2:35
Shelly: скинь адрес
Она собралась за доли секунд как только получила адрес, сидевшая всё это время как на иголках, была готова к этому едва ли он объявил о своём вылете. Накинув куртку, поймала такси на бульваре и с замирением сердца отметила, что пальцы трясутся. Мандражирует. Сомнения и страхи терзали Шелли почти всё то время, что они общались. Она думала о том, что поступает неправильно, быть может даже неприлично. Разве можно метаться между двумя друзьями? Что подумают о ней другие? Что скажет Мину, если вдруг узнает обо всём? Что подумает о ней Джахён? Могло показаться, что её чувства к нему не настолько сильны, раз всё это время она ждала Бина и верила. В большей степени её пугали и страшили мысли самого Бина. Какого он о ней мнения? Вдруг, на самом деле он её призирает? Вдруг считает ветреной? Понимая всю глупость своих мыслей, она всё же не могла с ними совладать. Во-первых, уже давно было плевать, кто и что о ней будет думать. В действительности, она из раза в раз напоминала себе о том, что истинные друзья далеки от осуждения и прочих негативных референсов. Во-вторых, Джахён, несмотря на связь между ними, почти сразу обозначил свою позицию. Их отношения были непоследовательны, лишены опоры и полны одних лишь эмоций. Они были лишены будущего с самого начала. И если в те времена она ещё надеялась на то, что он передумает, то по итогу, стало понятно обратное. Самое важное, она понимала, что несмотря на все собственные предрассудки, если бы её вернули назад, она бы вновь поступила точно так же. Как она могла оставить сломленного и израненного Бина одного? Как бы закрыла глаза, зная о том, насколько он устал и ранен? Как она могла не помнить, что по итогу, они стали друг для друга опорой, какой не было в её жизни никогда? Хон Ю Бин. Имя, которое ввергло в ничто тот хаос, что царил в ней. Человек, который внёс в неё, противоречивую и болезненную, толику здравого и понятного. Пока она скручивалась ночами от разрывающей боли и обиды, от злости и тоски, пока разламывала себя изнутри, раздираясь между противоречием, он показал, как должно быть. У неё ведь правда были мысли бросить всё и переехать окончательно в Корею. Она правда наделялась вернуть всё, вернуться в те дни, когда они все были вместе и рядом. Она жаждала оказаться рядом с Джо, увидеть остальных и собрать их снова. Она верила, что сможет. Глупая, она вновь и вновь пыталась написать Джахёну или позвонить, слёзно умолять поговорить и просто не оставлять. Бин показал, что настоящая любовь не равно жертвенность, а сознательный выбор, который, несмотря на любой исход, в будущем не потерпит упреков и обид. Он показал, что настоящие чувства, каким бы ни было расстояние, какой бы истерзанной ни была душа, будет дарить исцеление и принятие. Он показал, что любовь это, в первую очередь, уважение. Уважение границ, пространства и чувств. Это не только брать, но и получать. Однажды он сказал, что сейчас не время. Все они, каждый из них, проживают случившееся по своему, и когда придёт время, то они обязательно столкнутся вновь. Всем нужно время. И нам с тобой тоже. И Шелли вновь разревелась, потому что не понимала, как кто-то может быть таким мудрым и рассудительным? Как он может быть таким? В её мире, она привыкла, что каждый ломается под натиском обстоятельств и прочих вещей. Что каждый меняется, запирая душу на семь замков. Бин не сломался, он стал сильнее и разумнее, извлекая из неудач и прочего дерьма самое лучшее — опыт. Иногда, она чувствовала себя рядом с ним несмышлёным ребёнком. Не понимала некоторых вещей, по крайней мере сразу. Чаще ей нужно было время, чтобы обдумать и придти к выводу, что он действительно был прав. Подобное было непривычным, обычно разборчивая и чрезмерно, может быть, напористая? Она привыкла брать инициативу в свои руки и идти на пролом, говорить всё как есть и пояснять другим, почему так а не иначе. Ошеломительный контраст снова сбивал её с толку и заставлял чувствовать себя так, будто она — самое важное и дорогое, Бин именно так к ней относился. Она не могла иначе, но часто невольно сравнивала, потому что Оуэн относился к ней точно так же. Она чувствовала, будто невидимый купол оберегает её и защищает от всего, всех. Малейшее изменение в её настроении тут же отражалось и не могло оставаться незамеченным. Шелли долго не могла