— Прошу, убей меня, — гром за окном вызывает очередную волну страха, и сердце уже не справляется, горит желанием упасть в пятки, разбиться. — Ну, давай же, продолжай угрожать мне пистолетом! — и дышать как будто нечем, но смерть от удушья не твоя судьба.
Лёд в его голубых глазах таит от звериного огня интереса. И Санзу чувствует себя живым, когда на лице ползёт улыбка до ушей, когда кандалы уныния больше не сковывают грудь, когда разум больше не одержим мыслью о новой дозе, когда клоун перед ним обливается слезами и молит о кончине.
Противоестественно, но жутко интересно — сжимает сильнее пистолет в руках.
— Перестань мучать меня и себя! — отчаяние захлёстывает волной с головы до ног, а спасательного круга под рукой нет. Ты одна посреди открытого океана.
Харучиё делает вдох полной грудью и расцветает, ощущая каждую часть своего изнеможённого тела. У Санзу столько идей, столько сил, и сейчас ощущение того, что он может буквально всё, кружит голову, крутит живот, закатывает
живые глаза и приятно оседает на языке рядом с таблеткой ЛСД.
Харучиё тебя не слышит. Харучиё тебе не отвечает. И так уже давно. Давно настолько, что ты увязла в трясине по шею. Ждать помощи не от кого — никто в таких жутких местах не водится, — а выход только один — погрязнуть полностью.
— Убей меня, и мы покончим с этим, — ощущаешь влагу на глазах, и тебе то ли радостно от осознания того, что спустя два мучительных месяца слёзы вернулись, то ли грустно от своего положения.
Обещание, данное ещё в детстве, больше не кажется чем-то осуществимым и простым, как загадка на утреннике, и ты хочешь попросить прощение у десятилетней себя. Вернуться в прошлое тогда, когда формировались мысли и убеждения насчёт взрослой жизни, упасть ребёнку в ноги и просто-напросто зареветь горькими слезами, вырвать из небольших рук дневничок, открыть на странице с заголовком «моё будущее» и подписать красными чернилами на синих иероглифах неровными символами
«не оправдала ожиданий».
Мечтала быть великим человеком, а стала грязью у ног великого — исключительно в криминальном мире! — человека. Какая досада.
Санзу возвращает взгляд к тебе, но интересует его совсем не человек, стоящий перед ним на коленях, а слёзы — искренние, душащие и, в его понимании, безумно красивые. Обращает внимание на губы и как будто слышит, как отчаянно они кричат свою песню. Песню о смерти.
Это заклинание. Это проклятие. И он, словно заворожённый, медленно поднимает руку с оружием и целится в твой лоб.
И сейчас, когда ты на мушке, страх смерти неожиданно обвивает холодными лапами шею, выдавливает очередной поток слёз из опухших глаз и посылает в мозг команду «бежать», но ноги как будто отнялись, и сил больше нет, а в двух метрах от тебя дуло пистолета.
Два метра, и больше никогда не будешь ощущать боль в теле.
Два метра, и увидишь тоннель со светом в конце.
Два метра, и конец.
Закрываешь глаза, когда он щёлкает предохранителем, и стараешься отогнать все свои мысли. Кровь стучит в висках и глушит гром за окном, страх с новой силой въедается в паникующий мозг и заставляет потерять контроль над собой. Теперь ты отдельно от своего тела.
Щелчок.
Ветер колышет шторки в просторной комнате и касается не закрытой рукавами футболки кожи.
Холодно.
И…
Раскат грома — визжат сигнализации машин.
…ничего…?
Разлепляешь глаза и сквозь пелену слёз смотришь на Санзу.
— Патроны закончились, — у него в руках пустой магазин, на губах — глупая улыбка. Он знал, что пистолет не выстрелит. — В следующий раз повезёт.
Обманщик.
Негатив зарождается в груди.
Урод.
Злостью пропитываются все клетки в организме.
Сволочь.
Эмоциям не хватает места. Они хотят выйти наружу.
Под разрывающий душу крик он разворачивается на пятках. Под вспышку молнии, что рассекает небо и освещает комнату, исчезает за дверью. Под плачь достаёт стакан и наливает воду. Под мольбы о смерти живёт.
