Ты дал слово

      — Замечательно, — оскалившись, протянул Пеннивайз. — Тогда начнем с самого интересного – что…       — Э, нет-нет-нет, сначала я задам вопрос, — перебила я клоуна. — а потом уже ты. Вот скажи честно, ты из-за упоминания Черепахи ко мне прицепился, да? Не поверю, что к тебе суицидники ни разу не приходили.       Глаза Пеннивайза на мгновение вспыхнули янтарным яростным огнем, но стоило ему прикрыть их на мгновение и на меня смотрели с арктическим холодом синих глаз.       — Ты права, но будь хоть немного любезна, — с рычанием в голосе заговорил Пеннивайз. — не перебивать меня столь грубо. Я терпелив, но не настолько и последствия будут неприятными. Поняла меня?       Я спокойно посмотрела на клоуна, перевела взгляд на оставшиеся леденцы и съев ещё один, вздохнула.       — Хммм, если ты про то, что сожрёшь меня, то мне это только на радость. — протянула я, стараясь сдержать зевок, продолжая вскрывать один леденец за другим. — Даже если это будет больно, неприятно и отвратительно, я правда буду счастлива, если ты съешь меня. И после этого не будет никакой странной херни. — слегка невнятно завершила я, с грустью смотря на кучку разбросанных фантиков, стараясь разглядеть затерявшиеся конфеты. Запихнув громко шуршащие фантики в карман, решив потом найти мусорку, я придвинулась поближе к клоуну и протянула руку Пеннивайзу.       — Дай руку.       Напряжённо наблюдавший за мной клоун даже не шелохнулся. Он медленно посмотрел на мою протянутую руку, постепенно переводя взгляд на мое лицо. В глазах у него уже читалась усталость и сомнение. Похоже я умудрилась почти довести клоуна, не начав нормального разговора.       — И зачем тебе моя рука?       — Трогать буду.       — И всё? — после небольшой паузы спросил клоун, смотря мне в глаза, стараясь понять, что и почему я делаю.       — Нет. Я буду сидеть и поглаживать руку и иногда сжимать её. Откровенно говоря, жмякать твою ладонь ручками.— серьезно ответила я. Видя, что Пеннивайз начал терять терпение, я флегматично пожала плечами. — Послушай, мне трудно концентрироваться на разговоре, если руки ничем не заняты. И мне до зуда в ладонях хочется потрогать тебя за щеки, но боюсь, мы зря потратим время ожидая, когда у меня отрастет новая рука. Да что я перед тобой тут распинаюсь, руку дай уже!       С громким вздохом, Пеннивайз неохотно протянул мне правую руку, которую я быстро схватила. Подвинувшись ещё ближе к клоуну, чтобы не держать руку все время на весу, я начала рассматривать ладонь в белой атласной перчатке, поглаживая внешнюю сторону кисти.       — Ты хотел задать вопросы, задавай. — сказала я не глядя на клоуна, продолжая изучать крупную, в сравнении с моей, ладонь.       — Что ж, — начал Пеннивайз, наблюдая за моим баловством с его рукой. — раз ты первая сказала про Черепаху, то объясни, что ты имела ввиду под «прицепился»? Чем он тебе насолил, раз ты пришла ко мне?       — Он сделал то, о чем я его не просила.       — А конкретнее?       Я оторвала взгляд от ладони и посмотрев клоуну в глаза, коротко и яростно ответила:       — Не дал мне сдохнуть. И до сих пор не даёт.       Быстро вернувшись к баловству с чужой рукой, я уже более спокойным тоном продолжила.       — Ты наверняка видел мои шрамы, пока я умывалась. Это мои неудачи. Он пришел ко мне, когда я делала первую попытку покинуть этот чертов мир. — освободив левую руку, я провела пальцами по длинному шраму от ножа на сонной артерии, зная, что даже при таком скудном свете клоун увидит его. — Ему стало меня жаль, как «одно из его творений, пускай и случайно пришедшего сюда». И вот, вместо желаемой смерти, я осталась жива и неспособна умереть, несмотря на большое количество попыток упокоения.       — Что значит, «творение, случайно пришедшее сюда»?       — То и значит. Я не отсюда. Меня тут быть просто не должно. А если и должна тут быть, то не сейчас.       