Владыка морей

Эти слова исторгли громкий крик ужаса не только у зевак, но и у солдат. Особенно сильно вопили соседи, и не зря, ибо от взрыва дома нотариуса наверняка пострадали бы их жилища. И кричали они так, будто уже видели себя взлетающими в воздух от взрыва. Мирные жители и солдаты поспешили освободить улицу. Они бросились прочь от дома нотариуса, а соседи градом посыпались с лестниц, унося с собой кое-какие пожитки. Все были уверены, что этот злодей и безумец и в самом деле приведет в исполнение свою ужасную угрозу. Один лишь лейтенант не сдвинулся с места, но, судя по тревожным взглядам, которые он бросал в сторону дома, его давно бы уже не было там, если бы он был один или не имел командирских нашивок. — Нет!.. Стойте, синьор!.. — закричал он. — Это безумие! — Что вам угодно? — спросил его корсар невозмутимо. — Прошу вас, повремените с вашим зловещим намерением. — Охотно, если вы оставите меня в покое. — Отпустите графа Байрона и остальных, и я обещаю вас не беспокоить. — Я охотно это сделаю, если вы согласитесь на мои условия. — А именно? — Прежде всего я требую отвести назад войска. — Затем? — Достать мне и моим товарищам охранную грамоту, подписанную губернатором, чтобы мы могли оставить город, пройдя сквозь кордоны солдат, прочесывающих окрестности. — Но кто вы такой, если вам нужна охранная грамота? — спросил лейтенант, чье изумление росло вместе с подозрениями.— Заморский дворянин, — ответил корсар. — Но в таком случае для выезда из города вам не нужна охранная грамота. — Напротив. — Значит, у вас на совести какое-нибудь преступление. Назовите мне ваше имя, синьор. В это время к лейтенанту, с трудом волоча ногу, подошел какой-то человек с повязкой на голове, пропитавшейся кровью. При виде его Тик, ни на шаг не отходивший от корсара и следивший за действиями солдат, не смог удержаться от возгласа: — Гром и молния! — Что с тобой, приятель? — спросил корсар, живо оборачиваясь к нему. — Этот человек нас выдаст, капитан! Он из тех басков, которые напали на нас вчера ночью. — Ну и что же! — промолвил корсар, пожимая плечами. Баск, а это был действительно один из тех, кто присутствовал на поединке в таверне, а затем пристал к флибустьерам на улице, повернулся к лейтенанту и сказал: — Вы хотите знать, кто этот дворянин в черной шляпе, не так ли? — Да, — ответил лейтенант. — Ты его знаешь? — Каррамба!.. Еще бы не знать, когда один из его людей чуть не отправил меня на тот свет. Смотрите, синьор лейтенант, как бы он от вас не ушел!.. Это один из флибустьеров!.. Толпа взревела в ярости, но в ту же минуту раздался выстрел, и кто-то вскрикнул. По знаку корсара Тик быстро вскинул аркебузу и метким выстрелом поразил баска. Двадцать аркебуз прицелились в корсара, стоявшего в окне, а толпа завопила что есть мочи: — Бейте каналий!.. — Тащите их на виселицу! — Зажарьте их живьем!.. — Смерть им!.. Смерть им!.. Энергичным жестом лейтенант велел опустить аркебузы и, подойдя к окну, сказал корсару, не двинувшемуся с места, словно угрозы его не касались:— Сударь, комедия окончена, сдавайтесь!.. Вместо ответа корсар пожал плечами. — Вы меня поняли?! — закричал лейтенант, покраснев от гнева. — Прекрасно, синьор. — Сдавайтесь, или я велю выломать дверь. — Как вам угодно, — холодно ответил корсар, — но предупреждаю, что бочонок с порохом у нас наготове и пленные взлетят на воздух вместе с домом. — Но вы же погибнете вместе с ними! — Куда лучше умереть под грохот рушащихся стен, чем кончить позорной смертью, которая ждет меня после сдачи. — Я обещаю сохранить вам жизнь. — Что толку от ваших обещаний! Синьор, вот уже шесть часов пополудни, а я еще не обедал. Решайте пока, что делать, а я вместе с графом Байроном и его племянником пойду закусить, и мы постараемся выпить стаканчик вина за ваше здоровье, если к тому времени дом не взлетит на воздух. С этими словами корсар снял шляпу, с подчеркнутой вежливостью откланялся и удалился, оставив лейтенанта, солдат и толпу в еще большей растерянности и изумлении. — Пойдемте со мной, друзья, — сказал корсар Тику и 8-Биту. — Я думаю, у нас хватит времени поужинать и потолковать. — А солдаты? — спросил Тик, не менее, чем испанцы, удивленный необычайным хладнокровием командира.