SCP-845 - Аккерман

— Как давно к ним никто не спускался? — Десять дней, мэм. — А что насчёт условий их содержания? В плане обработки ранений? — Проведены все предписанные протоколом действия, следующая итерация была невозможна из-за особого запрета, мэм. Эрвин нахмурился, стоит ему услышать столь вопиющий факт халатности. — Это нормально вообще, что нуждающемуся в помощи, пусть и аномальному, объекту в этой самой помощи отказывают? Даже не отказывают, а грубо нарушают их же прописанные условия содержания? У них открытые раны! — Приказ директора Зоны, сэр, — беспечно пожимает плечами парень в обмундировании. Эрвин недовольно щурится, взглядом желая прожечь в охраннике дыру, только тот экипирован настолько хорошо, что хоть прямо сейчас к Кетерам кидай. — Подготовьте все необходимые медикаменты, я сам обновлю им перевязки. — Они выглядят спокойно, — проговорила задумчиво Елена, склонившись над монитором, на котором отображается видео с камер наблюдения третьего подвального уровня. На двух из них пусто, на третьей отображается скованный гуманоид, на четвёртой — сердце Эрвина пропустило удар — сразу двое. Один, миниатюрный, сидит на кресле-каталке, другая стоит рядом, и оба они смотрят на закрытые двери лифта. Как можно спокойно смотреть на эту разрывающую душу картину? Они ведь ждут! Ждут, что к ним придут посетители, и не абы какие, а те, которых так хотят видеть, но… Из-за общей неадекватности в итоге все раскиданы по Зоне. — Давно они тут стоят? У самого лифта, чёрт побери. — Тот, что в каталке, почти постоянно здесь болтается. А девушка… ну, она не так часто выходит из своей камеры. — Что у него в руках? — щурится Елена, практически утыкаясь прямым тонким носом в экран. Эрвин тяжело сглатывает, невольно поднимая руку к груди, но лишь задевает расстёгнутый ворот рубашки. — Ничего не видно. Ладно, не важно, вроде не оружие. Где защитные костюмы? — Здесь, мэм! В небольшую комнату входят двое высоких мускулистых мужчин, экипированных не хуже того, что находился здесь всё время; в руках их сложенные вещи, а сверху — два респиратора. Ну да, протоколы безопасности никто не отменял. — Отлично, — кивает Елена. — Тогда мы переодеваемся. Готовьте лифт. Плотно застёгивая на могучей груди пуговицы халата из плотной защитной ткани, Эрвин старается не радоваться так уж явно. Всё пошло именно так, как он того и хотел, даже лучше. Елена единственная, кто может отменить приказ директора Зоны здесь и сейчас без внешнего вмешательства верхушки Комитета — ещё и неизвестно, как долго пришлось бы ждать, — и она сама предложила им отправиться к нужным SCP! Смит точно любимец Фортуны, за последние две недели ему повезло бесчисленное количество раз; такой уровень удачи не предоставит ни подкова, ни даже четырёхлистный клевер, он обречён на успех. К сожалению, даже столь умным людям успех фатально кружит голову. Вокруг зашумела сливаемая с шахты вода, множество различных приборов в каморке перемигиваются, пищат, охранник внимательно смотрит на экраны графиков. Наверное, всё идёт как нужно, потому что он спокойно нажимает на ещё несколько кнопок и вводит пароль, мимолётно глянув на Елену. Та закрепляет на затылке ремни респиратора, поправляя его на лице, глаза её снова направлены на Эрвина. От этого бесконечно усталого, но при этом самоуверенного взгляда Смиту вновь становится не по себе, и он отвлекается на резинку левой перчатки, подтягивая её выше, обхватывая рукав халата, чтобы нигде не было ни единого пространства голой кожи. — Лифт готов, — отрапортовал сотрудник службы безопасности, и двое, что пришли вместе с Еленой, закрыли свои лица защитными масками. Она кивнула им, глянула на Эрвина. — Все приготовления закончены? — Так точно, мэм. — Смит? — Так точно, мэм. — Отлично. Давайте. Выйдя в небольшое помещение, отделяющее вход в лифт и комнату управления, все четверо замерли перед тяжёлыми створками. Те скрывают тяжёлый механизм, что мерно гудит в шахтах, подготавливая кабину