Gentle Storm

— «…Элизабет еще продолжала лихорадочно размышлять о случившемся, когда шум подъехавшего экто…экти…да что же такое…ох, извиняюсь — экипажа — напомнил ей, что ее может увидеть Шарлотта, и заставил поскорее уйти в свою комнату». Все — это конец бесконечной главы! Фуууф, боже, — шумно выдохнул Стид, после чего не без удовольствия захлопнул томик и потянулся к графину с водой — промочить осипшее горло. — Что? Не может здесь быть конца, — вскинулся растянувшийся на диванчике неподалеку Эд, тотчас открыв глаза — а ведь Стиду уже с полчаса как казалось, что тот мирно приснул. — Отчего же не может? — удивился Стид, — Все логично — Элизабет отказала мистеру Дарси на его весьма снобское, надо признать, предложение руки и сердца, и теперь будет — цитируя мисс Остин — «лихорадочно размышлять о случившемся»…ну, примерно эдак лет пятьдесят. Остин даёт и нам, читателям, возможность как следует обдумать эту драму отношений — или отношенческую драму, если угодно. — Они что же, не будут вместе? — возмущенный до глубины души Эд, желающий побыстрее подняться, чтобы каким-то образом лично убедиться в точке «отношенческой драмы», запутался в полах шелкового синего халата с затейливой вышивкой — по морям мягкой ткани туда-сюда сновали алые и белые рыбки. Халат этот накануне был подарен Стидом ровнехонько для «вечерних почиталок», и все его роскошное коварство ещё не было изучено новым хозяином должным образом. Глядя на бестолковые пляски приятеля, Стид негромко рассмеялся. — Узнаем примерно через пятьдесят глав. Если высшее общество хоть что-то толково умеет, так это скрывать и маскировать свои чувства. Ты выбрал самую…о боже ты мой! Теперь очередь хохотать добралась и до Эда — мощная волна за бортом очередной раз встряхнула корабль до самого носа, уж конечно не щадя в своей стихийной милости и уютного кабинета капитана; графин в дрогнувших руках Стида воду лил уже не в стакан, а куда ни попадя — преимущественно Стиду на колени. Самого Эда толчком отбросило назад на диванчик, но подобное было ему привычным, потому и отлетел он с неким ленивым достоинством, словно так и задумывал изначально. — Уже ведь шестой день, — обеспокоенно пробормотал Стид, пытаясь тонкой салфеткой укротить внезапную катастрофу. Получалось откровенно бестолково — куда лучше с ролью промокашки справлялись его тут же размокшие кружевные манжеты. — Угу, — беспечно хмыкнул Эд в ответ, — И что же я там выбрал самую…? — Что? Ах, да…ты выбрал самую занудную из всех возможных книг. Куда занятнее, мне кажется, было бы почитать…не знаю, письма капитана Блая, например. Представляешь, команда устроила ему бунт, посадила его в лодку и ему пришлось плыть на ней с мелкой кучкой верных матросов от островов до самой Англии! — Представляю как от той лодки несло под конец путешествия, — ухмыльнулся в бороду Эд, ни секунды не впечатлившись, — Мне нравится наша книга. У Остин острый язычок, она подмечает всякие… штучки. Канделябры, гардины, броши… Держи — этим будет куда проще. Стид, невольно улыбнувшийся выбранным Эдом «штучкам», с благодарностью принял из рук «со-капитана» плотное обеденное полотенце. Это полотенце на всех правах можно было назвать и «ужинательным»: последнюю неделю они вдвоем трапезничали исключительно в кабинете Стида — из-за затяжного шторма на палубу носа казать было толком нельзя. Поужинав, понятное дело, расходиться как-то не тянуло. Любопытный Эд в один день котом прошелся около библиотечных залежей, вытянул наугад какую-то книжку — вуаля, тотчас на коленке слепили традицию читать по вечерам «Гордость и предубеждение». Стид уже раза три предлагал