Кингчесс

      — Готов? — он смотрел на лежащего на спине Игоря и придерживал его снизу за талию.       Комната освещалась только мерцанием гирлянды, а из звуков осталось лишь тиканье часов на стене и сбивающееся Петино дыхание возле лица.       — Готов. — Гром нервно сглотнул, не переставая смотреть Хазину в глаза.       Игорь сам до конца не понимал, как он на это согласился. Избегал момента столько времени, но в этот раз сопротивляться не смог и не захотел. Аккуратным нежным Петиным касаниям хотелось поддаваться, хотелось раствориться в них и позволить сделать то, чего он сам в глубине души так давно хотел, хоть и боялся.       Он не знал, что будет думать об этом потом, но сейчас… Сейчас он смотрел на нависающего над ним Хазина и ждал дальнейших действий, доверяясь окончательно и бесповоротно.       — Если тебе будет больно, или неприятно или ты просто передумаешь — сразу говори мне, я остановлюсь. Терпеть не нужно. — он спустился одной рукой ниже, проводя по приподнятому бедру Игоря.       Крепкая ладонь Грома легла ему на шею сзади. Кожа горячая, натянут весь, как струна, Хазину передаётся вибрация, исходящая от его тела.       — Расслабься. — он аккуратно похлопал Игоря по ноге, после чего слегка сжал в ободряющем успокаивающем жесте. Игорь послушно расслабил мышцы и глубоко вдохнул.       — Вот так, хорошо, умничка. — шепнул Петя, склонившись к самому его уху.       Он вошёл плавно, давая Грому привыкнуть к новым ощущениям. Игорь дышал шумно и глубоко, старался ровнее, но рваный громкий выдох, переходящий в стон, всё равно предательски сорвался с губ. Петя поймал его в поцелуй, прежде чем обеспокоенно спросить у Игоря, всё ли в порядке.       — Мне перестать?       — Продолжай. — полуопущенные ресницы Игоря дрогнули, и он вновь поднял уже слегка туманный взгляд на Петю.       Хазина и самого в дрожь бросало от того, насколько мягким и податливым в его руках стало большое сильное тело Грома. Будто камень превратили в масло, тающее и плавящееся под нежными прикосновениями. С каждым движением, с каждым плавным толчком, он старался обнять Петю крепче, прижаться ближе, едва задевая его лицо смазанными касаниями губ. Хотелось больше и ярче, хотелось Петю всего.       — Не торопись, не требуй от себя больше, чем можешь. — едва слышно прошептал он, осторожно проводя кончиками пальцев вдоль выгибающегося позвоночника Игоря.       — Мне нравится так. Можно чуть быстрее. — он улыбнулся обезоруживающе смущённо и в очередной раз медленно подался вперёд.       Петя ускорился, ненамного и без резких движений, продолжая мягко вести, прислушиваясь к реакции чужого тела. Игорь хотел и просил больше, чем ожидалось, так что Петя мог позволить себе действовать чуть смелее. Поцелуи его жаркие и жадные опустились к шее Игоря, как тогда в палатке в подмосковном лесу, только сейчас Игорь его не останавливал, подставлял нежную кожу, позволяя оставлять на ней пылающие отметины.       Пока за окном крупными хлопьями в морозную ночь опускался снег, Грому казалось, что на болотно-зелёной обивке его дивана воцарились настоящие тропики. Жар и влажность заставляли плавиться, отдаваться этой расслабленности целиком, не думая ни о чём кроме этого самого момента. На финальном глубоком толчке тропическое небо-потолок комнаты Игоря осветилось россыпью звёзд, принося за собой бриз нахлынувшей расслабленности.       — Почему ты постоянно спрашивал, что и как тебе делать? — спросил Игорь после продолжительного молчания.       Петя поднял голову с его груди и будто задумался на пару секунд, пытаясь подобрать нужную фразу.       — Потому что меня никто никогда не спрашивал. Тем более, это твой первый раз. — просто ответил он и, вернувшись в прежнее положение, начал водить кончиками пальцев по обнажённой груди Игоря.       — Расскажешь? — он осторожно запустил пальцы в Петины волосы, мягко перебирая светлые пряди.       — Да нечего там рассказывать. Помнишь того парня на вечеринке? Я ещё тогда сказал, что ты меня спас. Ну вот, он был не очень-то чутким. Но ты не переживай, там давно всё кончилось. Да, и не было ничего. — отвечал он довольно уклончиво, видно, что неприятно говорить было.       Настаивать Игорь не стал, сам всё понял. Хотел заверить Петю, что с ним подобного не будет, но посчитал лишним. Только обнял покрепче, укрывая сильными надёжными руками. И Пете этого было сейчас достаточно.              Утро следующего дня началось с телефонного звонка Юли, уговорившей их обоих пойти с ней на каток. Петя пытался по началу отказаться от этой затеи, убеждая Игоря, что катается он вообще-то не очень. Но тот, приняв Юлино предложение с куда большим энтузиазмом, уговорил Петю пойти с ними, уверяя, что они его обязательно научат и, что он будет лично держать Петю за руку, если тот будет уж совсем некудышне держаться на льду.       — И вот что теперь с этим делать. — задумчиво сказал сам себе Игорь, разглядывая в зеркале на дверце шифоньера оставшиеся после ночи лиловые следы на шее.       Петя, сидевший на диване и натягивающий на ноги вторую пару носков, только рассмеялся, украдкой любуясь своей работой.       — Не смешно. Взрослые люди, стыд то какой. — пробормотал Игорь, снова проводя по ним пальцами.       — Просто надень свитер с горлом. — сказал он с тёплой улыбкой, сражённый очаровательным замешательством Игоря.       — Конечно, надену. Увидит ещё кто такое, засмеют.       — Не будь ханжой, Игорь. — он подмигнул Грому и зашагал к стулу за своей водолазкой, попутно мягко коснувшись его плеча.       На шумном катке мимо то и дело проезжали резвые катающиеся, разрезающие быстрыми движениями воздух. Игорь с Юлей наскоро сделали круг, вернувшись к Пете, неуверенно державшимся возле борта.       — Давай на середину, хватит тут по бортикам скребстись! — весело прикрикнула Юля, протягивая ему руку. — Ты не против, если я украду твоего друга ненадолго? — обратилась она уже к Игорю.       — Развлекайтесь. — развёл руками он, позволяя подруге взять обучение Пети на себя.       Он постоял некоторое время, вдыхая морозный воздух, а затем сам пошёл на новый круг.       Учился Петя быстро и уже через пару кругов подъехал к Игорю самостоятельно, заливисто смеясь и едва не сбивая того с ног. Игорь удержался за его предплечья, балансируя на скользком покрытии катка. Гром машинально поправил сбившуюся на бок Петину шапку, задержавшись взглядом на его лице. В Петиных глазах сверкали игривые искорки, от которых Игорь несколько смущённо отвёл свой взгляд и отошёл на пол шага назад.       Катались до обеда. Всё это время Игорь старался держаться либо ближе к Юле, либо отдельно. От Пети искрило так, что, кажется, даже коротило. Игорь от чего-то смущался этого. То и дело вспоминая прошедшую ночь, он старался гнать эти мысли подальше, ему казалось, что если он будет думать об этом, стоять к нему слишком близко, то окружающие обязательно прочтут в нём это, поймут, что что-то не так, что суть его, их обоих, станет слишком ясна. От одной мысли о подобном Игоря прошибало потом, и он искал любой способ отвлечься, надеясь, что его переживания останутся незамеченными.       