лифта. Почему-то Эрвин не может отделаться от мыслей, что то словно живое существо, которое дышит натяжением стальных тросов, смотрит множеством мигающих ламп, разговаривает едва слышным скрипом деталей. Кажется, в тот раз он подумал про вызывающую булимию микроволновку? Интересно, что бы мог делать лифт, будь он одним из SCP? Быть может, портал? Банально. Путешествие во времени? Ещё более банально. Смена гендера? Ну, чуть интереснее. Несколько мгновений проходят в напряжённом ожидании, пока створки не разъезжаются в стороны, приглашая в обычный металлический куб с довольно сложной системой кнопок на левой стене. На пару мгновений Эрвин разочарован отсутствием каких-либо особенностей. — Он работает не только по вертикали? — спрашивает Елена, и их сопровождающий кивает. — Да, ещё может идти в стороны, подземные пространства Зоны очень обширны. Я сейчас запрограммирую лифт, чтобы он доставил вас на седьмой этаж и в случае опасности закрылся — для этого просто постучите дважды по стене. — Нажав на несколько кнопок, парень отстранился, отходя на несколько шагов, но замирает от окликнувшего его голоса. — Не нужно никому говорить о нашей маленькой вылазке. — И вновь Эрвин замечает, что улыбка на губах Елены не затрагивает её глаза. — В случае чего я улажу всё самостоятельно. Наверное, раньше бы Эрвин обязательно подумал, что эта женщина слишком высокого о себе мнения, ведь они идут к опасным аномальным сущностям, а она так легко к этому относится. Наверное, это не удивительно, она видела достаточно дерьма в своей жизни и восемьсот сорок пятые не кажутся такими уж страшными. Но сейчас сам Эрвин находится в невероятно возбуждённом состоянии, готовый выпрыгнуть в шахту лифта, лишь бы быстрее, быстрее! Скорее бы вновь увидеть этот серый глаз, услышать низкий голос. В руках он стискивает медицинский саквояж — сегодня он готов обработать всех восемьсот сорок пятых, даже если те будут против, не важно. По крайней мере один против точно не будет, и это Эрвин знает практически наверняка. Безобразно медленно лифт спускается по шахте вниз, жужжит своими механизмами, а в кабине стоит густая тишина. Два охранника, что пришли с Еленой и присоединились к ним при выходе из кабинета Эрвина, сейчас стоят впереди у самых дверей лифта, вооружённые настолько, что пораниться можно от одного только взгляда них. Эрвин чувствует себя немного неуютно, он не знает этих людей, не знает их целей и мыслей, ничего не знает. И старается радоваться хотя бы тому, что они уже близко к восемьсот сорок пятым. Перед глазами всё ещё стоит картинка на мониторе с одной из видеокамер — две одинокие маленькие фигурки у единственного входа на данный подвальный этаж. Интересно, как они отреагировали на то, что к ним спускается лифт? Наверное, стоило быть готовым и к такой форме «приветствия». Лифт останавливается на седьмом этаже, мягко завершая движение, оставляя приятное воздушное ощущение под рёбрами, и спустя секунду двери, что до этого являлись своеобразным щитом, распахиваются, являя группе двух аномальных объектов. Но сейчас они не находятся в состоянии покоя, как были на камерах, наоборот — девушка держит в руках нагинату, блестящую невероятной остротой своего изящного лезвия. Вся поза её напряжённая, в любой момент она готова напасть, и в глазах видна отчаянная решимость. Но за ней Эрвин видит спокойно сидящего в своём кресле второго восемьсот сорок пятого; кажется, он даже и не думает о том, чтобы взяться за оружие, только смотрит единственным видимым глазом на гостей. Почему же он так спокоен? Потому что устал и его состояние всё ещё не в норме? Или здесь другая причина, исходящая из показанных возможностей Кенни? Конечно же, откровенная враждебность аномального объекта не могла не вызвать ответную реакцию. Охранники тут же встали в стойку боевой готовности, взвели курки своего оружия, направляя дуло на SCP. Но перед ними ничтоже сумняшеся выходит Елена, как будто и не видит направленное в её сторону востриё. Даже