Когда мы увидимся вновь

Она 5 сентября 1994 года. Британия Ветки царапали лицо. Холодные капли стекали по лицу и, попадая в глаза, мешали разглядеть дорогу. Удивительно холодный для сентября ветер задувал под тонкую кофту, будто хватая и задерживая беглянку. Воздуха в легких уже едва хватало, но она продолжала бежать несмотря ни на что: “Только не останавливаться, только не останавливаться, - повторяла девочка, - Я не могу остановится. Только не тогда, когда я так близка к свободе”. Бег продолжался уже, наверное, часа четыре. Удивительно, как сердце в юной груди еще не остановилось. Лес вокруг был темным, коряги, торчащие тут и там, хватали ноги, из-за чего не то, что бежать, идти, не спотыкаясь, было невозможно. Коленки она давно сбила. Одежда, которой и так было немного, больше походила на тряпки. А девчонка все бежала. Бежала будто от самой Смерти. Хотя, пожалуй так и было. Потому что Тот-чье-имя-нельзя-называть являл для нее первозданный ужас, страх пронизывающий до костей, выматывающий душу и тело. Девочка всегда была реалисткой. Законы жизни и смерти были ей предельно ясны. Одиночество всегда снимает с нас розовые очки, погружая в ту суровую реальность жизни, какой ее видит умирающий, вспоминая, анализируя прожитое. Одиночество заставляет беседовать с самим собой, загоняя в те уголки человеческого сознания, куда живым и юным заходить не следует. Одиночество порождает мечты, ради которых люди способны на многое. И хорошо, если мечты о любви. Она мечтала и о любви. Его образ она успела сформировать четко и ясно. В своей юности она точно осознала, что было нужно ее сердцу. Еще мечтала о силе. Ее образ был для нее затуманен, так как она стояла на распутье света и тьмы, ощущая мир оттенками серого, но не черно-белым. Однако, та реальность, в которой она жила, четко разделяла мир на хороших и плохих, заставляя маленьких детей, что не смогли определится, мучаться. И теперь последствия попытки выбора гнались за ней. Это теперь была ее реальность. Ветки хлестали по оголенным рукам, по бледным щекам, ударяя по неприкрытым одеждой участкам кожи. Кровь, смешанная с грязью, покрывала ее почти целиком. Девочке слышались шаги за спиной, окрики, виделись зеленые и красные вспышки. В то же время в ушах была страшная звенящая тишина, прерываемая биением собственного сердца. Несколько шагов и сбитые коленки ударились о землю. Грудная клетка поднималась и опускалась с бешеной скоростью. Уперевшись руками в землю, беглянка попыталась встать, но в итоге она и осталась так стоять. Вдох. Выдох. Темнота.

----

Он 7 сентября 1994 года. Эквадор Мужчина проснулся в холодном поту с застывшим криком на губах. Он не видел ничего вокруг, пред глазами была сырая стена Азкабана, мрачные Дементоры, страх и одиночество. Он провел рукой по лицу, стирая сон. Сел в кровати. Посмотрел в окно. Рассвет. Солнце, восходящее из-за горизонта, подмигнуло ему первыми лучами. “Невероятно, - думалось ему, - я вижу солнце. Я слышу чаек. Я слышу смех, жизнь. Каждый раз теперь как первый, - усмехнулся, - Наверное, не скоро привыкну…”. Он протянул руку к прикроватной тумбочке, взял стакан воды и осушил его одним глотком. Сна уже не было. Не сказать, что мужчина был бодр и счастлив, но он был свободен, а большего ему и не нужно было этим утром. Он подошел к окну. Море все еще вызывало неоднозначные эмоции. Было странно видеть его голубым и спокойным, а не темным и буйным. Тяжело было забыть огромные черные волны, бьющие о стены вековой тюрьмы, солеными каплями пугая заключенных. Мужчина не мог забыть, как он плыл. Долго. Долго, больше нечего сказать об этом. Но он привыкнет, он верил. Так всегда было: жизнь готовила какую-нибудь неприятность, а он проходил сквозь нее и шел себе дальше. И сейчас, верил, будет также. Ему хотелось в это верить. Рюкзак, собранный с вечера, стоял на стуле у окна, напоминая о том, что у беглеца нет права задерживаться. Быстро умывшись холодной водой, мужчина оделся и вышел. Шаг. Шаг. И в неизвестность.