книгу поменять, думая, что другу столь высокопарное чтиво удовольствия не приносит, но тот каждый раз отказывался, заставляя Стида до сипатого горла нести ему в уши историю любви мисс Беннет и мистера Дарси, которые на текущий момент едва-едва столкнулись в первом признании. Эду явно была по нраву эта медлительность и манерность — хорошо бы понять ещё, что именно тут может быть по нраву. За стенами каюты тем временем бушевал натуральный ураган. Ветер завывал раненым слоном, волны настойчиво стучались в корабельные окошки, прося то ли дозволения войти, то ли приглашая к себе на соленый чай. Огоньки фонарей в кабинете тревожно подрагивали от качки, отчего тени плясали по углам какие-то совсем уж непристойные вальсы, а в окошках на пару секунд проявлялись все по очереди чудища, о которых Стид в детстве читал в страшных сказках. Шесть дней на их пути не встречалось ни других кораблей, ни суши, ни даже солнца — одна сплошная, бесконечная, густая как похлёбка ночь. Лишь спокойная уверенность Эда утешала Стида, позволяя передохнуть от болезненных волнений за корабль и команду — едва ли признаваясь в этом даже себе, ждать «вечерних почиталок» он начинал ещё с самого утра, чтобы вечером, вглядываясь в смуглое уверенное лицо во всполохах десятка свечей, убеждаться хоть бы ненадолго — все так или иначе будет хорошо. — Ты только погляди сюда, — предпринял он ещё одну попытку заинтересовать Эда достойными самого Черной Бороды приключениями, — Остров Тофуа, один сплошной вулкан, представляешь? Эд, с каким-то совсем уж сложносочиненным выражением на лице, глянул сначала на Стида, и только после уставился на гравюру в протягиваемой ему книге. Поглядев, вдруг расплылся в хитроватой улыбке. — Так я был тут, — по-свойски тыкнул он пальцем в гравюру, — Ну да, вот тут, на этом самом берегу. И знаешь что? Ни-че-го интересного. — Так уж и ничего? — слегка разочарованно протянул Стид, уже готовый было развесить уши для рассказа про опаснейший вулкан. — Абсолютно, — пожал плечами Эд, — Черная земля и ничего больше. Разве что мы там поблизости чуть не затонули, — небрежно добавил он, выдержав короткую паузу. — Ого! Это как? Эд принял нужную стойку — рассказывать о тонущем судне, вальяжно разлеживаясь на диване, было как-то не солидно. — Был дикий шторм, — начал он, сверкнув глазами, — Мы плыли с награбленным добром на Комор, огибали рифы — и наш корабль подняло волной поперек океана. Вот так, — Эд ловко провел ладонью под носом у Стида, — Стоял он так, параллельно воде, чуть ли не минут пятнадцать. Если бы ветер подул хоть немножечко в сторону — мы бы просто перевернулись брюхом кверху. Никто бы нас уже не спас. — Вот уж повезло вам, верно? — Повезло? — хмыкнул Эд, — Если считать за везение мое мастерство капитана, то повезло безусловно. Глаза у Стида расширились — к вящему удовольствию Эда. — Так это ты поставил корабль как надо? А как именно? Эд слегка приосанился. — Просто поговорил с морем. — Поговорил с морем? А так можно вообще? И что ты ему сказал? Если не секрет… — Не секрет. Сказал я так, — тут он театрально откашлялся, — «То вхаэ те авха». Трижды. Это древнее заклинание тихого моря, его знают только самые матёрые капитаны. — Подожди! Стой! Подожди, я запишу. Как ещё раз? То вхэ…? Стид опрометью кинулся к шкафчику с письменным принадлежностями — ему обязательно нужно было сохранить моряцкую мудрость для своих дневников. С широкой улыбкой Эд наблюдал за суетящимся Стидом, с которого, занятого хлопотами, вмиг слетели морщинки тревоги. И вовсе не стоило ему знать, что «заклинание тихого моря» сам Эд услышал ещё матросом от драившего