Демон.

Alex Beats — Everything would be fine

Чон Джехен проснулся отдохнувшим. Он сладко спал, сам не зная сколько, но по ощущениям — всю ночь. Ему было удобно, мягко, и ничто не беспокоило его. Даже проснувшись, ему не хотелось открывать глаза. Не хотелось начинать новый день. Сейчас ему было так спокойно и так безмятежно, что единственное чего ему хотелось — продлить это ощущение как можно дольше. Все так же не открывая глаза, он чувствует себя прекрасно. Только . рука замерзла. Правая ладонь замерзла, словно зимой без перчаток. Пальцы почти онемели от холода. Но и это особо не беспокоило его. В общем-то все было хорошо. Если не обращать внимания на руку. Хотя… сквозь сон он вдруг стал осознавать, что сейчас — разгар лета. Лето в его стране… не могло быть холодным. Единственное, что могло быть холодным в Авалоне, вне зависимости от времени года это… — Тэен, — шепчет одними губами принц и открывает глаза. Подняв голову, он видит спящего демона, положившего голову на край постели принца. И своими тонкими ладонями Тэён крепко сжимал его руку. Ту, что так сильно замерзла. Джехен ложится обратно на подушку, закрывает глаза и сжимает ладони демона в ответ. Если Тэен такой холодный… То Джехен согреет его своим теплом. Теплом своих чувств. Принц засыпает, думая о том, что он уже совсем не чувствует руку.        Когда он просыпается вновь, то сразу же открывает глаза. В отличие от прошлого раза — в комнате было довольно темно, не ночь, но уже точно смеркалось. Еще одно отличие — сейчас Джехен уже не чувствовал себя так уж хорошо. Все тело болело, каждая мышца ныла. Даже дышать было больно. В горле першило, хотелось кашлять, но принц боялся: казалось, что от этого станет только больнее. Он поворачивает голову в бок и замечает сидящего на кресле около кровати Тэёна, читающего какую-то книгу. И вся боль на мгновение отступила. Принц смотрел на длинные тонкие пальцы демона, держащие мягкий переплет. Джехену так хотелось, чтобы лед этих рук коснулся его. Это было физически необходимо. Он пытается позвать демона, но пересохшее горло издало лишь сдавленный хрип. Тэен тут же отвлекся от книги, и взгляд черных глаз мгновенно пронзил принца насквозь. Джехен поднимает руку, вдруг ставшую тяжелой, неподъемной. И Тэен мгновенно охлаждает трясущуюся ладонь своим льдом. На его безмятежном лице — совершенно никаких эмоций. Но его черные бездны глаз блестели красным. Темным, глубоким красным. Цветом запекшейся крови. И Джехен понимал этот взгляд. Никогда не выражающий эмоций Тэен показывал свои чувства лишь глазами. И принц выучил эти эмоции. И то что он видел сейчас — отдавалось новой волной боли во всем теле. Тэен говорит, что все в порядке, что Джехен отделался легко: сломаны несколько ребер, несколько глубоких рваных ран. А еще, от одного из ударов — возможно когда обвалилась стена — у него лопнула селезенка. Лекари ее вырезали, так что ничего страшного. Они сказали: можно жить и без нее. Джехен слушает внимательно, не перебивая. Он ужасно хочет пить, что голова кругом. Кажется: язык распух и покрылся глубокими сухими трещинами. Но Тэен сказал, что пока нельзя. Операция прошла не так давно, и чтобы не было тошноты — пить нельзя еще пару часов. Даже если бы Джехен хотел, он бы не мог поспорить. Потом Тэен говорит, что принцу нужно спать, тогда и жажда будет мучать не так сильно. Принц хочет спросить про остальных, про то, что случилось после его потери сознания — но не может. Горло пересохло, а к новой порции боли он был не готов. Ведь Тэен… рассказал бы ему сразу, если бы был уверен, что в таком состоянии Джехен примет это. Поэтому он закрывает глаза, выбирая легкий путь, и засыпает под монотонное чтение демоном вслух. Чувствуя его руку на своей.        