Comfortable

Этот летний день был холодный. В этом году весна была прохладной, но она надеялась, что лето будет потеплее. Нифига. Тонкий вязаный кардиган спадал с плеча. Ковыряя заусенец на безымянном пальце, Микаса ощущала, как что-то нездоровое разрасталось в душе и уже точно знала — сегодня что-то произойдёт. Её чутьё никогда ещё не подводило. Резко поднявшись с лавки, она ненароком спугнула голубя, что ел кусочек хлеба. Порхнув крыльями, он перелетел на участок асфальта в метрах пяти от прежнего. Микаса в последнее время часто кормит птиц у моста. На той самой лавке, где когда-то они встретились. Обладало это место какой-то особой аурой, своей магией. Возможно, не будь этого места, не было бы и всего этого. Микаса в тысячный раз благодарит судьбу, что та свела её с Леви, благодарит и поправляет платье, что немного задралось на животе. Прикладывает руку к области пупка и улыбается. Частичка его живёт сейчас в ней. Их общее чудо. Она и задуматься никогда не могла, что такое возможно. Что она будет беременна от своего капитана, что будет с ним жить и любить так сильно, что сводить будет челюсти. Её жизнь после войны, как и она сама, свернули куда-то совсем в противоположную сторону. И явно в лучшую. И умиротворение как-то само к ней пришло. Как и ее счастье. Да, теперь она однозначно была счастливой во всех пониманиях этого слова. Пройдя пару кругов ада, она обрела покой, обрела свое место в мире. И место это не Парадиз, не этот город в сотне километров от центра. Место это — ничто иное, как рядом с Леви. Куда бы он не решил следовать — она всегда будет рядом, не оставит никогда, вся она теперь для него. Он подойдёт к ней холодной тенью, падающей от теплого солнца. Улыбнётся и присядет на лавочку. Микаса садится следом и тёплым взглядом смотрит в его такие родные глаза. В руках букет неуклюжих ромашек. На душе теплеет. И где он их только выдрал? — Да, я собирал эту дрянь для тебя, — хмыкая, он всучивает ей цветы и отворачивает голову в попытке скрыть румянец, что так предательски пёк щёки. Он бы мог спихнуть это на летнее тепло, да недостаточно жарким выдался денёк. — Спасибо, — улыбаясь широко широко, Микаса вдыхает свежий аромат полевых растений и прячет там своё лицо. Почему-то фантазия совсем не может обрисовать ей картину, где мужчина корячится где-то в поле и собирает цветы. Наверное, это забавно. — Тебе нравится? — Очень. Это невероятно, Леви, — целуя брюнета в щеку, она обхватывает его за шею и тянет на себя. Ближе. Совсем родной, такой близкий и такой ощутимый. Вот, он здесь, он живой, досягаемый. Она наконец дошла до вершины. Когда-нибудь точно упадёт, но явно не сейчас, не сегодня и не завтра, не через месяц и не через год. — Тебе в сентябре рожать, да? — он не видит, но чувствует через объятия, что она кивает, — хорошо, что тебе не придется ходить в положении зимой. — Это ещё почему? — ослабляя хватку, она заглядывает ему в лицо, не совсем понимая, что к чему. — Ну представь только, как тяжело с животом в зимней одежде ходить, да и свадебное платье лёгкое не наденешь, — пожимая плечами, Леви ухмыляется. — Ну, отчасти ты прав, — беззаботно отвечает она, но вскоре ее выражение лица меняется, — что ты сказал? — хмурясь, она полностью расцепила руки за его головой. — Я говорю, что мне нравится вариант со свадьбой летом больше, чем зимой, — и слишком много ехидства в его глазах. Слишком улыбка самодовольна и многозначна. — Леви… Из кармана уже вытянута маленькая коробочка, лежит в его руке слишком подходяще. Глаза слезятся, рот открывается в шоке, а брови летят вверх сами собой. — Ты чокнутый, — прикрывая глаза, она плачет, закрывает рот рукой и не верит всему, что происходит. Сердце стучит так сильно, что даже кажется, что сейчас резко остановится от передозировки чувств. Буря безумия носится по её венам, разгоняет кровь по телу. Он сейчас точно шутит. Очередная шутка, выброшенная только ради того, чтобы вызывать прилив адреналина в ней. Сейчас она откроет глаза, и все исчезнет. Не может же это быть правдой… В ушах звенит. Она и не ждала уже этого. Думала, что он предложит ещё в начале весны, но прошёл месяц, и как-то забылось. Да и не нужно им было это, и без того понятно — не оставит уже. Губы дрожат, а момент, когда уже просто необходимо взглянуть на него все стремительнее приближается. Медленно поднимает веки. Он до сих пор тут, не оказался плодом ее фантазии. Всё взаправду. Он сидит в пол оборота к ней, плотно сжимает губы в сплошную линию и выжидающе смотрит. Рука с открытой