палубы его первого суденышка пьяницы-островитянина Момо, а переводилось оно совсем уж тривиально — «пошел ты в жопу, шторм ебаный». С другой стороны — где и в чем Момо был не прав? — Когда в книгах пишут про море, почему-то получается адски скучно, неинтересно слушать, — задумчиво добавил Эд, сперва внятно и с удовольствием повторив заветное заклинание под диктовку Стиду. — …авха, — Стид отложил перо и бодро помахал ладонью над написанным, — Думаю, когда человек видел столько, сколько ты, то никакие книжки вообще не нужны. Это ведь я море знал только на страницах…как и практически все в этой жизни, — смиренно улыбнувшись, добавил он. — Книжки о морях может мне и не нужны. Но есть же куча других книг, — Эд кивнул в сторону забитых шкафов, на случай качки заботливо перевязанных разноцветными ленточками, — Про балы, про богатеев, про чувства. Тысячи всяких историй, за всю жизнь не переслушаешь. Стид внимательно поглядел на Эда — укутанный тенями каюты крепкий мужчина с окладистой бородой выглядел последним человеком на земле, которому разумно было предложить… — Могу научить тебя читать, если хочешь, — быстро произнес он, зачем-то тотчас смутившись, будто сказал что-то неприличное. Эд, на секунду было замерший, в ответ лишь мягко покачал головой. — Мне уже поздновато учиться, — спокойно ответил он. — Да ну брось, — с облегчением выдохнул Стид, увидев, что предложение будто бы даже не прозвучало оскорбительно, — Мне же не поздно становиться пиратом — твои слова, не мои. Читать — это невероятно просто, и ты только представь, сколько всяческих историй ты сможешь узнать самостоятельно. Без моей помощи. Эд вместо ответа долгим взглядом обвел показавшиеся бесконечными книжные полки. В темных глазах мелькнула неуверенность, отчего лицо его тотчас стало похоже на физиономию школьника, укравшего у соседа по парте яблоко, которое заботливая мама подложила в сумку на завтрак. — Даже не знаю, — протянул он наконец, — Не думаю… Стид не потрудился даже дослушать — уже нес ему какую-то цветастую книжку. Раскрыл на нужной странице, положил на столик у диванчика, уселся рядом — и, кажется, задницей безбожно замял полу эдова халата. — Ты даже не представляешь, насколько быстро мы с тобой сможем провернуть этот маленький трюк, — весело тарахтел Стид, отсчитывая сам себе какие-то строчки, — Я когда-то — замечу даже, что не без успеха — сам учил читать…детей, — последнее слово он произнес так, словно беззаботно бежал по полю и ненароком угодил ногой в травой заросшую кротовую норку, тотчас выломав себе лодыжку. — Детей? — Эд с любопытством посмотрел на него, — У тебя есть дети? — Нет-нет-нет, не своих детей, — нервно хохотнул Стид, — Просто детей. Всяких таких разных детей. Ну, знаешь…дети…бывают рядом…да. Эд поднял брови, но ничего не сказал, а Стид его удивления даже и не заметил — от непрошеных воспоминаний привычно накрыло удушливой волной горячего вязкого стыда. «Развлекаешься, лицемерный гаденыш?». Про оставленную («брошенную») семью он команде не рассказывал, как-то не доводилось, ну а Эду — тем более не говорил («а в чем разница, Стид?»). — В общем, смотри, — чрезмерно бойко начал Стид, тщетно пытаясь скрыть свою катастрофическую несобранность, — Сначала пройдемся по буквам… И Эд смотрел — то на знакомые, но все ещё неясные корючки, то на детские рисунки, теснившие ряды убористых строчек, и вызывавшие в нем поровну и восхищение, и смущение — эта детская книга была явно не из тех, что способны завладеть умом Стида, а читать ему хотелось именно такие. Смотрел на чужие холеные пальцы, ловко бегающие по строчкам, украдкой поглядывал на свои грубые, битые-перебитые ладони; смотрел на пунцовые невесть отчего щеки Стида, думал о своем лице, которое тоже начинало темнеть — и тоже незнамо от чего. Стид был завораживающе терпелив — Эду казалось, что сам он, разбирая эти корючки с кем-то другим, давно бы вспорол саблей и книгу, и своего нерадивого ученика. — Сможешь разобрать это слово? — Шка-тул-ка. Шкатулка.