Когда Джехен просыпается в следующий раз — то в комнате совершенно темно. За окном точно была ночь. Он проснулся от жажды — рот пересох настолько, что Джехен не чувствовал собственного языка. Дышать было нестерпимо больно, каждый вдох — будто огонь пускали прямо в легкие. Он поднимает тяжелую дрожащую руку, из онемевшего рта доносится лишь хрип. Пальцы трясутся, не слушаясь его, глаза, не привыкшие к темноте, так и не могут найти рядом хоть что-то, в чем была бы вода. Отчаяние и страх заполняют его от головы до пят. На мгновение ему действительно кажется, что он может умереть, если не получит хоть каплю воды. И тогда, когда сердце безумно стучало от страха, кто-то бережно подхватывает его под голову и подносит к губам стакан с прохладной водой. Его руки ледяные, его стальной голос говорит: «Пей». И Джехен послушно пьет, чувствуя, как половина жидкости проливается прямо на него. Он жадно пьет, пока не начинает закашливаться. Тогда стакан убирают, а когда приступ заканчивается — ему помогают лечь обратно. Прояснившимся взглядом Джехен видит Тэена. Его спокойное лицо, его красные блики в глазах. На душе было паршиво, но Джехён… он уже достаточно выспался. Глубоко вдохнув, он чувствует сдавливание на груди, и не совсем понимает что это. Упершись ладонями в мягкий матрас, он с трудом поднимается, садясь в постели и опираясь спиной о мягкие подушки. Голова кружилась, грудь сдавливало, а руки тряслись. Расфокусированным взглядом он снова находит Тэена. Демон садится на кровать, чтобы принцу было легче его видеть. Он говорит, что все в порядке, и это — он кивает на грудь — временно. Джехен с трудом опускает кружащуюся голову и видит, что вся его грудь — почти от ключиц и до подвздошных костей — туго перебинтована. Конечно. Ребра сломаны. Селезенку удалили. Все просто. Джехен снова закашливается. Он физически ощущает, как трутся друг об друга обломки костей, и его едва не выворачивает от мерзости этого ощущения. — Все в порядке, неделя в такой повязке — и станет легче. Голос Тэена холодный и горький на вкус. Его взгляд пустой и отдает красным. Вряд ли Джехен хочет слышать это. — Что… с остальными? — хрипло, еще не привыкнув, говорит принц. — Все живы. Тэен отвечает коротко, уклончиво. Принц чувствует, как демон пытается умолчать эту тему. Но он должен был знать. — Что с остальными? — уже тверже спрашивает Джехен, не оставляя Тэену возможности уклониться вновь. И демону пришлось говорить. Юта почти в порядке, у него много резаных неглубоких ран, еще больше ожогов — все-таки, он больше, дольше и ближе всех находился к Сексте. У него сотрясение мозга, много ушибов, но все не смертельно. Его отпустили из лазарета на следующий же день. Но Тэена волновало не его физическое здоровье, а — ментальное. После встречи с Секстой, Накамото закрылся в себе. Он целыми днями в своих мыслях, не идет на контакт, к мечу не притрагивается. А это — самый худший маркер. Доену повезло меньше — сотрясение, сложный сочетанный перелом руки, вывих лодыжки и разрыв коленной связки. Его прооперировали, но он еще не скоро сможет стоять на своих двоих. Лекари сказали, что он минимум три месяца будет ходить на костылях. Сейчас он еще в лазарете — колено уже прооперировали, руку тоже. Но перелом руки потребует еще как минимум две операции. Пока даже не известно, сможет ли он двигать рукой так же, как прежде. И Тэен замолкает. — А Юкхей? — спрашивает принц, чувствуя, как от нарастающего беспокойства обломки ребер дрожат. Тэен глубоко вздыхает. Он смотрит на принца своими черными глазами и берет его за руку. Юкхею досталось сильнее всех. Рана на правой руке оказалась слишком глубокой — нервные окончания уже не восстановить, и чувствительность этой руки утеряна навсегда. Правый глаз спасти не удалось. Видимо, одна из молний все же достигла