коробочкой где-то на уровне солнечного сплетения. — Так твой ответ? — Ответ на что? — и тогда она отбросил все те мысли, что занимали её разум. Он видел это, видел сквозь ее закрытые глаза, как рассеянный и слезливый взгляд постепенно сменялся на хитрый взгляд той Микасы, что строила планы по спасению своего Эрена, что азартно улыбалась, выводя его на честные разговоры, что заставляла делать лишь взглядом всё, что просила. — Я зову тебя замуж. Станешь моей и только моей? Идиот он. И так уже вся без остатка. Но Микаса ухмыляется, ведёт бровью и, протягивая гласные, отвечает: — Мне надо подумать, такие решения сложно принять в один момент, — приподнимая подбородок, она расправляет плечи. Спина затекла. — Ты сейчас прикалываешься? — и это явно были слова, вызванные исключительно нетерпением. Рассеянно и угрюмо. — Леви, ты дурак, — расхохотавшись, она опустила взгляд на кольцо. Тоненькое и аккуратное. С маленьким, отбрасывающим яркие лучи от солнца, белым камушком. По бокам ещё по одному, но совсем крохотному. Наконец протянув ему руку, она попыталась перестать улыбаться как умалишённая. Но не получалось. Хотелось улыбаться всю оставшуюся жизнь. — Ну, я жду. — Я не услышал ответа. — А я и не отвечала, — пожав плечами, она качнула рукой в ожидании. И чудо свершилось. Он выдохнул, пробурчав что-то о том, что она его седым оставит, и, аккуратно вынув из коробки кольцо, надел ей его на длинный безымянный палец. — Немного не по размеру, — улыбнулась Микаса, вертя рукой и оглядывая тем самым украшение со всех сторон. — Родишь, отек уйдет, и ещё спадать будет, — буркнул Леви, но насупиться не успел — девушка вовлекла его в долгий поцелуй. Сминая мужские губы, она старалась прижаться плотнее, но полный живот совсем не давал этого сделать. Улыбаясь сквозь поцелуй, Микаса позволяла бежать слезам радости и по своему, и по его лицам. Леви гладил ей спину, нежно-нежно касаясь. Трепет, застрявший в сердце, приятно растекался жаром по его внутренностям, особенно остро ощущаясь где-то под сердцем, в желудке. *** Круглый живот выглядывал уже даже из самых больших футболок. Энни, кривляясь, обзывала её толстушкой на сносях, пародировала её кривую ходьбу и смеялась практически со всех её действий. Передвигаться стало действительно сложно. Спина ныла, грудь наливалась с каждым днём будто бы всё больше, а время от времени её пинали изнутри. Поначалу было забавно наблюдать за действиями малыша снаружи, но когда это начало мешать спать, Микаса не выдерживала. Порой плакала просто от того, что ребёнок внутри шевелится в три часа ночи, а она так и не сомкнула глаз. Тогда Леви заваривал ей чай с ромашкой, гладил живот и в совсем несвойственной ему манере разговаривал с больно резвым чудом. Он стал так мягок и нежен, что Микаса каждый раз умилялась и удивлялась как в первый раз. Ребёнок успокаивался после бесед с отцом, а Микаса забывалась сладким сном. Никаких переживаний. Никакого стресса. Только комфорт. Вот и с выбором платья она особо не выдумывала. В голове к моменту покупки не нарисовалось ничего конкретного, она изначально шла за одним — за удобным и комфортным, на остальное плевать. — Совсем ужасно, кто в таком будет замуж выходить? — скептически оценив наряд Аккерман, Энни фыркнула и недовольно растянула губы, сложила руки под грудью и уселась в кресло, махая рукой и принуждая мерять что-то другое. — Посмотрела бы я на твоё платье, выходи ты замуж почти на восьмом месяце беременности, — огрызнувшись, Микаса зло задернула шторку примерочной. Леонхарт была слишком придирчива, чем и раздражала её. Выбора было много, но все было не то, ей нельзя перетягивать живот, но и брать платье с юбкой от груди не хотелось. Поняв, что и мерять предложенное блондинкой белоснежное пышное платье она не хотела, ей пришлось выйти из кабинки обратно в зал. — Я хочу посмотреть что-то более спокойное, — обратилась она к консультанту. Та быстро привела её к нужной полке. — И на кого ты будешь похожа в обычном платье? Правильно, совсем не на невесту, — подходя к Микасе со спины, бурчала Энни, совсем не оценив простые платья в пол. — Угомонись уже, я хочу поскорее выбрать и уйти. — Ты ведёшь себя не как все невесты. — Да, потому что я уставшая беременная невеста, — раздраженная уже этим словом, Микаса отвернулась обратно к продавцу, что молча наблюдала за развернувшейся сценой. В последнее время слово «невеста» стало походить на какое-то обзывание, так часто её ею называли. Ну серьёзно, вечно тыкать в статус девушки уже было невероятно