Цена вечности: Незримые путы

Голые ветви деревьев переплетались причудливой сетью, затянувшей, казалось, все выходы. По черным стволам сбегала вода, собираясь в ручьи и лужи, в которых мокла пожухлая трава. Ни единого листика, ни зверя, ни звука. Лес стоял мертвый, пустой, покрытый безмолвием. Все живое давно сидело по норам. Бесконечный шум дождя создавал непрерывный монотонный гул, разрываемый лишь размеренным хлюпаньем копыт по раскисшей дороге. — Какого хера мы поехали этой дорогой? — сквозь зубы процедил Ламберт, злой, как сотня бесов. Он кутался в тяжелый, давно вымокший шерстяной плащ и чувствовал, как за шиворот течет холодная вода. — Ты сам сказал, что здесь короче, — невозмутимо ответил из-под капюшона Айден. Его лица не было видно, но казалось, будто непогода мало для него значит. За всю дорогу он ни разу не высказал недовольства, не посетовал на отсутствие корчмы или крепкой выпивки, которая могла бы предложить иллюзорное тепло. — Ты вообще не чувствуешь холода? — спросил Ламберт, чтобы отвлечься от неприятных ощущений и неумолчного раздражения. Он злился на советчика, которого уже даже не помнил, и на себя за излишнюю самонадеянность. Учили ведь его — не лезь, если не уверен. — Вырос бы ты в Дын Марве, тоже бы не чувствовал, — со смешком бросил Айден. — Я вырос в ледяном Каэр Морхене, но мне это не помогло, — буркнул Ламберт, пытаясь разобраться, как вообще оказалось, что они свернули на эту проклятую тропу. Увидев очередное разветвление дорог, он предложил срезать путь, вспомнив о какой-то тропе, и вот теперь они уже больше двух часов ехали под проливным дождем, а вокруг не было и признака жизни. — Блядская осень. — Если не обращать внимания на повороты, — задумчиво произнес Айден, — мы едем почти параллельно изначальному пути. Можно свернуть и попробовать выйти на привычную дорогу. Ты уверен, что мы едем правильно? — Нет, — проворчал Ламберт, чувствуя себя последним глупцом. — Я слышал об этой дороге давно, и проверять ее надежность не приходилось. Понятия не имею, правильно ли мы едем. Он ожидал, что Айден издаст раздраженный вздох, насмешливо фыркнет или выскажет нелестное мнение о нем, но тот промолчал. И это задевало сильнее, заставляя чувствовать себя полным идиотом. — Смотри-ка, — Айден на миг придержал коня, указывая направо. Ламберт прищурился, пытаясь что-нибудь различить за серой стеной дождя, надвигающимися сумерками и сплетением ветвей. Тонкие, почти незаметные шнурки с петлями. Силки. Значит, жилье было близко. Он воспрял духом и выпрямился в седле. — Прибавим ходу, — Ламберт толкнул пятками коня, мечтая поскорее укрыться от сырости и надвигающейся ночи. Из-под копыт полетела жижа, оседая на его плаще. Эта жижа давно проникла в каждую складочку одежды и в волосы, будто он неделю шлялся по болотам. Впереди продолжались бесконечные ряды стволов, не позволяя рассмотреть длину пути. Лес сгущался, кустарник залезал на тропу. — Не похоже, чтобы здесь часто ездили, — пробормотал Айден. — Силки сами собой не появляются, — возразил Ламберт. Настроение стремительно улучшалось. Если повезет, их ждет не только крыша над головой, но и горячая пища, за которую он отдал бы сейчас половину жизни. Через полчаса Айден снова остановился, и Ламберту тоже пришлось натянуть поводья. Он не понимал какого черта они медлят, вместо того, чтобы галопом нестись в деревню. — С такой скоростью мы и к утру не доберемся, — буркнул он, оборачиваясь. Айден откинул капюшон и, нахмурившись, кивнул под копыта своего коня. Сначала Ламберт принял их за сломанные ветром сучья, занесенные грязью, но приглядевшись, присвистнул. Наполовину утопленные в жижу на дороге лежали кости гуля. Форму черепа и когтей невозможно