На какое-то время между мной и Пеннивайзом повисла тишина, прерываемая лишь моим шуршанием и начинавшимся завыванием пустого желудка, настойчиво требующего что-то существеннее конфет.       — Так, твою связь с Матурином я понял. — прервал тишину клоун, проигнорировав вой моего желудка. — Ну, а откуда ты знаешь про меня, и почему решила прийти? Сомневаюсь, что Черепаха тебе сообщал обо мне.       — Какой же ты тугодум. Тебе точно миллионы лет? Или от старости, у тебя начались проблемы со слухом и памятью? Я вроде с самого начала сказала, чего хочу. Что б, ты меня сожрал. Ну, а про тебя и Черепаху я знала и раньше, до личного знакомства. [@?&#@?*!!@#∆].       Последнее предложение смешалось в непонятную даже мне какофонию звуков, вызвав сильную головную боль, отчего я сильно зажмурила глаза и пальцами правой руки начала с силой давить на виски, стараясь утихомирить боль. Когда боль стала затихать, я сквозь пальцы взглянула на Пеннивайза. Тот, видимо, не успел толком разозлиться на мои язвительные замечания о его возрасте, и сейчас выглядел ошарашенным. Похоже, клоуна немного задело непонятное происшествие, но он почти пришел в себя, поэтому, встряхнув своей головой, спросил:       — Это что вообще было? И у тебя кровь из носа капает.       Убрав от лица руку, и убедившись, что боль почти прошла, я стянула с головы бандану и вытерев ею кровь из носа, ответила:       — Без понятия, такое со мной впервые. Но это было похоже на Табу.       — А конкретней?       — А конкретней, это значит, что мое желание ответить как можно точнее, про мое знание о тебе, вылилось в головную боль. Судя по всему, мне нельзя говорить, откуда именно я тебя знаю, иначе может обойтись не только головной болью, раз и тебя зацепило, пусть и немного.       «Интересно, если я попытаюсь ему рассказать, все что зацензурили, мне дадут умереть?»       — А…       — Даже не смей.       — Я даже сказать ничего не успела!       — Мне даже мысли твои не нужно читать, у тебя на лице написано, что в твою голову пришло что-то неприятное, насчёт Табу.       — Да ты бы вряд-ли умер, а попытка, как говорится, не пытка.       — В отличие от некоторых, меня пока все устраивает в моем существовании.       — … Сука.       Скомкав окровавленную бандану в руке и засунув ее в карман, я обиженно стала с чрезмерным вниманием разглядывать руку Пеннивайза, которую не отпускала до сих пор. Из-за крови, оставшейся на моих пальцах, на светлой атласной перчатке появились небольшие красные пятна, которые быстро исчезали, словно впитываясь в ткань и дальше в руку клоуна. Уже не с наигранным интересом я стала наблюдать за исчезающими следами крови.       Взгляд словно приковался к руке в белой перчатке, а в голове неспешно текли странные мысли, возможно, навеянные пережитым стрессом. Было сильное желание взять и укусить эту руку, почувствовать солоноватый привкус крови с металлическим запахом, услышать хруст прогрызаемых насквозь костей, ощутить упругое мясо в зубах. Неторопливо, растягивая удовольствие, съедать фалангу за фалангой, палец за пальцем, затем перейти на кисть, разделив всё на пястья и так до самого запястья. Почувствовать тот адреналин, когда твоя невольная жертва уже в твоих «руках», но все ещё пытается вырваться, крича от боли, давая тебе чувство превосходства в ситуации, понимание, что главный здесь лишь ты.       Слюна непроизвольно начала обильно выделяться, пока я заворожённо поглаживала чужую руку вблизи от своего лица, пропуская мимо ушей слова Пеннивайза, на автомате кивая головой прикрыв глаза.       «Так как Пеннивайз не является человеком, то попытка съесть его руку не будет считаться каннибализмом, наверно? Интересно, от того что я съем часть Пеннивайза, стану ли я немного похожей на него самого, или это будет как обычный прием пищи, то есть, без всяких изменений? А его вообще можно есть? Может он ядовит для людей? Или, если он сам ест человечину, то не стану ли я косвенным каннибалом, поев Пеннивайза? Стану ли я зависима от мяса Пеннивайза, после одного кусочка? И если на Пеннивайза действует сила воображения, то будет ли он на вкус как та еда, о которой я буду сильнее всего думать? А если никаких подобных эффектов не будет? А…»       Резкая оплеуха и громкое: «Отпусти, зараза!» — сбили меня с мысли, возвращая к реальности. Схватившись двумя руками за звенящую голову, я повернулась к Пеннивайзу и громко воскликнула:       — Ты чего дерёшься?!       — А ты чего кусаешь?! Совсем с катушек слетела?!       — Да я не кусала… — резкий взмах руки Пеннивайза, и передо мной та злополучная ладонь, с медленно исчезающим следом укуса. Прервавшись на полуслове, я молча смотрела на след от своих зубов, на руке, с немного разорванной тканью белой перчатки. След постепенно затягивался, не оставляя и намека, что тут был укус. Стоило ладони восстановиться, как Пеннивайз убрал её от моего лица и хмуро сказал:       — Я все ещё не получил ответ.       — Какой ответ?       — Нахрена ты вообще меня укусила?       — Жрать хотела. — кратко ответила я. Пояснять, почему я укусила клоуна за руку не хотелось. Да и стыдно немного было.       — И всё? — издевательским тоном протянул Пеннивайз, сверля меня янтарными глазами.       — Нуу… — отвела взгляд в сторону, надеюсь, что щеки не покраснели от стыда. Совесть все сильнее скреблась на душе: «Ебать, она у меня ещё осталась?!», и не выдержав, я, зажмурившись, быстро затараторила. — Ладно, мне не просто жрать хотелось, мне было любопытно, какой ты на вкус, это первая причина, а вторая, я последние несколько дней не ела нормально, а на регенерацию уходит много сил и энергии, надо нормально питаться, вот я и не выдержала, после нескольких регенераций. Мне уже без разницы, что съесть, главное, чтобы не воняло и не было человечиной. Вот.       Остановившись, чтобы перевести дух, я задумалась, про свою совесть:       «Что ж, ты раньше то молчала, а? Решила вылезти спутся... А сколько времени спустя? Так, а сколько времени я нахожусь в этом мире?»       — Эй, ты чего тут замолчала? — прямо перед моим лицом Пеннивайз пощелкал пальцами, сбивая с мыслями. — О чем таком ты задумалась, что у тебя даже живот завывать перестал?       — Да знаешь, пытаюсь вспомнить, сколько времени я тут уже провела.       — А что, ты даже не в курсе, когда пришла сюда? Какой год хоть сейчас, помнишь?       — Сейчас... А, ну...       — Иии, какой сейчас год?       — Я знаю, я помню, погоди секунду, не сбивай с мысли. Так, пока что Меченый Россией управляет, скоро Пьянчуга пойдет, а это примерно девяностые... Что там в субтитрах было...       — Точно!!! — казалось, прямо перед глазами всплыла правильная цифра и гордо подняв указательный палец, я сообщила. — Сейчас лето тысяча девятьсот восемьдесят девятого года! Вот видишь, я знаю, какой сейчас год!       Пеннивайз с вялым видом изобразил аплодисменты, нарочито медленно хлопая ладонями.       — Молодец. А, как давно пришла сюда, вспомнила?       Казалось, всю глупую радость оттого, что вспомнила какой сейчас год, провели через чёрно-белый фильтр, так сильно она поблекла от вопроса клоуна. В голове сразу заскрипели шестерёнки воспоминаний, стараясь напомнить, сколько времени прошло.       — Ну, где-то лет десять, или больше? — неуверенно произнесла я.       — Ты что, совсем за временем не следила и газет не читала?       — Ой, знаешь ли, я в основном по лесам шастала, в город чисто на заработок еды зимой приходила. Не было настроения газеты читать. И вообще, я благодаря зиме смогла примерно посчитать, сколько я тут уже торчу!       — Ага, при этом, вспомнила все с трудом.       — Да какая тебе разница, сколько времени я тут провела! И вообще, ты почему такой адекватный?       —|Потому что, ты написала меня здесь таким.