The Degradation

Фотография: https://pp.vk.me/c618622/v618622370/c479/ueShX1xJ9vE.jpg Песня: Lynyrd Skynyrd - Sweet Home Alabama Два месяца. Мы вместе уже два месяца. Два месяца, во время которых мы узнавали друг друга, чувствовали друг друга. Я никогда не думал, что отношения могут быть такими. Наверное, я просто слишком много времени провёл с родителями, у которых не слишком удачный брак. Или просто насмотрелся на эти пары из Университета, в которых парень буквально заключённый, и спрашивает разрешения даже на то, чтобы йогурт взять. Девушка читает его сообщения и закатывает истерики каждые пять минут, ходит с ним на одни и те же лекции, постоянно липнет. Отношения всегда казались мне заключением строгого режима с бесплатным, бонусным сексом и обязательством покупать шоколад с цветами каждую пятницу. Не знаю, то ли Гарри не любит шоколад, то ли не умеет вводить пароль на IPhone, но с ним всё совершенно не так. Нам хорошо вместе. Да, мы липнем друг к другу похуже других, но это никому не мешает. Мы не душим друг друга. Мы больше не делаем вид, что не знаем друг друга, когда сталкиваемся в коридоре. Поначалу многие шептались, но я, честно, ожидал чего-то похуже. Ничего, кроме пары гейских шуточек и косых взглядов, которые исчезли несколько недель спустя, не было. Я думал, что плохо на это отреагирую, но… было как-то плевать. Я смотрел на Гарри, на парня, который болен с детства, ненавидит отца, и бывшая девушка которого спрыгнула с моста, и слухи казались какими-то крошечными по сравнению с этим. Люди имеют привычку называть самые ничтожные события концом света и впадать из-за них в депрессию, даже не стараясь представить, что им ещё повезло. Он научил меня быть сильным. Обращать внимание только на важные вещи. Меня называли педиком? Ну... круто. И что дальше? Небо упало? Океаны высохли? Наша история с Гарри слишком важна, чтобы дать каким-то придуркам испортить её. Мне достаточно лишь прикоснуться к нему, лишь почувствовать его взгляд, чтобы понять, что он любит меня. Да, ладно, один раз всё же не смог сдержаться. Это было весело. Тренер так орал на нас, говоря, что мы ничего не умеем и что с крахом провалимся через две недели, что мы всё ещё на поле. Сейчас десять вечера, он уже давно ушёл домой, а мы продолжаем тренировать удары и разрабатывать стратегию. Я безумно устал, но мне нравится это. Обстановка лёгкая, и приятно осознавать, что после всего этого мы всё ещё сплочённая команда. Мои отношения с Гарри стали виной некоторым напряжённым ситуациям, но ненадолго. Парни заметили, что я остался всё тем же Луи, только предпочитающим не трахать всё, что движется, включая Элеанор. Даже между Лиамом и Джошем всё вроде спокойно. Они не друзья, нет, но во время игры все ссоры отходят на второй план. Я люблю футбол с самого детства, так что безумно рад, что ничего не изменилось. На улице уже темно, большие уличные фонари освещают поле, и мы тренируем пенальти. Готовлюсь ударить по мячу, когда слышу чужой смех за своей спиной. - Ну что, педики, вы всё ещё здесь? Все поворачиваются практически одновременно. Парни из Манчестерского Университета подходят к нам, держа руки в карманах своих футбольных курток. Какая ирония. Именно против них мы играем через две недели. Они выиграли все матчи сезона, и в категории «Мы-считаем-себя-королями-планеты-мы-самые-крутые» им нет равных. Фыркаю, направляясь к капитану их команды. Парни идут за мной. Скрещиваю руки. - Чего тебе, Лукас? Поверхностно смотрю на него и замечаю, что мы все стоим друг напротив друга и меряемся взглядами. Они часто провоцируют нас, и дело уже много раз доходило до драк. Он тщательно рассматривает меня, не опуская взгляд. Безразлично пожимает