***

      До какого-то момента всё шло, как ему казалось, гладко. Но долго скрывать от Хазина свои мрачные настроения не получилось.       — Ты какой-то молчаливый ещё со вчерашнего дня, всё нормально? — спросил Петя, приобнимая со спины Игоря, который мыл посуду после ужина.       — Нет. — отозвался тот как-то уж слишком резко и отрывисто. Петя даже отпрянул и не сразу нашёлся, что сказать.       — Что не так?       — Всё. — также мрачно произнёс Гром, начиная сильнее натирать губкой тарелку.       — Объяснишь? — Петя опёрся поясницей о кухонную тумбу, ожидая дальнейшего ответа.       Не домыв до конца, Игорь завернул кран с водой и несколько секунд постоял молча, глядя в одну точку и опираясь ладонями о раковину. Подобрать нужные слова было сложно, но уже необходимо. Даже не глядя на Петю, он чувствовал на себе его испытывающий пристальный взгляд.       — То, что мы с тобой сделали, да и делаем, надо прекратить. Это зашло уже слишком далеко, так нельзя. — наконец решившись, твёрдо произнёс он.       — Ты про секс? — спрашивал Петя, как обычно, невозмутимо и прямо в лоб.       — Да. И вообще про всё.       Хазин протяжно выдохнул и потёр руками от прикрытых век до висков.       — Опять двадцать пять. Игорь, я тебя не понимаю. — медленно проговорил он, нервно дёрнув уголком губ.       — Я попытался изучить вопрос. Сразу чувствовал, но решил узнать наверняка. Это ненормально, Петь. Когда мужик с мужиком. Эта тяга и эти…отношения… — он не успел договорить дальше, Хазин его перебил.       — Я не об этом, Игорь. Я не понимаю, почему ты то ластишься ко мне, целуешь, позволяешь всё это, а потом отталкиваешь и избегаешь. Каждый грёбаный раз. — с каждым словом Петин тон невольно повышался.       Кричать на Игоря ему не нравилось, но сейчас так сильно этого хотелось. Ему казалось, что Гром к нему несправедлив, поведение Игоря по-настоящему задевало, и не показать этого он не мог. Заводился уже с полуслова от постоянных перемен в поведении Грома.       — Потому что мне нравится всё это с тобой делать, но так нельзя. Это не здорово! — он и сам срывался на крик вслед за Петей, непонимание с его стороны неконтролируемо выводило из себя. — У тебя ещё и жена, как это вообще по отношению к ней? Глаза Игоря бегали, как бы он не пытался задержать взгляд хоть на чём-нибудь. Смотреть в глаза Пете он избегал намеренно.       — Моя жена тебя не касается! — Хазин звонко хлопнул ладонью по столешнице тумбы, тут же нервно закусив губу от хлёсткого удара и внутренней обиды. — И нет ничего такого в том, что мы друг другу нравимся. Это не ненормально, просто по-другому.       — Нет, Петь, нет! Ты сам такой и меня делаешь таким же! Это надо остановить или исправить, если останавливать уже поздно. — по истерическим ноткам в голосе Игоря становилось всё понятнее, что ничего толкового из этого разговора не выйдет. По крайней мере, сейчас.       Ладонь жгло то ли от удара, то ли от желания ударить ей Игоря, говорящего такие вещи про него и про себя самого. Сохранять самообладание становилось всё тяжелей.       — Петь, послушай меня… — Игорь впервые за время перепалки взглянул Пете в глаза, в которых читалось непонимание и, кажется, разочарование вперемешку с чем-то ещё, чего Игорь не мог разобрать. Едва он столкнулся с ними, голос его уже не был таким твёрдым. Хотелось провалиться сквозь землю от стыда и презрения к самому себе от того, что он говорит и как поступает.       — Нет, Игорь, достаточно. Слушать я тебя больше не могу. — оборвал он Игоря и не оглядываясь быстро вышел из кухни, по пути больно задев плечом дверной косяк.       Игорь слышал, как он, хлопнув дверью, вышел из квартиры, но не нашёл в себе сил даже попытаться его остановить. Он так и остался стоять посреди кухни, стараясь не думать, к чему приведёт их первая по-настоящему серьёзная ссора.              