его. Рана на его боку пришлась на печень — ему провели сложнейшую многочасовую операцию, но результат пока сомнительный. Он потерял много крови, и сейчас ему делают уже четвертое переливание. Кровь приживается плохо — потому что раненая печень не справляется с таким объемом работы. Сейчас он в коме. И не известно: получится ли вытащить его оттуда. — В коме? — одними губами спрашивает принц. Тэен лишь кивает в ответ. Он говорит, что по последним данным — третья часть армии уничтожена. Третья часть — это колоссально много. Тела большинства найти не удалось. Поэтому хоронить будут пустые гробы. — Когда? — Завтра. — Сколько я спал? — Три дня. Слова Тэена звучат как пощечина. Принц… ничего не мог противопоставить Сексте. Он не смог защитить ни друзей, ни армию. — Мирные жители? — Пострадавших нет. Твои солдаты постарались на славу — все гражданские были эвакуированы вовремя. — Есть еще что-то, что мне надо знать? — Нет. На сегодня это все. Джехен закрывает глаза. Ему тяжело дышать. Но трение ребер друг о друга уже не волновало его. Сейчас он не мог дышать от чувства вины. От собственного бессилия. От груза ответственности. Все эти люди погибли по его вине. — Нет, — вдруг говорит Тэен, — Ты не виноват. Если бы ты сбежал, Секста бы просто уничтожил все вокруг. И если сейчас ты думаешь, что мог поступить как-то иначе — то все смерти твоих подданных — были зря. Они погибли, защищая Авалон и своего короля, в которого верили. Не обесценивай их храбрость. Джехен молчит. Он сжимает руку демона крепче, так и не набравшись смелости посмотреть на него. Тэён был прав. Чертовски прав.        Когда Джехен в следующий раз открывает глаза — уже утро. Он, стоя перед зеркалом, надевает черный траурный китель и кроваво-красную мантию на одно плечо. Его руки трясутся. От каждого движения он заходится в кашле. Тугие бинты на груди не дают нормально дышать. Но он одевался сам, без помощи слуг. Только корону — белоснежное золото с розой посередине — он позволил надеть на себя Тэену. Его руки тряслись и были бесконечно тяжелыми. Демон сказал, что это из-за травм сухожилий и перенапряжения мышц, из-за частого использования мерцания. Затем Джехен открывает глаза уже на кладбище. Перед ним была свежая земля, усыпанная белоснежными крестами. Он смотрел на пустые могилы своих солдат такими же пустыми глазами. Он приказывает усеять эту черную землю белоснежными розами, чтобы души этих воинов оставались не в сырой почве — а среди роз, символа страны, за которую они отдали жизни. Затем Джехен обратился к собравшимся гражданским и военным, которые смогли прийти. Сухим, хриплым голосом он обещал отомстить. Он обещал не сдаться. Обещал не предать этих воинов и их жертву. Он смотрел на то, как землю уже осыпали белоснежными цветами, и вдруг, демон стоящий в нескольких метрах от него, встает на одно колено, низко склонив голову и приложив кулак к груди. Затем, это же повторяет Юта, вдруг увиденный Джехеном в многолюдной толпе. А потом… все те люди, которые смогли прийти сегодня на похороны — склонили головы и встали на одно колено. Военные, гражданские, дети, взрослые и старики — сейчас все преклонили колени перед своим монархом. Все они посвятили свои сердца и жизни ему одному. Каждый из присутствующих верил в него. Больше, чем он сам верил в себя. Вновь не он поддерживал их. А они — его. *** Поздним вечером, так и не найдя для себя места во всем Авалоне, Джехен снова заходит в церковь. Ему не хотелось ни отдыхать в своих покоях, ни ходить к лекарям за совершенно не нужным лечением. Не хотелось решать важные королевские дела. Видеть всех этих министров и генералов. После похорон, Джехен навестил Доена в лазарете. Вид лежащего в больничной постели, с подвешенной на растяжке ногой и перебинтованной рукой вызвал