плечами. Ничего хорошего это не обещает. - Мы просто пришли посмотреть на команду геев, которую размажем по стенке через две недели. Угадайте, на каком слове он сделал акцент? Не успеваю ничего ответить, как кто-то сзади начинает искренне смеяться. - Серьёзно? Ты пришёл на наше поле, чтобы доставать нашего капитана из-за его ориентации? Что с тобой не так? Поворачиваюсь и удивлённо смотрю на Дэна. Я думал, что единственным человеком, который вступится за меня, будет Лиам. Но опять не успеваю ничего понять, как слышу ещё один смех слева. Этан. - Так вот оно что? Ты боишься проиграть педику? А теперь Лиам. - Чувак, да даже если мы все будем геями, то всё равно сможем уложить тебя с закрытыми глазами. И каждый что-то выкрикивает им по очереди. Ну что же, нужно признать, что капитана они в обиду не дают. Такой солидарности я не ожидал. Игроки Манчестера понимают, что у них ничего не получится, поэтому бросают несколько тупых стереотипных выражений и сваливают. А мы продолжаем тренироваться, открыто издеваясь над ними. Мы тренируемся до часа ночи. Я прекрасно знаю, что не всем им нравятся мои отношения с Гарри, но мы всё та же команда. Думаю, они его боятся. Нет, не думаю, они боятся его, как и весь кампус. Плевать, он и не должен им нравиться. Главное - пусть не говорят о нём ничего плохого. *** Эти два месяца были наполнены мелочами, которые много значили. Незначительными моментами, которые должны были случиться. Как тот день, когда Сволочь посадили на диету. На этих выходных отца Гарри нет дома. Он на дежурстве в больнице, и мы решаем впервые захватить весь дом. Каждую комнату. Открываю глаза: Гарри нет рядом, кусок ткани лежит на подушке. Он редко просыпается рядом, но мне нравится успокаивать себя тем, что он просто жаворонок. Обычно он сидит за компьютером или пишет что-то в своём дневнике. Обожаю смотреть, как он пишет. Когда он делает это в кровати, я могу часами наблюдать за ним, пока он не замечает, что я проснулся. Но этим утром его нет в комнате. Я не волнуюсь: наверное, он внизу. Волноваться нужно лишь в том случае, если он решит приготовить завтрак. Надеваю футболку со спортивными штанами и сонно иду на кухню… ТАК. Забудьте о «я не волнуюсь». Он стоит на коленях у холодильника, среди собачьего корма. Сволочь смотрит на него, наклонив мордашку. - Эм.. можно узнать, что ты делаешь? - Пытаюсь научить Сволочь есть корм. Окей… - И зачем же? - Он на диете, - и я начинаю истерично смеяться. Он хмурит брови и выпускает корм из ладони. - Не смейся. Это не смешно. - Прости. Но очень сложно сдерживаться. Особенно когда он снова берёт корм и делает вид, что ест его, говоря, какой он вкусный. А собака всё ещё смотрит на него, как на инопланетянина. - Ты всё делаешь неправильно, - встаю на колени рядом с ним. – Дай мне. И я наклоняюсь вперёд, делая вид, что ем корм прямо с пола. Мы ползаем на четвереньках почти полчаса, пока его величество Сволочь не решает наконец-то что-то проглотить. Не так от голода, как из жалости к нам, наверное. - Я принесу камеру! И Гарри вылетает из комнаты в мгновенье ока. Фотография: https://pp.vk.me/c618622/v618622370/c488/XFcpL4RdQkY.jpg Мы всё утро снимали, как Сволочь ест, переворачивается и играет с кормом. Гарри гордо смотрел на него, и я в сотый раз осознал, что никогда не пойму их отношения. Сволочь официально первая собака на моей памяти, которую посадили на диету. А я говорил, что ему нельзя давать выпечку. Да, если бы у нас были мозги, то мы бы научили Сволочь есть корм из миски, а НЕ С ПОЛА. Потому что теперь он ест его только так, но Мануэль не против убирать за ним. Похоже, ему тоже нравится Сволочь. Это самая невыносимая собака в мире, которую любят все