SCP-845 - Аккерман

Эрвин со вздохом толкает дверь выделенного ему кабинета, ослабляя галстук, что непривычно сдавил удавкой мускулистую шею. Последние несколько дней превратились в сущий кошмар, ад и Израиль, но оно и понятно – всего один объект смог нанести такие серьезные повреждения Зоне, что поставило под угрозу содержание всех числящихся SCP. К счастью, угроза нейтрализована, условия содержания восстановлены, постепенно идёт восстановление повреждённых отделов. Деятельность на территории Зоны снова кипит, да так, что дым коромыслом, но не научная работа, а физическая, не столь присущая спецификации Фонда SCP. Кинув змейку галстука на стул, Эрвин устало опускается на диван. Тот приветственно скрипит под ним, обхватывая мягкой сидушкой и спинкой, словно старый друг, желающий помочь расслабиться после тяжёлого дня. А день действительно был таковым, одним из череды. К сожалению, сложно сказать, последним ли, скорее всего нет. Ещё не все вопросы получили ответ, не все отчёты заполнены, не все виновные наказаны. Но Смит не чувствовал усталости или тревоги, скорее – лёгкий азарт, удовлетворение. Да, вместо той работы, ради которой его сюда командировали, он теперь только и делает, что ходит на множество различных совещаний с людьми разного класса, разных уровней доступа, отвечает на множество вопросов, подвергается нападкам и увещеваниям, но… Он знает, что всё это не зря. Всё это ради важной цели. Единственное, что никак не даёт ему покоя – так это необъяснимое и странное влечение к одному из аномальных объектов. Он чувствует, что аж душа как будто не на месте, но пока не может идти против всего Фонда, чтобы вытащить SCP-845-2. Не сейчас. Нужно выждать. Он терпеливо ждал двадцать лет, сможет выждать ещё пару месяцев. Ему совершенно точно не нужно оказаться в изоляторе рядом с доктором Рейссом и Эреном. Поднявшись с дивана, Эрвин потягивается, выдыхает. Из большого окна на него время от времени светит прожектор – практически напротив здания с лабораториями возвышается охранная вышка. Эрвин не видит, но знает, что там стоят двое вооружённых до зубов охранников. Что ж, пусть стоят, бдят, это их работа, Смиту они практически не мешают. Всё необходимое ему находится здесь, внутри Зоны, только руку протяни. По пути, конечно, несколько капканов, но когда в его жизни что-то было легко и просто? Однако множество допросов и подозрений со всех сторон вывели мужчину из себя, и сейчас он пытается собраться с мыслями, успокоиться. Он знает, что может ему здесь помочь, и Эрвин, верно рассудив, что никому не повредит пара капель хорошего виски, спрятанного в верхнем ящике стола, плеснул на дно стакана янтарную жидкость. И только она оказалась внутри, горящей лавой скатившись по пищеводу в желудок, как дверь в кабинет без стука распахивается. - Мистер Смит! Высокая, худая женщина с короткой стрижкой и отсутствием манер заходит в комнату; глаза её с тяжёлыми верхними веками останавливаются на замершем Эрвине, улыбка скорее подошла бы серийному убийце, однако растягивает узкие губы, в общем впечатлении оставляя очень неприятные ощущения от присутствия данной особы. И спустя пару мгновений Смит понимает, почему. - Здравствуйте. Вы представитель совета? - Именно так, - хмыкает дама, и от одного только её взгляда Эрвина передёргивает. Она явно неосознанно – или осознанно? – создаёт впечатление сумасшедшей, ну да кто бы другой взял на себя столько обязанностей и ответственность не всегда гуманных решений? Других в совет Смотрителей не принимают. Совершенно не обращая внимания на что-либо вокруг, даже на хозяина кабинета и его к ней отношение, женщина по-хозяйски усаживается на диван, скрипнувший уже не столь приветственно, как когда в него садился Смит, и вновь осматривается. Её глаза чуть навыкате, казалось, ощупывают каждый миллиметр помещения, сканируют его. Эрвин проглатывает комок в горле, кашляет неловко. - Да, - вновь заговаривает неожиданная гостья. – Я Елена, представитель совета О5-4. Прибыла по поводу расследования инцидента с одной из сущностей, здесь содержащихся. Как бишь его… - SCP-845-1? – подсказывает Эрвин, доставая ещё один стакан и брызгая в него немного виски – всё же этикет и манеры никто не отменял, каким бы неприятным тебе не казался собеседник. - Именно! – кивает согласно, принимая стакан и снова улыбается. Наверное, она старается быть очаровательной, но Смиту неприятно находиться с ней рядом. Это не из-за её должности и положения, на самом деле Комитет по Этике не подчиняется Фонду и стоит особняком, и даже представителю Смотрителей Комитет может высказать своё «Фи». И рядом с Кенни Эрвин не чувствовал ту малоприятную бурю эмоций, что ощущает сейчас с этой женщиной. Она мило улыбается тебе, но ты шестым