Эрвин оторопел на пару мгновений, глядя на бесстрашно расправленные плечи этой безумной женщины. — Приветствую вас, Эс Си Пи! — громогласно проговаривает она, вскинув руки в стороны. Наверное, этим жестом она показывает собственную невраждебность, отсутствие оружия или чего-то, способного навредить им. — Моё имя Елена, я представитель совета О5, если это вам, конечно, о чём-то говорит. Ничего не меняется в позе Микасы, она всё ещё прожигает взглядом неожиданных гостей, а костяшки пальцев белеют от силы сжатия рукояти копья. За спиной её Леви ловит наконец-то взгляд Эрвина, и ничто вокруг уже не имеет значения. Серая радужка сменяет цвет, словно грозовое небо, наполненное тяжёлыми тёмными тучами, чуть светлеет, когда облака теряют свою плотность и позволяют лучам солнца пробиваться сквозь к жаждущей тепла земле. От лица объекта видна едва ли четверть, но, как и в первую их встречу, Смит от чего-то знает, что чувствует Леви. Он чувствует радость, и она отдаётся приятным теплом в груди у самого Смита. Похожие ощущения возникают от ожидания праздника Рождества, и когда наступает чудесное рождественское утро, оно ни капли тебя не разочаровывает, наоборот, ты счастлив, счастлив от подаренных подарков, от сбора всей семьи вместе, и этим чувством счастья хочется упиваться, наслаждаться, впитать в себя до отказа. Отпустить. А затем вновь ждать его возвращения. Из странного ощущения нереальности происходящего Эрвина вытаскивает голос Елены; та всё ещё стоит перед объектами, всем своим видом выражая дружелюбие. — Не стоит меня опасаться, мы пришли к вам не для того, чтобы причинить боль, наоборот, хотим помочь. Мистер Смит. — Женщина обернулась к нему, и Эрвин, неловко кашлянув, шагнул ближе к ней, пройдя между двух охранников, чьи ружья всё ещё заряжены и в любой момент готовы по приказу использовать всю обойму в двух так похожих на обычных людей аномалей. Но все присутствующие прекрасно знают, как не стоит недооценивать возможности даже самого безобидного на вид аномального объекта. А уж с этими двумя и подавно — если один из них разворотил ползоны, что мешает сделать то же и им? — Мистер Смит и я готовы оказать вам помощь. По последней редакции вашего протокола содержания каждую неделю вам нужно менять повязки и ухаживать за ранениями, но крайний раз это сделали десять дней назад. Я попрошу вас разойтись по своим комнатам, и мы поочерёдно ко всем зайдём. Ни одно слово не заставило даже дрогнуть хоть что-то в лице Микасы. Всё с той же отчаянной решимостью она смотрит на пришедших людей, держа перед собой копьё, но Эрвин смог заметить, как в первые несколько секунд она взглядом скользила по ним, от одного к другому, словно… словно искала кого-то. И спустя мгновение, наконец-то, они смогли услышать хоть какой-то ответ: — Почему вы не прислушиваетесь к нашим просьбам, если хотите помочь? — Микаса… — Я много раз просила привести ко мне Эрена! Почему его всё ещё нет? Я знаю, что по собственному желанию он бы не оставил меня здесь! Значит, его тоже заперли? Где он?! Плохо скрываемые нотки истерики в её голосе сложно не заметить, и Эрвин лишь вздыхает, замечая, как Леви едва слышно окликает свою родственницу, но она не обращает на него никакого внимания. Лишь прикрывает своим телом от возможной атаки и смотрит требовательным взглядом на Елену. Что же до Елены… Противогаз, закрывающий большую часть лица, не позволяет в полной мере увидеть её эмоции, но в прикрытых прозрачными большими очками глазах Эрвин замечает отголоски довольно странного чувства… Нет, да быть не может. Наверное, ему со своей стороны не очень хорошо видно. Не может же быть, чтобы она чувствовала некоторую злорадствующую победу?.. — Мисс Аккерман. — От такого обращения в глазах девушки скользит удивление, однако она не шелохнулась, только сдвинула нагинату на дюйм, направляя неестественно острый кончик прямо в Елену. — Я вижу, как страстно ты желаешь вновь увидеться с ним. И со своей стороны могу пообещать, что