было спутать с кем-либо другим. Сама по себе находка была не слишком удивительна, но чуть подальше лежали точно такие же кости. Они растянулись по дороге и рядом с ней. Айден спешился, склонился над останками. Ламберт почувствовал тревогу. Такое количество трупоедов рядом с деревней не могло не настораживать. — Здесь следы зубов других гулей, — Айден вытащил из земли ребро, осмотрел его со всех сторон. — Они растащили кости. — Возможно, в стае случился разлад, — предположил Ламберт. — Но не слишком ли много костей? Можно подумать, они перебили друг друга. — Дележ добычи? — Айден снова сел в седло и возобновил путь, внимательно поглядывая на дорогу. — Это лес, — засомневался Ламберт, — здесь много добычи. Даже для трупоедов. Какая-нибудь ссора? — Чтобы ссориться, нужен разум, — не согласился уже Айден. Ламберт заметил, что его взгляд стал настороженным. Они поехали медленнее, тщательно следя за случайными движениями вокруг. Дождь превратил вечер в ночь. Надежда на горячую пищу потихоньку таяла. Кони снова шли размеренно, чавкая грязью. И когда впереди показались черные пятна домов, в груди у Ламберта заныло — там не горело ни единого огонька. Деревня была мертва. Он выругался себе под нос. — Можно хотя бы укрыться от дождя, — не сильно расстроился Айден. — Все лучше, чем спать в грязи. Ламберт промолчал, давя в себе разочарование. Они ехали между молчаливых дворов, полных все той же мертвой тишины, что и лес, мимо поваленных заборов, мимо пустых глазниц окон, уже почти не замечая шума дождя. Потому что вокруг лежали кости. Много костей — человеческие, звериные, птичьи. Кости трупоедов, что они встретили некоторое время назад, составляли лишь малую долю тел, устилавших деревню. Ближе к центру медальон на груди Ламберта едва заметно задрожал. Он взглянул на Айдена, но тот только пожал плечами. Его лоб прорезала глубокая складка. — Не хочу я задерживаться, — высказался Ламберт. Никакое желание укрыться от сырости не могло оправдать ночь на кладбище. — Черт его знает, что тут случилось. Поехали. Он пришпорил лошадь и, уже не оглядываясь по сторонам, поехал вперед. Айден следовал за ним. Никому не хотелось оставаться в месте, где явно произошло что-то неестественное. Разбрызгивая грязь, они миновали ряд дворов, небольшую площадь, вероятно, бывшую когда-то рынком или лобным местом, и почти галопом вырвались в сплетение мокрых ветвей. Ламберт почувствовал облегчение. Лишь на миг. Потому что впереди встала новая деревня. Он растерянно взглянул на Айдена и, несмотря на потоки дождя, тоже снял капюшон. Потоки воды мгновенно омыли лицо, но ему было все равно. Они снова стояли перед той же самой деревней, а позади была непролазная чаща. — Что за херня? — вырвалось у Ламберта. — Какого черта тут творится? — Хотелось бы мне знать, — тихо отозвался Айден. Он направил коня в заросли. Ламберт последовал за ним. И снова совсем скоро впереди показались черные груды домов, уже едва различимые в темноте. Ветер взвыл, раскачал мокрые ветви, кони зафыркали, беспокойно переступая с ноги на ногу. А впереди вспыхнул огонек. Ламберт почувствовал, как медальон задрожал сильнее. — Ненавижу ебаную магию, — бросил он с ненавистью, начиная понимать, что они попали в какую-то очень неприятную переделку. — Кости, — удивительно спокойно напомнил Айден, не спуская взгляд с огонька. — Они принадлежат тем, кто не смог отсюда выйти. — Прекрасно, мы в ловушке, — Ламберт отвернулся от деревни, подавляя злость. Бессмысленно было расходовать на нее силы. Дело уже сделано, теперь нужно было придумать способ выбраться. Однако он буквально ненавидел себя за промах. — Что теперь? Судя по всему, отсюда не смогли сбежать ни гули, ни лесные звери. — Попробуем