новый приступ боли во всем теле. Сейчас это был не капитан армии, маг льда или просто надменный Ким Доен. Это был тот самый мальчик, который много лет назад стал другом Джехену. И сейчас, ему было очень больно. Но, конечно же, он этого не показывал. Едва принц переступил порог его палаты, Доен скептически его осмотрел, а затем заключил, что Его Высочество выглядит, как побитая дворняга. И он был прав. Принц и выглядел, и чувствовал себя, как побитая дворняга. Джехен интересовался его самочувствием, прогнозом врачей и как скоро его отпустят отсюда. Но разговор все равно не клеился. Доену было больно и физически, и морально, поэтому он просто хотел, чтобы этот разговор закончился быстрее. И Джехен, понимая это, пожелав ему скорейшего выздоровления, оставил его одного. Затем, принц направился к палате, где сейчас был Юкхей. Он был весь в бинтах. И они — все были разноцветными. От ало-красного, до почти черного. Вокруг него сновали медсестры и врачи. Они что-то мазали, что-то вытирали, откачивали какими-то трубками, накладывали новые повязки. Делали все, что было в их силах. Но, он все равно лежал закрыв глаза… точнее один глаз. Джехен смотрит на белоснежную, свежую повязку на правом глазу и… к горлу подступает тошнота. Попросив прощения, он быстро выходит из палаты, мгновенно перемещаясь на улицу. Разве тогда, давным-давно, будто бы в прошлой жизни, сидя в хрустальном коридоре и смотря на дворцовый сад — Джехен мог себе представить такое? Разве он мог представить, что будет стоять над другом, который на грани жизни и смерти, а вокруг него будут виться медики, пытаясь хоть чуть-чуть облегчить его страдания? Разве он мог представить, что у него не получится разговора, не получится даже привычной ссоры с Доеном, потому что друг будет чувствовать боль так сильно? Джехен не мог такого представить. Даже думать о таком он не мог. Ужас войны настиг Джехена неожиданно. Из нежного принца, которого ограждали от всех бед, он вырос в последнего короля человечества, с надеждами выживших на своих плечах.        У самой церкви Джехен замечает бредущего куда-то Юту. Он не видел его с тех пор как… с тех пор как. Принц помнил о словах Тэена, по поводу беспокойства за мечника, поэтому он хотел поговорить с ним сам. Окликнув друга, Джехен подошел ближе, про себя отмечая, что внешне ничего не изменилось. Внешне это все тот же Юта. — Как дела? — В раю без изменений. Накамото улыбается широко, оголяя зубы. Глаза его при этом — серые и потухшие. Улыбка была натянута и, как показалось принцу, даже скрипела от усилий. — Как ты себя чувствуешь? — Голова болит и тошнит постоянно, — ведет плечом мечник, сразу же снимая эту ужасную улыбку с лица. — Может тебе стоит отлежаться? — Я не могу, Дже. Юта смотрит на принца огромными пустыми глазами, и тот чувствует, как веет холодом, прямо внутри. — Я не могу найти себе места. Поэтому просто… брожу. Как и он сам. Джехен тоже не мог усидеть на одном месте. Собственно, так он здесь и оказался — Все будет хорошо. Принц подходит к другу и кладет руку на его плечо, несильно сжимая. Он не знает, что сказать еще. Поэтому, он искренне надеялся, что тактильный контакт будет лучшим способом сказать, что он рядом. — Дже, — мечник скидывает руку принца, делая шаг в сторону, — Все плохо. Ничего уже не будет хорошо. Ты понимаешь это? Нет, не так. Ты должен это понимать. Или принимать. Я не силен в таких вещах, но ты должен это принять. Все плохо, Дже. — Юта, подожди… — Ты слишком добр, — Юта качает головой, будто сожалея, — Поэтому есть вещи, которых ты не видишь. Ты просто не замечаешь их. — Например? — Тэен. — Что Тэен? — напрягается принц. Накамото и демон подружились настолько, что иногда принц чувствовал противные уколы ревности. И сейчас услышать что-то подобное