— Декарабиан… Нормален, простите меня небеса, абсолютно нормален! — Сесил почти рычал, меря шагами их поляну. Веспер тоже сперва не мог поверить: бог-тиран, обрёкший их на жизнь в постоянном страхе, пытался их… защищать? Не понимал, что делает?
Веспер помнил, как холодно было, когда он только ехал в Мондштадт. Окрестности города были занесены снегом, но ветра почти не было. Снежинки кружились в воздухе, но скорее дарили призрачную свежесть, а не впивались в лицо. В Снежной из-за постоянных драк между божествами снегопад не прекращался никогда, только храм Вечного жениха и его окрестности оставались практически нетронутыми.
Вечный жених был не то милосерден, не то очень умён. Может и то, и то сразу. Может он даже станет верховным правителем: люди-то тоже не дураки, им тоже хочется безопасности. Веспер встряхнулся. Как бы то ни было — теперь это не его страна.
— Сесил, даже если ты расскажешь об этом на главной площади, революцию уже не остановить, — Сесил зыркнул на него и поджал губы.
— И я лучше всех знаю это! — воскликнул он. Возможно, те, кто был близок Сесилу и поверили бы. Возможно, Сесил бы сумел обернуть революцию вспять, но… Веспер отлично знал, какой эффект производило на людей пение Сесила.
Ему хватило послушать Балладу о Истине один раз, чтобы…
А Сесил пел для восстания уже несколько лет. Пел так проникновенно, что даже неверящие начинали верить. И теперь в городе не осталось ни одного человека, в сердце которого не было бы сомнений.
— А задумайся я хоть немного раньше и этого можно было бы избежать! Всё, что понадобилось, чтобы переломить обстановку — безрассудство девушки моего возраста! — продолжал сокрушаться Сесил.
— Сесил, тебе нужно успокоится. Ты уже довольно долго об этом думаешь, скоро опять додумаешься до какой-нибудь теории, как тогда, — Сесил коротко хихикнул, но остановился, слава Небесам. Они оба помнили тот раз, когда под пару бокалов вина Сесил серьёзно втирал ему и таверне заодно о том, что слаймы — показатель того, какое божество станет правителем региона.
— Я хочу домой… — вдруг произнёс Сесил так тихо, что любое дуновение ветерка унесло бы эти слова. Как хорошо, что в городе совсем не было ветра. Веспер поднялся на ноги и подошёл к застывшему на месте Сесилу. И обнял, вначале некрепко, а потом, когда Сесил обхватил его так сильно, что казалось ещё чуть-чуть и треснут кости, крепко-крепко. На сколько хватило сил.
— Сесил, я понимаю, что тебе сейчас кажется, что всё плохо. Что мы в море, и нас вот-вот накроет огромной волной, — Веспер вспомнил, как ему приснился однажды такой сон. Посреди пустоты, посреди бушующих волн, но… — Но ветер с нами, Сесил. А Мондштадт — наш дом.
— И мы будем управлять штормом… — прошептал вдруг Сесил, разжимая объятия. Он отскочил, с бешеной улыбкой на лице, хватая блокнот, который вечно носил с собой. — Папа всегда говорил, что я могу стать божеством, — будто мимолётно отметил он, начиная рисовать в блокноте алхимический круг, куда более сложный, чем всё, что знал Веспер.
Но это было не мимолётной, бессмысленной фразой, чтобы заполнить пустоту в разговоре.
— Поэтому прошу… Будь моим первым верующим.
Веспер никогда не верил в богов так, как положено. Кланялся владычице своего прежнего города, уважительно отзывался об иных богах. Тихонько шептал молитвы, когда они садились за стол, чтобы не ругала мама. Но веры, той веры, которую ждут от людей боги, в нём не было никогда.Только вот… Это же был Сесил.
Его Сесил, который пел так, что подкашивались ноги, который смеялся так, что солнце пробивалось через барьер. Конечно, не в реальности. Конечно, только для Веспера.
— Я никогда ни во что не верил, — признался Веспер, делая шаг навстречу. Сесил оторвал взгляд от блокнота и его улыбка изменилась. Кажется, он вложил в эту улыбку всю свою мягкость.
— Я научу, — произнёс Сесил, обхватывая своей ладонью протянутую ладонь Веспера. А затем с привычной хитринкой добавил, — Это уже есть у меня в планах, — Веспер не смог сдержать смеха.
***
— Никому не расскажешь? — наклонил голову Сесил. Мелина только кивнула. Может она и не была гением, но и дурой тоже не была. Разъярённая толпа разорвала бы Декарабиана на кусочки. Настроения, кипевшие в закрытом городе, не располагали к миру.
Да, это были хорошие люди. Поэты, пекари, кузнецы… Прекрасные люди, способные сочувствовать и сопереживать. Но по отдельности они могли быть кем угодно — толпа же безжалостна и тупа, а если это разъярённая толпа — ещё и неостановима.
Они сами создали восстание, создали Анемонии. И Сесил с Веспером, и сама Мелина, и Амос — они подливали масло в огонь, долго и методично… Но теперь, когда Мелина знала, какой Декарабиан на самом деле, его было сложно не пожалеть… А какого же тогда было Амос?
— Даже Амос? — Сесил нахмурился. Теперь его эмоции было сложно понять. Амос торопила восстание, в её глазах постоянно была ярость, но на кого она была зла — одним небесам известно.
— Мелина, он говорил об алом и синем, — выдавил Сесил. — Ты сама рассказала мне, что эти цвета значат. Амос злилась и почти отчаялась. Она говорила о любви, я уверен, но Декарабиан всё равно бог. — Сесил перевёл взгляд на башню, возвышавшуюся позади них. — К нему нельзя полностью применять человеческие нормы. Я сомневаюсь, что он понимает любовь как-то кроме «любви к народу».
— Но наш прошлый бог, он был таким человечным… — пробормотала Мелина. Именно божество она помнила плохо, помнила только, что он жил на одной улице с людьми, всегда помогал и казался
обычным. Сесил только глаза закатил.
— Он родился человеком, — отметил он. Наверное ещё один момент, который Мелина забыла. — Не думаю, что у Декарабиана такая же ситуация.
— Ты прав, — выдохнула Мелина. — Никому не рассказывать, даже Амос. Поняла.
— Спасибо, Мел, — Сесил поклонился. На его поясе зазвенел кинжал и Мелина пригляделась: кинжалы вместо лиры — что-то новенькое. К тому же, Сесил владел двуручным мечом. Мелина кивком головы указала на кинжал, молча задавая вопрос. Сесил рассмеялся.
— Алхимические штучки, — бросил он, а затем убежал. Будто это что-то объясняло!
***
Папа, насколько наша кровь схожа? Мне нужно знать.
Сесил, что бы ты не придумал — не смей. Та схема, которую ты планируешь нарисовать, уже опасна до невозможности, наша кровь всё только усложнит.
Я всё решил. Тётя Истарот… вернулась? Я чувствовал чьё-то внимание на себе.
Ты переводишь тему, Сесил, но да, вернулась. Но это время она взяла в долг, и поверь, цена…
Поэтому я и хочу сделать всё как можно быстрее. Так наша кровь…?
Практически одинакова. Тебе только глаза достались от… От той, чья кровь сделала божеством меня.
Спасибо, пап.
