Цена вечности: Незримые путы

Осторожность Айдена стоила им трех дней, которые они потратили на слежку за домом с зелеными наличниками, стоявшим на берегу канала. На взгляд Ламберта, это было излишне, но Айден настоял на необходимости перестраховаться, чтобы не попасть в историю с женами, любовницами и еще черт знает с кем. Ламберт не возражал. Айден держал слово — он откровенно сообщал обо всем, что собирался делать, временами даже рассуждая вслух. Напав на новый след, пусть пока и призрачный, он выглядел как гончая, готовая в любой момент настичь цель. Ламберт заметил, что все разговоры так или иначе сворачивали на смерть Эмраса, но тоска внутри Айдена становилась все слабее, будто его одержимость убийцами пересиливала боль потери. Возможно, так оно и было, и Ламберт с удовольствием поддерживал беседы о грядущем. Временами они касались и самого Эмраса, но Айден быстро менял тему, а Ламберт не расспрашивал. Он довольствовался уже тем, что перестал исполнять роль бессловесного довеска, и казалось, Айден тоже вспомнил, что рядом с ним находится живой человек. Скорлупа, в которую он замкнулся после смерти учителя, постепенно истончалась, и если бы не сосредоточенность на убийстве, можно было бы сказать, что все вернулось на круги своя. Ламберт снова ощущал себя рядом с другом. С другом, с которым уютно посидеть у костра, весело выпить и просто приятно провести время. Последнее включало в себя самый широкий выбор вариантов, кроме плотских утех, к некоторому огорчению Ламберта. Не то чтобы он надеялся на постоянный секс, все же они не были любовниками в истинном смысле слова, но и полное равнодушие Айдена слегка задевало. Насколько мог понять Ламберт, удовольствие было обоюдным, и потому он не видел причин отказываться от него. Но погруженный в мысли Айден не обращал внимания на слабые намеки, и он бросил это дело, стараясь загнать разочарование как можно глубже. Мысль о борделе почему-то не вызывала привычного восторга, и желание оказалось загнанно туда же, к разочарованию, на самое дно. В этот раз Новиград наводил только уныние. Как и говорил Морн, Рехор возвращался домой не каждый вечер. Он пришел поздно ночью в первый день, и потом не появлялся два дня. В итоге Ламберт с Айденом решили забраться в дом утром и там дождаться хозяина. Дом у Рехора оказался более чем занятный. Он разительно контрастировал с халупой Морна, хотя располагался не в самом хорошем районе Новиграда: уютный ковер под ногами, стеллажи с книгами, камин, кресла — все скромное, но качественное и намекающее на хороший вкус хозяина. На окнах даже висели шторы, одну из которых едва не сорвал Ламберт, влезая внутрь. Это было настоящее место для отдыха после тяжелого рабочего дня. В маленькой комнатушке, примыкавшей к такой же крохотной спальне, обнаружилось большое корыто, которое с равным успехом могло служить для стирки и мытья, и выгребная яма. Айден, осматривая дом, для чего-то заглянул даже туда. Они перетряхнули все книги, вещи и даже проверили пол под ковром, но ничто не отличало это жилище от множества других. Второй этаж оказался заперт. Айден без раздумий вскрыл замок. За дверью их ждал совершенно другой мир. Ламберт на мгновение испытал нечто вроде восхищения. Это была самая настоящая лаборатория с перегонными кубами, увеличительными линзами и кучей реагентов, выстроившихся вдоль кромки тяжелого стола, заваленного бумагами, и возглавляемых большим кувшином. В бутылках, спрятанных на полках шкафов, нашелся раствор ртути, фосфор и корень зарника, а кроме них еще масса других неизвестных смесей и порошков. Ламберт едва поборол желание прихватить с собой парочку. Здесь скрывалось целое состояние. Он