écoute cher

Французский бар, самый престижный, но тем не менее доступный, находящийся возле сияющей Эйфелева башни. Вечер пятницы, самое время разгоняться и забыться на целые выходные, после тяжёлой недели. В руках, уже 3 по счету бутылка пива, непривычно. Ведь обычно Эммануэль пил максимум один бокал вина раз в неделю, но сегодня он был особо расстроен. А все потому, что его любовь, которая его всему прочему ещё и его бывший учитель, сегодня ему окончательно отказала, объяснив это все тем, что вообще замужем и воспитывает двух детей. Более того, не готова разделить жизнь с бедным студентом. Горе разбавляла музыка и приветливые люди, которые спрашивали о том, что случилось. Но Эммануэлю это было вовсе ни к чему, болтать об этом совсем не хотелось, так само как вновь добиваться сердца любимой женщины. Забыться хотелось в алкоголе, а идти дальше по жизни, как ни в чем не бывало. Бар постепенно забивается людьми, в основном шумные компанией или парочки, чьи души горели желание погрузиться в расслабление. В какой-то момент дверь заведения открыла шумная компания нескольких молодых людей, громко шумя на неизвестном языке. 8 участников события, кричали и весело смеялись, нарушая идиллию грустного вечера Макрона. Невысокий шатен указал в глубь паба, а сам последовал к барной стойке, где сидел Эммануэль смотря за ситуацией. — Сегодня я плачу, подайте, пожалуйста, самого лучшего пива для самых лучших друзей, и лучшей закуски, — заявил шатен, доставая из кармана энную суму евро, пряча портмоне в карман. Француз пьяным взглядом наблюдал за внешностью молодого человека: на вид того же возраста, что и он сам. Шикарные чёрные волосы, в левом ухе красовалась серебренная серёжка. Сам молодой человек был одет в белый свитер и чёрные джинсы. Студент, не иначе. Но откуда у студента такие деньжища, на престижный бар в Франции. Более того иностранец, ведь язык был не похож не на один европейский, хотя отлично владел французским. Провел взглядом до стены, которая отгораживала бар и лаунж-зону, где 'остановилась' компания. Отвернулись обратно к бару, француз продолжил пить свой алкоголь, возвращаясь к собственным проблемам, которые на мгновение пропали, пока он засматривался на мужчину. Время стремительно набирало обороты, некоторые люди приходили в бар, некоторые уходили, но атмосфера была весёлая, что очень не нравилось Эммануэлю, ведь в душе царила грусть. Стрелки на часах уже показывали девять вечера. — Ещё час, и нужно уходить, — подумал француз, делая последний глоток спиртного, ставя бутылку на стол, доставая из кармана несколько евро, кладя на стол. Поднявшись, пошатываясь Макрон направился на улицу, дабы подышать свежим воздухом, а потом закурить сигарету, дабы усугубить боль внутри. Можно было наблюдать за этим процессом, каждый день и гадать, когда подобное может утомить. Тёплый поток воздуха ласкал кожу, а запах от булочки рядом щекотал обоняние. Студент прикрыл глаза, сосредотачиваясь на звуках, расслаблясь. Облокотившись спиной в кирпичную кладку, Эммануэль вдохнул летний запах. На улице было привычно светло, множество заведений работало. Дверь вновь гримнула, заставляя француза невольно открыть глаза, рассматривая вышедшего человека из здания. Тот самый неизвестный парень, закрыл за собой дверь, вытягивая из кармана пачку сигарет вставляя между губ, поднося к кончику табачного изделия зажигалку, делая первую затяжку. Запах хлеба из пекарни перебил дурной запах дешёвого (на взгляд француза) одеколон и сигарет. Прикусив нижнюю губу, дабы не столкнуться лишнего, Эммануэль начал наблюдать за парнем из-под приоткрытых глаз. Остаться незамеченным получилось, ровно до того момента, пока шатен не подошёл ближе, опираясь на кирпичную кладку. — putain, pas ça… — произнес тихо, сквозь зубы француз, качая головой. — alors peut-être que ça vaut le coup d'y retourner? ou tu veux fumer avec moi? — француз совершенно забыл, что ему приходится иметь дело с иностранцем, который знает язык. — Je suis désolé que vous n'aimiez pas ma compagnie, mais ne vous inquiétez pas, je vais bientôt partir. Vous êtes dans une zone réservée aux fumeurs, — немо указывая на табличку, где написанно 'zone fumeur' — Простите, я немного пьян, дабы понимать что-то, — объяснил Эммануэль, вновь прикрывая глаза, но не чувствуя того расслабления, которого хотелось бы. — Ничего, бывает, — легко улыбаясь, протянул Зеленский, делая ещё одну тягу, — У вас же что-то случилось, так ведь? — écoute cher, — француз цокнул языком, не желая обсуждать, свои проблемы с посторонним человеком. Но потом осознавая, что возможно это повод высказаться, ведь друзья и до этого не понимали эту привязанность к женщине постарше. — если ты не против, я склонен к тому, чтобы мы пошли подальше от этого места. — Конечно, если ты хочешь, — ответил парень, делая последнюю, долгую затяжку, кидая сигарету в мусорку. Двое молодых мужчин последовали в сторону длинной улицы ведущую к Эйфелевой башни. Зеленского не волновало, что друзья остались одни в баре, они прекрасно знали дорогу в готель, — Так что случилось? Ты весь вечер был расстроен, или мне показалось? — Да, я закончил месяц назад школу, где у меня преподавала прекрасная женщина. — тяжело начал рассказ француз, следуя медлинными шагами по улице, наслаждаясь компанией незнакомца, — С класса, наверное, 8 я безответно влюбился в женщину, и понимал, что это неправильно, но ничего