I love you, darling

Кто бы что ни говорил, но Мацуно Чифую действительно святой человек. Человек, на которого стоит да и нужно в принципе равняться. Мацуно такой человек, что выстоял, вытерпел, смог пройти невзгоды и не упасть духом. Мацуно крут, и вряд ли с этим будет кто-то спорить. Чего только стоит смерти его близких друзей, один из которых помог, наставил на путь истинный, открыл глаза, да и здесь бы идеально подошла фраза «Америку открыл», но не с сарказмом, а с восхищением, с горящими огоньками в глазах. Чифую не упал духом, когда узнал и про смерть Дракена, хоть и действительно страдал. «Почему он умер? Такемичи же говорил, что он был жив…?» Но он смог побороть печаль, разрастающуюся в душе, он встал и пошёл, как самый настоящий герой. Чифую действительно святой, в доказательство этого можно было привести то, что он помог человеку, который был косвенно виноват в смерти его лучшего друга. Блондин злился, очень злился на него, но, когда увидел Казутору, что так отчаянно сжимал лямку своей сумки, царапал ногтями чувствительную кожу, и как он опустил голову вниз, абсолютно не желая встречаться взглядом, Чифую успокоился. Ханемия тогда еле-еле проглатывал свои слёзы, пытаясь мыслить трезво и говорить не на эмоциях, но не смог: Тора так хотел упасть на колени перед ним, так хотел, как заевшая пластинка, повторять «прости», но Мацуно не дал ему этого сделать: блондин успокоил его, отвёз к себе домой, напоил чаем, и они начали серьёзно разговаривать. Они говорили долго, очень долго, но зато это было очень продуктивно: Чифую взял к себе на работу в магазин Казутору и предложил пока жить у него, на что другой ответил отказом — ну уж слишком много он уже сделал, да и смущать блондина особо не хотелось. Мацуно совершенен и этому нет опровержения. Он слишком добр, мил и нежен. Он был так сильно любим людьми, что, казалось, нет таких людей, которые бы ненавидели парня, но этот парень всегда возвращался именно к тебе. Ты встречала его, пока он с ленивой и уставшей улыбкой, целовал тебя в лоб, а после плёлся в ванную смывать с себя запах зоомагазина. И ты, возможно, завидовала ему. Завидовала, что он может простить людей; завидовала, что был так добр и завидовала, что у него есть такое огромное и доброе сердце. В такие вечера обычно в груди зарождался противный червь, доставляющий дискомфорт. В такие вечера ты становишься грустнее, чем обычно. В такие вечера ты чуть ли не плачешь, потому что твой парень слишком крут. Крут настолько, что ладони не было жалко разодрать ногтями; не жалко реветь часами напролёт и не жалко врезаться в мебель, оставляя на своей коже синяки, что со временем желтели. Ради него было ничего не жалко. А вот ему тебя — да. Он возвращался из душа и вытирал свои волосы полотенцем, разбрызгивая мелкие капли в разные стороны, половина из которых падала на холодный пол, моча его. Чифую обещает, что вытрет это, но позже, не сейчас. Сейчас он ляжет рядом с тобой, завернувшись в одеяло, и будет мурчать что-то приятное на ушко, успокаивая. А ты будешь вытерать слёзы, говоря себе, что нужно перестать быть такой эмоциональной. Но Мацуно как будто даже в радость прогонять твои плохие мысли прочь, словно ветер подгоняет хмурые тучи, помогая наступить ярком солнцу. В такие моменты в районе сердца тело болело. В районе сердца ты чувствовала дебильную тяжесть. И в районе сердца появлялось беспокойство, отдаваясь импульсами в голову. И в такие моменты в голове появлялись мысли о нежелании жить. Но Чифую быстро убирал их, тушил, как пожарные очередное пламя. Мацуно Чифую — святой человек, но он ещё и твой парень, который безумно сильно любит тебя.