Цена вечности: Незримые путы

Над пыльной проселочной дорогой несся надсадный старческий смех. Он забирался в ближайшие дома, назойливо лез в окна, врывался во дворы. Кметы сгрудились неподалеку от околицы, опасливо наблюдая за знахаркой, тяжело переставляющей ноги. Она не сопротивлялась, не отрицала своей вины. Она просто смеялась, глядя на двух ведьмаков и разгневанного старосту. — Ну, ну, и что дальше? — хрипела она. — Убьете меня? Давай, — кивнула она Радмило. — Твоя семейка жить не может, если не угробит кого-нибудь. Я давно готова. Жаль, детки мои ушли рано, да одни. Где-то они теперь? Ну да ничего, все скоро с ними встретитесь… Старуха выплевывала почти бессвязные фразы, в которых лишь изредка пробивались ясные мысли и какие-то намеки. Если ее слова содержали хоть каплю правды, опасения Айдена подтверждались — ее смерть не снимала проклятия. Нужно было искать другой выход. Староста, услышав с утра обвинения ведьмаков, долго не мог поверить. Деревенские легко списывали свои несчастья на заговоры, магию и сглаз, но когда дело доходило до настоящего колдовства, недоверчиво качали головой. Уж слишком оно не походило на их представления. Кому бы пришло в голову, что жизнь людей может зависеть от целительных растений, заботливо высаженных в саду знахарки? Недоверчиво поглядев на ведьмаков, Радмило все же согласился дойти до свалки и взглянуть на кровь, запекшуюся в сорванных цветах. Уверовав в вину знахарки, он немедленно решил созвать сход, чтобы объявить причину внезапных смертей. Айден предлагал повременить, чтобы не вызывать паники среди деревенских, но староста был непреклонен. Суд вершила община, как заявил он, и ее слово должно решить дело. Ламберт при этих словах криво усмехнулся. — Суд вершат деньги, — ответил он на вопросительный взгляд Айдена. — Это в городе можно надеяться на закон, а здесь все зависит от того, сможешь ли ты заплатить старосте и сколько. Община вообще очень удобное, сука, понятие, которым всегда можно прикрыться. — Как будто в городах по-другому, — Айден пожал плечами. — На закон можно надеяться только в столице, где распри в королевском дворе играют на руку. Но, чтобы добраться ко двору, тоже нужны деньги. — Вот поэтому, мать их, я и ненавижу богатых, — проворчал Ламберт. Он покосился на Айдена и увидел его усмешку, немедленно напомнившую вчерашние слова: «Ты всех ненавидишь». — Ни хрена подобного, — ответил он безмолвному высказыванию, — я ненавижу тех, кто этого заслуживает. Ты сам видишь… — Вижу, — оборвал его Айден. — Хватит оправдываться. Идем, посмотрим внимательнее на загадочный сад. Нам еще проклятие снимать. Но сход собрался стремительно, преградив дорогу живой изгородью. Едва заслышав звуки набата, кметы высыпали на улицу, следом за ними выбежали женщины, схватив в охапку полуодетых детей. Старухи нигде не было видно. Видимо, она давно не участвовала в деревенской жизни. Ведьмаки оказались в плотном живом кольце, и Ламберт почувствовал себя неуютно. Привычка во всем искать возможную опасность взывала к его чувству самосохранения, приказывая немедленно выбираться отсюда. Он заставил себя стоять спокойно, но руки сами сложились на груди в защитном жесте. Собрав людей, Радмило обвел их тяжелым взглядом, всматриваясь в лица. — Теперь мы знаем, кто повинен в смерти наших близких, — сурово сообщил он. По толпе пошли шепотки, но передние ряды остались неподвижны, только настороженные взгляды скользили по старосте и ведьмакам. — Колдунья не зря засела в своей хижине, не зря мы обходили ее стороной. Это ее черная воля отняла у нас Анну и Вита, это она губила наших детей. — Да какая