от Юты было неприятно. Джехен боялся, что сейчас начнется та самая песня. Тэен — зло, Тэен — плохой. — Ты не замечаешь? — изгибает брови мечник и, когда принц отрицательно качает головой, продолжает, — Тэен — особенный. Он больше особенный, чем ты думаешь. — Что ты имеешь ввиду? Юта вздыхает. Он поднимает руку и устало трет переносицу, сильно жмурясь. Затем, он вновь смотрит на принца и… его глаза совершенно пустые. — Мне жаль, что ты не видишь этого. Он — другой. Не такой. Не… я не могу сказать тебе всего, пока не убедился сам. Но поверь, когда ты узнаешь — ты будешь думать: как же я этого не замечал раньше, это ведь очевидно. — Юта, я не понимаю. — Ты и не поймешь, — разводит руками мечник, — Только подумай: что Тэен делал все это время? — Защищал. — Именно. А как? Ты хоть раз задумывался? Блин, Дже, да ты то ли слепой, то ли тупой. Джехен складывает руки на груди. Ход разговора ему не нравился. Определено. Что такого делал Тэен, что Юта так зациклился? Однажды он чуть не победил самого Юту на мечах. Он уничтожил мертвецов в Яме смертников за несколько секунд. Он единственным смог бежать из заваленной пещеры в Белых горах. Он смог дать отпор Сексте. А еще он… — Ледяной гроб, — вдруг шепчет принц сам себе. — Что? — Ледяной гроб. Доен сказал, что наложил щит на подземелье в заброшенном замке, когда вы были там с Тэеном. Он сказал, что этот щит можно обойти лишь огнем, или если он сам его отменит. Как же вы смогли выбраться? Да еще так быстро. Лицо Юты меняется. Он хмурится. Затем улыбается. И наоборот. Но когда он смотрит на принца, то на его лице — нет ничего. Будто это не его лицо, а восковая маска. Выражение лица прямо как… у Тэена. — Не важно, Дже, — Юта подходит к принцу ближе, кладет руку на его плечо, — Не бери в голову. На тебя и так свалилось слишком много всего. Знай только то, что Тэен — истинный защитник человечества. Этого у него не отнять. Похлопав друга по плечу Юта пошел дальше. Джехен не стал останавливать его. Он еще долго смотрел в его спину и совершенно не понимал, о чем они только что говорили.        Юта бродил так с того утра, когда наконец-то покинул лазарет. Сотрясение, ожоги и множественные, но неглубокие резаные раны. Разве это повод лежать? Тем более, что просто лежать он уже не мог. Мысли в его голове давили с такой силой, что он не мог просто оставаться на одном месте. Стоило ему только остановиться и попытаться разобраться — то все тревоги, беспокойства, страхи и переживания накрывали его волной. Он переставал дышать, не мог двигаться, даже сердце замирало. Юта не задерживался где-либо больше пяти-десяти минут. У Доена, около Юкхея. Даже разговор с Джехеном. Юта чувствовал острую необходимость поговорить с ним, рассказать о том, что его беспокоит. Но не мог. Он не мог просто свалить все свои рассуждения на него. Джехен был… он был добряком. Мягким, теплым добряком. Тихой гаванью среди этого хаоса. И Юта не хотел терять это ощущение. Хотя, конечно, Джехен изменился. Юта помнил его мальчишкой с копной каштановых волос. Его охристые глаза всегда сияли, а на лице всегда была улыбка. Сейчас Джехен редко смеялся или искренне улыбался. У глаз, между бровей — уже появились глубокие морщины. Как-то неожиданно он стал таким большим, таким недосягаемым. Джехен стал королем, каким не хотел быть.