почти пропустил узкий зазор между досок, которыми были обшиты стены. Его скрывал легкий стеллаж, заполненный камнями и кристаллами. Должно быть, сработала интуиция, но Ламберт обратил внимание на отсутствие ножек у стеллажа. А потом нашел слева несвойственное полкам крепление. Стеллаж служил дверью. — Ламберт, — тихо окликнул Айден. Он стоял у стола, на котором лежали бумаги, и недоверчиво изучал записи. Ламберт заглянул через его плечо и невольно покачал головой. На листе пергамента был изображен детальный чертеж глаза в разрезе. Ведьмачьего глаза. — Охренеть, — хрипло заметил он. — Интересные занятия для лекаря. Я еще что-то нашел. Он вернулся к потайной дверце и открыл ее, сбросив по пути неудачно лежавший серебристый минерал. Дверца и правда оказалась необычной — она отодвигалась, открывая другие сокровища Рехора. Ламберт присвистнул. В темной нише стояли банки, заполненные прозрачным раствором. А в банках хранилось то самое, аккуратно перенесенное на бумагу, разрезанное глазное яблоко, часть печени, умело извлеченный кусок мышцы и то, в чем Ламберт с ужасом предположил одинокую тестикулу. Сзади неслышно подошел Айден. — Любопытная коллекция. — Он потянулся через плечо Ламберта, взял банку с глазом. — Полагаю, все это принадлежало ведьмакам? — Ебнутый ублюдок. — Ламберт с отвращением отвернулся. Мысль о том, что Рехор потрошил его мертвых собратьев, вызывала тошноту. Айден внимательно разглядывал глаз. Ламберт мог предположить, что его занимало. Он и сам невольно задумался, что из этого могло принадлежать Эмрасу. — Не хочешь взглянуть? — предложил Айден. — Не хочу, — буркнул Ламберт, отступая подальше. — Хочу дождаться выблядка и поинтересоваться, зачем он все это хранит. — Спокойнее, — предупредил Айден. — В конце концов, это не так уж и важно. А вот где и как он собирал свою коллекцию узнать стоит. Мертвые ведьмаки на дороге не валяются. Ламберт рассматривал лабораторию, стараясь отвлечься от увиденного. Плюнув на честность, он все же забрал флаконы с ртутью и фосфором. — В качестве компенсации, — бросил он в ответ на укоризненный взгляд Айдена. — Значит, наш лекарь увлекается ведьмаками, — тот закрыл нишу, вернул стеллаж на место и снова занялся бумагами Рехора. — Смотри-ка, записи о детоксикации ведьмачьего организма. Вот зачем ему печень. Интересные выводы. Интересные, но ложные. А вот исследование тестикул. — Не хочу этого слышать, — поморщился Ламберт. — Да ладно тебе, — усмехнулся Айден. — Ты же добывал органы чудовищ. — Да, блядь, добывал, но слышать о своих яйцах не желаю, — огрызнулся Ламберт, осторожно наблюдая в окно за улицей. Там спешили по своим делам горожане, даже не подозревая, какие тайны хранил владелец дома с зелеными наличниками. — А что, это интересно, — Айден откровенно забавлялся. — Вот какое заключение сделал Рехор по поводу повышенного, как он считал, либидо на основания вскрытия внутренней семенной фасции… — Айден, заткнись, — попросил Ламберт, недовольно покосившись на него. — Яйца меня интересуют только в одном аспекте. — Правда? — глаза Айдена смеялись. — А за последние недели я уже решил, что они тебя вовсе не интересуют. Ламберта окатило жаром. От откровенно призывного взгляда, мерцающего в полутьме, от мгновенно вспыхнувшего возбуждения, разлившегося до кончиков пальцев. Он облизал враз пересохшие губы, отчаянно жалея, что они не в корчме. Но ведь у них было немного времени? Он быстро шагнул к Айдену, обхватил его за талию, притягивая к себе, и услышал ответный горячий выдох у самого уха, от которого по позвоночнику побежала дрожь… Внизу щелкнул замок. Ламберт разочарованно вздохнул и отпустил мгновенно подобравшегося Айдена. Рехор