это случится совсем скоро. Но взамен я попрошу об ответной услуге. Позже. А сейчас повторяю: пожалуйста, вернитесь оба в свои комнаты. Как только мы проведём все предписанные протоколом действия по уходу, мы сможем спокойно сесть и обсудить ваши дальнейшие условия содержания, в том числе с возможностью допуска мистера Йегера. Несколько мгновений в жуткой тишине, сопровождаемой лишь гудением вентиляции и успевшей замигать до лёгкой мигрени лампочки, Елена и Микаса обмениваются взглядами, пока девушка, наконец, не позволяет оружию исчезнуть из рук. И только теперь Эрвин может увидеть, как почернела повязка на её плече от впитавшейся в бинты крови — или подобия, стоит лишь вспомнить состав жидкости из официального отчёта, — и её столь много, что кровь уже пошла впитываться в ткань рубашки. Елена прячет торжествующую улыбку в противогазе и довольно резко бросает подчинённым: — Оружие опустите. — Охранники, замешкавшись на мгновение, всё же подчиняются приказу. Только пальцев с курков не убирают. — Мы начнём с Кенни, если вы не против. — Мэм, я против. — Я слушаю, мистер Смит. — С вашего позволения я бы хотел начать со Второго. Вы же знаете, что после разговора со мной Кенни взбесился, и мне хотелось бы прийти к нему только при полной уверенности, что он спокоен и не накинется на меня вновь. Взгляды их схлестнулись, заискрились, едва не заставляя всё вокруг воспламениться. Эрвин надеется, что выразил свою позицию максимально доступным и понятным языком и что не собирается зазря рисковать не только своей жизнью и жизнью всех присутствующих в Зоне людей, но и самих восемьсот сорок пятых. Тяжёлые веки глаз Елены придают её взгляду грузность вперемешку с усталостью, однако упрямство горит особенно ярко. Странно видеть взгляд, собравший в себе столько несочетающихся эмоций. Недолго длится их смотрительная баталия, пока Елена, отдавшая силы на гляделки с Микасой, не кивает. — Хорошо, я вас услышала, мистер Смит. Вполне разумный довод. Тогда мы отправляемся к Первому, вы пока возьмитесь за Второго и Третью. Нужен ли вам охранник? Эрвин взглянул на две аномалии рядом. Микаса встала за коляской, взявшись за ручки, а Леви в ожидании постукивает двумя пальцами правой руки по колену. Ни в том, ни в другой не чувствуется более агрессии, даже девушка, что недавно размахивала опасным оружием и готова была нашинковать их на лапшу, выглядит миролюбиво. Наверное, решила поверить странной самоуверенной женщине, пообещавшей ей встречу с Эреном, а потому вполне спокойно глядит на них невероятными чёрными глазами. Даже Эрвин засмотрелся в них, но под серым хмурым взглядом ниже тут же отвернулся. — Нет, я не чувствую от них угрозы, мэм. — Уверенно шагает к двум аномалиям ближе, вскользь посмотрев на колёса коляски. Настолько чистые, аж в глазах рябит. — Ну что, идёмте? Нужно сменить повязки, выглядят скверно. Микаса толкает вперёд инвалидное кресло, Эрвин идёт следом, чувствуя, как сзади его спину точно так же толкает невероятно жуткий цепкий взгляд Елены. Казалось, он пробирается прямо под кожу, доходит до всех нейронов мозга, чтобы проверить: не скрывает ли он что-нибудь? На их ли он стороне? Комитет по Этике преследует несколько иные цели и не всегда соглашается с действиями Фонда, но Эрвин ведь не дурак, чтобы так рисковать, только вот под колким взглядом Елены уже сам начинает сомневаться в собственных мыслях и целях. Ещё несколько шагов, уходя от физически ощутимого взгляда, — и они оказываются в узкой маленькой комнатке, где стоит лишь кровать, да стол со стулом. Весьма аскетичный набор, но не заметно, что это хоть сколько-то волнует аномальных объектов. Микаса подвозит коляску к постели и легко помогает Леви перебраться на неё, и он направляет на Смита свой ожидающий взгляд. Под этим взглядом Эрвин немного застопорился, растерялся, едва не выронив чемоданчик с медикаментами, но быстро взял себя в руки. — Я… — сглотнул неожиданно образовавшийся в горле ком. Старается быть