Точнее, таким королем его сделала череда последних событий. Юте было чертовски жаль друга. Было жаль того мужчину, которым он стал. Но даже так, все еще, когда Джехен был рядом — Юта чувствовал теплоту и спокойствие. И он боялся, что если посвятит друга в свои мысли — это ощущение испарится навсегда. Стоит ему узнать это, погрузиться в это — и от того мальчишки из воспоминаний Юты не останется совсем ничего. Прогуливаясь по саду, Юта вновь и вновь прокручивал все то, что произошло с ними. Прокручивал рассказы старейшины Тэсона, переданные Джехену, и пытался их сопоставить с тем, что узнал от Тэна. И… не складывалось. Все было на поверхности, он почти все разгадал. Но все равно чего-то не хватало. Не складывался пазл. Демоны. Первые девять имеют цифры в зависимости от силы. После смерти — их цифра и способность переходила к только что родившемуся ребенку. Примера — из Снежной земли. Сегунда — неизвестно откуда, но считал Снежную землю домом. Они — два брата. Трес любил людей, поэтому предал демонов и теперь борется на стороне человечества. Кватро — безумец. Секста — вспыльчивый агрессор. Новена — самовлюбленный придурок, которого сам Юта так и не видел. Примера хотел закончить войну, объявил перемирие. Но сто лет назад люди Снежной земли убили его возлюбленного, и он уничтожил целую страну. Война снова началась, но Примеру больше никто не видел. Хотя, когда был уничтожен Толлан — около пятидесяти лет назад — тогда же был якобы убит Трес, тогда его отпустил Примера. И то, что Трес жив — доказывало нынешнее отсутствие третьего демона. Демоны захватывали страны, забирали свои сердца — а затем уничтожали их. Они превращали людей в ходячих мертвецов, а иногда и… в живые бомбы. Юта остановился. Сейчас был теплый летний вечер. Солнце уже село и было не так жарко. Мечник стоял в лесу, в котором сейчас была непроглядная тьма — такими густыми были кроны высоких деревьев. Он стоял молча, глубоко и часто дыша. Голова гудела, казалось, что внутри она больше, чем снаружи. Все тело зудело и неприятно болело — ожоги и глубокие царапины заживали медленно из-за пренебрежения постельным режимом. Живые бомбы. Демоны вливали часть тьмы в людей, и те взрывались от своих собственных сил. Жестокая кара. Сами того не зная, эти люди уничтожали всех тех, кто был рядом. Все те места что было важны. Демоны… жестоки. Юта закрывает глаза и опускает голову вниз. Подняв руку, он кладет ладонь на живот. Затем медленно, поднимает ее вверх, аккуратно проводя по ровной плотной ткани кителя, до самой шеи, где на стоечке был знак солнца. Прохладный гладкий металл, аккуратно сложенный в солнце — был почетом для Юты. Был тем самым знаком, ради которого он старался все эти годы. Это был знак его преданности, веры и его гордости. Пройдясь по нему кончиками пальцев, он смещает руку чуть в бок и расстегивает верхнюю пуговицу. Затем следующую. И еще одну. Пока китель не был полностью расстегнут. Затем мечник также медленно расстегивает пуговицы белоснежной сорочки. Он поднимает вторую руку. Ладонями сжимает края приятной на ощупь ткани и разводит их в стороны. Открыв глаза, он видит оголенную грудь, всю испещренную мелкими порезами и ожогами. И темное отвратительное пятно. Прямо в области солнечного сплетения. Еще вчера — да что там — еще два часа назад пятно было в разы меньше. Оно расползалось все сильнее с каждой секундой. И становилось все темнее, проникая глубже. Но, тем не менее, сам Накамото ничего не чувствовал. Не было ни боли, ни похолодания конечностей, ни чего-то еще. Он понимал, что повышенная тревожность и беспокойство связаны с меткой, но… кажется, особо выбора действий у него не было. Скорее всего, это смертельно. И у Юты осталось слишком мало времени, чтобы волноваться об этом. Ему нужно было разобраться: в чем он не прав, постараться собрать этот пазл и… взвалить все это на плечи Джехена. К его большому сожалению, Юте все же придется сделать это.        