Владыка морей

Маленький отряд под предводительством африканца, знавшего лес как свои пять пальцев, быстро продвигался в сторону залива. Никто не мешкал, торопясь выбраться на свободу еще до рассвета. Всех беспокоила мысль о корабле, крейсировавшем у входа в залив, ибо пленник рассказал им, что губернатор Маракайбо направил своих посланцев в Гибралтар просить о помощи адмирала Скуика. Капитан опасался, что корабли последнего, составлявшие целую эскадру с мощным вооружением и отважным экипажем, набранным преимущественно из басков, уже пересекли залив, напали на «Кэрлот» и, может быть, уже потопили его. Корсар был молчалив, но весь его вид выдавал беспокойство. Время от времени он делал знак спутникам останавливатлся и прислушивался, не донесется ли откуда далекий звук взрыва. Затем он еще больше ускорял и без того быстрый шаг, почти переходивший в бег. Иногда у него вырывался нетерпеливый жест, особенно когда он неожиданно наталкивался на поваленного молнией или упавшего от старости лесного великана или попадал ногой в лесную топь. Эти препятствия заставляли флибустьеров пускаться в обход и терять драгоценное время. К счастью, Брок прекрасно ориентировался в лесу и выводил их кратчайшими тропками, позволявшие идти быстрее и наверстывать упущенное. В два часа ночи Тик, шедший впереди Брока, услыхал далекий шум прибоя, свидетельствовавший о близости моря. Его острый слух уловил рокот волн, разбивавшихся о берег. — Если все будет в порядке, — сказал он подоспевшему Тёмному корсару, — то через час мы будем на борту корабля, синьор. Тот кивнул головой, но ничего не ответил. Тик не ошибся. Рокот волн становился все более различимым, время от времени сквозь него пробивались громкие крики диких гусей, которые плескались на берегу залива. Корсар сделал знак еще больше ускорить шаг, и вскоре маленький отряд вышел на низкий берег, заросший манграми. Прихотливо изогнутой дугой залив раскинулся с севера на юг, теряясь где-то у горизонта. В воздухе стоял густой туман, поднимавшийся из огромных заводей, усеивавших залив. Стояла непроглядная тьма, но море можно было различить благодаря множеству фосфоресцирующих бликов, пересекавшихся в разных направлениях. Гребни волн, казалось, искрились, а бахрома пены, выброшенной прибоем на берег, испускала таинственный свет. Отдельные участки моря, черные как чернила, начинали вдруг ярко светиться, словно освещенные изнутри мощной электрической лампой. — Фосфоресценция! — воскликнул 8-Бит. — Черт бы ее побрал! — пробурчал Тик. — Можно подумать, что рыбы объединились с испанцами, дабы помешать нам выйти в открытое море. — Нет, — ответил многозначительно Бит, кивая на ношу в руках африканца. — Море сегодня иллюминировано, чтобы принять в свое лоно Синего корсара. — Наверное, так, — заметил Тик. Тёмный корсар внимательно вглядывался в море. Прежде чем дать сигнал к отправлению, он хотел убедиться, не рыщет ли в заливе эскадра адмирала Скуика. Повернувшись на север, он увидел на фоне светящегося моря большое темное пятно, ясно выделявшееся на горизонте. — «Кэрлот» там, — сказал он. — Ищите шлюпку — и в путь. Тик и 8-Бит поспешно устремились к северу, внимательно осматривая мангры, чьи корни и пожелтевшие листья омывались фосфоресцировавшими волнами. Пройдя по берегу около километра, они отыскали шлюпку, благодаря отливу оказавшуюся на берегу, и, быстро вскочив в нее, пригнали к тому месту, где их ждали капитан с африканцем. Уложив между банками тело, завернутое в черный плащ, и закрыв ему лицо капюшоном, они принялись грести изо всех сил. Брок с мушкетом, отобранным у пленного испанца, устроился на носу, корсар же сел на корму напротив тела брата. Он снова погрузился в мрачную тоску. Обхватив голову руками и упершись локтями в колени, он ни на минуту не спускал взгляда с погибшего брата, очертания тела которого проглядывали сквозь траурное покрывало. Погрузившись в свои мысли, он, казалось, позабыл обо всем на свете: о товарищах, о корабле, огромным китом маячившем на фоне светившегося моря, об эскадре адмирала Скуика. Он ни разу не шелохнулся, и можно было подумать, что он не дышит. Тем временем шлюпка быстро скользила по волнам, все более удаляясь от берега. Море полыхало вокруг огнем, а весла поднимали фонтаны переливчатых