спокойным, он кремень, он скала, но если Леви не пугает его от слова совсем, про Микасу то же самое сказать сложно. Да, она слабее остальных восемьсот сорок пятых, но всё ещё остаётся аномальным объектом с аномальной силой. А от того, на что способен Кенни, Эрвина до сих пор кидает в холодный пот. — Я сейчас сменю ваши повязки, хорошо? Леви, ты согласишься пропустить девушку вперёд? — Конечно, — лаконично отвечает объект, удобнее устраиваясь на постели. Рядом садится Микаса, и Эрвин, оставив открытый медицинский кейс на столе, подсаживается на стул с ножницами. Показывает их девушке, решив на всякий случай проговаривать все свои действия, даже если она уже не единожды проходила через всё это. — Только подрежу край бинтов, хорошо? Но тебе нужно будет… — Неловко замолкает, когда Микаса, не дослушав просьбу, легко расстёгивает рубашку, оставаясь в спортивном топе, и для удобства садится чуть боком, подставляя раненную руку. Равнодушный к женским прелестям, Эрвин, однако, не может не заметить, насколько же хорошо у неё развита мускулатура. Девушка словно день и ночь проводит в спортивном зале, но выглядит не как те странные женщины-качки-бодибилдеры — частенько они смотрятся либо совсем мужиками, либо будто кто-то пересадил голову симпатичной девочки на мужицкое туловище, — а как красивая утончённая азиатка. Насколько же необычен и полон чудес их мир, раз в нём могут водиться такие существа. Ткань бинтов столь сильно напитана нечеловеческой кровью, что стала подсыхать и приобрела жёсткость гипса, но Эрвин смог подцепить край, разрезать его, а дальше повязка уже легко сползает с внушительного девичьего бицепса. Эрвин невольно тяжело сглатывает, стоит ему заметить жуткую развороченную рану — чем бы не стрелял Кенни, разрушительная мощь впечатляет. — Скажи, если будет больно, — тихо проговаривает Смит, подготавливая чистый бинт и лекарственные средства, которые обязательно могли бы помочь обычному человеку, но неизвестно, помогут ли данной аномалии. В любом случае, выбора особо нет, а оставлять в таком вот скверном виде точно не стоит. Девушка стоически вытерпела все манипуляции со сменой повязки, и вот Эрвин сам облегчённо выдыхает, позволив себе небольшую дерзость в виде бантика из краёв бинта. Улыбнулся, подмигивая. — Ну вот, и совсем не страшно и не больно, да? Микаса зарделась, несмело улыбаясь, и отсела, накидывая на плечи рубашку. В её движениях почти не чувствуется болезненность, однако заметно, как она осторожно двигает плечом. Леви вообще практически не двигается, кажется, даже не дышит, только смотрит единственным глазом, да так внимательно и цепко, что Эрвин едва удерживает дрожь в руках. Чуть переварив собственные чувства, он понимает — дрожь в его руках от нестерпимого желания скорее уже прикоснуться к необычно маленькому молодому мужчине рядом. Да, Эрвин даже не уверен, что сам не краснеет маковым цветом, но надеется, что респиратор скрывает это позорище. И почему на него всё время так пристально пялятся? — Могу ли я задать пару вопросов? — осторожно спрашивает, потому как с SCP он никогда не сталкивался до этого, а здесь сидит в маленькой комнатке сразу с двумя. Одного он из себя таки смог вывести, то теперь стоит следить за собственными словами. Страшно, конечно, очень страшно! Но что там говорится про волков и лес? Вот, его случай. Тем более, он уже в лесу среди волков. Вместо ответа аномалии кивают, и Эрвин, вдохновлённый этим, начинает: — Болят ли ваши раны? Вы ведь чувствуете боль? — Смотря что под ней понимать, — глухо отвечает Леви. Эрвин неспешно разворачивает бинты с его головы, один моток, второй… пока перед ним не оказывается невероятной красоты лицо. Тонкие черты, прямой нос, аккуратные губы маленького ротика, щёки без единого намёка на щетину. Это просто преступно быть настолько красивым, даже несмотря на малосимпатичный пересекающий всю милую мордашку порез. Задет и правый глаз, и щека — дважды, — и губы… на левой щеке потемневший квадрат