Возвращаясь в казармы разведкорпуса уже за полночь, Юта вновь проходит мимо церкви. Странное место — думает он, смотря на белый камень. После повторного начала войны с демонами люди перестали молиться богам, перестали посещать службы, но эти фанатики продолжали свое дело. И Марк этот… странный. Юта останавливается и видит, как из церкви выходит Джехен. Марк останавливается в дверях, что-то говорит ему и улыбается. Мерзкий тип — мелькает в голове мечника. Джехен кивает служителю и исчезает. Наверное, он очень устал. Юта хотел окликнуть его, но… нет, не сейчас. Вместо этого он подходит к церкви ближе. Марк, все так же стоящий в дверях, замечает военного и приветственно склоняет голову. Юта небрежно отмахивается от него, собираясь пройти дальше, но этот выскочка обращается к нему, спрашивая: как его самочувствие. — В порядке. — Не стоит храбриться. Юта останавливается и смотрит на служителя. Острые черты лица, небольшие глаза, тонкие губы расплывшиеся в мерзкий улыбке. Неприятный тип. — Не говори о том, чего не знаешь, — огрызается генерал и идет дальше. Он отходит достаточно далеко, надеясь, что этот выскочка отстанет от него, но его противный голос все же достиг Юту. — Может быть, твою душу терзают сомнения? Развернувшись на одних пятках, Юта быстрым шагом пересекает расстояние между ними, замирая прямо у порога церкви. Он смотрит на все еще улыбающегося служителя — и внутри кипит злоба. Мерзкий, наглый, хитрый гаденыш. — Сомнения? — усмехается мечник, — Да, умник, мою душу терзают сомнения. А твою? Сидишь здесь, за этими стенами, закрывшись от мира, и думаешь, что спасешь мою душу от попадания в ад своей проповедью? — Нет, ни в коем случае. — Тогда не лезь ко мне, — чеканя каждое слово, отвечает Юта. Он крепко держит рукоять Рассвета, привычно висящего в ножнах, но сдерживает себя, зная, что убить служителя за пару слов — слишком дерзко, даже для него. Тем более, что этот гаденыш был под протекцией Джехена. — Ад пуст, генерал Накамото. Все демоны здесь. Юта смотрит на него, в его хитрые черные глаза и… черт возьми. Ему на мгновение, на доли секунды показалось, что вокруг него был ветер. Тряхнув головой, отшатнувшись будто от пощечины, Юта смотрит по сторонам безумным взглядом — но ничего. Ни ветра, ни бабочек. Показалось. — Что-то не так? — спрашивает Марк, улыбаясь еще шире. — Да пошел ты. Юта разворачивается и почти бежит от церкви. Черт возьми, с этим парнем — точно было что-то не то. Но что именно, он понять не мог. Остановившись уже тогда, когда почти подошел к казармам, Юта устало садится прямо на землю. Он кладет руку на грудь, туда, где прямо сейчас расползалось все больше черное пятно. Тревога нарастала с каждой секундой. Внутри кипела злоба и гнев. Ему казалось, что следующий, кто скажет ему хоть одно слово поперек — будет обезглавлен. Держать себя в руках становилось все сложнее. Конечно. Эта метка — это ведь тьма. Тем более, это тьма такого демона как Секста. В тот миг, когда Юта ослепил его Ярчайшей вспышкой, когда он оказался слишком близко к нему… тогда демон успел сделать это. Он отразил Рассвет голой рукой. Юту пронзило тысячей молний и разрядов. И весь урон — это метка тьмы на его груди. Лучше бы ему руку оторвало. Сидя на земле, смотря на стоящее впереди здание казармы, Юта вдруг ощутил… сожаление. Возможно, стоило чаще проводить время с друзьями. Может быть, надо было быть немного мягче с Доеном. Надо было чаще смеяться над шутками Юкхея. Надо было не оставлять Джехена одного так надолго. Со всеми этими походами, разведкой, Юта редко бывал дома. Родителей он почти не помнил, только обрывками. Вся его семья — это погибший генерал Ким, погибший король, Джехен, Доен и Юкхей. И… Тэен. Теперь еще и Тэен. Сейчас, Юта сожалел, что не говорил им всем раньше, как он дорожит ими. И он сожалел о том, что так и не научился говорить это. Теперь, когда счет его жизни пошел на часы — он просто не умел делать этого. Кажется, когда придет его час, он просто покинет их. И они все — все кто остался — так и не узнают, что были для него всей жизнью. Опустив