Хранители четырёх ветров

Андриус поднялся с земли. С главных улиц доносилась музыка и смех. Они праздновали конец сезона урожая и одновременно начало весьма холодной зимы. Ни народ, который шёл за Ветром, ни его стая не страдали от холода слишком уж сильно — никто, как минимум не замерзал насмерть. Больше страдала природа. За несколько столетий, которые они провели в этом климате, они успели привыкнуть запасаться едой и материалами к зиме, потому что земля промерзала, а большая часть животных впадала в спячку. И хотя Ветер не оставлял попыток усилить своё влияние на территории, он не мог заставить зиму отступить. — Это не моя область, — как-то раз попытался объяснить Ветер. — Я не помню, за что я отвечал, но это точно был не климат и не терраформирование, — Его объяснения только вогнали Андриуса в ещё большее недоумение. Он уткнулся носом в чашку с тёплым травяным отваром, не смотря на Ветра. — Природа моих сил — ветра, — пояснил Ветер, когда заметил это. Перед ним стояла пустая чашка и куча каких-то записей. Вряд ли кто-то, кроме Ветра мог их понять: кроме того, что они были на другом языке, мешал отвратительный почерк. — Не огонь, к сожалению. Я могу только принести то, что уже есть где-то неподалёку. — Ветер, я тебя не обвиняю, — выдохнул Андриус. — Никто не обвиняет, — Ветер улыбнулся и развёл руками. Рисунок на крайнем листе напоминал дерево. — Но я всё равно сделаю всё возможное, — Ветер произнёс это, прищурившись, а затем резко вытащил один лист из кучи. — По крайней мере, чтобы Фэй Ши и Селене в следующий раз было не так плохо. Андриус фыркнул. Первая зима в их городе Селену не пощадила. Её лес никогда не переживал холодов, и теперь бедная девушка не могла далеко отойти от костра и по городу передвигалась перебежками из дома в дом. Даже в тёплой одежде, которой с ней поделились и в которой она выглядела нахохленным воробьём, Селена всё равно мёрзла. С Фэй Ши получилось чуть проще. Путешествие через горный хребет закалило её, но на один уровень с волками, увы, не поставило. Ведь, судя по её оговоркам, раньше она жила в жаркой стране «за тысячами гор». Холод нагонял на неё сонливость, что для смурной, но очень деятельной девушки было нехарактерно. Андриус накинул куртку и вышел за границу города. По-хорошему, стоило бы предупредить Ветра, но Андриус не стал. Ветер каким-то невероятным образом всегда знал то, что ему нужно, скорее всего с помощью ветров. Ему хотелось пройтись, просто так, безо всякой причины. На условной границе, там, где буквально вчера цвели жёлтые цветы, которые так понравились Мелине, где ещё вчера шумели деревья, была ледяная пустошь. И, похоже, там больше не было барьера: ни того, который поставил Ветер, ни какого-либо другого. Раньше от этого места глаза будто кто-то отводил, а ходить за некую границу отчаянно не хотелось. Ветер, разумеется, знал об этом, но по его мнению это была ещё одна временная петля, подобная разрушенной Селеной. Поэтому он махнул на территорию рукой, мол, «есть проблемы и посерьёзнее». Правда, махнул только после того, как окружил место собственным барьером. Для всех жителей города этот барьер был, по сути, просто огромной сверкающей табличкой «Не лезь!», так как Ветер вложил туда ничтожно мало энергии. Но, что удивительно, никто действительно не лез. Андриус шагнул вперёд и ему в лицо тут же прилетел холодный ветер с острыми снежинками. Чем дальше он шёл, тем холоднее становилось, хотя была ещё осень. Это место было странным. До руин, которые виднелись за сугробами, Андриус доходить не стал: развернулся и побежал. Потому что он ненавидел смотреть на мёртвых с того самого момента, как проводил в последний путь своего отца. А из-за холода тела тех, кто жил в этой… предполагаемой петле, сохранились просто до боли хорошо.