бинтов, приклеенный крест-накрест тонким пластырем и скрывающий под собой ещё три пореза поменьше. Все одинаковые, ровные, тут даже не нужно быть медицинским экспертом, чтобы заметить: получены все явно одним и тем же оружием. И ни один из них не смог скрыть всю ту очаровательную изящность, которой так много в облике третьего восемьсот сорок пятого. В какой-то момент Эрвин подумал: лучше бы Леви скрываться за бинтами вечно, чтобы никого не погубить столь непозволительной красотой. Порезы малоприятно кровоточат, и кровь эта слишком тёмная для человеческой. Но что смог заметить Эрвин, так это отчётливые признаки свёртываемости — он достаточно осторожно отнимает от щеки сложенный квадратом бинт, а тот цепляется за края ран, что вновь начинают неспешно наполняться тёмной гемой. Если судить по записям в личном деле данных объектов, то свёртываемость крови у них не наблюдается, раны не заживают… до недавнего времени. И Леви оставался единственным из трёх объектов под номером 845, вылечить которого не представлялось возможным. Но здесь же виден прогресс! Фонд сменил лекарства? Или Елена права, и для лечения этих троих им нужны… люди?.. Кажется, проходит неспешная вечность, пока они смотрят друг на друга. И не могут насмотреться. Леви приоткрыл правый глаз, и Эрвин невольно вздрогнул — склера полностью тёмная, блестящая от влаги, а из уголка почти сразу потекла точно такая же густая жидкость, что течёт из ран. Словно кровавые слёзы, и парень моргает, размазывая их по нижнему веку. Но что больнее всего укололо Эрвина, так это мёртвый бледный глаз, что светится словно луна на ночном небосводе. У него нет зрачка, а радужка как будто подёрнутое плёнкой молоко. И если долго в него смотреть, кажется, что тебя куда-то затягивает, и Эрвин вздрагивает вновь, что помогает ему таки прийти в себя, собраться с мыслями и взяться за обработку ран. Делать это приходится в ускоренном режиме — раны истекают кровеподобной жидкостью, и она почти не останавливается; несколько капель попадают на халат, мгновенно впитываясь в ткань, благо та плотная, и не позволяет каплям пропитаться до самой кожи. Однако, где-то глубоко внутри себя Эрвин понимает, что ему совершенно не страшно. — В Фонде выдвинуто предположение, что вы раньше были обычными людьми, но произошло нечто, и вы оказались на том аномальном острове и получили свои сверхспособности. Разве это не так? — Наверное, — пожимает Леви плечом, спокойно пережидая все манипуляции. Он даже не вздрагивает при прикосновении к своим ранам, однако верхнее веко повреждённого глаза странно подрагивает. Эрвин аккуратно промывает его, мысленно сетуя на неудобство толстых перчаток. — Мы ничего не помним до появления доктора Рейсса. — Но всё же, если следовать данной теории, ваше ощущение боли не должно быть отличным от того, как ощущают боль обычные люди. — К физической боли легко привыкнуть. — Эрвин скосил глаз, смотря самым краем на внезапно заговорившую девушку. — А вот к ментальной — никогда. — Микаса снова выглядит грустной, расстроенной, и мужчина сравнивает её с обычным подростком. И правда, простая человеческая девчонка, как сказал Эрен. В этом и состоит сложность классификации, описания и удержания некоторых аномальных сущностей в Фонде SCP — одно дело, когда эти самые аномалии выглядят как хрен знает что или даже не имеют физического воплощения как такового, и совсем другое — когда это люди. Выглядят как люди, дышат как люди, существуют как люди. Интересно, испытывают ли они тот же спектр чувств? Или схожесть остаётся лишь в физиологии? А что касательно… сексуального влечения? Сколько вопросов! Но не задавать же их в лоб. Тут нужна аккуратность и тактичность, и этого Эрвину, к счастью, не занимать. — Вы сильно подружились с Эреном, — проговаривает он мягко, замечая, как Микаса прячет нос в шарфе. Шарфе, который подарил ей Эрен. Взгляд синих глаз тут же метнулся на Леви, замечая, как из сжатого левого кулака выглядывают два шнурка от его галстука-боло. Зачем