понять, обозначить, а потом всё же пришла к вполне ясной мысли: он заставлял чувствовать себя любимой, желанной. С Джахёном ей приходилось бороться не с ним самим, а тем, что его окружало для того, чтобы выкроить время для них, для себя. Его приходилось отнимать у его прошлой жизни, у матери, у призрака дяди. Джо словно был здесь и не здесь одновременно. Несмотря на его желание быть вместе, в действительности, он оставался заложником тех же жизненных обстоятельств и прочих условностей. И как бы он ни любил, Шелли чувствовала, что любит гораздо сильнее, вкладывает гораздо больше и жертвует тоже. Это не могло не отразиться на её внутреннем состоянии, несмотря на эйфорию, в глубине она чувствовала, что должно быть не так. С ним Шелли часто чувствовала себя уязвлённой, но не могла этого признать даже самой себе. Отношение к ней Юбина, заставляло сердце содрогаться от волны нежности и ласки. Ей хотелось заверить, что она позаботится о нём, сохранит его сердце таким, каким он его вручил. Хотелось много чего сказать, но она всё не решалась. — Приехали, — из размышлений её вырвал скрипучий голос водителя и резкая остановка машины. Попрощавшись, она выскочила из неё так быстро как смогла, чтобы замереть перед входом в гостиницу. С трудом переборов волнение, подошла к ресепшну, чтобы услышать приветливое: — Мисс Скотт? Да, всё верно, вас ожидают. Четырнадцатый этаж, номер 505. — Спасибо, — обычное слово благодарности с трудом удалось выдавить. Ей казалось, что от волнения сердце вот-вот разорвёт на куски. Стоило подняться на нужный этаж и оказаться в длинном коридоре, как она застыла. Он нервно расхаживал туда-обратно, запустив руки в карманы спортивных брюк. Покусывая губы, она видела как глубоко он дышал, стараясь унять своё волнение. Было непривычно, было до головокружения приятно видеть его таким и знать, что она, она одна являлась причиной несвойственного ему волнения. Бин всегда оставался спокойным, иногда злым и раздражённым, ещё реже, улыбчивым или весёлым. Мастерски скрывая любую эмоцию, он умудрялся оставаться спокойным почти всегда. Пожалуй, разве что не любил скрывать свой гнев, давая волю и позволяя себе выпустить пар. В те мгновения, когда он был рад или счастлив, Шелли запомнила, это можно было заметить лишь по чуть приподнятым уголкам губ и блеску глаз. Удивительно, что она была одной из немногих в их кругу, кто видел это. Помимо неё, его настроение умело читал Дом. Когда он, наконец, заметил её, то замер, всматриваясь и будто не веря своим глазам. Бин продолжал стоять засунув руки в карманы брюк, всё с той же огненной лохматой головой и до дрожи прекрасными разноцветными глазами. Она и забыла, насколько он был красив в действительности, нет, не так. Она всегда это помнила, однако забыла то чувство слепого благоговения пред его нечеловеческой красотой. — Привет, — прочла Шелли по губам и улыбнулась, когда он сделал один несмелый шаг в её сторону, затем ещё один, и ещё, в итоге срываясь на бег. Его объятия были горячими и крепкими. А сам Бин был настолько высоким, что она с лёгкостью скрылась в его руках, судорожно вдыхая его запах, ментол и сигареты вперемешку с морским бризом. Когда он попросту поднял её на руки и понёс в номер, Шелли, крепко обнимая его за шею, не сдержавшись, громко и счастливо рассмеялась. — Не могу поверить, что ты действительно здесь, — они сидели рядом, крепко обнявшись. Бин ни на секунду не выпускал её из своих рук, даже в то мгновение, когда она поставила электрический чайник чтобы заварить им чай, он встал вместе с ней, сжимая её в своих руках едва ли не до хруста. Она чувствовала и слышала, как глубоко он дышит, вдыхая её аромат. Переодически ощущая, как осторожно и нежно он проводит носом по волосам и оставляет лёгкие, невесомые поцелуи. Тело охватила пугающая эйфория. Ей никогда не было настолько хорошо. Никогда. — И я Шелли, и я не могу поверить, — так и не притронувшись к чаю, проговорил он тихо и так надрывно, что невольно она подумала о том, чего всё это ему стоило. — Ты голоден? Сильно устал? Пятнадцать часов лететь, это тебе не шутки, — она старалась игнорировать подступившийся ком к горлу, однако губа предательски дрогнула, что заставило Бина резко отстраниться и развернуть её к себе, чтобы заглянуть в глаза. — Шелли? — это было выше её сил. Он сидел совсем рядом, их разделяла всего