без исключения. Более серьёзные моменты, такие, как игра в бильярд. Песня: Coldplay - The Scientist Почти полночь. Мы лежим в обнимку на его кровати, смотря старую комедию. Я положил голову ему на плечо, а он гладит мою спину. Никогда не думал, что стану одержим такими моментами. Когда-то провести субботний вечер в кровати равнялось преступлению. Я не превращаюсь в старика или что-то в этом роде, просто мне это уже неинтересно. Раньше я гулял всю ночь, пил, возвращался домой с девушкой, которую выгонял на следующее утро, пока сам страдал от похмелья. Да, знаю, похмелья ещё бывают, мы с Гарри любим пить. И мне так хочется думать, что Гарри любит только пить. Но я знаю, что это не так. Я часто думаю о наркотиках. Если честно, всё время. Он никогда не принимает их передо мной, но я прекрасно знаю, что он не бросил. Это видно. Иногда… он как будто не здесь, его глаза красные, зрачки расширены, он даже дрожит. Я пытался с ним поговорить, но это был самый провальный диалог когда-либо. Он сразу же встал и ушёл. Буквально. Мы были в моей комнате, и он просто вышел, хлопнув дверью. Следующим утром я получил сообщение от Анонима. «Я не должен был уходить вчера, прости. Но я не могу говорить об этом, Луи, пойми. Я делаю всё возможное, чтобы бросить, но это трудно. У меня получится, но я ни за что не буду говорить об этом. Мне нужно время». «Каждый раз, когда мне нужны объяснения, тебе нужно время. Разница только в том, что я всегда даю тебе то, о чём ты просишь». «Я знаю…» «Нет, Гарри, ничего ты не знаешь. Ты понятия не имеешь, что я чувствую, как я боюсь, что однажды мне позвонят, чтобы сказать, что у тебя случилась передозировка. Ты ничего не знаешь, потому что не даёшь мне говорить об этом». «Ты злишься?» «Нет». «Ты злишься». «Конечно же, я злюсь! Ты никогда не даёшь мне помочь тебе. Ты даёшь мне бояться за тебя и никогда ничего не объясняешь. Так что да, я злюсь». «Я не умру от передозировки». «Ты много принимаешь?» «Меньше, чем раньше». «Это много?» «Это меньше, чем раньше». «Что ты принимаешь?» «Луи…» «Что ты принимаешь?» «Кокаин». «И что ещё?» «Ничего. Я бросил всё остальное, когда ты обо всём узнал». «Часто?» «Прекрати, пожалуйста». «Отвечай». «Стараюсь как можно реже». «Ты принимаешь их, когда я с тобой? Пока я в душе или что-то в этом роде?» «Никогда». «Обещай мне, что бросишь». «Я обещаю попытаться». «Обещай, что не умрешь от передозировки». «Обещаю». Мы не говорили об этом с того дня, но я всё равно стараюсь следить за ним. За его глазами, движениями, усталостью, рационом. - Сегодня вечером. Дергаюсь, когда осознаю, что фильм уже давно закончился. Его голос приводит меня в себя, и я хмурю брови. - Что? - Увидишь, - он встаёт и протягивает мне руку. - Идём. Его глаза блестят, и я следую за ним без размышлений, Сволочь ползёт за нами. Он заводит меня в главную гостиную и останавливается перед бильярдным столом. - Ты хочешь сыграть в бильярд в… - смотрю на свои часы, - полвторого утра? Он кивает, глупо улыбаясь. - Сегодня вечером ты мне проиграешь. И я вдруг вспоминаю. Той ночью, когда мы были на кладбище и говорили о Саманте, когда я впервые разорвал свою футболку. Мы поспорили. Я уже давно забыл об этом. Он раскладывает шары, и мне безусловно нравится такая атмосфера. Фотография: https://pp.vk.me/c618622/v618622370/c48f/othco195WIo.jpg Здесь тепло, а в воздухе витает запах старого дерева. Мебель тёмного цвета, приглушённый свет, мягкий ковёр. Гарри говорил, что эту комнату полностью обустроил его отец, что странно, потому что она такая тёплая, а он такой… такой. Наверное, он сделал это, чтобы не чувствовать себя, как в больнице. Там всё белое и холодное, а здесь очень уютно. Наклоняюсь к камину