она колдунья? — неуверенно произнес один из мужчин чуть постарше старосты. — И так ее жизнь потрепала… — Они вот, — Радмило кивнул на ведьмаков, — все узнали. И сам я видел, чем обернулось ее колдовство. — А не оговаривают ли они ее? — прищурился мужчина. — Ведьмаки и сами… — он встретил взгляд Ламберта и поник, качнулся назад, но люди стояли плотной стеной, не давая ему скрыться, — ну… всякое бывает… Может, ошиблись? — нашелся он. — Сам подумай, Радмило, сколько она с нами живет? А когда люди помирать начали? Не сходится! — Что-то ты ее больно защищаешь, — вступил в разговор, недовольно хмурясь, другой кмет. — С чего бы это? Уж, может, и ты в сговоре с ведьмой? Люди позади них загомонили, выказывая не то негодование, не то поддержку. — Тихо! — крикнул староста, и шум пошел на спад. — Старуха виновата, это ясно. Прошлой ночью, — он бросил быстрый взгляд на невозмутимых ведьмаков, — кто-то пострадал. Не сильно. Вспомните, у кого что случилось? Толпа стихла окончательно, недоуменно переглядываясь, ища ответы. Ламберт знал, что они уже поверили, даже без лишних доказательств. Не могли не поверить, потому что старуху обвинил сход, лицом которого был староста. Не имело значения, что его слова принадлежали только ему, не имело значения, что он сейчас говорил от своего имени. В этот миг Радмило был единым целым со всей деревней, ее голосом. Толпа наделила его властью и с готовностью подчинялась ему, как воплощению своих устремлений. — У Марва носом кровь шла… — неуверенный женский голос прозвучал из самого дальнего круга. Народ всколыхнулся, будто услышал самое верное и неопровержимое доказательство. Шум мгновенно взмыл в высь, захватывая каждого человека. Сход решил единогласно — знахарку требовали предать суду. Ламберт глядел в лица, искаженные страхом, и видел, как этот страх перерождается в неудержимую ненависть, которая и вынесла приговор старухе. Он догадывался, чем для нее все закончиться. Говор перерождался в крики: — Повесить ведьму! — Пытать надо, пусть проклятие свое снимает! — Сжечь! Правильно жрецы Вечного Огня говорят! — А и правда, — староста растерянно обернулся к ведьмакам. — Что с ведьмой-то делать? — Ничего, — отрезал Айден. — По крайней мере, пока мы не разберемся с заклятием. Ламберт чувствовал его неприязнь, сливавшуюся с его собственной, и прекрасно ее понимал. Если подумать, они предоставили только косвенные доказательства, ведь заклятие на сад могла наложить и не знахарка, но кметы, даже не видевшие цветов, уже готовились убивать. Им хватило простых слов, потому что эти слова сказал староста. Как же легко оговаривался человек, особенно если был не слишком приятен общине. В конце концов, староста отправил старуху в пустовавшую старую конюшню и проследил, чтобы ее покрепче заперли. Хижина и сад остались в полном распоряжении ведьмаков, но сколько они ни обыскивали их, ничего подозрительного или магического не нашли. Только в саду, вблизи цветов, медальоны начинали едва заметно подрагивать. Вся магия концентрировалась здесь. — Яртышник, очанка, молочай и ортилия, — задумчиво проговорил Айден, прислоняясь спиной к хлипкой стене хижины и рассматривая раскинувшийся перед ним яркий ковер. Цветы росли вперемешку, без какого-либо смысла. — Почему именно эти сорта? Ламберт, проходя через опустевший дом, невольно бросил взгляд на узкий проем окна и снова со скрытым восхищением вспомнил, как быстро и бесшумно пробрался сюда ночью Айден. Сейчас, при свете дня, это вообще казалось невероятным. Он прошел между цветов, стараясь не навредить им. Ничего необычного. Желтые, лиловые и белые головки покачивались