чувством ощущаешь вайб лёгкого безумия и ждёшь, что через мгновение с этой же улыбочкой она разрежет тебе горло от уха до уха. Наверное, всё дело в том, что улыбка её неестественная, неискренняя, она не отражается в глазах. Таких особей точно стоит сторониться, но не в его случае. - Чем могу быть вам полезен, мисс Елена? Эрвин, что внешне выглядит как невозмутимая глыба, а внутренне переживает тот ещё тайфун отрицательных эмоций, на который накладывается усталость и тоска, легко опускается в кресло напротив неё. Он жутко устал, но другого такого шанса у него может и не представиться. Елена опрокидывает в себя содержимое бокала – даже не морщится, паскуда, - выдыхает резко и вновь растягивает губы в улыбке. - Я прочитала отчёт о произошедшем, прочитала первичный отчёт о восемьсот сорок пятых, и мне срочно захотелось пообщаться с вами лично. Вы выжили практически в одиночку против аномальной сущности! Да ещё и столь сильной, я просто обязана была вас увидеть и… пообщаться. Эрвин снова закашлялся, когда взгляд её приобрёл более чёткую безумную нотку, на грани с экстазом. Обычно так смотрят пубертатные девочки на кумиров, слащаво поющих о большой любви. Однако ни Елена не была пубертатной девочкой, ни Эрвин не был кумиром чьих-либо грёз. И не собирался таковым становиться. - Что же именно вас заинтересовало, если позволите поинтересоваться? - Позволяю, - ухмыляется дама, и Эрвин неожиданно чётко понимает, что не он один ведёт здесь игру. Чёрт. Главное, не палиться, главное, никак не выдать себя. – Первичный отчёт содержит некоторые… Довольно интересные вещи. Особенно мне интересна связь между SCP и теми, кого они выбирают. Доктор Рейсс и первый восемьсот сорок пятый, ассистент Йегер и третья восемьсот сорок пятая. Вы и второй восемьсот сорок пятый. Капля пота катится по виску, увязая в колких волосках проступившей щетины. Кажется, он не имел возможности привести себя в порядок в течение последних трёх дней и выглядит сейчас как сушёный кактус. Но внешний вид мало его заботит, особенно на фоне сказанного Еленой, ввёдшего его в некоторый опасливый ступор. В Смотрителей берут не идиотов. Что ещё ей известно?.. - Не понимаю, о чём вы. У меня нет связи с объектом, как есть у Рейсса и Йегера. - М, как вы лукавите, - тянет нараспев Елена, со звонким стуком ставя стакан на журнальный столик, и тут же скрещивает запредельно длинные ноги. – Вы ведь тоже поняли, как они излечиваются, верно? Им нужен человек, Избранный. Тот, кого они спасут, кто окажет им нужное внимание. Я не удивлюсь, если вы специально пришли именно ко второму за помощью. - Вы всерьёз считаете, что ради подтверждения столь безумной мысли я бы стал рисковать собственной жизнью? – Эрвин наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени, играясь в пальцах полупустым стаканом виски. Интимный полумрак меж ними снова разгоняет прожектор с охранной вышки, смарт-часы, выглядывающие из-под рукава узкого пиджака Елены, вспыхивают на мгновение, показывая время 21:07. – Вы не первая и, видимо, не последняя, кто задаёт мне такой вопрос. И я в который раз отвечаю: ничего подобного, я никогда не стал бы так поступать. - Это ведь от вашего имени пришёл запрет на испытание разработанных Фондом лекарств на втором восемьсот сорок пятом? «Леви», - мысленно цедит Смит, внешне только хмуря кустистые брови. – «У него есть чёртово имя, его зовут Леви!» - Комитет по Этике имеет право на выставление подобного запрета Фонду, второй был слишком нестабилен, мы не могли позволить вечно испытывать на нём новые сборы. - Но без этого его бы уничтожили, директор Закклай уже поднимал на обсуждении данный вопрос. - Лучше гуманно уничтожить, чем проводить бесконечные эксперименты. В кабинете вновь воцарилась тишина, двое смотрят друг на друга, продолжая диалог на совершенно ином уровне. Елена всё так же расслабленно сидит на диване, обхватив сцепленными пальцами острое колено, Эрвин напротив буравит её взглядом, широко расставив гудящие ноги. Единственное, чего ему хочется – это принять душ и лечь спать, а не болтать с этой безумной женщиной, чей взгляд, казалось, проникает под самую кожу, зудит там, заставляя расчёсывать не только внешний слой, но и доходя до внутреннего, до самых костей. Но Смит не позволяет слабости взять над ним вверх, хоть и сжимает стакаш в руках до тихого треска. - Скажите, вы сильно устали, мистер Смит? Застигнутый врасплох таким вопросом, Эрвин хмурит роскошные крылья своих бровей. А Елена как будто именно такую реакцию и ждала, улыбается ещё шире. Ещё ехиднее. Смотрит из-под тяжёлых век, будто препарирует взглядом. - Как насчёт того, чтобы прямо сейчас навестить восемьсот сорок пятых? - Мне запрещено к ним приближаться. - Я из совета О5, ради бога, для