Твоя девушка — ведьма

— Так, три карты любви, счастья - две, денег - одна, ну и ссор - две. — Неплохо, неплохо, — лежа на полу, бубнит Инга. — Ну и червовый валет…Итак… Лиля переворачивает восемь карт, внимательно рассматривая каждую из них. В этом гадании каждая масть обозначает что-то конкретное. Черви - любовь, бубны - счастье, крести - деньги, а пики - ссоры. Зачем девочки гадают? Да еще и Инге? И не такое на ночевке решишь сделать, если подруга откажется смотреть «Бесстыжих». — Любовь тут в одной карте, счастье - в двух, деньги - в трёх, а ссоры - в двух. Шелковиц молчит. Вертит в руках йо-йо кислотно-желтого цвета, которое они с Лилей купили пару дней назад. Эта была лучшая прогулка, раз они умудрились забрести на рынок. Детская радость тогда у кого-то заиграла и они купили эту безделушку. А еще жвачки «Love is», но те все закончились в тот же день. — Кого убираешь? — Погодь, думаю. Инга должна сказать, какой вариант ее не устраивает. Тогда Лиля его уберет, и оставшийся валет будет ее судьбой. Странный способ гадания, однако Романова только такому и научилась в детстве. А сейчас, заслужив почетное звание «Главной колдуньи библиотеки», лишь вспомнила, чтобы время убить и с подругой посмеяться. — Второго убирай. Лиля слушает подругу и убирает девять карт, один из которых - червовый валет, в кучку других выбывших: бубновый и пиковый. — Остался крестовый. — Та-а-ак, — Инга садится на пол и берет рядом валяющуюся бумажку. — Там который выбыл?… — с феноменальной памятью Шелковиц, вычеркивая лишь одного претендента - Эндрю Гарфилда, который был бубновым валетом. — Червовый. — Угу…а остался крестовый, — она вычеркивает еще два имени. — Это был Саша? — Ага. И как же Лиля так угадала? Вот это «удивительно». Никогда бы она не подумала, что там мог быть Саша! Она-то думала, что Алиновский остался лежать тут, перед ними. Ведь это же точно судьба Шелковиц. Инга подруге не раскрыла все секреты. Даже и не хотела говорить чье имя дала этим валетам. — А крестовый - это ты.       Она кладет перед Лилей бумажку, где круглым почерком были нарисованы: сердечко, крест, ромбик. И одна надпись: «Пики». А рядом с ними имена.       Инга вновь ложится на пол, тянет руки вверх. Романова внимательно рассматривает записи. Лицо ее в несколько секунд становится пунцовым. — Эндрю Гарфилд? — с улыбкой спрашивает она. — Ну я не знала, кого еще написать можно. Лиля усмехается. — А вообще, — вновь поднимается Шелковиц. — Ерунда эти твои карты. — А что тогда не ерунда? — Наша ночевка. Давай лучше гадалку посмотрим. — И этот человек говорит, что гадание на картах - ерунда, — улыбается Лиля. — Ну это друго-о-ое, Ли-и-иль. Там так интересно все снято! — Инга встает с пола и отходит куда-то. — Ладно, уговорила. Ноут как раз заряжен, — Романова собирает карты. — Угу… фдать не придефтся… Шелковиц возвращается быстро и протягивает Лиле горячий бутерброд, сделанный лично ими. Романова улыбается и откусывает. Потом забирает из рук подруги. Инга тоже ухмыляется, видя с каким наслаждением Лиля уплетает плавленный сыр.

***

      Тама и Зоя на время майских праздников часто пропадают. Вот и этот случай не стал исключением. Потому у Лили с Ингой ночевка.       Они сидят на первом этаже двухъярусной кровати. Лиля укуталась в плед, а Инга положила голову ей на плечо. Ноутбук у их ног показывает запутанные сюжеты русского кинематографа. Инга может на такое часами смотреть. А вот Лиля - нет. Только ради развлечения и своей подруги.       Что ей может понравится в таком сюжете?       Главная героиня подозревает мужа в измене, поэтому и идет к гадалке, где та открывает ей глаза на все самые страшные тайны. «Дичь». — думает Лиля. — «Но такая интересная…» — Вот козел! — возмущается Инга. — Зачем такие тогда вообще женятся? — В карты кому-то проигрывают? — Пф…Скорее его в карты в детстве проиграли. Вот он у чужих родителей головой и удари.. — Инга, — улыбается Лиля. — Молчу, молчу. Забавно наблюдать за такой реакцией Шелковиц. Романова никогда не видела, чтобы та комментировала что-либо, а тут с такой яростью. Будто тот мужчина в сюжете изменяет не своей жене, а именно Инге. — Если я буду тебе изменять, тоже к ведьме пойдешь? Изменять? Что она имеет в виду? Лиля впадает в ступор. Она молчит, глядя в одну точку. Щеки, кажется, горят; ладони сильнее сжимают плед. Через сомнения, жуткий страх и стыд, она все же решается выдавить: — Нет. — Ну и правильно. Романовой очень хочется спросить, что-то по типу: «А ты мне изменять собралась?» - но она никак не может. Выталкивать слова из себя по одному слишком сложно и волнительно. Уж лучше она сделает вид, что спит или вовсе не придает значение нелепому вопросу подруги. Однако Лиля в замешательстве. Она готова завизжать и, зажмурившись, вздрогнуть хоть разочек. Но здесь, в такой обстановке с Ингой, гораздо легче сдерживать эмоции. За окном темное небо и легкий ветер. Они приоткрыли форточку еще давно. А именно тогда, когда Шелковиц решила, что она профессиональный повар и случайно сожгла один бутерброд.       Лиля копается в своей голове. Вспоминает персонажей всех сериалов, книг и фильмов, что когда-то смотрела или читала. Что они делали в таких случаях? При просмотре вечно хотелось выкрикнуть: «Не тупи! Действуй!» - а когда очередь доходит до тебя - понимаешь, что тут некуда идти. Это все равно, что сделать шаг с завязанными глазами. А вдруг перед тобой пропасть? Ты упадешь и разобьешься - это в лучшем случае. В худшем: шагнешь и будешь лететь так вечность. Пока не познаешь небытие без нее. Без Инги. — Зачем ведьмочке ходить к ведьме? Ты и сама прекрасно справишься, я же знаю. Романова перестаёт ощущать мир вокруг. Что сейчас сказала ее подруга? Быть может, Лиля уснула и это все не по-настоящему? Кажется, да… Она забывает о сомнениях и осторожно обхватывает руками шею Инги. Та улыбается, не глядя на подругу. Лиля, ощущая себя во сне, где-то на задворках разума подумала, что чувствует себя вовсе не такой, какой является. Она смелее, сильнее и рискованней. Теперь уже Романова кладет голову на плечо Инги. А Шелковиц, спокойно смотрит на нее и оставляет легкий поцелуй на лбу. Внутри Лили случается пожар от теплых - как ей показалось - губ подруги. Она сейчас сгорит со стыда, расплачется. Сентиментальность до добра тут не доведет, но она готова пойти одна. Без сопровождения. Пойти навстречу добру. Пойти навстречу Инге. Лиля расплывается в улыбке. — Может, признаться тебе? — В чем? — с хрипотцой интересуется Романова, словно засыпая. — Мне нра.. Лиля не дает ей договорить и оставляет легкое прикосновение на губах подруги. Не поцелуй, а кристально ясное объяснение: спасибо. Шелковиц улыбается шире и со вздохом договаривает: — Мне нравятся ведьмы.