на ветру, надежно храня свои тайны. Семь трупов, семь цветов. Мужчины, женщины, дети. Что их объединяло с растениями? — Ты уверен, что сорта вообще имеют смысл? — нахмурился Ламберт. — Выбор цветов может быть случаен. Может, дело в другом. — Например? — Айден отсутствующим взглядом смотрел на цветы. — Она сказала, что каждый цветок на счету. Значит, скорее всего, их количество совпадает с численностью жителей деревни. И должна же она как-то различать, кому вредит. — По-моему, ей это не важно, — не согласился Ламберт. — Если она связала цветы со всеми людьми, значит, и уничтожить хотела всех. Интересно, как она это сделала. — Должно быть, добыла непростые семена, — пожал плечами Айден. — Это сейчас второстепенный вопрос. Молочай и яртышник, найденные нами на свалке, были относительно свежими. Их срезали последними. Кто был среди последних жертв? — Шурин старосты, мальчишки и их отец, — вспомнил Ламберт. — И о чем это говорит? — Двое мужчин и двое мальчиков, — Айден потер подбородок. — Молочай и яртышник. По два цветка. А сегодня ночью пострадал еще один мальчик… — Думаешь, цветы связаны с возрастом? — попытался уловить его мысль Ламберт. — Но дети были почти погодки, трое детей. А еще девочка погибла, но ни молочая, ни яртышника больше не нашлось. — Из жертв этого года девочка была одна, — Айден осторожно коснулся нежно-белого цветка, склонившего пушистую головку с соцветиями. — Очанка, — кивнул Ламберт. — Хорошо, если предположить, что все очанки здесь связаны с девочками, что мы получим? Какая вообще разница, как распределена магия? — Она сказала, каждый цветок на счету, — снова повторил Айден. — А еще, что все здесь зависят от сада. — Он поморщился, услышав доносящийся с улицы шум. Казалось, он гулял по деревне, не зная, куда себя деть. Сход бурлил, исходя бессильной злобой. — Оно и понятно, на цветах ведь заклятие, — Ламберт выжидающе смотрел на Айдена. Тот явно никак не мог до конца оформить какую-то назойливую мысль. — Мы, — напомнил Айден. — Она сказала — мы зависим от сада. У нее тоже есть свой цветок. — И? — не понял Ламберт. — Ну, найдем мы этот цветок, дальше-то что? Ты сам сказал, ее смерть не поможет. — Обычная смерть — нет, — голос Айдена звучал неуверенно. — Но если воспользоваться созданной ею магией… Разорвать связь… Как с проклятиями — если уничтожить ключевой предмет, оно разрушается. Это может сработать. — Или нет, — пожал плечами Ламберт. — Ты сам не уверен в своей теории. — Не уверен, — сознался Айден. — Но попробовать стоит. Если у тебя нет лучшей идеи. Только нужно найти ее цветок. — Если ты связываешь очанку с девочками, а молочай и яртышник с мужчинами, все просто, — Ламберт снова прошелся между пестрых рядов. — Нужно искать ортилию. — С ней нужно поговорить, — Айден решительно выпрямился. — Если мы сорвем неверный цветок, погибнет невинный человек. — Так она тебе все и расскажет, — фыркнул Ламберт. — Думаешь, она потратила столько сил на выращивание этого сада, чтобы сразу выложить, как снять заклинание? Мы с ней уже говорили. Я вообще не уверен, что она еще соображает. — Попробуем получить хоть какие-то подсказки. — Айден пошел на улицу. — Старуха тоже полна ненависти. Ты видел, как она радовалась нашему приходу. Она жила местью, и теперь, свершив ее хотя бы частично, хотела, чтобы они узнали, кто виновник. Может статься, ненависть и заставит ее говорить. Ламберт покачал головой, но двинулся следом. Идея выглядела слишком расплывчато. Они действовали наугад и рисковали убить непричастного человека. Не то чтобы Ламберт сильно симпатизировал кметам, он просто не хотел быть виновным в