брызг, зачастую казавшихся настоящими искрами. На волнах резвились многочисленные моллюски, которые словно принимали участие в этой оргии света. То и дело попадались огромные медузы. Шарообразные пелагические организмы солнечным зайчиком скакали в воде, подхлестываемые порывами ночного бриза. Грациозные мелитеи с их странными придатками в виде мальтийского креста светились, словно раскаленная лава. Акалеры сверкали так, словно были усеяны настоящими бриллиантами. Очаровательные велеллы испускали из-под своеобразного паруса пучки нежно-голубоватого света, а косяки морских огурцов с круглым телом, усеянным острыми шипами, мерцали таинственным зеленоватым светом. Разнообразные рыбы то появлялись, то исчезали, оставляя за собой светящийся след, причудливые по форме полипы раскачивались в разные стороны, переливаясь всеми цветами радуги, а у самой поверхности плавали огромные ламантины, тогда еще весьма многочисленные, поднимая длинными хвостами и перистыми плавниками переливчатые волны. Подгоняемая крепкими руками обоих флибустьеров, шлюпка быстро разрезала светящиеся волны, вздымая кверху мириады сверкающих брызг. Её черная масса отчетливо вырисовывалась на фоне пламеневшего моря, и она явила бы собой отличную мишень для пушек испанской эскадры, окажись адмирал Скуик в этих водах. Не переставая энергично грести, оба флибустьера время от времени беспокойно поглядывали вокруг, словно боясь внезапно наткнуться на вражеские корабли. Торопились они еще и потому, что места себе не находили от неприятных предчувствий. Таинственный свет моря, тело повешенного на борту шлюпки, присутствие печального корсара, облаченного в траурное одеяние, наводили на них суеверный ужас, и они только о том и помышляли, чтобы поскорее оказаться на борту «Кэрлот» со своими товарищами. До корабля, устремившегося им навстречу, оставалось не больше мили, как вдруг до их слуха донесся странный крик, похожий на тяжкий стон, перешедший в рыдание. Оба флибустьера разом перестали грести и начали испуганно озираться вокруг. — Ты слышал?.. — спросил 8-Бит, чувствуя, что холодный пот выступил у него на лбу. — Да, — ответил неуверенно Тик. — Быть может, это какая-нибудь рыба?.. — Никогда не слыхал, чтобы рыбы так кричали. — А кто же это, по-твоему? — Не знаю, но мне от этого не по себе. — Неужто это брат покойного?.. — Молчи, друг. Оба взглянули на Тёмного корсара, но тот, казалось, ничего не слышал, по-прежнему сидя неподвижно, обхватив голову руками и не спуская глаз с погибшего брата. — Поехали дальше, бог не выдаст, — прошептал Тик, делая знак Биту взяться за весла. Затем, наклонившись к Броку, он спросил его: — Ты слышал, как кто-то крикнул, кум? — Да, — ответил африканец. — Как, по-твоему, кто это был? — Может быть, ламантин. — Гм!.. — пробормотал Тик. — Может, и ламантин, но… Вдруг он испуганно бросил весла и побледнел. Как раз в это время за кормой шлюпки, в ореоле сияющей пены, появился какой-то темный бесформенный предмет и тут же ушел под воду. — Видал? — спросил он 8-Бита прерывающимся голосом. — Да, — ответил тот, не попадая зуб на зуб. — Чья-то голова, правда? — Да, Тик. — Наверняка покойник. — Никак, Красный корсар следует за нами… — Не пугай меня, Тик! — А Тёмный корсар так ничего не видит и не слышит? — Он же брат обоих погибших. — А ты, кум, ничего не видел? — Да, чью-то голову, — ответил Брок. — Чью? — Да обыкновенного ламантина. — Заладил: ламантин да ламантин, — пробурчал Тик. — Говорят тебе, это был мертвяк, весь черный, без глаз. Тут над морем разнесся возглас часового, окликнувшего их с корабля: — Эй, там!.. На шлюпке!.. Есть кто живой?.. — Тёмный корсар! — завопил Тик. — Причаливайте!.. «Кэрлот» летел, как морская ласточка, уверенно разрезая носом сверкающие волны. Весь черный, он походил на призрачный корабль Летучего Голландца. По борту корабля застыли, как статуи, флибустьеры, составлявшие экипаж корабля. Все они были вооружены аркебузами, а артиллеристы, стоявшие на юте возле пушек, держали в руках зажженные фитили. Огромный черный стяг корсара с удивительной виньеткой в виде прихотливо переплетенных золотых букв развевался на бизань-мачте. Пристав по траверзу к левому борту, в то время как корабль вставал против ветра, моряки пришвартовались с помощью веревки, брошенной