V - значит Вендетта

      Принимая последствия своего выбора, Малфой стоял молча, словно каменная статуя, не показывая признаков слабости, а внутри от ненависти и безысходности закипала кровь.       В нескольких метрах от него стояла на коленях несчастная девушка со связанными руками и тихо рыдала из-за предстоящей смерти. Палочка Волан-де-Морта была направлена ей в затылок, поэтому она не поднимала головы. Она смотрела перед собой, и Драко видел и слышал, как с ее бледного от ужаса лица стекали слезы, одна за другой падая на землю. А змееподобный упырь лишь улыбался и сильнее тыкал в нее палочкой. Это было огромным риском, на который им пришлось пойти ради своих целей. Малфой рисковал не только жизнью Грейнджер, но и своей, ибо она напрямую зависела от нее.       Темный Лорд выглядел слишком уверенно, но не мог знать наверняка, что в его руках не просто грязнокровка или член Ордена, а нечто большее, чем он мог бы воспользоваться, чтобы манипулировать Малфоем. Он не знал, не должен был догадаться, не мог прочитать это в мыслях Драко, а уж в ее — и подавно. Темный Лорд руководствовался в этот момент лишь тем, что считал будто у Малфоя есть чувства к грязнокровке, но это было далеко от истины. Гермиона Грейнджер значила для Драко Малфоя гораздо больше, чем Волан-де-Морт мог себе представить. Его ограниченное сознание, лишенное всякого высшего понимания этой жизни, было просто неспособно уловить истину. В этом он проигрывал Малфою, который поставил для себя цель: сделать все, чтобы Темный Лорд никогда не узнал правду. Иначе весь путь, что ему пришлось пройти, стал бы пустой тратой сил и времени, как и жертвы, которые он был вынужден принести. Поэтому, когда Волан-де-Морт снова заговорил, Драко пришлось подчиниться. — Преклони передо мной колени и поклянись в верности, как когда-то сделал твой отец.       Мысленно закатив глаза, Драко посмотрел себе под ноги, пытаясь скрыть свою ухмылку. Каким же глупым и трусливым на самом деле был Темный Лорд. Его поехавшее сознание настолько было зацикленно на власти и порабощении всего мира — он думал, что какая-то клятва в верности на коленях может подчинить каждого. Темный считал себя величайшим волшебником, но при этом никогда не упускал возможности пополнить ряды своих последователей, внушая им страх через угрозы, но, как только дело касалось реальной угрозы, он посылал Пожирателей выполнять грязную работу, а сам, ссылаясь на то, что его волнует только Избранный, прятался в Малфой-мэноре почти на протяжении всей войны.       Если бы Волан-де-Морт действительно был таким, каким считал себя, то неужели ему нужны были бы приспешники — никчёмные, запуганные таракашки, не имеющие собственной воли. Единственное, на что они годны, — это выполнять гнусные поручения Темного, ибо их зачахлое, прогнившее сознание неспособно на собственное мышление. Стадо, идущее за пастухом.       Зачем ему в сторонниках понадобился еще и Малфой? Неужто Волан-де-Морт приравнивал Драко к этому безмозглому стаду или же, наоборот, понимал всю мощь и могущество древней семьи чистокровных волшебников и боялся, предпочитая держать Малфоя в ряду своих, нежели на стороне заклятых предателей крови. Но у Драко была своя собственная сторона — он не бился в этой войне за Светлых или Темных. Он сражался со своими демонами.       После недолгого молчания Малфой медленно опустился на колено и склонил голову, смотря на грязь под ногами и следя за движениями Темного. — Клянешься ли ты в верности и в преданности мне? — самодовольно прошипел он. — Клянусь.       Волшебная связующая нить отлевитировала к Драко и, забравшись ему под рукав, обернулась вокруг запястья несколько раз, стягивая кожу. Непреложный обет. Но его могли заключать только волшебники, коим Малфой уже не являлся, а это значило, что клятва была пустой. Драко знал об этом, и связующая нить, поняв это, быстро освободила запястье и исчезла в земле.       Темный был слишком ослеплен своим самодовольством, поэтому не обратил на это внимание. Убрав палочку от Грейнджер, он пнул ее в спину, и та упала, измазав лицо в грязи. — Она твоя и даже может остаться с нами, но, если будет путаться под ногами, ты убьешь ее для меня. — Да, мой Лорд, — Малфой усмехнулся про себя.       