Пальцы без перчаток, забытых в квартире, уже немели от холода. Петя безуспешно прятал руки в карманах пальто, глядя себе под ноги. Сигареты он, как нарочно, оставил в квартире, возвращаться за ними, конечно же, не хотелось. Он резко выдохнул изо рта клубочки пара и быстро зашагал со двора подальше от дома Игоря.       На душе было как-то вязко и мерзко. Разговор вышел совсем не таким, как ему хотелось, и теперь он злился за это больше на Игоря, чем на себя, хотя собственною вину он тоже чувствовал. И что теперь с этим делать, Петя откровенно не представлял.       Холод и снег подстёгивали ещё больше, обостряя и без того зашкаливающие эмоции. И чем дальше он уходил по малознакомым улицам, тем сильнее хотелось от них избавиться. Не помогла даже сигарета, которую он стрельнул у случайного поддатого прохожего, наведшего его на мысль о том, что отличным способом приглушить происходящее внутри сейчас, было бы где-то напиться.              Уснуть Игорь не мог. Его не покидало непонятное и неприятно ощущение внутри, разобраться с которым никак не получалось, какие бы усилия он не прилагал. С одной стороны, он злился на Петю за то, что тот не мог или просто не хотел его понять. С другой, он злился на себя, что сорвался на него из-за своих собственных заморочек. А ещё он переживал. Переживал за то, что Петя сейчас ходит где-то совершенно один среди ночи в чужом для него городе, а Игорь даже не может узнать где он и что с ним. Ему казалось, что тот обязательно натворит каких-то глупостей или вляпается во что-то. Игорь заранее чувствовал себя виноватым, а мысли в уставшем сонном сознании всё продолжали гоняться по кругу и путаться. Не имея возможности сделать совершенно ничего, оставалось только волноваться и ждать.       Спустя некоторое время усталость и перенапряжение всё-таки стали брать верх, и Игорь начал медленно и неровно погружаться в сон, из которого его тут же выдрали чьи-то пьяные крики во дворе. По началу он пытался игнорировать дебошира, не вслушиваясь в происходящее. Но сон быстро сошёл на нет, а человек на улице всё никак не собирался уйти или замолчать. Игорь медленно встал и, потирая глаза, подошёл к окну. Только сейчас он понял, что слова, доносящиеся со двора, это стихи. Приглядевшись к фигуре под фонарём, Игорь тяжело выдохнул и открыл створку окна.       Петя, слегка пошатываясь, стоял у него под окном. Подняв голову вверх, подставляя лицо под падающий снег, он заметил выглянувшего Грома, но продолжал, на удивление связно и чётко, проговаривать текст.        И в пролёт не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. *              — Заходи уже, а то всех соседей разбудишь. — устало прикрикнул Игорь, не позволяя ему продолжить.       Петя замолчал, постоял ещё немного, будто обдумывая предложение Игоря, и медленно зашагал к подъезду, оставляя на снегу следы от ботинок. Когда он поднялся на этаж, Игорь уже стоял возле открытой двери и сверлил его взглядом, молча пропуская в квартиру.       Не дожидаясь, пока Петя снимет пальто и обувь, он вернулся в постель. На душе стало чуточку спокойнее. Даже в тени ещё не прошедших до конца обиды и чувства вины, Петино возвращение не могло не радовать. Он, сам того не ожидая, усмехнулся, вспомнив, как только что Хазин читал у него под окном стихи, и погасив свет, устроился на подушке и закрыл глаза. Спустя минут десять возни где-то в углу комнаты, диван прогнулся под чужим весом, и Петя всё также молча устроился у него под боком, закинув свою руку ему на грудь. Сопротивляться Игорь не стал.       — Прости меня, пожалуйста. — очень тихо, но всё ещё различимо сказал Петя, утыкаясь носом куда-то между ним и подушкой.       Игорь лишь глубоко вздохнул, отгоняя оставшуюся в груди тяжесть и наконец-то начал плавно погружаться в сон. Он понимал, что им в любом случае придётся обсудить всё ещё раз и, возможно, даже не один, но всё это уже утром.