* — Музыкальная шкатулка, верно, — просиял Стид. Эд слегка нахмурился излишнему энтузиазму, но гордость свою тут же припрятал, потому как ему вспомнилось нечто куда более занятное. — На сегодня я уже достаточно умник, верно? Могу показать тебе кое-что, — с хвастливой ноткой завел он, увлеченно роясь в кармане кожаных брюк. Подаренный халат он носил поверх своего обычного кожаного облачения, объясняя Стиду, что «на всякий случай», а себе и вовсе стараясь ничего не объяснять. После секундных мытарств и закусанных от потуги губ из кармана выудился небольшой тряпичный мешочек, а из мешочка достался миниатюрный серебряный ларчик с махонькой кнопкой-замочком. — Это музыкальная шкатулка самого короля, — заговорищеским шепотом поведал он, повертев ларчиком перед Стидом, — Однажды мы проплывали мимо корабля королевской свиты, отплывающей в одну из колоний — и не удержались…ну, знаешь. Только она не работает — судя по всему, механизм из нее выпал, а отдать починить не могу из-за герба. Сразу же поймут что к чему, откуда сворована. Ношу с собой как талисман. Видишь герб? Вот тут, сбоку… Стид видел герб — равно как видел и то, что Эд показывал ему вовсе не музыкальную шкатулку, а обычную складницу для запонок, которую по ошибке принял за шкатулку. Королевскую, серебряную, изящную донельзя — но все же складницу, которая не станет петь, даже если трижды помолиться перед ней за здравие короны. — Невероятно, — выдохнул он с энтузиазмом, — Я такой тонкой работы никогда не видел! Эд от этих слов надулся от гордости, глаза его засияли. Он забавно ухмыльнулся, ставши в момент похожим на фыркающего ежа, но быстро гримасу довольства с лица согнал и принял вид человека совершенно незаинтересованного в каких-либо чужих восторгах. — Могу подарить, если хочешь, — небрежно сказал он, поигрывая ларчиком в руке, — Всегда есть возможность раздобыть ещё парочку трофеев, если понимаешь, о чем я. — Твой талисман? Ну уж нет, не возьму просто так, — покачал головой Стид, в голову которому как раз прилетела хорошая идея, — Но могу обменять — если понимаешь, о чем я. Он весело подмигнул и нырнул в один из своих шкафов, чтобы достать оттуда фарфоровую шкатулку — чуть побольше, с изящной крышечкой, обвитой мелкими стебельками белого металла. — Не из королевского дворца, увы, зато… — вместо дальшейших слов он открыл свой ларчик. Зазвучала мелодия — механическая, монотонная, скрипучая. Внутри шкатулки, обитой алым бархатом, засуетились две фигурки — фарфоровые кавалер и дама катились на шарнирах друг к другу, чтобы стукнуться носами — и тотчас откатиться назад. — Здорово! — Эд завороженно вглядывался в неуклюжие пошатывания фигурок, словно ожидал, что кавалер поцелуев через пять начнет читать газету, а дама — оправлять желтенькое пышное платье. — Дарю. И забираю свою шкатулку, — Стид ловко выхватил серебряную складницу из руки зазевавшегося Эда. — Она не играет, — напомнил Эд, бережно прибирая к рукам свою фарфоровую ношу. — Зато она королевских кровей и явно побывала не в одном бою, — Стид теперь уже повнимательнее пригляделся к своему подарку. За владение подобной вещицой без соответствующей бумаги явно грозит повешенье. Чем тебе не постоянное приключение в кармане? Стид, прогладив