не смог поделать. Сердце трепетало, как она рассказывала правила французского языка, но мозг старательно пытался открестился от мысли, что когда мы сможем быть вместе. — Макрон повернулся к парню рассматривая внимательно ли тот слушает его. Уверившись в том, что тот слушает продолжил: — После 10 класса, я думал, что что-то изменилось ведь, она оставляла после уроков и позволяла делать, то что некоторым подросткам не снилось, даже с своими сверстниками. Сначала это было раз в два месяц, потом раз в месяц, и с каждым разом она уменьшила промежуток между этими 'заходами' — последнее слово француз выделил, согнул пальцы в воздухе жест 'кавычки' и покраснел. Было ли ему стыдно об этом говорить — определённо, но он был уверен, что на завтра он забудет об этом. — мадам Озьер приучила меня к таким пошлым вещам, которые сейчас мне и не кажутся дикостью, хотя по началу, буду честен, думал иначе. Владимир кивал головой, следуя за парнем, внимательно слушая, дабы потом задать соответвующие вопросы, — Извини, что перебиваю, но одно уточнения: ты ведь был не против? — изогнув бровь спросил Зеленский, рассматривая в полутьме лицо француза. — Конечно, нет, я ведь говорю, что любил её, больше всего на свете, — возразил Эммануэль, качая головой, — пусть у неё и был муж, но это не волновало ни её, ни меня. Все вокруг считали, что у меня проблемы с французским, поэтому и оставался после уроков. Только сейчас осознав, какую ошибку он делал все эти года. Любимая учительница стала бы в глазах школы — изгоем, ведь все могло дойти до суда, хуже того, что он, условно говоря, унизил женщину перед её детьми и мужем. — У неё был муж? — ещё больше удивляясь спросил Зеленский, прикусывая губу. — Да, — мозг постепенно отказывался идти дальше по длинным дорогам Парижа. Заведений по улице становилось все меньше и меньше, и начался небольшой райончик с мотелями, которые зачастую пользовались бедные студенты и ночные бабочки. — Я так устал, не желаете, пару часов отдохнуть? — указав на здание, предложил Эммануэль. Зеленский остановился, рассматривая сначала Эммануэля напротив, а потом бежевое, невысокое здание с громким название 'écoute cher'. Сначала хотелось отказаться от идеи француза, но, ноги и впрямь устали от ходьбы и тяжёлого дня. — Думаю, не помешает, — отозвался Зеленский, следуя к мотелю, замечая сразу у входа автомат с алкогольными напитками. Француз понял ход мыслей парня, следуя к тому. Порывшись в кармане джинс, Эммануэль достал несколько монеток евро, кидая в автомат, выбирая пару жестяных банок пива. Достав те, парень предложил одну незнакомцу, а другую открыл, следуя в здание. — Chambre double s'il vous plait, — попросил Макрон, протягивая купюру энного номинала, протягивая администратору, перехвачивая ключи. Владимир же рассматривал оформления, ожидая дальнейших действий парня рядом. Француз обернулся к приятелю, указывая, что им нужно вдоль по коридору. — Так, а чем вы занимаетесь здесь? Вы ведь явно иностранец, — Макрон неспеша шёл по фойе, и далее по коридору. Глаза рассматривали недоумевающее лицо парня, — Вы ведь говорили на русском в баре, я наблюдал, когда вы только зашли,— пояснил француз. — А, — засмеялся украинец, — я на гастролях во Франции, и это был украинский, — объяснил Зеленский, прикусывая нижнюю губу, рассматривая далее красоту, казалось бы, обычного заведения. — Так вы известная личность в своей стране? — Ну, достаточно, но скорее в соседней россии, там есть программа КВН, и мы часто с командой выступаем, — довольно протянул Зеленский, расстягивая улыбку. Повисла неловкая тишина, лишь отдаленный звук с улицы разбавлял ситуацию. Два мужчины посмотрели на друг друга, останавливаясь рядом у комнаты, от которой в руке был ключ. Француз резко прижал Владимира к стене, вбиваясь языком между губ. Руки прижали к ладони напротив к стене, от чего банки с пивом упали на пол. Бедра так же намертво прижали украинца к стене. Наглее были только шаловливый язычок француза, который старался исследовать каждый чувствительный участок полости рта. Губы занялись губами напротив: кусая, посасывая, до того, что там должны останутся рубцы. Макрон дал понять, что доминировать будет он. Одну руку все же пришлось отпустить перемещая на талию, а после на упругие ягодицы мужчины. Замахнувшись, Эммануэль не сильно ударил ладонью по заднице, возбуждая то ли себя, то ли парня напротив. Во рту стало непривычно сухо, поэтому пришлось оторваться от долгого поцелуя. Рассмотрев разбитое состояние парня, Макрон сжал руку, которую удерживал, потянув за собой к номер, нервничая от того, что замок заедал. Открыв дверь, Эммануэль толкнул Владимира в номер, но не отпуская руку, заходя следом и вновь прижимая мужчину к стене. Губы охватили уже солоноватую шею Зеленского, проделывая ту же работу, что и с губами. Руки шатена, кое-как выбрались из плена сильных рук Макрона, умещая руки на плечи. Шею же пришлось отклонить в сторону, давая возможность французу, достать до самых чувствительных мест. — Думаю, нам нужно остановиться, дабы мы не жалели о том, что сделали по пьяне, — остановил Макрона украинец, отталкивая возбужденное тело от себя. Отойдя от двери, он прошёл вглубь номера, садясь на кровать, качая головой. — Согласен, абсолютно, — оперевшись на стену, протянул Эммануэль, после сползая вниз на пол, закрывая лицо руками, хмыкая, — qu'est-ce que la vie fait — Ça arrive à tout le monde.