Как долго он не произносил этих слов и как отчаянно пытался вырваться из клятвенных уз Люциуса, перестав пресмыкаться перед Темным! А сегодня он добровольно пришел к нему и встал на колено, в придачу подав ему на блюдечке грязнокровку. Если бы Волан-де-Морт не был тупым ослом, смог бы догадаться, что тут что-то не так. Слишком все просто. — Как у тебя язык повернулся? — прошептала Грейнджер в попытках подняться, но связанные за спиной руки не позволяли этого сделать. — Согласен, это было отвратительно, — так же шепотом ответил Малфой и подхватил девушку под локоть, помогая встать. — Ты как? Хорошо сыграла. — Жить буду. Развяжешь меня или… — Я знаю, на что способны твои руки, — он многозначительно приподнял бровь, — поэтому пусть они побудут пока связанными.       Она закатила глаза, и это единственное, что осталось от той гриффиндорки, с которой он учился в Хогвартсе. Лишь в эти секунды он вспоминал, кем они были в прошлой жизни, вспоминал о друзьях, о родителях — в основном, о матери — и сердце разрывалось на части, поскольку большая половина его знакомых погибла от палочки Пожирателей и Темного. — И как долго мы будем делать вид, что пришли не для того, чтобы убить его к чертям? — порой Драко забывал, как Грейнджер умела выражаться, и каждый раз, когда из ее маленького рта вырывались подобного рода слова, не мог поверить, что их произнесла она, на мгновение впадая в ступор. — Столько, сколько придется. Только прошу, Гермиона, давай без фокусов, мы должны придерживаться плана. — Да, мой Лорд, — передразнивая, ответила она и снова закатила глаза, даже не подозревая, как сильно это его бесило. Но бесить Драко было для нее главной целью в этой жизни, всегда в приоритете, вне зависимости от времени и места. — Почему они не аппарируют? Идти пешком ведь так утомительно. — Не забывай: кое-кто аппарировать уже не может, — смягчив тон, прокомментировал Драко. — Я не виновата, что ты решил отказаться от магии ради Темного. Интересно, на что еще ты можешь пойти ради него? — Аппарацию вполне может отследить Министерство, поэтому безопаснее идти пешком, к тому же тут недалеко, всего несколько километров, — ответил он, едва сдерживая злость и игнорируя ее дерзость.       Савернейкская лесная чаща казалась бесконечной. Небольшими группами Пожиратели и Темный двигались на юг. Когда-то давно Малфой слышал о еще одном штабе Волан-де-Морта в этом лесу — на случай, если в мэнор нагрянет Орден или авроры. Судя по всему, туда они и направлялись.       Драко пытался не вслушиваться в разговоры ПСов, мысленно проговаривая каждый пункт плана, которому было необходимо следовать. Самое трудное было контролировать себя, не поддаваться эмоциям и не позволять мыслям затуманивать разум, иначе все могло пойти к чертям, но труднее всего было сдерживать Грейнджер. Эта девушка была полна сюрпризов, причем не самых лучших. Как она до сих пор не спалила это тупое стадо?       Грейнджер что-то забормотала, идя перед ним. Будто услышав его мысли, она сжала ладонь, пытаясь потушить пламя, которое образовывалось в ее руках. Девичье тело было способно разогреваться до трехсот градусов, когда она теряла контроль над собой, и, идя позади, Драко видел, как медленно тлеет веревка, которой Пожиратели перевязали ей руки. — Грейнджер, без глупостей, — Малфой одернул ее за руку, боясь, что она может сейчас сделать. Она была способна на многое, и стоило ей развернуться и посмотреть на него, как он все понял. Он знал этот взгляд, и хоть Драко был уверен, что Грейнджер не причинит ему вреда, боялся его. — Спокойно, Гермиона. Ты слышишь меня? — он взял ее за руки. — Я здесь, с тобой. Посмотри на меня, — в ее карих глазах появился огненно-рыжий оттенок, и Драко обхватил ее лицо руками, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Мы должны придерживаться плана. Они ответят за то, что сделали, Грейнджер, но не сейчас. Я обещаю тебе, когда мы получим свое, я позволю тебе сделать с ними все, что ты захочешь.