пазы резьбы пальцем, уже хотел было отправить складницу в мешочек, как корабль вновь мощно затрясло. Складница с дребезжащим звоном покатилась по полу, а вслед за ней туда же отправился и бесконечно раздосадованный, мигом словивший зубной мандраж джентльмен-пират. — Давай помогу, — не пошатнувшийся ни на йоту Эд протянул ему свободную руку. — Мне кажется, что это никогда не кончится, — пробормотал Стид, кое как поднимаясь на ноги, — С каждым днём всё хуже и хуже. Один черт знает что там на палубе творится. — Не только черт. Можем и мы узнать, — легко пожал плечами Эд. — Есть какие-то морские приметы? — Есть и приметы, — он расплылся в белозубой улыбке, — Но куда проще выглянуть на пару минут и посмотреть своими глазами. — Куда? На палубу? — Стид хихикнул, подумав, что тот шутит, — Там же льет как из ведра! — Догадываюсь, капитан, — Эд скинул с плеч халат, положил его аккуратно на спинку дивана, а после крепкой рукой потянул за висящий у двери моток каната. Один из концов он деловито обернул вокруг пояса, накрепко перевязал. — Иди-ка сюда. Вторым концом он аккуратно обмотал все ещё не совсем понимающего, но ставшего необычайно послушным Стида. Теперь они были связаны друг с другом трёхметровой толстой веревкой. — Зачем это? — Чтобы ты не улетел от меня слишком далеко. — А если улетишь ты? Вместо ответа Эд громко хмыкнул. — План такой. Выходим на пару минут, смотрим на то, что творится с нашим кораблем, как хорошие капитаны, после возвращаемся и сушимся. Все, что от тебя требуется — хорошенько держаться за канат и не слетать вниз, если накроет волна. Идёт? — Идёт? Я все ещё не совсем понимаю…а что будет, если я не удержусь — я ведь не удержусь сто процентов! Может лучше все же почитаем? — пробормотал Стид, понявший вдруг, что Эд никаким из образов не шутит. — Не бойся. Будет весело и даже не страшно. Обещаю. Справимся как лучшие в мире мореходы. Сложно сказать, что именно по итогу убедило Стида — уверенность в голосе партнёра по верёвке или его теплая улыбка, но нужные шаги в сторону дверей он сделал практически спокойно. Даже та тяжёлая едкая муть, что изо дня в день варилась у него в желудке всю эту неделю — и то подспряталась, уступив место легонько колющему волнению. Двери открылись — Эд легко поднялся вверх по узкой шатающейся лестнице, Стид потянулся за ним. Они даже не разговаривали, будто бы для чего-то берегли силы — а когда дверь на палубу отворилась, Стиду явилась та истина, которую затылком ощутить можно лишь раза два-три во всей жизни. Правда была такова — Эд оказался редкостным пиздаболом, и на стонущей от наплыва волн палубе было «не страшно» — там было адски, невыносимо жутко. В лицо тотчас ударило ледяными брызгами, залив и без того слезящиеся глаза. Ветер выл уже не раненым слоном, но разъяренным мамонтом, делающим свой последний, и потому особенно яростный бросок. Ни единой звёзды в черном небе, ни зги не видно вокруг — Стиду на мгновение показалось, что волны давным-давно, ещё дня четыре назад, перевернули их суденышко, и сейчас они плывут вверх дном, просто этого ещё не понимают и все никак не могут заметить. Лишь свет из окошек каюты бледными пятнами дрожал на мокрых палубных досках, напоминая серые лунные моря… — Пойдем назад! — пытаясь перебороть ветер, проорал он что есть мочи туда, где, как ему казалось, должен был стоять Эд, — Пойдем назад, Эд! Он насквозь промок — вода тотчас забралась в сапоги, залилась за шиворот, до того лишь чуть влажные манжеты теперь не стоило и выжимать, как и весь остальной щегольской его костюм. А какого черта вообще можно было ожидать чего-то другого? Ливень