он отдал его ему? Задай ему кто этот вопрос, и он не сможет ответить. Но в момент, когда подоспела служба безопасности Фонда, беря под стражу всех трёх восемьсот сорок пятых, он, сам до конца не осознавая своих мотивов, вручил в руку Третьего подвеску с изумрудным камнем. Он достался ему от отца, и Эрвин носил его не снимая, а тут так запросто в доли секунды решился отдать значимую вещь даже не человеку — аномалии. И, что не менее удивительно, эта аномалия сохранила «подарок», более того — не выпускает из рук. — Я скучаю по нему… — Ты ведь хочешь увидеться с ним как можно скорее, правда, Микаса? Неожиданно прозвучавший голос Елены заставляет всех троих обернуться ко входу в комнату. Там действительно стоит представитель Совета, и глаза её неотрывно смотрят на Третью. Она вздрагивает от такого прямого вопроса, кивает, от чего в глазах Елены вновь виднеется то странное и совершенно неуместное злорадство. — Я могу это устроить, мисс Аккерман. Привести сюда Эрена прямо сейчас. Что? Что эта женщина задумала? Всё внутри Эрвина мгновенно напряглось, встопорщилось, и, судя по каменному взгляду Леви, что совсем недавно смотрел на него с лёгкой улыбкой в сером взгляде, он тоже заподозрил неладное. И при этом оба стараются заниматься своими делами, как будто Елена и что бы она там не задумала рассосётся само; Эрвин продолжает обрабатывать раны, вот и длинный порез на второй щеке аккуратно заклеен, остаётся только самый длинный, из-за которого нужно обернуть всю голову. Но Смит не может не заметить, как загорелись глаза Микасы на столь щедрое предложение со стороны Елены, со стороны высшего руководства Фонда SCP. Это как предложить голодающему хлеба, как нищему дать денег, как больному показать лекарство. От такого не отказываются. — Правда? Прошу вас, приведите его! — Но ты должна будешь кое-что сделать. Вот сейчас Эрвин явственно чувствует холодный пот, что скользит по спине. За всё нужно платить. Какую же плату потребует эта ненормальная? — Всё, что скажете! — Я хочу, чтобы ты немного подстраховала меня. — Проговаривая эти слова, Елена приближается ближе к Эрвину, что совершенно деревянными малоестественными движениями заклеил раненный глаз, дотянулся до бинта, чтобы начать перевязку. Всё ещё пытается делать вид, что ничего не происходит. Что всё нормально. Но… замирает, не видя, но чувствуя, как Елена встала чуть сзади него. Сглотнув, он поднимает голову, теперь видя её совершенно безумный взгляд, от которого невольно поджимается каждая мышца, и даже яйца втягиваются испуганно внутрь тела. Сейчас Эрвин как никогда чётко понимает — он в ловушке. И фактически сам загнал себя в неё. — Мистер Смит. Я хочу, чтобы вы сняли перчатки и дотронулись до SCP-845-2. Даже Микаса вздрагивает от этого требования, Эрвин и вовсе пялится на Елену как на главного врага человечества. Взгляд его синих глаз горит под широкими тёмными бровями, губы сжаты в полоску, но при этом внешне он совершенно никак не выдаёт своего внутреннего испуга. Что она такое просит? Приказывает! Прикоснуться к аномальному объекту, чья кровь отравляет любое живое существо! Конкретное сумасшествие. — Вы не имеете права давать мне приказы, мисс Елена. — Он берёт под контроль собственный голос, тот звучит глухо, твёрдо, и если добавить в него ещё немного жёсткости, то уйдёт под землю. — Я представитель Комитета по Этике, пусть и структурного подразделения Фонда, но не подчиняющегося ему. Более того, Фонд должен прислушиваться к Комитету, и из нас двоих именно я могу отдавать приказы. — Я знаю, — спокойно отвечает Елена, и то, что она улыбается, он понимает по довольно жмурящимся глазами. Именно в такой момент она позволяет улыбке отразиться в глазах. — Но у меня есть два аргумента. Первый… — Между лопаток в спину упирается нечто твёрдое и даже через все слои одежды прохладное — пистолет. Вот же сукина дочь. — Мне ведь не нужно говорить вслух, что это, правда? — Не нужно, — цедит Эрвин, и Леви тут же подскакивает на