы Ваш опыт был... нам необходим. Это не имеет ничего общего с наркотиками. — Понятно, — осторожничает Елена. Её глаза опускаются вниз, почти... оценивающе. Кейт делает глубокий вдох, её история прикрытия уже на кончике языка. — То, что требует мой работодатель, это... — Пожалуйста, — говорит Елена с улыбкой, размахивая рукой, — Слишком поздно обсуждать бизнес. Или... — она медленно приближается к Кейт. Нет — не медленно, думает Кейт. Это больше похоже на раскручивание пружины низкого давления, движение нежное и грациозное, и всё же очень похоже на концерт дикой красоты, — Может быть, ещё слишком рано обсуждать бизнес, когда есть так много других вещей, которыми мы могли бы заняться. — В любом случае... — продолжает Елена, теперь лицом к Кейт, близость позволяет брюнетке уловить запах духов другой женщины, как запах лета, всё ещё задерживающегося в зимнем холоде, — Я, кажется, забыла про манеры. Елена Белова теперь находится всего в двух футах от Кейт Бишоп, и брюнетка чувствует внезапное иррациональное желание сократить это расстояние ещё больше. — Может быть, я могу предложить Вам выпить? — Елена спрашивает, её глаза сверкают. Она флиртует со мной? Кейт позволяет себе улыбнуться и делает шаг вперёд, чувствуя шелест шёлка на своей коже и сокращая расстояние между ними, её глаза наблюдают и оценивают реакцию блондинки. В этих зелёных глазах мелькает огонёк, и внезапное поднятие уголков её накрашенных губ говорит Кейт всё, что ей нужно знать на данный момент. Она флиртует со мной. — Я не против, — отвечает Бишоп.***
Вечеринка заканчивается, и различные гости растворяются в ночи. Елена проскальзывает в зафрахтованный лимузин — который, она уверена, будет списан с её счёта, потому что Мейсон, как известно, очень скуп, когда дело доходит до денег, за исключением тех случаев, когда такие деньги тратятся не его, — и сам мужчина следует за ней. — Что-нибудь есть? — спрашивает она, откидываясь на сиденье. По крайней мере, это удобно. — Её паспорт подтвердился, — отвечает он, бросая взгляд на экран своего айпада. Он проводит пальцем по сенсорному экрану и хмурится, — Похоже, всё в порядке. Мне нужно будет проверить это и в дальнейшем, но я думаю, что это в значительной степени заверено. — Значит, она не из ЦРУ, — с уверенностью говорит Елена. Это было сказано с некоторым облегчением, потому что она планировала определённые вещи для агента, посланного за ней, и мысль о том, что такие вещи могут быть использованы для Кейт Бишоп, не слишком устраивала её, — Это хорошо. — Как я уже сказал, мне придётся подтвердить это с моим контактом в Агентстве, — Мейсон отрывает взгляд от экрана, — Так что ты собираешься делать? — Я... — Елена делает паузу, и выражение её лица говорит, что ему совсем не понравится её ответ, — Я собираюсь встретиться с ней завтра за завтраком. — Это полностью мудро с твоей стороны? — Мейсон спрашивает с той особой интонацией, которая означает: "Это определённо не самая правильная вещь". — Конечно, это неразумно, — огрызается она, — Если бы мы были мудрыми, мы бы не занимались этим бизнесом, не так ли? Она была с ним там, но он чувствует себя вынужденным попробовать ещё раз. У него, конечно, есть другие клиенты, но она одна из его любимых. — Ты уверена, — снова говорит он, пытаясь сохранить безмятежное лицо, — Что это не имеет ничего общего с тем фактом, что она высокая, брюнетка, красивая и полностью в твоём вкусе? Белова держит своё лицо ровно. — Это просто работа, уверяю тебя, — пауза, — Ты слишком много беспокоишься.***
Соблазнение было, возможно, самой сложной частью работы. При этом, как и во всех частях её профессии, Кейт нужно быть объективной и деловой, всегда помнить о конечной цели. Но на самом деле не было никакого способа быть объективно близкой — по крайней мере, если вы хотите чего-то добиться — определенная теплота и эмоциональная привязанность должны быть осуществлены. Было множество часов лекций о ловушках того, что можно слишком сильно запутаться в романтической стезе, и Кейт Бишоп, как ни старалась, не могла вспомнить ни одной из них. Вы должны были адаптировать свой подход к индивидуальным особенностям вашей цели, и в данном случае её объектом была молодая женщина, которую разыскивали несколько международных спецслужб, включая её собственную, которая работала в опасном бизнесе, которая была знакома с опасностью и подходила к каждому дню с некой фаталистической уверенностью, что он вполне может оказаться для неё последним. Кто-то, кто, несмотря на обстоятельства, мог быть изворотливым, забавным и смеяться над шутками. Завтрак начался с поверхностного обсуждения так называемой "работы", но неожиданная встреча с группой молодых людей, свежих после ночи успеха с испанками и жаждущих попробовать свои силы с иностранными дамами, отвлекла их обеих от разговоров о работе и перевела беседу на другие темы. — Итак, ты с кем-нибудь встречаешься? — этот вопрос привёл Кейт к неожиданному уколу в груди, когда она посмотрела на пожилую пару, сидящую на балконе ресторана и держащуюся за руки, мужчина протянул другую руку, чтобы погладить жену по щеке, жест был мягким, нежным и странно волнующим. — Нет, — ответила она, и явное сожаление в её голосе удивило даже её саму. Она не желала, чтобы это вышло наружу — хотела, чтобы это была строго профессиональная встреча, возможно, с небольшим количеством кокетливого подшучивания, потому что ей действительно нужно было завоевать доверие другой женщины на достаточно долгое время, чтобы выяснить личность покупателя, в конце концов, — но эта маленькая оплошность может дорого ей обойтись. Ответ Елены удивил её. — Ах, да, — сказала она, и в её голосе прозвучала тоска, когда её взгляд скользнул по паре на балконе, — Я знаю, каково это, — и Кейт подняла взгляд, чтобы увидеть в этих тёмно-зелёных глазах те же мысли, которые она задавала себе в те ночи, когда спать было невозможно, а кровать была слишком большой только для одного человека. Обсуждение вернулось к возможности предстоящей работы, и Елена сообщила ей, что, к сожалению, в настоящее время она работает на другую сторону — Кейт пришлось сопротивляться внезапному безумному желанию спросить её, кто именно, эта другая сторона, — но Елена ожидала, что всё закончится в течение двух недель, и, таким образом, была бы свободна заключить другой контракт. И на этом бы всё и закончилось, если бы Кейт не набралась внезапной смелости сделать ещё один шаг вперёд, только отчасти из-за долга перед своей страной она спросила: — Не хочешь как-нибудь поужинать со мной? Бишоп увидела, как Елена остановилась, заметила, как её глаза расширились, и она увидела проблеск неуверенности на лице светловолосой. Кейт наблюдала, как губы женщины сжались, и она полностью была готова к тому, что её гамбит развалится и с треском провалится, когда Белова всё же озвучила своё решение: — Ты знаешь, а я не против составить тебе компанию.