не приходил сюда два дня, а теперь умудрился появиться в самый неподходящий момент. Неприязнь Ламберта к нему возрастала с каждой минутой. Он взглянул на Айдена. Тот быстро открыл окно и сбросил с полки ближайший флакон с корешком какого-то растения. В лаборатории не было ковров, которые покрывали полы первого этажа, и звон легко вылетел в открытую дверь. Шаги внизу затихли. Ламберт понимал, почему Айден решил встретить Рехора здесь — второй этаж надежно запирался тяжелой дверью, которая будет глушить звуки, высота спасала от нежеланного внимания с улицы, а угроза ценным лекарю вещам удержит его от побега. Он надеялся, что последнее еще позволит развязать язык, если Рехор окажется таким же упрямым как Морн. Они не ошиблись в расчетах. Хозяин дома направился наверх. Внизу он ненадолго замешкался, и Ламберт предположил наличие у него хоть какого-то оружия. Он отступил за дверь, оставив Айдену темный угол, и замер, ожидая Рехора. Тот шел медленно, остановился в проходе, видимо, разглядывая комнату. Ламберт слышал, как он громко сглотнул, и почувствовал запах пота. Рехор отчаянно боялся. Он переминался с ноги на ногу, не решаясь войти в комнату, из которой не доносилось ни звука. Половицы поскрипывали под его весом. Рехор ничего не видел, кроме развевающихся от ветра штор и осколков на полу. — Вот мелкие выродки, — наконец выдохнул он и шагнул в комнату. — Ноги бы повыдергивал! Ламберт тотчас захлопнул дверь, Айден закрыл окно и задернул шторы, а Рехор застыл, сжимая в руках легкий арбалет. Его взгляд метался от одного ведьмака к другому, рот беспомощно хватал воздух, про оружие он, похоже, напрочь забыл. Айден аккуратно забрал арбалет и, вытащив из-за стола кресло, поставил его в центре комнаты. — Добрый день, господин Рехор, — мягко произнес он. — Прошу, присядьте. Нам нужно поговорить. Рехор не сдвинулся с места. На его лбу блестели капли пота, но взгляд вдруг стал осмысленным и внешне спокойным. Ламберт знал, это лишь притворство. Он видел, как подрагивали руки лекаря, как беспокойно двигался кадык. Рехор был на удивление приятным внешне человеком, даже привлекательным — пепельные волосы, синие глаза, почти изящные черты лица. Несомненно, он имел хорошее происхождение. — Присядьте, — повторил Айден настойчиво. — Беседа будет долгой. Но беспокоиться не о чем, ее исход полностью зависит от вас. — Что вам нужно? — Рехор пытался говорить спокойно, и у него это почти получалось. Не дождавшись ответа, он все же подошел к указанному креслу и неловко сел, вцепившись в подлокотники. Как только он подчинился, Айден продолжил: — Нас интересует, не вы ли потеряли значок работника госпиталя Святого Вильмериуса? — Да, я, — настороженно ответил Рехор. — Мне его вернули. А какое это имеет значение? — В таком случае, уточните место, где вы его потеряли, — Айден проигнорировал его вопрос. — Не знаю, — Рехор пожал плечами. С каждым словом он все больше обретал уверенность. — Где-то потерял. А в чем, собственно, дело? Если вас так интересует значок, могли бы спросить меня в госпитале. — Нет, господин Рехор, — Айден неприятно улыбнулся. — Больше всего нас интересует ваша коллекция. — Он открыл нишу в стене, демонстрируя банки побледневшему лекарю. — Откуда она взялась, какое имеет отношение к вашим занятиям и что вы делали в Верхнем Залесье? Рехор застыл, снова став неловкой куклой. Побелели даже его пальцы. У Ламберта возникло четкое ощущение, что все это уже было. Вот так же он недавно расспрашивал Морна, и точно так же тот побледнел и замолчал после упоминания деревни. Инстинкт опять кричал, что они напали на след, но разум усердно подсовывал сцену в Обрезках. Поэтому он не вмешивался, предоставив