месте. В правой руке его появляется рукоять и лезвие в два «отсека», но дальше случается нечто совершенно неожиданное. Только Леви с тихим рычанием хочет податься вперёд, на защиту Эрвина, как сзади одной рукой за плечи его хватает Микаса, приставляя к горлу укороченную версию своей нагинаты. — Микаса, — хмуро и с долей удивления зовёт её Леви, но девушка лишь всхлипывает. — Я хочу увидеть Эрена! — А вот и второй аргумент, мистер Смит. Ситуация просто атас. Пиздец. Архипиздец. Елена сумасшедшая, выжившая из ума тётка с разошедшимся за рамки чувством собственного величия. Устраивает собственные эксперименты с живыми людьми и ради чего? В чём её цель? Впрочем, здесь Эрвин лишь прикидывается дурачком, на самом деле он уже в полной мере знает все её стремления, ведь она сама ему о них сказала ещё в его кабинете. Связь между SCP-845 и теми, кого они выбирают. Елена пришла сюда за подтверждением своей теории, как и Эрвин. У них обоих одинаковые планы, только… цели другие. И чего хочет в результате добиться Елена, он пока не знает, но может догадываться. — Вы ведь понимаете, к чему это может привести, мисс Елена? — Его голос всё так же спокоен и твёрд, ни единый мускул не дрогнул. Чёртова стерва. В такой ситуации Леви его не спасёт — эти двое, кем бы не являлись, не хотят причинить друг другу боль, — а дуло пистолета очень уж неприятно давит чуть правее позвоночника. На слова Смита женщина лишь издаёт неприятный смешок, вновь жмурится довольно. — Либо вы умрёте от отравления, мистер Смит. Либо укрепите вашу связь со Вторым. Когда долгие годы работаешь в исследовательском институте, когда изучаешь множество опасных и не очень аномалий, пишешь научные труды и даже защищаешь диссертацию, во многом учишься подмечать самые мелкие детали. Как одно влияет на другое, на сколько сильно, в каких пропорциях… Но не нужно быть учёным академиком, чтобы заметить одну весьма важную деталь. В день, когда Леви проснулся, произошло одно очень серьёзное событие. Даже два. И Эрвин, находясь в жутком пост-адреналиновом отходе, заметил это, но отложил в памяти на обдумать позже. И как же вовремя сейчас всплыло данное воспоминание! Вернувшийся доктор Ури Рейсс прикоснулся к Кенни без защитного костюма. Более того, он обнял его, позволяя облокотиться на себя. Как и Микаса, что прильнула устало к боку приобнимавшего её Эрена. Вымазавшегося в её крови. Две доказанные связи с объектами SCP-845. Но их с Леви связь не доказана никем и ничем не подтверждена. И если он облажался в своих выводах — он расплатится за ошибку жизнью. — Ну же, мистер Смит. Снимите перчатки и коснитесь Второго. — От того, как была сказана эта фраза, едва удалось подавить желание вбить её обратно в глотку Елене. Эта напускная нежность, эти ужимки… — Так просто я это не оставлю. — Даже не сомневаюсь. Тяжело сглотнув, Эрвин взглянул на Леви, что пытался вырваться из рук Микасы, да только заметно, что просто так она его не отпустит, а для более решительного действия придётся пойти на жертвы. И Леви замирает, замечая на себе взгляд Эрвина. Весьма решительный взгляд. Неспешно он оттягивает резинки перчаток, снимая с рук сначала одну, затем вторую — при этом не касаясь внешней стороны перчаток, ведь там есть кровеподобная жидкость Микасы. Также неспешно снимает с лица противогаз, невольно задержав дыхание — и тут же делая несмелый вдох. Обычный воздух, насыщен кислородом и немного ионизирован, пригоден для дыхания. По крайней мере, мгновенно его не парализовало и состояние осталось точно таким же, каким и было. Внутри длинного пореза на щеке Леви вновь начинает собираться кровь, под действием силы тяжести постепенно скатываясь вниз, к подбородку. Эрвин тянет руку вперёд. Шумит вентиляция. Слышны отдалённые всплески слитой воды. Елена взводит курок, подталкивая Смита к более активным действиям. Широкая ладонь ложится на гладкую израненную щёку. Два удара сердца. По большому пальцу стекает тёмная кровь, за мгновения впитываясь в кожу.