— Пусть покричат, если им хочется. — Итак, поужинаем в последний раз, капитан? — Ну, смерти нам дожидаться дольше, чем ты думаешь, — ответил корсар. — Настанут сумерки, и ты увидишь, какие чудеса способен творить бочонок с порохом. Не вдаваясь в дальнейшие подробности, корсар вошел в комнату, перерезал веревки, связывавшие графа Байрона и молодого человека, и пригласил их к столу. — Составьте мне компанию, граф, и вы, молодой человек. Надеюсь, что ваше обещание оградит меня от каких-либо неожиданностей. — Разумеется, синьор, — ответил с улыбкой граф. — Мой племянник безоружен, к тому же я знаю, как опасна ваша шпага… Итак, что делают мои соотечественники?.. Мне послышалось, что на улице слишком шумят.— Пока что дело ограничивается осадой. — Мне неприятно об этом говорить, но боюсь, синьор, что они кончат тем, что выломают дверь. — Не думаю, граф. — Тогда они окружат дом и рано или поздно заставят вас сдаться. Видит бог, мне было бы жаль, если бы столь отважный и обходительный человек, как вы, угодил в руки к губернатору. Этот человек не очень-то жалует корсаров. — Майку меня не достать, Я должен жить, чтобы рассчитаться с фламандцем. — Вы с ним знакомы? — К несчастью, да, — ответил со вздохом корсар. — Он сыграл роковую роль в моих семейных делах, и если я стал флибустьером, то исключительно из-за него. Но не будем больше говорить об этом. Всякий раз, как я вспоминаю о нем, у меня вскипает кровь от ненависти и делается тяжко, как на похоронах. Выпьем, граф… Тик, что делают испанцы? — Они совещаются друг с другом, капитан, — ответил флибустьер, отрываясь от окна. — Похоже, что они не решаются напасть на нас. — Они решатся, но тогда, когда уже будет поздно. Африканец на своем посту? — Он на чердаке. — Бит отнеси ему чего-нибудь выпить. Сказав это, корсар, казалось, погрузился в глубокое раздумье, хотя и продолжал поглощать пищу. Он еще больше помрачнел, замкнулся в себе и почти перестал слушать то, что ему говорил граф. Ужин закончился без помех, в полной тишине. Солдаты, несмотря на испытываемую ярость и желание вздернуть на виселицу или сжечь флибустьеров вместе с домом нотариуса, казалось, не знали, на что им решиться. Не то чтобы им недоставало смелости (напротив, они томились от бездействия) или они боялись взрыва (им было наплевать на нотариуса и его соседей), но дело было в том, что под угрозой находилась жизнь графа Байрона и его племянника, двух уважаемых граждан города, которых нужно было спасти любой ценой. Уже спустились сумерки, когда Тик предупредил корсара, что отряд аркебузиров, подкрепленный дюжиной алебардщиков, появился в конце улицы, заняв все ходы и выходы из нее. — Значит, что-то готовится, — ответил корсар. — Позови Брока. Через минуту африканец стоял перед ним. — Ты хорошо осмотрел чердак? — спросил он. — Да, Господин. — Нет ли выхода из него? — Нет, но я проделал отверстие в крыше, и через него можно вылезти наружу. — Нет ли поблизости наших врагов? — Никого, Господин. — Знаешь ли ты, где можно спуститься? — Да, здесь совсем рядом. В этот миг оглушительный залп потряс окрестности. Пробив жалюзи, несколько пуль вонзилось в стены. Задребезжали стекла, посыпалась штукатурка. Вскочив на ноги, корсар выхватил шпагу. Почуяв запах пороха, этот человек, еще недавно столь спокойный и уравновешенный, теперь совершенно преобразился: его глаза метали молнии, бледные губы порозовели. — Ага!.. Началось!.. — воскликнул он насмешливо. Затем, повернувшись к графу и его племяннику, добавил: — Я обещал сохранить вам жизнь и во что бы то ни стало сдержу свое слово. Однако прошу вас слушаться меня беспрекословно. — Приказывайте, синьор, — сказал граф. — Мне жаль, что вас осаждают мои соотечественники, иначе, уверяю вас, я охотно встал бы рядом с вами. — За мной, если не хотите взлететь на воздух! — Как, неужели рушится дом?.. — Через несколько минут здесь не останется камня на камне. — Вы меня разорите! — заверещал нотариус. — Молчи, скопидом! — заорал на него Тик, развязывая ему руки. — Мы спасем тебе жизнь, разве этого мало? — Но я лишусь дома. — Вам заплатит за него губернатор. На улице прогремел новый залп, пули влетели в комнату, разбив лампу, висевшую на потолке. — Вперед, морские волки!.. — прогремел корсар. — Тик, зажигай фитиль!.. — Слушаюсь, капитан! — Проследи, чтобы