действовать Айдену. Пусть покажет, как надо, если уж действия Ламберта его не устроили. — Я ничего вам не скажу, — медленно произнес Рехор, уставившись в стену. — Это мое личное дело, и я никого не собираюсь в него посвящать. — А это тоже ваше личное дело? — Айден махнул в сторону ниши. — Может, и так, но что скажут в Оксенфурте? В госпитале? — Я ученый, — с достоинством проговорил Рехор, вскинув голову. Из-за испуганной одеревенелости жест вышел не слишком впечатляющим. — А ученым свойственно изучать мир, который их окружает. — Согласен, и не собираюсь ограничивать вас в знаниях, — кивнул Айден. — Меня интересует, что вы делали в Верхнем Залесье. Рехор молча поджал губы. — Хорошо, — согласился Айден. — Молчите. Но придется заплатить за свое молчание драгоценными экземплярами. Готовы? — Он потянулся к банкам с частями тел неизвестных ведьмаков. Рехор отвернулся, не произнеся ни слова. — Даже так? — усмехнулся Айден. — Что же такого вы делали в той деревне, что готовы лишиться даже бережно хранимых образцов? — Я не делал ничего предосудительного, — дрогнувшим голосом заявил Рехор. — Ваше молчание говорит об обратном, — покачал головой Айден. Он сбросил на пол банку с глазным яблоком. Рехор вздрогнул. Прозрачная жижа разлилась по полу, половинки глаза застыли, покачиваясь. — Будете упорствовать? А какой смысл? На пол полетела вторая банка, с печенью. — Не вмешивайте меня в ваши дела! — воскликнул Рехор, глядя, как к его ногам подползает жидкость. — Я ни к чему не причастен! Мне велели молчать. Я не могу… — Можете, — ласково проговорил Айден, зловеще прищурившись. — Вы можете говорить и будете. Кто вас просил молчать и о чем? — Не скажу, — замотал головой Рехор. — Ничего не скажу! Хоть режьте. — Отличная мысль, — как бы задумавшись протянул Айден. — Думаете долго выдержать? — У меня есть понятие долга и чести, — Рехор скрестил на груди трясущиеся руки. — Мне дорога моя репутация. — Это пока, — кивнул Айден, поправив на груди медальон. — Значит, по доброй воле не скажете? Рехор покачал головой, неотрывно глядя на серебряную голову кота. Ламберт почувствовал, как едкий запах страха резко усилился. Слухи о Школе Кота были широко известны и подчас работали на руку. Особенно хорошо они должны быть известны лекарю, с увлечением изучающему ведьмаков. — Хорошо, — Айден быстро снял с пояса веревку и ловко прикрутил Рехора к креслу. В распахнутых глазах лекаря показался настоящий ужас, совсем как у Морна. Правда, теперь доказательств причастности подозреваемого к убийству было больше. Ламберт считал, Айдену просто повезло. — Тогда не будем тянуть и перейдем к делу. На дубовый стол лег остро заточенный кинжал и мешочек с резким запахом приправ, а сам Айден поджег Игни несколько листов с записями. Рехор следил за ним со страхом, Ламберт — с интересом. — Ты ведь хирург, да? — негромко уточнил Айден, неторопливо разжигая камин. — Руки — твой хлеб. А кисти такие хрупкие, и почти не поддаются восстановлению. Что ты станешь делать, если лишишься их? Ламберт не верил своим ушам. Айден, благородный и милосердный Айден, который жалел людей и оправдывал их, угрожал врачу жестокой расправой, которая оставит его беспомощным калекой! Он едва сдержал усмешку под взглядом Рехора, метавшимся между двумя ведьмаками. — Твоя выгребная яма полна, — так же размеренно продолжал Айден, обернувшись. Ламберт поразился холодному, жесткому выражению его глаз, в которых играло пламя. — Ты ведь понимаешь, что будет, если хоть часть ее содержимого окажется в ранах? В глубоких ранах, нанесенным лезвием острым и тонким. Должно быть, в своей богатой практике ты сталкивался с подобным. Мгновенное заражение