разобраться, в чем дело, — Айден пожал плечами и вытер ладонью мокрое лицо. Ламберт позавидовал его спокойствию. Сам бы он точно не удержался от язвительных комментариев. — Все равно отсюда нужно выбираться. Может быть, заклятье ослабевает с рассветом. — Вряд ли, — у Ламберта заныло под ложечкой при мысли, что придется провести ночь в этом проклятом месте. — Тогда звери не сдохли бы с голоду. Обычное заклинание, наложенное придурковатым чародеем. — Обычное заклинание вряд ли продержалось бы так долго, — Айден кивнул на дощечку, прибитую к ближайшему дереву. Старая надпись пострадала от дождей и потрескалась от солнца, но была еще различима: «Именем ипата Петрика. 1234 г.». У подножия дерева валялись все те же вездесущие обломки костей, но над ними болтался обрывок веревки. Кто-то давным-давно свершил здесь суд от имени местных, давно забытых властей. Нетронутые останки выглядели подозрительно целыми, будто ни одно животное не позарилось на них. — Блядь, — выругался Ламберт. Все становилось еще хуже. — Проклятие? — он взглянул на Айдена. — Давай узнаем, — тот кивнул на огонек вдали и мягко подтолкнул коня вперед. Ламберт ощутил почти непреодолимое нежелание ехать туда и проверять, в чем дело. Если бы за это обещали плату, он бы не сомневался, но совать голову в петлю по собственному почину было ему не свойственно. Он снова тихо выругался. Если бы не его желание сократить путь, сидели бы они сейчас в теплой корчме. Чем ближе они подъезжали к огоньку, тем сильнее дрожали медальоны. Свет шел из окошка дома, который менее часа назад без сомнений был необитаем. Но теперь оттуда доносились человеческие голоса — громкие, спорящие. Ламберт неожиданно почувствовал, как сильно забилось сердце, а рука, едва потянувшись к мечу, замерла. Он попытался прийти в себя. Сознание и темнота играли с ним дурную шутку. В горле враз пересохло, в висках застучало. Остановившись у соседнего дома, Айден спешился и беззвучно вытащил серебряный меч. Ламберт, очнувшись, повторил его действия. Ноги мгновенно стали ватными. Айден сделал ему знак зайти с другой стороны крыльца, но в этот момент из дома послышался пронзительный крик, дверь распахнулась, и на улицу выскочила босая, простоволосая женщина в одной сорочке. Ламберт застыл, не в силах двинуться или вздохнуть. Спину мгновенно покрыл липкий пот, реальность разлетелась на куски. Кто он? Что за деревня была вокруг? Все потеряло значение, память утянула в вихрь давно и надежно забытого прошлого. Прямо на него бежала мать. Ее безумный взгляд метался по улице в поисках спасения. Она бросилась к одному окну, второму, отчаянно дергая закрытые ставни. Следом за ней вырвался бородатый, широкоплечий кмет и затряс каким-то кульком. Тишину деревни прорезал тонкий визг младенца. Мать мгновенно развернулась, бросилась обратно к дому. — Куда? — закричала она, пытаясь выхватить ребенка. — Янко, отдай! — Вон отсюда, тварь! — взревел кмет, поднимая кулек выше, не позволяя ей дотянуться. — Шлюха подзаборная! Иди, откуда явилась, чтобы духу твоего здесь не было! — Отдай, Янко! — мать висла на руке огромного кмета, хватала его за рубаху, а потом сползла к ногам, продолжая умолять: — Отдай, всеми богами прошу… — Куда спрятала, сука? — заревел кмет, еще сильнее тряся младенца. — Говори, или сейчас об косяк пришибу твоего заморыша. — Он же твой сын! — мать, стоя на коленях, снова потянулась к мужу, схватилась за широкие штаны. — А-а-а, — кмет навис над ней, дыша перегаром. Ламберт знал этот запах, память услужливо подсунула его, будто кмет дышал в лицо ему. — Вспомнила, кто в доме хозяин, дрянь? Ну так смотри на суд хозяина! — Он взмахнул свертком, покачнулся, примериваясь… — У корыта! — закричала