неэтично. Уж она-то знала о манерах побольше Леонхарт. Но тем не менее, терпеть приходилось, благо, недолго ей осталось. Последний месяц лета обещал быть потрясающим. Не один час они проторчали в этом свадебном салоне, в итоге остановившись на самом невероятном платье, что вообще можно было сыскать для беременной женщины… У Леви же подготовка шла полным ходом. Выбор меню, интерьера кафе, дресс-кода и алкогольного сопровождения заставлял мозг пухнуть. Леви несколько часов в день посвящал именно подготовке. Самое обидное было то, что эти мелочи по отдельности мало кто заметит. Наверняка у гостей останется лишь общее впечатление от торжества. Пиршество это не планировалось быть роскошным, но так уж свершилось, что даже той огромной суммы денег, что он собирал с марта месяца, могло не хватить. Да, он вынашивал эту идею и подготавливал всё к этому уже очень давно. Знал ведь, что Микаса согласиться. Та и выбора у неё не было, чего уж гадать. — Какие подойдут на стульях лучше? Фиолетовые или голубые? — показывая уставшему Армину два небольших отрезка лент, нахмурился Леви. Очки уже успели натереть переносицу. — Никакие, — наверное, слишком агрессивно ответил Арлерт, напряженно разглядывая итоговый вариант списка гостей. Выдохнув, он всё-таки посмотрел на ленты. — Фиолетовыми будут цветы, а голубой посуда. Я бы либо выбрал что-то белое, либо и вовсе от них отказался. Тут не нужно сочетание, цвета и так перекликаются между собой. — Ты прикалываешься? — Расслабься, легче лечь отдохнуть, полвторого уже, — выхватив отрезы ткани, Армин швырнул те на пол, — зрение упадёт, кому нужен слепой муж? Ясно, Армин просто заебался. Но, в конце концов, он сам вызвался помочь. До свадьбы оставалась неделя, а половина всего необходимого даже не то, что куплена, даже не выбрана. Глаза пекли, будто в них засыпали песка, да побольше, не жалея. Сколько он спал прошлой ночью? Часа три, не больше. Но издевательство над организмом было вполне оправдано — взамен на его нездоровый режим, беременная невеста не нуждалась во сне. Своего рода зло во благо. Микаса сердилась на него. Предлагала своей помощи, ведь праздник их общий, но более, чем на согласование и подтверждение его разработок, Леви её не подпускал. Таким уж он был всегда — весь для всех и никак для себя. Расшибётся об стену, но помощи не попросит и не примет предложений. Но с Армином дела обстояли иначе. Он не навязывался, не упрашивал помочь, просто пришёл и сказал, что сам Леви не вывезет. Да и в подобном он разбирался побольше Аккермана. Потому помощь его была даже приятной, что ли. Придёт в спальню тихо-тихо, чуть шурша стянет одежду, на край своей стороны кровати проберётся подобно мыши и быстро уснёт под сопение уже почти жены. Утром на кухне его будут ждать горячие оладьи, которые Габи с Фалько уплетают за обе щеки, и сидящая с книгой в руках Микаса. Сегодня она одета была в белой майке на тонких бретелях и длинной светлой юбке. С раннего утра было уже достаточно душно. Он чмокнет её в щёку, усядется за стол. Польёт завтрак тонкой струйкой мёда. Было вкусно. Очень вкусно. В разы вкуснее, чем сготовил бы он. Микаса ему тепло улыбнётся, пожелает приятного аппетита и, не сдержавшись, поцелует в макушку сидящего мужчину. *** Нервно теребя в кармане ебучий отцепившийся цветок от кармана пиджака, Леви пытался сосредоточиться на любом объекте во дворе. У алтаря стоять оказалось невыносимо тяжело. Представлял он всё немного иначе. Пары десятка глаз смотрели на него, такого взвинченного и едва ли не дрожавшего. И почему так волнительно? Секунды плавно перетекают в минуты, становятся часами. Пару ударов сердца, а ощущается, будто прошла уже вечность. В белоснежном на тонюсеньких бретелях платье в пол, таком воздушном и прямом, она появилась в зале. Её длинные волосы были легко уложены на голове в незамысловатую прическу, на шее блестела та самая цепочка, что он когда-то ей подарил, а в руках букет. Её живот вызывал ухмылку. Отклоняясь корпусом чуть назад, она шла медленно медленно, и каждым шагом она всё больше доказывала свою уверенность. Показывала ему, что все для него, а он, в свою очередь, волнительно улыбаясь, одним взглядом твердил: «весь для неё». С каждым шагом они всё ближе к той потрясающей бесконечности, что их ожидает. Она делает последний шаг. Его сердце замирает. Она слышит его дыхание. Сама дышит прерывисто. Вот-вот вырвутся самые нужные слова. Вот-вот они станут мужем и женой. Улыбнётся и пустит пару слезинок. … но это будет уже совсем другая история.