настоящем убийстве. Весемир крепко вбил в его голову принципы Школы. Сарай, в котором заперли старуху, находился неподалеку от площади, где теперь собрался народ. Все здесь были заняты делом, говорившим о решении схода: мужчины вкапывали в землю невесть откуда вытащенное бревно, женщины и дети таскали хворост. Предложение какого-то кмета поступить по примеру жрецов Вечного Огня нашло отклик в сердцах его соседей. Только несколько семей держались поодаль, хмуро поглядывая на царящий хаос. Ламберт понимал, почему они неуверенно топтались на краю площади — никто бы не осмелился открыто выразить недовольство решением схода и уйти прочь. У сарая стояли несколько огромных детин, судя по всему, выбранных за их угрожающий вид. Но Ламберт видел в их глазах все тот же общий страх, порождающий ненависть. Увидев ведьмаков, они долго шептались, обсуждая слова старосты, и решая, не послать ли за ним. Только близость угрозы удерживала Ламберта от вспышки гнева. Деревню начинало захватывать безумие, задерживаться в ней надолго было опасно. Он знал, страх рано или поздно выливался в желание уничтожить всех, кто не принадлежал к общине, и хотел быстрее уехать отсюда. К старухе их все же пропустили. Она сидела в темном углу, на земле, и даже не подняла головы, чтобы посмотреть, кто к ней пришел. По сараю полз запах старости и тлена. Ей и так оставалось недолго. Айден подождал, когда она среагирует на их появление, но старуха неподвижно смотрела на прутик, лежавший у ее ног. Седые космы свисали чуть не до самой земли, рот кривился в непонятной гримасе. — Они готовят костер, — сообщил он. — Тебе уже объявили решение схода? — Я слышу их решение, — прошамкала старуха. — Скоро сподобились… Только их это не спасет. Пусть, пусть себе стараются… А я посижу. Посижу, подожду… В свой срок я уйду и других заберу, — ее голос перешел в нестройный напев. — Они спалят тебя на костре, — оборвал ее песню Ламберт. — Видела, как умирают в огне? — Я видела, как умирают от голода, — глаза старухи, маленькие, как у крысы, сверкнули злобой. — Как умирают мои дети. Мне все равно, что там напридумывали эти болваны. Пусть себе… Все равно им недолго осталось. — С чего бы это? — усмехнулся Ламберт. — Ты сдохнешь, заклятие мы снимем… Каркающий смех старухи заполнил маленький сарай, неприятно резанул обостренный ведьмачий слух, заставил кметов отпрянуть от двери, у которой они подслушивали. Айден и Ламберт ждали, когда она угомонится. — Снимете…- по лицу старухи катились слезы, вызванные смехом. — Снимете… Жаль я не увижу, как вы его снимать будете… — Мы знаем, что жизнь людей связана с цветами в твоем саду, — заметил Айден. — И каждый цветок имеет свое значение, ты сама сказала. — Да? И что? — старуха с жадным, болезненным интересом вгляделась в его лицо. — Что будете делать? — Искать цветок, с которым связана ты, — неожиданно откровенно сообщил старухе Айден. Ламберт бросил на него быстрый взгляд, не понимая, для чего он посвящает старуху в их сложности. Однако та вдруг задумалась, а ее взгляд наполнился безумной радостью. — Верно, верно, — закивала она. — Хорошо говоришь, нужно цветок найти. Одна загвоздка — как искать будете? — Найдем способ, — спокойно ответил Айден. — А если ты подскажешь, сможешь умереть легко и быстро, не мучаясь часами на костре. — Э, нет, — покачала головой старуха, в чьих глазах клубилось полубезумное возбуждение. — Слишком просто. Но кое-что я подскажу. Ты прав, каждый цветок связан с жизнью. Сорвешь мой, и сможешь снять заклятие. Ищи, — она снова зашлась смехом, от которого из глаз полились крупные слезы, застывающие в глубоких морщинах, — ищи