крови. И ничто уже не поможет. Видел, как умирают от заражения крови, верно? Больной может страдать днями, неделями и даже месяцами, пока части его тела медленно гниют и отмирают. И если удастся выжить… Впрочем, этого не советую. Ты знаешь о последствиях. Рехора начало ощутимо потряхивать, его губы задрожали. Ламберт слушал как зачарованный. Айден знал толк в пытках. И это снова напомнило о том чужаке, который глядел на него в Кринфриде глазами друга. По комнате разливалась ледяная ярость, в глазах Айдена таилась самая настоящая жажда крови. Ламберт почувствовал себя неуютно. — А это, — Айден подошел к столу и кивнул на мешочек, — совсем просто. Поверь, тут мало кто устоит. Кожа легко сходит, тем более с ног. Большая площадь поражения, минимум крови и максимум страдания. Особенно если приправлено солью и перцем. Можно еще добавить огня, слава богам, у тебя есть камин, но чаще всего, до него уже не доходит. А знаешь, что самое приятное? — Айден облокотился на стол и скрестил на груди руки. — Ни один из этих методов не смертелен сам по себе. Скорее всего, ты останешься жить. И только от тебя зависит, насколько тяжелым калекой… — Хватит! — истерично вскрикнул Рехор. Кресло под ним заскрипело. — Что вам нужно? Что вам, черт возьми, нужно?! — Верхнее Залесье, — резко бросил Айден, уставившись на него мертвым взглядом, в котором не было и тени сочувствия. — Что ты там делал? — Ничего такого, ничего, — затряс головой Рехор. — Я приехал, когда все уже кончилось! — Рассказывай, — приказал Айден. — Чем больше вспомнишь, тем меньше у меня будет поводов к тебе вернуться. — Да, я скажу, — Рехор сглотнул, силясь совладать с прыгающей челюстью. Айден оглянулся на стол, взял кувшин и плеснул в стоявший рядом стакан воды, от которой тянуло тонкой ноткой фруктового вина. Увидев перед собой стакан, Рехор напрягся в путах, забыв как дышать. — Мне нужен твой рассказ, а не скорая смерть, — усмехнулся Айден. Под недоверчивым взглядом лекаря он сделал глоток, а потом поднес стакан к его губам. Рехор жадно выпил воду, потом оглянулся на Ламберта, издал долгий, дрожащий вздох и покачал головой. — Я знал, что ни к чему хорошему это не приведет, — на его губах даже возникло подобие горькой усмешки. — Как только увидел того человека, почувствовал, что меня ждут неприятности. Но я сам виноват. Некоторые знают о моих… увлечениях. — Он замялся, опасаясь не то расспросов, не то гнева за свои пристрастия. — Продолжай, — спокойно кивнул Айден. Жесткая маска постепенно сходила с его лица, а вместе с ней исчезала и тревога Ламберта. — Они посоветовали обратиться к нему, — заторопился Рехор. — Сказали, если я хорошо заплачу, то у меня будет все, что пожелаю. Ну, из образцов, — он кивнул на нишу. — Так и получилось. Тот человек взял деньги и велел приехать в Верхнее Залесье, сказал, там будет свежий материал. — Что за человек? — уточнил Айден, нахмурившись. — Я не знаю его имени, правда, — в глазах Рехора мелькнул страх, что ему не поверят. — Он завсегдатай доков, сидит в корчме «Приблуда». Говорят, каждый день там бывает. Я нашел его без труда. Высокий такой, светловолосый, с разными глазами. Да, еще аметистовое кольцо на пальце… Поверьте, меня интересовала только научная сторона вопроса… — Что ты видел в Верхнем Залесье? — прервал его Айден. — Кого? — Только тело, — покачал головой Рехор. — Тот ведьмак был мертв уже несколько часов, это точно. Он лежал на поляне. Не похоже, что его перемещали. — Ты врач, — медленно проговорил Айден. Ламберт вновь почувствовал его болезненное, тянущее чувство потери. — Какие раны были на теле? Как он умер? Рехар задумался, вспоминая, склонил голову и сидел так некоторое