I love you, darling

      На праздничном вечере две группировки празднуют удачно заключённый контракт.       На праздничном вечере ты появляешься под руку с Раном.       На праздничном вечере ты блещешь своей красотой, а он не может не заметить этого сияния.       Ран приподнимает уголки губ, протягивая тебе руку ладонью вверх — приглашает в свой плен. А ты, в общем-то, и не против.       И он тянет тебя в центр зала, вытаскивает на всеобщее обозрение, пока покрываешься мурашками от ледяных взглядов окружающих вас людей. Хайтани останавливается почти под самой люстрой и встаёт к ней спиной.       — Не оборачивайся, — Ран как всегда спокоен и собран, и говорит он так, будто отдаёт приказ, но сейчас ты вместо стеклянных аметистовых глаз видишь две фиолетовые орхидеи и беспрекословно веришь ему, совершенно забывая про то, что ты просто хочешь видеть его таким.       Он кладёт свою руку тебе на лопатку, пока второй продолжает сжимать женскую ладонь. Стоишь достаточно близко, чтобы видеть все эмоции на его лице, но при этом достаточно далеко, чтобы слышать стук его сердца, и это, пожалуй, оптимальная позиция, но из лап голодного зверя выбраться она всё равно не поможет.       Музыка, льющаяся мелкой речкой из огромных колонок, приятно обволакивает разум и дарует обманчивое чувство спокойствия. И ты, возможно, слышишь, как цепи падают с твоего сердца, как замок, помогающий скрывать внутреннего «Я», ломается и летит к белым туфлям.       Твоя душа обнажена, твой огонь загорается сильнее, даруя силы на этот танец.       Ран делает шаг вперёд — вы занимаете свои позиции, предначертанные судьбой, где ты ведомая — очевидная жертва, — а он ведущий — злостный агрессор. И, скорее всего, со стороны это кажется обычным началом английского вальса, но, стоя рядом с ним и чувствуя кожей этот тяжелый взгляд, всё встаёт на свои места.       И даже в танце двух людей, где каждый имеет равные права и одинаковую значимость, он возвышается над тобой на несколько голов.       Ран, делая шаг, сначала аккуратно касается паркета носком своего ботинка, крутится вправо, а только потом встаёт всей стопой, когда вторая нога уже выставлена вперёд и готовится соприкоснуться с полом, завершая элемент.       Стук ваших каблуков о светлый паркет уносит тебя далеко от этого места, и, прикрывая глаза, представляешь, что сейчас находишься на огромном балу в веке восемнадцатом, кружишься в танце со своим возлюбленным, а вокруг вас счастливая толпа людей, стирающих ноги в кровь и полностью погруженных в вальс.       Твои движения берут начало из сердца, горячего и живого, и каждый шаг переполнен чувствами, эмоциями. Каждый шаг несёт в себе скрытое послание.       Его движения берут начало из разума, холодного и расчётливого, и каждый шаг переполнен безразличием, наигранностью. Каждый шаг — ступень к цели.       И ваш квадрат, сотни раз станцованный другими на этом старом полу, больше похож на очертания клетки, а ваши тени, кружась под музыку и сплетаясь друг с другом, становятся её заключёнными.       В очередной раз бросая взгляд за твою спину, Ран снова просит не оборачиваться. Приподнимаешь уголки губ в лёгкой улыбке и продолжаешь с закрытыми глазами танцевать дальше, пока его тень наступает на пятки.       Тени — это продолжение нас, неидеальная копия, показывающая настоящую сущность человека, которую не скрыть за холодной оборонительной улыбкой, а внутренний Ран подаётся полным черноты и лести, обмана и предательства, и заправленный сладким соусом лжи — оттого и тень такая насыщенно чёрная.       Когда музыка бурным потоком захлёстывает с головой, приближая к кульминации, в тебе просыпаются новые силы, и ты, как будто расправив свои невидимые крылья, начинаешь скользить по полу, как по водной глади, подобно белому лебедю в морской лагуне. И сама уже веришь в эту сказку, улетая от серых будней, но твоё оперенье — атласное платье, — которое поднимается при очередном повороте и липнет к коже после его завершения, да стопы, которые отдаются тупой болью, держат тебя в реальности.       Кружись в танце и ни за что не оборачивайся назад, не смотри на тень своего партнёра, пока он с наигранной лаской и нежностью ведёт тебя по квадрату.