и смотрю на фальшивый огонь за стеклом. Подпрыгиваю, когда Гарри обнимает меня со спины, целуя затылок. - Готов проиграть? - Нет, - поворачиваюсь к нему и невесомо прикасаюсь к его губам. - Я готов выиграть. Но, несмотря на наши слова, в глазах нет ни намёка на соперничество. Я, кстати, давно заметил это. Гарри никогда не соревнуется с другими. Только с собой. Даже когда его провоцируют. Раньше я думал, что это просто маска, но вскоре понял, что ошибался. Он просто не любит соперничество. Ему плевать, что о нём думают остальные. Важно только то, что он сам думает о себе. И что я думаю о нём. Он всегда говорит, что, если не важен человек, то не важны и его слова. Негативные мысли других не могут ранить, но его собственные способны разрушить абсолютно всё. Это бессмысленно. Гарри - полная противоположность самого себя. Он одновременно самый простой и сложный человек в мире. Он отходит от меня и берёт два висящие на стене кия. Мы играем, и он, конечно же, выигрывает. Хотя «мы играем» слишком громко сказано. Партия началась сорок пять минут назад, а мы всё ещё не закончили, потому что обнимаемся и целуемся после каждого удара. А ещё мы отвлекаем друг друга, как сейчас. Он наклоняется, чтобы ударить, а я подхожу сзади, кладу голову ему на плечо и целую мочку уха. Чувствую, как по его телу проходят мурашки. - Так нечестно… - Знаю. Целую его шею, и он попадает мимо лунки. Поворачивается ко мне и наигранно фыркает. - Вы ужасный мошенник, Мистер Томлинсон. Невинно пожимаю плечами. - Я не виноват, что не могу находиться далеко от вас, Мистер Стайлс. Так. Мы все притворимся, что этого диалога не было, потому что сделать его более сопливым просто невозможно. Фотография: https://pp.vk.me/c618516/v618516370/c4af/POT46ZR2wUg.jpg - Что ты делаешь? Он опирается о свой кий и смотрит на меня, хмуря брови. На столе осталось ещё шесть шаров: пять моих и один его. А проигрывать я не люблю, поэтому закатываю каждый из них в лунку рукой. - Жульничаю. И если уж делать что-то - так делать это полностью. Ложусь на бильярдный стол, опрокидывая голову, и смотрю на него. Он улыбается. - Ты ужасный игрок. - Эй. Смотрю, как он ставит свой кий на место и обходит стол, чтобы лечь возле меня. Он обхватывает меня за плечи, и я кладу голову ему на грудь, переплетая наши ноги. Мы так и уснули посреди бильярдного стола. Говорили обо всем и ни о чем одновременно, а когда солнце начало вставать, то просто уснули. Да, пробуждение было совершенно не таким милым. Мы проспали около двух часов, когда отец Гарри ворвался в комнату и разбудил нас, крича, потому что «Бильярдный стол - это вам не кровать!». Я был слишком сонным, но мне кажется, что перед тем, как покинуть комнату, я заметил улыбку на его устах. Совсем незаметную. И если до этого я думал, что Гарри - сплошная загадка, то его отец - просто самая загадочная загадка всех загадочных загадок. Он холодный, неприятный, и я нечасто его встречал - спасибо, Боже, - но он ясно дал понять, что я ему не нравлюсь. Только вот он никогда не просил меня уйти. Он не идиот и прекрасно понимает, что происходит между мной и Гарри. После той ночи мы довольно часто играли в бильярд. Я проигрывал каждый раз, но то, что происходило после проигрыша, того стоило. Незначительные события и важные-важные мелочи. Такие, как обычная куртка. Фотография: https://pp.vk.me/c618516/v618516370/c4b6/DtrnDD-pgo8.jpg Песня: You Me At Six - Always Attract Сейчас 22:30, я возвращаюсь с тренировки. Чем ближе матч, тем тренер жестче. Нет, поправка: чем ближе матч, тем больше он превращается в кровожадного тирана. И тот факт, что он всей душой ненавидит тренера команды Манчестера, совершенно не помогает нам. Только войдя