за окном ни секунды не обещал быть более дружелюбным с теми, кто рискнет выйти с ним один на один. Стид сделал пару неловких шагов, подскользнулся на слизких досках, едва не упал, но каким-то чудом сумел удержать равновесие, вцепившись до онемевших пальцев в верёвку. — Пойдем назад! — крикнул он в отчаяньи, — Слышишь, Эд? Пойдем! Пожалуйста! Веревка, натянувшаяся было до предела, чуть обвисла. Стремительно приблизившаяся тень крепко ухватила его под руку. — Видишь что там? — громко спросил Эд ему в самое ухо. Стид посмотрел туда, куда тот будто бы указывал рукой. Поначалу не заметил ровным счётом ничего, но, отерши глаза и приглядевшись как следует, смог различить на горизонте махонькое светлое пятнышко, не больше горошины. — Солнце, видишь? Солнце проглядывает. Где-то там шторм уже не такой мощный, видишь же? А это значит, что скоро и мы доберёмся до тех мест – нам по курсу. Стид не мог видеть выражения лица Эда, но все равно как-то знал, что он и сейчас напоминает ежа — этой своей детской манерой морщить нос и щурить темные лукавые глаза. А ещё Стиду вдруг задышалось как-то совсем иначе, чем дышалось последние пару дней. Пахло сыростью, солью, грозой — и Стид готов был поклясться, что пахло ещё и огроменным небом над головой, если бы у неба вообще мог быть собственный запах… — Ну что, пойдем? Я сказал уже свое заклинание, — Эд осторожно прикоснулся к его плечу. — Ещё минутку постоим, — предложил Стид, которого, кажется, уже и не так сильно качало ветрами, не хлестало брызгами — то ли от вида крохотной, едва различимой светлой точки в ночной темноте, то ли от крепкой ладони, так и застывшей на его плече, никуда не девшейся. **** Сушились долго. Эд, теперь уже полноправно закутанный в свой халат, с ощутимым удовольствием вытирался и отряхивался — его длинные волосы от воды совсем уж раскурчавились, отчего он стал похож то ли на грозовую тучу, то ли на вымытого седомордого пса. Стид, выбравший для себя пижаму потеплее, суетился среди винных бутылок в баре, пытаясь вычислить ту самую, которая соответствовала бы настроению этого вечера. — Сущий кошмар эта твоя прогулка. Но оно того стоило, правда. Спасибо. Ты наверняка вволю навеселился, когда я немножко..... — Там было темно, я ничего такого не заметил, — проследовал глухой ответ — Эд вальяжно лежал на диване, не снимая полотенца с лица. В руках он осторожно вертел подаренную ему шкатулку, то приоткрывая, то закрывая ее, отчего скрипучая мелодия выдавала не больше двух-трёх нот за раз. — Ну, ты ведь уже не раз такое видывал, — со смешком заметил Стид, подобрав, наконец, бутылку отменного жёлтого — а к ней и тарелочку подходящих сластей. — Что именно? — Штормы вроде этого. Не первый, не последний, верно? Цукаты будешь? Полотенце зашевелилось таким образом, что Стид понял — под ним назрело какое-то несогласие. — По правде говоря, такой мощной бури я еще никогда в жизни не видел. Цукаты буду. Требовательная рука нахально вытянулась — в ладонь тотчас положили красный сладкий ломтик, который мгновенно исчез под полотенцем. — Серьезно? — сказать, что Стид удивился — значило ничего не сказать, — Но…но как же в таком случае ты мог быть уверен все эти дни, что буря прекратится и мы сможем ее перейти? — А я и не был уверен, — последовал спокойный ответ, — Море есть море, случается всякое, а перейти его — всегда то ещё испытание. Но, знаешь, — Эд немного помолчал, — я попросту никогда ещё не видел обратного — чтобы буря не прекращалась вовсе. Каждой — хоть рано, хоть поздно — наступает свой конец. Так что, будет мне ещё ломтик? —Ох. Хоть всю тарелку забирай. И забрал ведь.