низко голову, так чтобы длинная челка закрывала глаза, держа ладонь на груди, он поджимает губы. Каждый раз, каждый чертов раз, отправляюсь на различные вылазки с разведкорпусом… он не боялся смерти. Так откуда этот страх взялся сейчас? — Юта. Мелодичный голос звучит в ночи слишком неожиданно. Сначала мечнику показалось, что это галлюцинации. Просто… этого точно не могло быть. Но, подняв голову, он видит стоящего перед собой Тэна. В белых одеждах, развевающихся по ветру. — Ты? Что ты?.. Но, как?.. — Я, — мягко кивает Тэн, присаживаясь перед ним на корточки, — Я пришел к тебе, потому что сейчас ты в отчаянии. — Но… подожди, я не понимаю. — И не поймешь, — качает головой Тэн, — У меня мало времени, прости, я бы хотел помочь тебе. Но… вряд ли у меня получится. — Все в порядке, — натянуто улыбается мечник, — Я знаю, что мне конец. Тэн молчит. Он опускает свои серые глаза куда-то в землю. Не спорит. Тут не с чем было спорить. Ветер мягко кружился вокруг них обоих, и Юта, на мгновение, словно успокоился. Он все еще чувствовал сожаление о многих вещах. Он все еще боялся наступающего конца. Но сейчас… на душе было спокойно. Словно этот ветер успокаивал его своим мягким прикосновением. — Юта, — вдруг зовет Тэн, — Ты помнишь, что я просил передать авалонскому принцу? — Точно, — Юта прижимает ладонь ко лбу, — Совсем вылетело из головы. — Пожалуйста, — взгляд Тэна становится совершенно серьезным, — Прошу тебя, ты должен успеть сказать ему это. — Конечно, — кивает мечник, — Я точно передам. — От этого зависит его жизнь. Он не должен открывать двери, ты понимаешь? — Не совсем, — честно пожимает плечами Юта, — Но я передам. — Пожалуйста, ты должен успеть. Ты — моя последняя надежда, свет человечества. Когда Тэн произносит это, Юта вдруг вспоминает, что Кватро звал его так же. А потом Секста говорил, что не понимает почему четвертый так им заинтересован. — Что это значит? — хмурясь, спрашивает генерал. — Принц поймет. — Нет. Свет человечества — что это значит? Тэн глубоко вздыхает. Ветер вокруг них становится сильнее, и Юта снова может видеть его сияющее очертание. — Юта, ты не просто маг света. Ты сам — свет. И ты — та единственная сила, что могла освещать путь всем людям. — Но магов света полно. — Нет, ты не маг света. Ты сам — свет. И человечеству ни за что не выиграть без тебя. Глаза Тэна становятся светло-серыми. Юта уже видел это однажды. Вскоре, они начнут сиять. — Но на стороне людей борется Трес. — Да, он борется за людей. Он забыл свое прошлое, и ничто не тяготит его. Его любовь к людям, его желание защитить их — совершенно искренни. Но без тебя… это сделать будет сложно. Точно. Желание Тэена защитить людей, его любовь к ним… Юта и сам знал, что все это — искренно. И Тэн лишь подтвердил его мысли. — Прости, мне очень жаль. Ветер смягчился, а глаза Тэна снова стали темно-серыми. Очень грустными, темно-серыми глазами. — Ты должен будешь уйти так далеко, как только сможешь. — Да, я знаю. — Прошу тебя, не дай им погибнуть. Ты должен защитить их всех, в последний раз. Тэн поднимает тонкую руку и кладет ее на щеку мечника. Он мягко улыбается, но в его лисьих глазах плескалось сожаление. — Мне так жаль, Свет человечества. Убрав руку, Тэн выпрямляется и протягивает мечнику ладонь, но тот лишь качает головой. Он говорит, что посидит здесь еще немного. Тэн кивает и говорит, что ему пора. Он разворачивается и уходит. Но пройдя пару шагов, вдруг останавливается. — Может быть, однажды судьба подарит нам еще одну встречу. Его мелодичный голос подхватывает ветер и кружит слова вокруг мечника. Юта прикрывает глаза, подставляя лицо этому мягкому порыву. Он улыбается. Совершенно честно. От сердца. — Да, однажды так и будет. Тэн поджимает губы и исчезает. Распадаясь тысячью сияющих бабочек.