в дом, сразу направляюсь в душ. Полчаса стою под горячей водой, чтобы расслабить мышцы, после чего надеваю спортивные штаны с футболкой. Выхожу из комнаты и замираю, видя Гарри. Опираюсь о дверной проем, скрещивая руки, и смотрю на него. Он стоит спиной ко мне, крутясь у зеркала в моей футбольной куртке. Разводит руки и разочарованно вздыхает. - Она слишком маленькая. Качаю головой, улыбаясь самому себе. Иногда он так похож на ребёнка. Несмотря на всё то, что он пережил, он всё равно такой… невинный? Рассматривает себя со всех сторон и ещё раз вздыхает, так громко и долго, что я едва сдерживаю смех. Он правда расстроен из-за того, что футбольная куртка капитана команды, которую он ненавидит, ему не подходит. - Ты ведь выше меня. - Элеанор она была впору. Ох… Так вот в чём дело. Он часто смотрит на мою куртку, но я как-то особо не думал об этом. Только сейчас понимаю. И да, причина его разочарованности не такая уж и невинная, беру свои слова обратно. Медленно подхожу к нему и кладу подбородок ему на плечо, обхватывая талию руками. Смотрю на него в зеркало. - На тебе она смотрится лучше. - Это неправда. Да ладно, она правда мала ему. Слишком коротка у талии, а про рукава я вообще молчу, но… - Я не согласен. Хочешь знать, почему тебе она больше подходит? - Почему? - Потому что тебя я люблю. Его глаза начинают блестеть, он накрывает мои руки своими. И я впервые, впервые за все это время подобрал правильные слова. Я впервые сказал именно то, что он хотел услышать. - Но она всё равно мала мне. - Иди сюда, - заставляю его повернуться ко мне. - То, что Элеанор носила мою куртку ничего не значит, ясно? - Конечно же, значит… - Почему? - Потому что когда она носила её, все знали, что она тебе принадлежит, - он говорит это так серьёзно, что я не могу сдержать улыбки. - Почему ты улыбаешься? - Потому что, Гарри, все вокруг знают, что ты мой, им не нужна куртка для этого, - целую кончик его носа. – А самое главное, что Элеанор никогда не принадлежала мне. Она тырила мою куртку и ходила с ней везде. Это было ужасно, понятно? А ты… Мне нравится, что ты носишь её, что она мала тебе, потому что ты выше, а ещё мне нравится, что теперь она будет пахнуть тобой, а я обожаю твой запах. И знаешь, что мне хочется сделать теперь? – крепче прижимаю его к себе, и он качает головой. - Снять её с тебя. Он потерянно смотрит на меня, пока я провожу руками по его спине, поправляя воротник своей куртки. Щекочу его губы своими и добавляю: - Всё снять с тебя. Чувствую, как его сердце начинает стучать в бешеном ритме. Мурашки, которые пробегают по его телу, когда я стягиваю куртку, бросая на пол. Его желание, когда он целует меня, запутывая руку в волосах. Чувствую его уверенность, когда он приближается к кровати, не разрывая наш поцелуй. Мы падаем на простыни, и я замечаю, что его взгляд нисколько не изменился. Всё та же любовь, всё то же уважение. Моё тело двигается так, будто создано именно для него. Знаю, что у пар принято всегда доходить до конца. До самого акта. Но не у нас. Не сейчас, по крайней мере. У нас свой способ выражать любовь доставлять друг другу удовольствие. Сквозь наши прикосновения, поцелуи мы узнаём друг друга и никогда не устаём от этого. Мы можем часами только ласкать друг друга, доводить до конца, но не… не приступать к самому акту. То, как он выгибается под моими прикосновениями, - самое красивое, что я когда-либо видел. Он дрожит, тяжело дышит, шепчет моё имя - и в этом чёртовом мире не существует ничего прекраснее. Мы нашли собственный способ любить друг друга. И он отлично работает. Я помню эту ночь, как будто она была вчера. Помню наши тела, переплетённые среди простыней. Помню одеяло, которое быстро