им с борта. — Отпустить тали!.. — раздался чей-то хриплый голос. Два каната с петлями спустились с рей грот-мачты. Тик и 8-Бит прикрепили их к банкам, и шлюпка по команде боцмана поднялась наверх со всем своим экипажем. Услыхав, что лодка стукнулась килем о палубу, Тёмный корсар вздрогнул, тем самым выходя из думы мрачных мыслей. Он удивлённо оглянулся вокруг, словно не веря, что находится на борту своего корабля, затем, нагнувшись к покойнику, взял его на руки и осторожно перенес к грот-мачте. При виде погибшего корсара весь экипаж, выстроенный вдоль борта, обнажил головы. Помощник командира Кольт сошел с капитанского мостика и направился навстречу Тёмному корсару. — Слушаю ваши приказания, синьор, — сказал он. — Поступайте, как знаете, — ответил ему корсар. Пройдя медленно по палубе, он поднялся на капитанский мостик и остановился, скрестив руки на груди. На востоке занималась заря. Там, где небо, казалось, сливалось с морем, пробивалась слабая полоска стального цвета, едва отражавшаяся в воде. И было что-то жуткое в том, что она была не алой, как обычно, а тусклой, землисто-серой. Тем временем огромный стяг корсара был наполовину приспущен в знак траура, а реи фор-брамселя и фор-бом-брамселя, не несшие парусов, были сведены друг с другом в форме креста. Все члены экипажа пиратского корабля выстроились на палубе. Моряки с обветренными лицами, закаленные в бесчисленных сражениях, печально смотрели на Синего корсара, которого боцман завернул в широкий брезент, положив туда же несколько пушечных ядер. Становилось все светлее, но море все еще фосфоресцировало, глухо рокоча у чёрных бортов корабля и с шумом разбиваясь о его высокий нос. Волны издавали странные звуки, напоминавшие, то стоны больной души, то горестные вздохи, то тихие жалобы. Внезапно с кормы донесся удар колокола. Весь экипаж преклонил колени, а боцман с помощью трех моряков приподнял тело несчастного корсара и осторожно положил его на край бакборта. Траурное молчание воцарилось на палубе корабля, неподвижно дрейфовавшего в светящихся водах. Даже море утихло, на минуту прекратив свой неумолчный рокот. Все глаза устремились на Тёмного корсара, мрачный силуэт которого высился над серой линией горизонта. В этот момент отважный мореход, казалось, превратился в сказочного великана. Протянув руку в ту сторону, где покоилось тело Синего корсара, он стоял на капитанском мостике с развевающимся по ветру высоким черным султаном, словно собираясь произнести ужасное проклятье. Его громкий голос внезапно прорезал траурное молчание, царившее на корабле. — Моряки!.. — прогремел он. — Слушайте меня!.. Клянусь богом, клянусь морем, никогда не изменявшим мне, что я до тех пор не буду знать покоя, пока не отомщу за своих братьев, загубленных Лан Маитасуном… Пусть молнии испепелят мой корабль, пусть волны поглотят нас с вами, пусть проклянут меня оба корсара, нашедшие себе приют в глубинах Великого залива, пусть осудят мою душу на вечные мучения, если я не накажу Лан Маитасуна и не уничтожу весь его род, как он уничтожил мой!.. Друзья!.. Слышали ли вы меня? — Да! — ответили флибустьеры, на лицах которых отразилась решительность. Тёмный корсар обернулся к морю, пристально вглядываясь в сияющие волны. — Бросайте! — приказал он мрачно. Боцман и три моряка подняли брезент с телом корсара и бросили его в море. Оно тяжело рухнуло, подняв вокруг себя целый сноп брызг, взметнувшихся кверху, словно языки пламени. Флибустьеры приникли к борту. Сквозь фосфоресцирующие толщи воды отчетливо было видно, как тело плавно пошло ко дну, опускаясь в таинственные глубины моря. Через минуту оно исчезло из виду. В это мгновение издалека вновь донесся таинственный крик, так сильно напугавший Тика и Бита. Оба флибустьера, стоявшие под капитанским мостиком, переглянулись и побледнели. — Это Красный корсар салютует Синему, — пробормотал Тик. — Наверное, — ответил сдавленным голосом 8-Бит. — Оба брата соединились на дне моря. Резкий свист прервал внезапно их разговор. — Все на левый борт!.. — закричал боцман. — Идем бейдевинд!.. «Кэрлот» развернулся носом к выходу из залива и стал лавировать между островками, направляясь в открытое море, начинавшее розоветь под лучами восходящего солнца. В ту же минуту свечение моря прекратилось.