мать. — У корыта я ее спрятала! Иди, ищи свою дорогую бутылку! — Она истерически разрыдалась. — То-то, — ухмыльнулся кмет. Он с силой пнул ее ногой в грудь, отбросил навзничь в грязь, а следом швырнул визжащий сверток. Мать тут же подхватила его, прижала к груди, отползая подальше, в тень сарая, а ее муж неспешно пошел в дом. Надо же, он почти не помнил своего брата. Тишина и темнота оглушила, окутала ватой. Ламберт судорожно вздохнул. Виски прошило болью, сердце глухо стучало о ребра. Он покачал головой, стряхивая наваждение, и вздрогнул, почувствовав на плече чужую руку. — Все в порядке? — обеспокоенный голос Айдена донесся как сквозь толщу воды. Ламберт машинально кивнул, не отводя взгляда от темного дома. — Ты тоже видел? — голос повиновался с трудом. — Да, — отозвался Айден, убирая руку с его плеча. — Обычная картина деревенской жизни. Полагаю, здесь такое можно было увидеть в каждом доме. — Вряд ли, — буркнул Ламберт. Он убрал меч, рукоять которого до боли сжимал в руке. — Ты не стал их убивать? — Это не призраки, ты и сам понял, — пожал плечами Айден. — Просто воспоминания этого места, меч не причинил бы им вреда. — Зайдем в дом? — неуверенно предложил Ламберт. — Зачем? — удивился Айден. — Вряд ли там найдется что-то интересное… Хотя, — оборвал он себя, — ты прав. Мы понятия не имеем, на чем держится заклинание. Стоит посмотреть. Раз уж нас почти пригласили. Ламберт криво усмехнулся, с силой стиснул кулаки, успокаиваясь, стараясь унять дрожь в руках, и вошел в дверь, за которой скрылся ненавистный образ. Дом внутри оказался самым обычным: лавки, стол, полуистлевшая скатерть, почти съехавшая на пол, два больших сундука, скрипучие половицы. В углу висела пустая люлька. Ламберт не смог удержаться и заглянул в нее, но внутри ожидаемо было пусто. Они прошлись по горнице — ничего не обычного не нашлось. Вдруг с улицы раздался хриплый вскрик и влажный удар. Ламберт и Айден одновременно замерли, переглянулись и подошли к окошку. Луна вышла из-за туч и высветила перекладину, к которой был привязан мальчишка. Над ним размеренно взлетал кнут и длинной змеей опускался на спину, выбивая отчаянный вопль. Изможденное тело вздрагивало под жестокими ударами. Ламберт мгновенно вспомнил рубцы на спине Айдена и покосился на него. Тот какое-то время спокойно смотрел на открывшуюся сцену, а потом задумчиво потер подбородок. — Возможно, заклятье здесь более сложное, — протянул он. Ламберт позавидовал его невозмутимому лицу. Он надеялся, что выглядел так же, когда увидел мать. — Что будем делать? — спросил он, тщательно следя за интонацией. — Есть идеи? — Ни одной, — Айден качнул головой и пошел на улицу. — Утром осмотрим ближние дома, может, найдем подсказку. Сейчас, в темноте, легко что-нибудь пропустить. Давай искать место для ночлега. — Хочешь остановиться в одном из этих некрополей? — Ламберт недоверчиво взглянул на него. — А ты хочешь мокнуть под открытым небом? — Айден быстрым взглядом обвел улицу, но она снова была пуста. Лишь дождь отбивал бесконечную дробь по крыльцу, деревьям и заборам. В доме неподалеку опять вспыхнул огонек, опять послушались голоса, но теперь к крикам женщины примешивался мальчишеский голос. Ламберт вмиг закаменел, боясь обернуться. — Идем, — Айден снова сжал его плечо и махнул рукой в другую сторону. — Вон тот дом выглядит крепче других. Пока они шли, Ламберт старался вслушиваться только в чавканье грязи, но в уши настойчиво лезли знакомые с детства звуки. Он засыпал под них и просыпался слишком много лет. А звуки тянули за собой зримые образы, лишающие дыхания, погружающие в отчаяние, терзающие старой, давно забытой болью. Он действительно думал, что забыл ее, что все осталось в прошлом. Но