оказалось на полу. Сбитое дыхание. Он рассказал, как эта куртка важна для него, а я вновь повторял, что никогда добровольно не давал её Элеанор. Но я понял, что его беспокоит не так куртка, как сама Элеанор. Мы никогда об этом открыто не разговаривали, так что он завалил меня вопросами о ней. И это было безумно смешно, потому что, кроме её имени я практически ничего о ней не знаю. Я рассказал ему все детали, начиная с того, как случайно толкнул её в коридоре и заканчивая тем, как она чуть не разбила мне голову моей же вазой. А ведь в этот самый день я впервые увидел его. Он тоже толкнул меня, не попросив прощения. Я рассказал, как Элеанор липла ко мне, воображая из себя мою девушку, и что 99% того времени, когда у неё во рту не было моего члена, я терпеть её не мог. Он медленно засыпал и с незаметной улыбкой на устах прошептал, что так говорить совершенно невоспитанно. Я поцеловал его в лоб, и секунду спустя он уже глубоко спал. Той ночью я не сомкнул глаз. Смотрел, как он спит, на его разбросанные волосы, розовые щеки и блестящую кожу. Он выглядел таким юным. Гарри - всего лишь ребёнок. Ребёнок, который пережил много всего и вырос слишком быстро. Фотография: https://pp.vk.me/c618516/v618516370/c4bd/dF-Gm3cOAc0.jpg Моменты, без которых я бы с легкостью обошёлся. - Блять. Через пять минут у меня лекция, я переворачиваю всю свою комнату и никак не могу найти этот чёртов доклад по экономике. Ещё раз проверяю стол, когда слышу стук в дверь. - Входи. Знаю, что это он, потому что Лиам с парнями не настолько воспитаны, чтобы стучать. Он широко открывает дверь, и проходящие мимо студенты, наверное, смеются, смотря на состояние моей комнаты. - Ты ищешь что-то или пытаешься воссоздать в своей комнате дух революции? - Мой доклад по экономике! Бросаюсь на шкаф, выбрасывая из него всю свою одежду. - Я тебе помогу. Что там написано? - «Экономический доклад, который…» И я бурчу себе под нос, бросая футболку в другой конец комнаты. - Что? Конечно же, он не может не переспросить. - Экономический доклад, который меня заебал. - Ты правда написал это на своей работе? - Простым карандашом! И я должен стереть его. Он смеётся и качает головой. Начинает рыться в моем столе, пока я смотрю в ящиках для белья. - Ты оставил её? Поворачиваюсь к нему, хмуря брови. - Что? Он не отвечает. Стоит спиной ко мне, держа что-то в руках. Подхожу ближе и встаю на носочки, чтобы посмотреть ему через плечо. Записка, написанная им же. «Поздравляю - Г». - Эм… Да. Я вижу только его профиль, но всё равно замечаю, как он улыбается. Он сгибает записку и ставит её обратно в ящик. Его рука направляется к лежащей рядом вещи, и я буквально набрасываюсь на него. - Нет, не это! Стараюсь опередить его, только вот он достаёт фотографию первым. Да, именно ту фотографию, которую я распечатал. Начинаю краснеть и вырываю её у него из рук. - Эта фотография МОЯ. Если ты будешь смеяться, то я вышвырну тебя из своей комнаты, предупреждаю. Он сдерживается изо всех сил. - Прости, так на какую тему твой доклад? - Экономические обязанности Государства. Он кривит лицо, и это не обещает ничего хорошего. - Он у меня... Я же говорил. - Шутишь? - Ты забыл его на столе вчера вечером, я не думал, что он нужен тебе на сегодня. - Я труп. - Если это тебя успокоит, то ничего похожего на «заебало», там не написано. Толкаю его в плечо. - Перестань, это не смешно. Сегодня последний срок, а я уже на пять минут опаздываю. - У тебя два часа экономики, да? – киваю. - Беги на лекцию, я привезу его тебе. Мои глаза начинают блестеть. - Ты сделаешь это? - Конечно. - У тебя нет занятий? - Ничего такого, чего нельзя прогулять, не волнуйся. - Точно? - Да, давай, иди