***

— Сонет, прошу тебя! — Ария бросилась к трону сестры, падая на колени. Её белое как снег и лёгкое как крылья мотылька платье тут же разорвалось в нескольких местах. — Прошу, это совсем ненадолго, пожалуйста! — Сонет отвела глаза. — Ария, никто не может снять с нас обязанности… — запричитала подбежавшая Канон, поднимая сестру с пола. — Не неси чуши, ради Первородного, скорее возвращайся в колесницу… — Ария, Канон права, — вздохнула Сонет, плечи её опустились, будто на них обрушилось небо. Величественная и непоколебимая Сонет для сестёр всегда была опорой и поддержкой, но именно сейчас она ничего не могла сделать. — Мы ничего не можем поделать. Ария вскинулась, серебристые, всегда добрые глаза вдруг блеснули злобой. Почему-то застарелой, будто припорошенной песком времени злобой. — Увидимся через пять дней! — выплюнула она, вырывая руку из ладоней сестры и разворачиваясь на небольших каблучках. В тишине Лунного дворца удаляющиеся шаги Арии отчётливо звучали до самого конца, пока наконец не хлопнула дверь. — Мы совершили чудовищную ошибку, — едва сдерживая слёзы пробормотала Канон. Да и у Сонет глаза были на мокром месте, но она сглотнула и подняла голову повыше. — Любое наше решение было бы ошибкой, — выдохнула Сонет. — Но между сестрой и сохранностью мира… Мы должны выбрать мир. Канон зарыдала.

***

— Надо устроить им нормальные похороны, — вздохнул Ветер, когда они прошли чуть дальше, в место, где хотя бы не лежали трупы. Ледяная гора, которая высилась перед ними, казалось, совсем его не трогала, хотя обычно Ветер первым полез бы за оставленными реликвиями. Андриус поднял голову в небо: на вершине горы что-то светилось. — Не пойдёшь проверять? — Ветер замотал головой. — Почему? — Ощущение какое-то… — заворчал Ветер. Неприятные неожиданности он не любил и чуйку имел неплохую. — Этот город был построен в будущем, вон, гляди, — Ветер махнул рукой в сторону какого-то камня. Андриус пригляделся. Это был не камень, а согревающий монумент, подобный тем, которые по сделанному Ветром чертежу конструировали кузнецы вместе с Фэй Ши. Последняя много знала о свойствах минералов и сильно помогла в подборе подходящих материалов. Но этот монумент был изящнее и явно проще в использовании. Ветер подошёл к монументу, опустил на него руку и монумент тут же загорелся мягким оранжевым светом. Ветер улыбнулся. — Сразу же становится теплее, — прокомментировал он. — И я могу поклясться, что эти монументы как минимум частично сделаны по моим чертежам. — Внушает надежду, — фыркнул Андриус. — Что и у нас такие же будут. — Будут, — закивал Ветер. В глазах горела уверенность. Издалека вдруг послышалось пение. Андриус тут же повернулся в ту сторону. Ветер нахмурился. — Проверишь? Только быстро, хорошо? — Разумеется, — выдохнул Андриус и обернулся в волка. Так было тише и безопаснее. Ветер же, как только Андриус ушёл, повёл себя странно. Оглядевшись, он не моргая уставился в одну точку. Глаза, до этого бывшие сине-зелёными, самыми обычными, вдруг засветились бирюзой. — Выходи, я тебя не трону, — мягко произнёс он. Девушка в тёмно-фиолетовых одеждах, явно слишком лёгких для этого места, осторожно выступила вперёд. Если бы кто-то заглянул ей в глаза, то удивился бы: глаза девушки светились мягким зеленоватым светом, а зрачки напоминали песочные часы. Это была богиня Времени. — Кто ты? — выдохнул Ветер, не меняя тона, но явно напрягаясь. Всё же, он понимал, что перед ним богиня. Девушка сделала неловкий книксен, босые ноги прочертили на снегу странный узор. В будущем она звала Венти братом, но сейчас они были никем. — Моё имя Истарот, я богиня Времени, — начала она. Голос у богини был низким и будто медовым. — Сал Виндагнир, это место, — она обвела рукой гору, — оказалось здесь из-за меня. Я искренне прошу прощения, что потревожила, Вен- — богиня окоротила сама себя. — Вас. — Это… — Ветер нахмурился. Он осознавал, что если Истарот не лжёт, то она легко могла перенести это место в прошлое. В конце концов, он уже знал, что гора не из их времени. — Полагаю возможно. Зачем? — Истарот закусила губу. Она знала Венти, поверьте, и она знала, что он вцепится ей в глотку, если она не расскажет всё в подробностях. Но у них не было времени на подробности. С горы, на которой с минуты на минуту Луна начнёт оплакивать свой народ, надо было, говоря словами всё того же Венти, сваливать. — Здесь жил народ богини Луны, — произнесла Истарот. — А когда они погибли она не смогла их оплакать из-за своих обязанностей. Поэтому я перенесла это место во времени, отдав Луне воспоминания. Так она сможет отдать им последние почести, — Истарот оглянулась на вершину, в ту сторону, откуда доносилось пока ещё тихое пение. — Почему ты боишься? — наклонил голову Венти. Истарот вздрогнула. — Богиня Луны может и не сдержать свои силы. Поэтому лучше уйти, — она вспомнила, что рядом с Венти был ещё и один из его Хранителей и поспешила добавить. — И тому мужчине тоже нужно уходить. Боюсь, что богиня… Её фразу прервал горестный вой. Но Венти не выглядел испуганным, даже наоборот как-то расслабился. — Это песня волков, — захихикал он, заметив недоумение на лице Истарот. — Ты знаешь меня, и знаешь хорошо, а песню волков не отличила… — и заулыбался ещё сильнее.