оказалось, что она просто таилась в закоулках памяти, чтобы вылезти в самый неподходящий момент. Как только они зашли в дом, Айден плотно прикрыл дверь и закрыл ставни. У Ламберта мелькнула мысль о лошадях, но он сразу же вспомнил, что бедные животные тоже никуда не денутся из заколдованного круга. — Будем надеяться, здесь нас ничего не потревожит. — Он бегло осмотрел стол и нашел несколько лучинок. Часть из них погрызли мыши, но он выбрал самую длинную и целую, зажег ее Игни, и горенка осветилась теплым, уютным светом. Ламберт огляделся, выбирая место, где можно устроиться, и поморщился. — Лучше уж в сарае, — он кивнул на груду костей в углу. Череп указывал на взрослого человека, длинные растрепанные волосы и вышитый передник — на женщину. Айден оглянулся, согласно кивнул и стащил с кровати у дальней стены пыльное шерстяное покрывало. Ламберт захватил еще одно, брошенное на сундуке. По крайней мере, оно было сухим. В сарае пахло пылью — не живой, домашней, состоящей из шерсти животных, кусочков пищи и человеческого тела, но мертвой пылью подвала, ветоши и сена, рассыпавшегося в прах. Давно запертые двери с трудом пропускали свежий воздух, и запахи леса не смогли выгнать удушливый отзвук мертвечины. В стойлах лежали кости овец или коз — Ламберт не стал их разглядывать, все равно это было лучше, чем соседство с человеческим скелетом. Он стянул отяжелевший от влаги плащ, завернулся в покрывало и уселся на кучу какой-то трухи. На душе было мерзко и тошно. Перед глазами еще стояла картина из прошлого. Он не был готов к случившемуся. Это было все равно что получить неожиданный удар под дых. Айден воткнул лучину в щель опоры, которая много лет исправно держала крышу, тоже завернулся в сухое покрывало и устроился рядом. Холод уходил медленно, не желая отпускать своих жертв. Трепещущий огонек только намекал на уют. Одежда, давно пропитавшаяся влагой воздуха, неприятно липла к телу. — Чертов холод, — Айден вдруг прислонился к Ламберту, и тот почувствовал его тепло сквозь два покрывала. И это тепло живого тела неожиданно нашло отклик во мраке его души. Ламберт окинул взглядом сарай, наполненный рыжим светом и колеблющимися тенями, клоки сена на повети, клетушки для животных, и тоскливое чувство слегка притихло, изгнанное осязаемым чужим присутствием. Он был не один. — Как вышло, что об этой деревне никто не знает? — он постарался сосредоточиться на вставшей перед ними проблеме. — Она что, просто пропала из памяти людей? Ипата этого? — Не исключаю, — Айден шевельнул плечом. — При случае спроси у чародея. Он тебе точно объяснит лучше, чем я. — Обязательно, — фыркнул Ламберт. — Как только выберусь. — Это место связано воспоминаниями, — задумался Айден. — Та женщина… Ты знал ее? — Знал, — буркнул Ламберт, снова напрягаясь, готовясь к неприятным расспросам. — Получается, оно выдает воспоминания человека… существа, попавшего в круг, — продолжил рассуждения Айден. — И насколько я понимаю, не самые счастливые. Терзает болью, если можно так выразиться. — Значит, было наложено как кара за проступок, — подхватил Ламберт, поняв, к чему он клонит. — И чтобы снять заклятие, нужно исправить зло. Осталось только узнать, что здесь произошло. Мертвые не слишком разговорчивы. — Мертвые могут сказать больше, чем живые, — возразил Айден. — Завтра проверим дома, может, на что-нибудь наткнемся. — Или нет, — проворчал Ламберт. Он почувствовал, как по телу медленно, но верно растекается тепло. Тьма и непогода отступали. — И будем до скончания веков ходить по этой деревне, пока не сдохнем от голода, прямо как несчастные гули. — Выбор у нас невелик, — напомнил Айден. — Еще нужно будет найти и осмотреть периметр заклятья, там могут быть