уже. - Хорошо, спасибо, спасибо, спасибо, ты лучший. И я раз сто целую его в губы, после чего беру свою сумку и выбегаю из комнаты. Это официально, у меня лучший парень на свете. Он возвращается сорок пять минут спустя и пробирается ко мне в аудиторию, держа доклад в руках. В конце урока сдаю работу. Я провалил почти все экзамены, и если бы он не принес мне это задание - меня бы выперли из Университета. Моменты, которые напоминают, что ещё ничего не закончено. Фотография: https://pp.vk.me/c618516/v618516370/c4c4/qJdN1HloEQs.jpg Песня: Adam Lambert - Outlaws Of Love Ему плохо уже три дня, но он ничего мне не говорит. Вчера и позавчера он не пришёл на занятия, а вечером не звал к себе. Я направился к нему сразу после уроков, даже не предупреждая. Когда я пришёл, он лежал на кровати, слушая музыку и обнимая Сволочь. Мы посмотрели фильм, и он не сказал практически ни слова. Ничего не ел, и под глазами у него огромные синяки. Он уже двадцать пять минут проверяет, закрыты ли двери. Я лежу на кровати, свет уже давно выключен. Он всё ещё проверяет. В тридцатый раз дёргает ручку. Глажу Сволочь по голове, стараюсь сделать вид, что не замечаю этого. Отсюда вижу, как он дрожит, и это разбивает мне сердце. Тридцать одна минута. Он стоит спиной ко мне и снова кладёт руку на дверь, ведущую в гардероб. Он дрожит настолько, что не может поймать ручку. Дверь открывается, и он не выдерживает. Не могу больше ничего не делать. Встаю с кровати и приближаюсь к нему, накрывая его ладонь своей. - Гарри… Он напрягается. - У меня не получается. Он опять закрывает дверь и несколько раз дёргает за ручку. - Это неважно… - Важно. Чёрт, что со мной не так? Его действия становятся практически жестокими. - Прекрати. Сейчас же. Протягиваю ему руку, и он на мгновение замирает, после чего поднимает на меня взгляд. Он сейчас заплачет. - Прости. Его голос ломается. Он устал. Физически и морально. Не знаю, что произошло за эти три дня, и связано ли это с его отцом, но сейчас он плачет, и мне плевать на всё остальное. Беру его за руку. - Всё хорошо, слышишь? - и я могу услышать, как он мысленно не соглашается со мной. - Смотри, - дёргаю за ручку. - Она закрыта, Гарри, они все закрыты, видишь? Он несколько секунд смотрит на неё и борется с собой, чтобы не проверить снова. Не проверяет. Тяну его на себя. - Да. - Идём. Еще раз прикасаюсь к каждой двери, чтобы успокоить его. Не выпускаю его руку из своей. Мы ложимся на кровать, и я переплетаю наши запястья. Не делаю ни одного узла, потому что знаю, что он всё равно уйдёт ночью. Обхватываю его за плечи, и он скручивается клубочком, кладя голову на мой живот. Он всегда делает это, когда ему плохо. Глажу его по спине. Он успокаивается и больше не дрожит. - Прости. Ему не за что извиняться передо мной, потому что он приносит вред себе, а не мне. - Не извиняйся, - нежно целую его волосы. - Попробуй поспать. Он не мог уснуть большую часть ночи, и я прекрасно понимал почему. Он не хотел засыпать. Я всё время был рядом, гладил его волосы. Около четырёх утра он наконец-то отключился, и я поднял его футболку, чтобы посмотреть, нет ли там новых порезов. Они были. Один с пластырем, а это значит, что он слишком глубокий. Я часто смотрю на них, практически каждую ночь. Это мой способ следить за ним. Я убеждаю себя, что в этом есть смысл. Это помогает мне понять, что что-то случилось, пусть я и не представляю что. И несмотря на то, что тем вечером он не выдержал, мне кажется, что три недели без какого-либо проявления болезни - чертовски хороший результат. Это были первые слёзы и первые порезы за всё это время. Именно такие тяжёлые моменты напоминают, что пусть битва ещё не закончилась, но её исход будет в нашу пользу.