лучше, я верю, у тебя получится… — Благодарю, — Айден едва заметно склонил голову и покинул сарай, в котором метался безумный смех. Кметы на улице смотрели на них с ужасом. Айден быстро пошел обратно в хижину. — Ты зачем ей все рассказал? — с подозрением спросил Ламберт, как только они отошли подальше от людей. — Я думал, наша цель — выяснить подробности заклятия. — Мы выяснили, — кивнул Айден. Он улыбался. — Наши догадки оказались верны. Теперь мы точно знаем, как снять заклятие. А какой цветок принадлежит ей, она бы все равно не сказала. — Я удивлен, что она вообще что-то сказала, — фыркнул Ламберт. — Она хотела мести. И все еще хочет ее, — объяснил Айден. — Она бы не упустила шанса нагадить напоследок. Самой ей уже ничего не сделать, но у нее есть небезосновательные надежды, что мы погубим парочку местных жителей в попытках отыскать ее цветок. Поэтому она и сообщила, как снять заклятие. А кроме того, если мы ошибемся, они, — он кивнул через плечо, где шумели жители деревни, — бросятся уже на нас. Так что ее откровения имели под собой точный расчет. — Блядь, — Ламберт потер лоб, прогоняя тревогу, и обеспокоенно взглянул на Айдена, — а ведь она права. Вот сука… Когда перед ними вновь распростерся сад, он почувствовал самую настоящую тоску. Как в этом море цветов найти нужный? Как вообще тут можно хоть что-то найти, если цена ошибки — жизнь? Старуха немало повеселится перед тем, как ее потащат на костер. — Может, бросить все это? — хмуро предложил он. — Черт с ними, с деньгами. Пусть ищут чародея, который разберется с заклинанием и безопасно его снимет. — Сколько они будут его искать? — неожиданно холодно спросил Айден, прищурившись. — Месяц? Два? Год? Ты понимаешь, что тут начнется? Дети будут играть здесь, не зная, что означают цветы, ломать их и убивать своих родных. Взрослые примутся сводить друг с другом счеты с помощью этого сада. В наших поисках могут пострадать люди, но это будут единицы. А если мы просто уедем, погибнет полдеревни. «Ну и черт бы с ней», — подумал Ламберт, но смолчал. Судя по всему, Айден не собирался бросать это дело, а он не собирался бросать самого Айдена среди жаждущих крови кметов. Значит, спор не имел смысла. Кроме того, неприязненный взгляд давил на него не хуже могильной плиты. — Ладно, — вздохнул Ламберт, сдаваясь, — что ты предлагаешь? — Если мы правильно разобрались, — лед из взгляда Айдена ушел, и дышать стало куда легче, — женщинам принадлежат ортилии. Цветок старухи не должен выделяться сортом, иначе бы она не надеялась, что мы перепутаем его с другими. Нужно искать среди них. Посмотрим, все ли они одинаковые. Ее цветок должно что-то отличать, иначе бы она опасалась навредить себе. Местоположение, знаки, внешний вид — ищи что-то необычное. Он направился в гущу печально склоненных головок, похожих на ландыши. Ламберт с тоской посмотрел ближайший к нему ряд и, опустившись на колено, принялся внимательно исследовать растения. Самые обычные лепестки, стебли, листья. Единственным отличием от лесных цветов была ухоженность и отсутствие следов увядания. Упругие листья полнились жизнью, тонкие лепестки сверкали безупречной белизной, тщательно возделанная черная земля у корней вздымалась мягкой периной. Ряд за рядом, цветок за цветком. Одни и те же соцветия, одна и та же высота. Скоро у Ламберта зарябило в глазах, а тонкий аромат начал вызывать тошноту. Они ничем друг от друга не отличались. Ничем. Ни пятнышка, ни знаков рядом. — Кажется, я что-то нашел, — с сомнением сообщил Айден. Подойдя, Ламберт увидел воткнутую палочку. Она выглядела настоящим произведением искусства — тонкая, с резьбой на конце, расписная. — Или это просто палка для рыхления корней. Они искали дальше. Шея ныла, спина затекла, от вида одинаковых цветов накатывала тоска. Ламберту казалось, что день уже должен клониться к закату, но солнце упрямо стояло в зените. Где-то в районе обеда к ним пришел Радмило и с нетерпением попросил поторопиться. Прежде чем Айден успел ответить, огрызнулся Ламберт, чем вызвал у старосты недовольную гримасу. Но ему было уже все равно. Он почти хотел, чтобы старуху казнили, ведь тогда им пришлось бы бросить дело. Потихоньку поднималось раздражение на упрямство Айдена. Ламберт понимал, что его чувства заметны, но ничего не мог с собой поделать. Сад надоел ему до чертиков. В конце концов, он выпрямился, потер лицо и угрюмо отошел к порожку хибары. Ему требовался перерыв. Если Айдену хочется, пусть сам сидит до вечера над погаными цветочками. Ламберт с тоской вспомнил стол у Беляны. Вот куда он не отказался бы вернуться. Рот наполнился голодной слюной, а нос почти уловил запах жареной курицы. Должно быть, кметы уже вовсю обедали. Айден продолжал копаться в грядках, не обращая на него внимания. Ламберт прикрыл глаза, давая им отдохнуть, помассировал, открыл и уперся взглядом в те же херовы цветы. Он попробовал найти другой объект для созерцания, но они торчали повсюду. Если не ортилии, то другие обитатели сада. Ламберт повернулся спиной, попробовал рассмотреть что-нибудь в узкую щель между досками стены, но увидел только околицу деревни. Тогда он уставился себе под ноги, лениво окинул взглядом прогнивший порог, уходящие в дом половицы, горбыль, из которого строили хижину… — Вот блядь, — вырвалось у него вполголоса. Цветок торчал и здесь. Он прятался за грудой хвороста, видимо, служившего для растопки. Сперва Ламберт решил, что цветок только кажется после нескольких часов осмотра сада. Он подошел поближе, разворошил сухие ветки, прижавшие запыленное соцветие к полу, и на губы вползла кривая ухмылка. Ортилия. — Ламберт, — окликнул его из сада Айден, — вот этот подходит. Ламберт обернулся, быстро подошел к нему и ухмылка исчезла. Рядом с забором росла еще одна ортилия, подвязанная тонким обрывком синей ленты. Три отмеченных цветка. Как минимум, два — точно. — Там в доме еще один, — угрюмо сообщил он. — И как понять, где нужный? — В доме держать свой цветок разумнее, — задумался Айден. — Если только не хочешь обмануть кого-то вроде нас, — тут же отозвался Ламберт. — Или уберечь от беды кого-то дорогого. Повисло молчание. Оба усиленно размышляли, как выйти из непростой ситуации. — Она не могла знать, что здесь появятся ведьмаки, — покачал головой Айден, глядя на подвязанный цветок. — Тем более, не могла предугадать, что ее замысел раскроют. Значит, кого-то обозначила. А у нас теперь несколько цветов, связанных неизвестно с кем. — Может, попробовать надорвать лист? — предложил Ламберт. — Как вчера. Посмотрим, кому станет плохо. — Ты уверен, что это нанесет только легкое недомогание, а не приведет к неожиданной гибели человека? И не сделает его калекой, — Айден сурово взглянул на Ламберта. — Прошлой ночью нам повезло. У мальчика просто пошла носом кровь. А если бы это был младенец? Или повреждение оказалось бы серьезным? Мы не знаем, как именно действует эта магия, и рисковать не стоит. — И что ты предлагаешь? — нахмурился Ламберт. — Подумать, — неожиданно ядовито отозвался Айден. Он вернулся к хижине и уселся на порог. Ламберт прислонился к стене рядом, слушая его рассуждения. — Цветок в доме находится в большей безопасности, а кроме того, — он оглянулся на ортилию, одиноко торчавшую между