отметки, подсказки. — Чтобы их найти, нужно знать, что искать, — заметил Ламберт. — Поэтому сначала осмотрим дома, — объяснил Айден. Разговор затих. Ламберт почувствовал легкий намек на голод и с тоской подумал, что с утра придется туго. Кто бы мог подумать, что придется голодать в лесу, где водится куча дичи! Оставалось надеяться, что в круг занесет какое-нибудь животное, кости, разбросанные по деревне, давали неплохую надежду. Или они найдут что-нибудь в процессе поисков, хотя он понятия не имел, что за пища может храниться десятилетиями. На улице снова громко закричала женщина, и Ламберт вздрогнул от неожиданности. Мгновенно вернулись холод и глухая тоска. Айден прижался к нему теснее. — Хреново, — негромко сказал он, — оно еще и звуками будет нас донимать. — Не всех, — не удержался Ламберт. — Посмотрим, — спокойно отозвался Айден и медленно, глубоко вздохнул. — Кто она? Ламберт застыл, он надеялся, что вопросов уже не будет. Вспоминать не хотелось, внутри разбуженным зверем заворочалась мучительная боль. — Мать, — коротко ответил он и отвернулся. — Мне жаль, — обронил Айден. — У тебя есть хорошие воспоминания о ней? Самые хорошие? Ламберт внутренне ощерился, но задумался. Хорошие воспоминания из детства? Их было слишком мало, чтобы нащупать вот так сходу. Хотя… Перед глазами встал солнечный луг, и мать, уставшая, с блестящим от пота лицом, под летним солнцем плетет венок. Отец тогда распорол ногу вилами и лежал в горячке. Наверное, это были самые счастливые дни в детстве. Ламберт чувствовал себя свободным, сбежавшим из-под гнета страха и ненависти. Матери пришлось тяжело работать на поле одной, но на ее лице стала появляться улыбка — сперва бледная, неуверенная, но потом лучистая, как то самое летнее солнце, что блестело в ее волосах. Новый протяжный крик вернул Ламберта в полутемный сарай. Айден пристально смотрел на него, свет лучины отражался в золотистых зрачках. — Расскажи, — попросил он. Ламберт сглотнул. Он ни с кем не делился воспоминаниями прошлого, потому что это была недостижимо далекая жизнь. Временами казалось, она и вовсе плод его воображения. Но сейчас он чувствовал себя ребенком, слабым и испуганным, впервые с тех пор, как получил медальон и убил отца. Будто не было долгих лет в Каэр Морхене и на Пути, не было мутаций, размывших мучительные картины прошлого. — Это такая терапия? — Ламберт попытался усмехнуться, но безуспешно. Губы дрогнули, как у малыша, к горлу подкатил ком. Айден молча потянул его на кучу трухи, заставляя лечь лицом к себе. Растерявшись, Ламберт не сразу понял, как на это реагировать, не успел воспротивиться. Айден накрыл их обоих двумя покрывалами и сжал его плечо. Ладонь жгла через куртку. — Расскажи, — снова попросил он тихо, не отрываясь от глаз Ламберта. Его зрачки расширились, в их глубине танцевали красные блики от лучины, медовая радужка искрилась золотом, не давая отвернуться, не давая слушать крики, доносившиеся со двора. И Ламберт начал рассказывать. О солнце. О матери. О поле. Он рассказывал, и Айден заставлял его вспоминать все больше подробностей — вышивку на переднике, сорта цветов, запах ветра, мычанье коров. Ламберт говорил долго, пока картина счастливого луга не затмила его сознание. Он видел ее в глазах Айдена, оттененных густыми ресницами, он почти мог коснуться ее, снова оказаться в том дне. И когда дыхание перехватило, когда на глаза неожиданно навернулись слезы, он едва смог зажмуриться, отрываясь от этого забытого счастья. Но теперь оно наполняло его изнутри, теплясь, подобно огоньку лучинки. Он дышал ровно и глубоко, успокаиваясь, напитываясь этим внутренним средоточием тепла и слушая дыхание Айдена рядом, чувствуя его руку на плече. Он был не один.