меня здесь запретов не существует. Ну, так что? Глядя на то, как легко женщина поднимается на свои длиннющие тонкие ноги, не дожидаясь ответа от собеседника, Эрвин в который раз убеждается в том, что она явно замыслила что-то своё. Прямо сейчас, в десятом часу вечера, когда все работники Зоны спокойно отдыхают в своих комнатах и остались лишь рядовые сотрудники службы безопасности на своих постах, она хочет заглянуть к аномалиям, одна из которых поставила их на колени. Не без подачи Эрвина, и именно это беспокоит его в данный момент. Как только SCP-845 не присвоили ещё класс "Кетер"? Может, руководство Зоны как раз сейчас это обсуждает? Смит этого не знает. Но знает, что условия содержания Кенни изменились, он буквально сидит на цепи, но в любом случае приближаться к нему Эрвину хотелось в последнюю очередь. Чего не скажешь про другого Аккермана. Стоит только мыслям вновь коснуться образа невысокого мужчины, всего в бинтах, израненного и слабого, как сердце сжимается, и Эрвин едва удерживает самого себя, чтобы не рвануть вперёд Елены. Радость от предвкушения скорой встречи притупляется, когда он мысленно вновь заставляет себя взять в руки и быть втрое осторожным рядом с женщиной из совета Смотрителей. Кто знает, зачем она пришла к нему с таким предложением и какие цели преследует. Тонко ощутимый от неё вайб безумия никак не позволяет Смиту расслабиться, однако ответа его будто и не ждали – в два шага на аистовых ногах она оказывается у выхода, оборачивается, и в глазах её видно, что ничего, кроме согласия, она и не ждёт. И Эрвин, что не может сопротивляться разрывающей грудную клетку тоске, поднимается за ней следом. С этой сучкой явно что-то не так. Но если она позволит ему увидеть Леви, поговорить с ним, он закроет глаза на все её странности.

***

Третья слева от лифта лампочка мигает дважды каждые семнадцать секунд. Над ухом ровно шумит вентиляция, перемежаясь общим гулом соседки той самой мигающей лампочки. И кроме этого абсолютная тишина. Больше ничего не слышно в этом подвале, куда скинули их троих, как нашкодивших щенков, хотя нашкодил только один из них, старый пёс, которому кольнули в бочину. Они же с Микасой лишь попали под общую раздачу, и никакие увещевания не сработали. С каких пор с людьми стало так сложно общаться? Когда мир успел вот так перевернуться? Леви жадно прислушивается к монотонному электрическому гулу, желая услышать звук сливаемой воды и шум разматывающихся тросов, спускающих к ним кабину лифта, но тишина подвальных помещений Зоны остаётся безмолвна к его умоляющему взору. Ему не нравится мигающая лампочка, не нравится дребезжание вытяжки, от этого рябит в глазу и пульсирует в висках, но он ни за что не согласится покинуть свой пост. Он не знает, сколько сейчас времени, не знает, что происходит наверху, не знает, есть ли вообще ещё люди в Зоне. Он знает лишь то, что должен дождаться того человека. Он дождётся его. - Не дождёшься. Леви оглядывается через плечо на подошедшую к нему Микасу. Она кутается в бордовый шарф, глаза её странно блестят, кажется, вот-вот расплачется. Он не говорит ей ничего по этому поводу, ведь иногда слышит, как она всё же плачет в своей камере. Даже Кенни непривычно тих, хотя заткнуть его может разве что порция хорошей выпивки. - Они бросили нас здесь, наблюдают, ждут, когда мы или передерёмся, или сдохнем. - Я так не думаю. – Его голос глухой из-за бинтов, закрывающих почти всё лицо. Большая его часть не чувствуется, онемела, но раньше, до сна, было ещё хуже. – Ты ведь знаешь, они не могут нас здесь оставить. Утопающие во влаге чёрные глаза схлестнулись с элегично полуприкрытым серым; им обоим не нужны слова, чтобы понять, что «они» в её фразе и в его – совершенно разные люди. Пару мгновений они смотрят друг на друга, пока Микаса со вздохом не переводит взгляд на другой конец коридора, где находится камера Кенни – тот внезапно затянул прокуренным басом какую-то жутко нудную песенку, и та эхом запрыгала по длинному пустому коридору. Лампочка теперь не просто мигает каждые семнадцать секунд, а взяла на себя роль метронома, и Леви прикрывает глаз, расслабляясь в инвалидном кресле, чувствуя странное умиротворение в груди. Не смотря на всё произошедшее, на то, что их заперли здесь без еды и воды – не то, чтобы они сильно в том нуждались, – он почему-то не чувствовал паники или беспокойства. Ни гнева, ни злости, ни отчаяния, ничего, кроме томления в груди от предвкушения встречи с единственным живым человеком, к которому так тянуло. Он обязательно придёт, Леви в этом уверен как и в том, что день сменяется ночью. Не может быть по-другому. Он ведь умеет ждать. Он дождётся. Галстук-боло в его руках блеснул изумрудом на очередное перемигивание люминесценции.