бочонок не взорвался раньше, чем мы покинем дом. — Не беспокойтесь, фитиль длинный, синьор, — ответил флибустьер, кубарем скатываясь с лестницы. Сопровождаемый четырьмя пленниками, 8-Битом и африканцем, корсар поднялся на чердак, в то время как аркебузиры, целясь в окна, продолжали обстреливать дом и громко требовали сдачи осажденных. Пули свистели так страшно, что у бедного нотариуса мурашки забегали. Чиркая о стены, пули рикошетом отскакивали от кирпичной стены, но флибустьеры да и граф Байрон, побывавший не в одном сражении, не обращали на них никакого внимания. Взобравшись на чердак, африканец показал корсару широкое отверстие неправильной формы, выходившее на крышу, которое он проделал с помощью бруса, вырванного из перекрытия. — Вперед! — скомандовал корсар. Вложив на время шпагу в ножны, он ухватился за края отверстия и в мгновение ока выбрался на крышу. Быстро оглядевшись, он заметил, что рядом находились три-четыре дома, за которыми росли пальмы; одна из них подходила вплотную к забору, ее огромные роскошные листья лежали прямо на черепичной крыше. — Спускаться будем там? — спросил корсар догнавшего его африканца. — Да, Господин. — Из сада есть выход? — Надеюсь. Граф Байрон, его племянник, слуга, а также нотариус, подсаженные крепкими руками Бита, уже все были на крыше, когда появился Тик. — Быстрей, синьоры! — крикнул он. — Через две минуты крыша рухнет под нами… — Я разорен! — прохныкал нотариус, — Кто мне возместит… 8-Бит перебил его, грубо толкнув вперед: — Поторапливайтесь! Убедившись, что врагов вокруг нет, корсар перепрыгнул на соседнюю крышу, за ним тотчас же последовали граф Байрон и его племянник. Залп следовал за залпом, валил дым. Аркебузиры, казалось, решили изрешетить весь дом, прежде чем решиться выломать дверь. Как видно, солдаты не шли на штурм дома, боясь, как бы корсар не привел в исполнение свою ужасную угрозу и не похоронил под развалинами дома самого себя и всех четырех пленников. Волоча за собой нотариуса, у которого от страха отнялись ноги, флибустьеры вскоре добрались до стены последнего дома, возле которого росла пальма. Внизу раскинулся огромный сад, окруженный высоким забором, за которым, казалось, начиналось поле. — Мне знаком этот сад, — сказал граф. — Он принадлежит моему другу Сэму. — Надеюсь, вы нас не выдадите, — сказал корсар. — Нет. Я еще не забыл, что обязан вам жизнью. — Спускайтесь скорей, — произнес Тик, — пока нас не сбросило с крыши взрывом! Не успел он произнести эти слова, как гигантское пламя озарило потемки и одновременно раздался ужасный грохот. Флибустьеры и их пленники почувствовали, как крыша ходуном заходила у них под ногами, и они разом повалились друг на друга. Через секунду на них посыпалась известка, щебень, обломки мебели, горящее тряпье…Столб дыма поднялся над крышами. На время беглецы потеряли из виду друг друга. Слышно было, как на улице рушатся стены, трещат полы, раздаются крики ужаса и брань. — Гром и молния! — воскликнул Тик, отброшенный воздушной волной к водостоку. — Еще полметра, и меня сдуло бы в сад, как пушинку! Тёмный корсар быстро вскочил на ноги, задыхаясь от дыма. — Все живы? — спросил он. — Надо полагать, — ответил 8-Бит. — Но… там кто-то лежит без движения, — сказал граф. — Неужели его убило осколком? — Успокойтесь, это трусишка нотариус, — сказал Бит. — Он еле жив от страха. — Оставим его здесь, — предложил Тик. — Он оправится сам, если к тому времени не окочурится от горя при виде своей разрушенной лачуги. — Нет, — ответил корсар. — Я вижу, сквозь дым пробивается пламя. Если мы оставим его здесь, он неминуемо сгорит заживо. От взрыва загорелись соседние дома. — Это правда, — подтвердил граф. — Я тоже вижу, что горит чье-то жилище… — Воспользуемся суматохой, друзья, — сказал корсар. — А ты, Брок, займись нотариусом. Капитан подошел к краю крыши, ухватился за ствол пальмы и соскользнул в сад. За ним последовали все остальные. Он собирался было углубиться в одну из аллей, ведших к ограде, как вдруг несколько человек, вооруженных аркебузами, высыпали из кустов и преградили ему путь: — Стойте, стрелять будем!.. Схватившись рукой за шпагу, корсар потянулся за пистолетом. Он решил с боем прорваться вперед, но граф жестом остановил его. — Позвольте мне, синьор, — сказал