время. — Не помню, — проговорил он наконец. — Вернее, я не обратил внимания. Причина смерти и без того была ясна. — И какова причина? — Айден впился в Рехора выжидающим взглядом. — Ему отрубили голову, — тот ответил почти спокойно, осознав, что его действительно не собираются убивать. — Она лежала отдельно от тела. Большего я не рассмотрел, меня интересовало другое. — Да, образцы, — полунасмешливо бросил Айден и отвернулся к окну. Между неплотно задернутых штор в комнату проник тонкий луч света. Он рассек комнату надвое, отделив Ламберта от остальных. Рехор переводил взгляд с одного ведьмака на другого. Тишина нарушалась тихим потрескиванием камина, наполнявшего лабораторию удушающим теплом. Ламберт почувствовал, как на шее выступил пот. — Ты встречал этого человека позже? — спросил Айден. — Нет, мне незачем было его искать, — Рехор пожал плечами. — Он получил деньги, а я — желаемое. — Если ты что-то утаил… — Айден обернулся, снова взглянул на него, прищурившись. — Я все сказал, клянусь, — Рехор дернул веревки, но Ламберт уже не ощущал в нем животного ужаса. — Я больше никого не видел. — Хорошо, — Айден подхватил со стола кинжал с мешочком, дернул хитрый узел веревки, освобождая Рехора, и вышел из комнаты. Лекарь растерянно взглянул на Ламберта. Тот молча последовал за Айденом. Хотя они получили подтверждение, что двигаются в верном направлении, настроение было паршивым. И, похоже, Айден ощущал то же самое. Они шли по улицам Новиграда. Мимо сновали горожане и приезжие, спешившие в центр города. Путь Славы был оживленным районом, в котором всегда бурлила жизнь. Ламберт старался отвлечься от тяжелых раздумий, но они неотступно маячили на краю сознания, не давая покоя. И тревога вилась вокруг незнакомой стороны личности Айдена, которая показала себя уже дважды. Он не понимал, что это — неприглядные знаки прошлого или глубоко скрытая сущность, пробивавшаяся на поверхность. В Обрезках Ламберт не выдержал. — Ты действительно собирался его пытать? — как можно более беспечно спросил он. — Ты так думаешь? — отозвался Айден, останавливаясь на очередном перекрестке. Ламберту тоже пришлось задержаться. Их окружала тишина, совсем как в доме Рехора. В Обрезках днем было спокойно, они находились на улице почти одни. Ламберт с трудом заставил себя взглянуть в лицо Айдена. Он боялся увидеть там тень незнакомца. Но в золотых глазах отражалась только глубокая грусть, задевшая Ламберта за живое. Нет, он так не думал. Не хотел так думать. — Тогда зачем тебе мешок? — хмуро спросил он. Айден вздохнул, снял с пояса упомянутый мешочек и развязал его. Внутри пересыпался темный алхимический порошок. — А я тебе почти поверил, — усмехнулся Ламберт. — Хорошо, что почти, — грусть так и не уходила из глаз Айдена. К ней примешивалось что-то еще, похожее на жажду и просьбу, отчего становилось не по себе. — Я не стал бы его пытать, Ламберт. Ты веришь мне? Ламберт удержался от поспешного ответа, хотя ему очень хотелось уничтожить эту непонятную тоску в глазах Айдена. Он заглянул в себя, зная, что фальшь будет ощутима. — Верю, — кивнул он наконец, положив руку на плечо друга. Нужно было почувствовать его тепло, осознать его присутствие. Он верил, правда. Айден на миг накрыл его ладонь своею, крепко сжал. Ламберт почувствовал, как внутри разлилось чужое облегчение, в его доверии остро нуждались. И это облегчение позволило расслабиться, понять до конца, что угроза и впрямь была пустой. — Куда теперь? — спросил он, нехотя разрывая момент близости. Слишком стремительно приближались шаги многочисленной компании на прилегающей улице. — В «Приблуду», конечно, — Айден улыбнулся открыто, как раньше, еще до гибели Эмраса.