половиц, — его спрятали. От случайного взгляда и уничтожения. Так заботятся о своей жизни, верно? Ламберт пожал плечами. Он тоже так думал, но понимал и сомнения Айдена. Цена ошибки была слишком высока. — Но что если старуха ценила чью-то жизнь выше своей? — продолжил Айден. — У нее ведь никого не осталось, а смерть и без того была не за горами. И она укрыла кого-то на случай своей нечаянной кончины. — Для этого цветы должны быть именными, — подал голос Ламберт. — А они походят друг на друга как две капли воды. Думаешь, она различала их? — Нельзя этого исключать, — Айден развернулся и осторожно коснулся цветка в доме. — Да, чародей бы нам сейчас не помешал… Ламберт фыркнул и пристально посмотрел на цветок. Что-то тут беспокоило, но он никак не мог разгадать свою тревогу. Те же белые лепестки, те же зеленые листья, только какие-то вялые, но это было неудивительно, ведь на нем лежали ветки. Он осторожно приподнял лист, сбегающий к основанию цветка, и недоуменно потер маленькое коричневое пятнышко с обратной стороны. Первый поврежденный цветок, но во всем остальном точно такой же. Вот только… Четыре широких зеленых листа сходились у самого пола. Толщина половиц была в три пальца. А ведь листья ортилии росли над самыми корнями. Ламберт аккуратно потянул цветок, и он легко выскользнул из щели. — Он не садовый, — Айден коснулся тонких белых корешков и поднял взгляд. — Она специально его сюда поместила, для отвода глаз. — И судя по свежести, сделала это вчера, — Ламберт с отвращением отшвырнул цветок. — Очень предусмотрительно. Не могла знать, что появятся ведьмаки, что раскроют замысел… Ты ее недооценил. Все она просчитала. — Значит, остается один цветок, — кивнул Айден, пропустив его упреки мимо ушей. — Хорошо, сорвем его, и заказ будет выполнен. Он встал и направился к цветку у забора. Ламберт уловил напряженность в его тоне, сомнения внутри, и поспешил следом. — В чем дело? Еще сомневаешься? — Не знаю, не могу понять, — сказал Айден. — Если она настолько обо всем подумала, могла обмануть нас и со знаками. Он остановился над цветком с синей лентой и смотрел на него, как на ядовитое чудовище, которое вот-вот плюнет ядом. Рядом с ним и Ламберт начинал чувствовать неуверенность, хотя все казалось ясным. Что, если старуха обошла их? Кто погибнет? Ошибка может стоить жизни не только невинной жертве, но и им самим. От ярости общины трудно уйти, Айден же будет до последнего тянуть и стремиться решить дело миром. Их взгляды встретились. В каждом читался вопрос: кто будет рвать цветок? Время замерло, а воздух стал удивительно плотным. Удары сердца отмеряли бесконечные минуты. Цветок у забора едва заметно покачивался под легким дуновением ветра. Ламберт раздраженно вздохнул, наклонился… — Померла! — раздался ребячий крик перед домом. — Померла колдунья! Прямо в сарае околела! Ламберт схватился за медальон, который больше не дрожал. Магия рассеивалась. Он выпрямился, сглотнул, чувствуя, как лоб покрывается испариной, встретился взглядом с застывшим Айденом. Они едва не убили человека. На улице нарастал гул, но Ламберт не мог разобрать ни слова. В ушах шумело. — Так цветок в доме был тем самым? — хрипло спросил он. — Просто имел длинные корни. — Лицо Айдена заливала неестественная бледность. Ламберт ощущал у него внутри леденящий душу страх. — Магия ушла? — Ламберт чувствовал, что ему необходимо говорить, необходимо отрешиться от темных мыслей и пугающих образов, назойливо лезущих в разум. Вместо ответа Айден решительно оборвал лист у ближайшего молочая. Вместо крови выступил самый обычный сок. Заклятие исчезло. Они выполнили заказ.