он. Затем, подойдя к появившимся, добавил: — С каких это пор вы перестали узнавать друга своего хозяина? — Господин граф!.. — воскликнули изумленные слуги. — Опустите оружие! — Извините, господин граф, — сказал один из слуг. — Мы услыхали ужасный взрыв и, зная, что по соседству солдаты осаждают корсаров, прибежали сюда, чтобы помешать бегству опасных бандитов. — Флибустьеры давно сбежали, так что можете спокойно идти спать. Есть ли в ограде калитка? — Да, господин граф. — Откройте мне и моим друзьям и не беспокойтесь. Старший знаком отпустил вооруженную челядь и направился по боковой дорожке. Подойдя к железной калитке, он открыл ее. Трое флибустьеров и африканец вышли вслед за графом и его племянником. Слуга графа, несший на руках нотариуса, все не приходившего в себя, задержался со служителем владельца парка. Пройдя с флибустьерами еще шагов двести, граф привел их в пустынный переулок. — Синьор, — сказал он, — я обязан вам жизнью и рад отплатить вам тем же. Такие доблестные люди, как вы, не должны погибать на виселицах, хотя я знаю, что, попадись вы в руки губернатору, он не пощадил бы вашу жизнь. Следуйте этим переулком: он выведет вас в открытое поле и вы сможете вернуться к себе на корабль. — Спасибо, граф, — сказал корсар. Они пожали друг другу руки и, поклонившись, расстались. — Отличный человек, — вздохнул Тик. — Если мы вернемся в Маракайбо, то не преминем его навестить. Корсар двинулся вперед вслед за африканцем, который, пожалуй, лучше самих испанцев знал окрестности Маракайбо. Через десять минут четверо флибустьеров вышли без всяких помех из города. Вскоре они очутились на опушке леса, в чаще которого скрывалась хижина заклинателя змей. Оглянувшись назад, они увидели клубы розоватого дыма, который ветер нес вместе с искрами в сторону озера. Это горел дом нотариуса, а может быть, и другие дома по соседству. — Бедняга, — пожалел его Тик, — он умрет с горя, когда узнает, что сгорели и дом и винный погребок. Это слишком большой удар для такого скупердяя, как он! Постояв несколько минут в густой тени гигантской симарубы, чтобы убедиться, не рыскают ли вокруг отряды испанцев, флибустьеры, успокоенные глубокой тишиной, царившей в лесу, вступили под сень огромных деревьев и быстро зашагали вперед. Потребовалось не более двадцати минут, чтобы покрыть расстояние, отделявшее их от хижины. Им оставалось сделать всего несколько шагов, как вдруг послышался чей-то стон. Корсар остановился, стараясь что-нибудь разглядеть в глубокой тени, отбрасываемой большими развесистыми деревьями. — Гром и молния! — воскликнул Тик. — Да это, никак, наш пленник, которого мы привязали к дереву. Я совсем забыл про него… — И в самом деле! — пробормотал корсар. Подойдя к хижине, он разглядел испанца, все еще томившегося в путах. — Вы хотите уморить меня голодом? — спросил несчастный. — Лучше бы вы меня сразу повесили. — Никто сюда не заглядывал? — спросил его корсар. — Я не видел никого, кроме вампиров, синьор. — Возьми тело брата, — сказал корсар, обращаясь к Броку. Подойдя к солдату, который задрожал от страха, решив, что пробил его смертный час, корсар освободил его от веревок и тихо проговорил: — Я мог бы начать с твоей казни свою месть за гибель того, кто скоро будет лежать на дне морском, за муки его несчастных сподвижников, которые всё еще болтаются на виселице в этом проклятом городе, но я обещал тебя пощадить, а Тёмный корсар никогда не изменял своему слову. Ты свободен. Но обещай, что по возвращении в Маракайбо ты отправишься к губернатору и скажешь ему от моего имени, что перед лицом верных мне людей и телом того, кто был Синем корсаром, сегодня ночью на борту своего «Кэрлота» я дам такую клятву, узнав о которой он на ногах не устоит. Он убил двух моих братьев, я же уничтожу не только его, но и всех, кто носит имя Лан Маитасуна. Скажи ему, что я поклялся морем, богом и адом и что скоро мы встретимся с ним! — Он толкнул в спину остолбеневшего от изумления пленника и добавил: — Беги и не оглядывайся, пока я не передумал. — Спасибо, синьор, — не веря своему счастью, пробормотал испанец, бросаясь со всех ног в чащу. Корсар посмотрел ему вслед и, убедившись, что он исчез в потемках, сказал, обращаясь к своим товарищам: — Пойдем же, время не ждет.