***

Отрывок из книги «История пьяницы», третья глава. Заметка на полях, почерк Венти: «скорее всего эта глава — сильно искажённая история встречи Андриуса и Арии. В конце концов, историю о них ещё в самом первом Мондштадте пересказывали миллионы раз, неудивительно, что спустя тысячелетия она не похожа на истину. Однако, довольно близко» …И тогда волк вошёл в серый тронный зал, переступил лужи, покрытые льдом, прошёл мимо разбитого саркофага. Портрет того, кто в нём лежал, сохранился до сих пор. Пройдя в покои, одинокий волк встретил девушку, которая играла музыку. Её кожа была сера, как пепел, а глаза опущены. Тонкие пальцы ласкали струны хрупкой лютни, исполняя давно забытую траурную мелодию. Волк сел перед бледной девушкой и вмиг забыл о голоде, жажде и одиночестве. Он внимательно слушал беззвучную песню девушки: «В глубоком прошлом, клёкот птиц и звериные голоса были песней ветра, самой древней песней человечества». «Они утратят родину, где с ними жили боги — вместо неё останутся лишь песни и воспоминания». «Последний бог и первый грешник — он сыграет финальный аккорд, восседая в небесных залах». Маленькие феи, резвившиеся в лесу, тоже были привлечены её пением, и одна за другой прилетели, чтобы выразить своё почтение. — Что это за песня? — Недоумённо спросил волк. Он понял каждое слово, каждую букву, каждую ноту; однако язык девушки был ему незнаком. Он отличался от языков других живых существ. — Это песня фей. — Тихо ответила бледная девушка, — В далёком прошлом это была песня, которую мы создали для людей, но сейчас мы поём её, чтобы вздыхать о нашей судьбе. После этого волк стал неуклюже петь под мелодию девушки. Голос волка звучал холодно и рвано: он был наполнен скорбью. — Что ты поёшь? — Спросила бледная девушка. — Это наша песня. — Ответил волк. — Какая уродливая. — Безжалостно заметила девушка, тронув струны лютни. — Но ты можешь петь вместе со мной. Пение волка и девушки эхом разносилось по залам старого дворца. Говорят, что нынешние искатели приключений, проходя в тех местах, по-прежнему могут услышать особенно гармоничное музыкальное эхо.