пара дюймов. Его глаза испуганно разглядывали её лицо, выжидающе всматриваясь в глаза. Так некстати вспомнилось то дурацкое прозвище от команды Манга — «Учиха». Что ж, было вполне оправданно. Как и все члены этого великолепного клана, он вполне оправдывал их наследие храбрости и благородства, красоты и верности. — Шелли, — прошептал Бин, осторожно хватая своей горячей рукой её холодную. — Что такое? — и она не выдержала, разрыдалась, бессвязно болтая всё, что приходило в голову. Где-то внутри, вместе с этим глупым откровением наружу рвались все прошлые обиды и боль того же прошлого, которое у них было почти одно на двоих. — Мне так жаль, Бинни. Мне правда жаль, что из-за меня ты стольким жертвуешь, летишь за мной на другой край света, делаешь то, чего раньше не сделал бы ни за какие заслуги. Мне жаль, что ты столько всего пережил, мне жаль что ты был один, и меня злит, так злит что парни вот так просто отказались от нас, от нашей команды. Разве мы не были семьей? И даже Миён и Юнха, знаешь, я ведь правда верила, что Миён не позволит случится подобному. Но что в итоге? А ещё я благодарна и мне стыдно, и страшно, и что скажут остальные, когда узнают, что мы вместе? Вдруг они обвинят нас в чём-то неподобающем? — поток слов, всё это время сидевший в ней, хлынул наружу вместе с горячими слезами радости и облегчения напополам с горестью. — Я просто боюсь, что тебе снова сделают больно. И ещё тут, в этом колледже, ты же знаешь, Оуэн… он просто, чёрт он правда хороший, но когда дело касается меня он будто слетает с катушек. И я знаю, я всё понимаю и он знает, что между нами ничего и никогда не изменится, но я не могу просто оставить его и забыть, сделать вид что его не существует. Это так долго объяснять, но я боюсь, вдруг ты подумаешь всё не так? И я… Юбин, я так счастлива что ты здесь, и вместе с тем, мне стыдно и страшно. Она разрыдалась как глупая, роняя тяжёлые капли солёных слез ему на кофту. Закрывая лицо одной рукой, она не ожидала, что Бин схватит её за плечи и притянет к себе. Содрогаясь в этой непонятной истерике, она будто сквозь сон чувствовала, как большая и горячая ладонь успокаивающе гладит её по голове, а вторая крепко прижимает к себе. Слушая размеренный стук чужого сердца, Шелли наконец почувствовала, как её постепенно отпускает. Когда рыдания утихли, Бин отстранился и поднялся с места. — Держи, — принеся стакан воды, он проследил за тем, чтобы она не пролила на себе её. Руки дрожали и плохо слушались, так что в итоге он сам придерживал стакан, пока она опустошила его наполовину. Отставив воду в сторону, он вновь уселся к ней и заглянул в глаза. — Поговорим об этом в первый и последний раз. Хорошо? — Шелли кивнула. За окном цвело сереющее небо с нависшими плотными облаками из-под которых виднелись слабые проблески зари. — Я больше не хочу возвращаться к этому разговору и слушать твои угрызения совести. Потому что в этом, попросту, нет смысла, — они говорили на корейском, его размеренный и глубокий, хриплый голос ласкал слух, гипнотизируя. — Шелли, это не жертва, и не жертвенность и даже ни одна из её обличий. Я сделал это, потому что сам того хотел. Я прилетел сюда за тобой, ты права, но ты открыла мне новый мир, новый горизонт и новые возможности. Ты — мой стимул. Стимул становиться лучше и не стоять на месте. Понимаешь? Шелли вновь кивнула. — Я понимаю твоё беспокойство и твою обиду, злость. Я тоже был зол и обижен, и я всё ещё, мы оба. Мы настолько сильно привязались и полюбили, что не можем простить и отпустить. Но ты ведь должна знать, все они тоже переживают и боятся. Мы оба знаем парней лучше всех в этом мире, поэтому, давай дадим всем нам время. Я уверен, мы попрежнему дороги друг-другу. Невнятное мычание вместо ответа проследовало от Шелли. Она шмыгнула носом, чем улыбнула Бина. — Я здесь ради себя в первую очередь, Шелли. Ты — то что мне нужно, и я бы не смог оставаться спокойным и уверенным, покуда ты была бы вдали. Я эгоист, Шелли. Ты принадлежишь мне, целиком и полностью. И я приехал сюда, чтобы так оно и оставалось, — нежный поцелуй в висок заставил её прикрыть глаза и облегченно выдохнуть. — Насчёт Оуэна… мы ведь не дети. Оставь это на нас и не беспокойся, хорошо? — Хорошо. За окном простирался свинцовый рассвет. Шелли уснула, прячась от тяжести этого мира в крепких объятиях. Юбин улыбался.