| — последнее предложение, Пеннивайз произнес потусторонним голосом, сбивая с толку. Шокировано взглянув на клоуна, я спросила:       — Что ты сказал?       — М? О чем ты, бешеная?       — Ты сейчас что-то сказал, повтори, пожалуйста.       — Ничего я не говорил, тебе показалось. И вообще, не увиливай от темы!       — Да ты сам прицепился к тому, сколько времени я здесь провела! То что, у меня крыша едет, и так было понятно, но непонятно, почему ты ведёшь себя странно!       — И что такого "странного" я делаю?       — Да ты сидишь и разговариваешь со мной, когда мог уже раз что сожрать!       — А ты что, была мной, чтобы так обо мне судить?       — Нет, но... Ааа, черт, ладно, хуй с тобой, забудем про это. Ты лучше скажи, что ты там говорил, про меня?       — Про тебя? Это когда было то?       — Ну, — я слегка замялась. Было немного страшно услышать ответ, который мог быть ужасно правдивым. — Когда я спросила, почему ты такой адекватный, ты сказал нечто странное. Что-то, про меня.       — Серьёзно? Тогда почему я этого не помню?       — А я, думаешь, знаю? Я поэтому тебя и спрашиваю, вдруг ты помнишь. Ладно, забей на это, я наверно с голодухи всякое слышу. Да и, не может же это быть правдой, верно? — я истерично усмехнулась. Накрыв голову руками и закрыв глаза, я начала слегка покачиваться из стороны в сторону. — Так, что тут за истерика? Чшшш, никакой истерики нет, давай, раз, два, три... Молодец, ты в порядке, все хорошо, не надо истерить, верно? Тебе просто показалось, показалось...       Закончив счёт на сорока, я глубоко вздохнула и наконец открыла глаза. Прямо напротив меня в упор сидел Пеннивайз, сильно напугав. Упав от испуга на спину, поморщилась от неудачно впившихся в спину камней.       — Ты чего пугаешь бедных людей, а вдруг инфаркт произошёл бы? — я не могла не укорить клоуна за то что напугал. Видишь ли, он весь такой старый, ему можно, а людям от этого страдать? Несогласна!       — Что это было?       — А?       — Я спрашиваю, что это было? Ты чего покачиваться начала и бормотать себе что-то под нос?       — Ааа, это отрицание действительности, только, шшш, это секрет.       Скептичный взгляд клоуна ясно показал его отношение к моим, уже попахивающих сумасшествием, словам. Он буквально взглядом говорил: "Бля, что за чокнутая, зачем я с ней связался?". Флегматично пожав плечами не его немой вопрос, я подползла поближе к реке и начала полоскать бандану, пока кровь не присохла окончательно. Было все ещё темно, но за деревьями уже виднелось постепенно светлеющее небо.       «Нихрена, сколько времени прошло, мне казалось, мы всего лишь пару часов проболтали, если не меньше...»       — Ты забываешь простую вещь, что сейчас лето, светает раньше. — ехидно произнес клоун прямо надо мной. Подняв голову, встретилась с насмешливым взглядом серых глаз, немного косящих в разные стороны. Вздохнув, опустила обратно голову и продолжила очищать бандану от крови.       — Тебя, умник, не просили комментировать мои мысли. И вообще, чё ты в них пошариться решил? До этого тебя моя голова не особо и привлекала. Отвечать не надо, если что. — сказала я, выжимая из банданы остатки воды. Оттодвинувшись подальше от реки, повесила расправленную тряпку на ближайшую ветку и продолжила. — Да, кстати, нам с тобой надо нашу беседу то, как-то логически завершить, иначе мы тут ещё долго сидеть будет.       Мельком глянув на все ещё стоящего клоуна, я начала растирать свои замерзшие от холодной воды руки. Сбоку раздалось шуршание, повернув в сторону звука голову, посмотрела на севшего на некотором расстоянии от меня Пеннивайза.       — Ну и как ты предлагаешь закончить наш разговор?       — Давай для начала разберемся, почему, собственно, началась наша беседа. Ты хотел, или чисто из любопытства, узнать о моей связи с Матурином — ты узнал. Я проболталась, что совсем не местная, а откуда, сказать не могу. Хорошо. Я сказала, чего конкретно хочу от тебя, ты ответ пока не дал. Можно сказать, план минимум мы выполнили. Тогда вопрос, ты меня сожрёшь, или нет?       — ... Не хочу.       — Да почему, блять?!       — Ты тощая, не боишься и воняешь Черепахой. Мне чисто неприятно тебя жрать. Дети повкуснее будут.       — Угу, только эти дети тебе ебало начистят.       — Что ты сказала?!       — Ааа, значит это я могу ему сказать, а про себя или что-то вроде этого, хуй с ним?! Так, да?! — я злобно посмотрела на небо, которое словно насмехалось надо мной и моим поведением. Вскочив на ноги и игнорируя повторяющийся вопрос Пеннивайза, я яростно ткнула в небо пальцем. — Какого хуя я вообще должна так страдать? Это, блять, не смешно, может я хочу радостно проболтать все о себе Пеннивайзу и, как в сопливых историях, передумать сдохнуть, так как Вайзи станет моей пидружкой, но как назло, сдохну! А нихуя нельзя рассказать о себе, а вот его будущее, конечно, это можно! — в носу стало неприятно пощипывать, а зрение становилось все более размытым, но я все продолжала кричать в небо. — Даже если я сама виновата во всей этой хуйне, то я уже тогда была ебалашей!!! Вот нахуя, нахуя я вообще решила написать что-то подобное, нахуя, жила бы спокойно с поехавшей крышей, заливаясь алкашкой, но нет, мне надо было что-то написать, поделиться "творчеством"... Ууууууу, сука... — горло стало неприятно саднить, а горячие слезы начали стекать по щекам, и попытавшись оттереть их рукавом, я лишь размазала их с соплями по лицу. Продолжив попытки оттереть всю эту смесь с лица, я опустилась на корточки, и хрипло прошептала:       — Я ведь даже вспомнить не могу, что именно написала... Больная, совсем психанутая, нахуя вообще ты это сделала, ебалаша, лучше бы алкоголичкой стала, позорно, но спокойнее... Да когда закончатся эти сопли?!       Приподняв голову, я краем глаза успела лишь заметить размытую фигуру клоуна, прежде чем мою истерику сменила боль в левой руке, а следом на лицо брызнула моя же кровь, хлещущая из откушенного куска в ладони. Коротко вскрикнув от боли, я зажала правой рукой рану и шокировано посмотрела на клоуна, успевшего отойти на несколько шагов. Его лицо было забрызгано кровью, и с громким хрустом он пережевывал откушенный кусок, мрачно смотря на меня янтарными глазами. Пока я то открывала и закрывала рот, пытаясь как-то выразить весь спектр эмоций от подобного поступка, он, проглотив часть ладони, спросил:       — Ну что, успокоилась?       От такого хренового в данной ситуации вопроса я наконец смогла громко выразить свое возмущение:       — Это что, блять, было?! Какого вообще, хуя, ты решил мне половину ладони оттяпать?! Нахуя вообще, ты это сделал?!       Проигнорировав все мое возмущение, Пеннивайз стал медленно приближаться, спокойно и медленно отвечая низким голосом, вызывая табун мурашек по спине:       — Мне надоело, как ты по-наглому ведёшь себя, творишь всякую хрень, а я потакаю тебе, хотя пользы в этом никакой. Нет, пока ты отвечала, все было более-менее нормально, но стоило начаться твоей истерике, как ты совсем перестала отвечать, хотя я, вообще-то, не обязан слушать и видеть твои сопли. Да и, мне больше нравится, когда плачут от страха, или когда я уже начинаю съедать ребенка. Твои же крики... Мне никуда не сдались. — подойдя ко мне максимально близко, он присел, и взяв мою поврежденную руку, несмотря на мое сопротивление, мягко провел ладонью по оставшимся трём пальцам. Посмотрев на постепенно заживляющуюся ладонь, он продолжил. — Так что, я решил отвлечь тебя, наиболее привычным мне способом. Ведь на боль, гораздо проще обратить внимание, чем на слова. И да, если ты не станешь нормально отвечать, я продолжу откусывать от тебя куски твоей плоти, но не смертельно, пока не услышу всё, что ты сможешь мне сказать. Понятно?       Я некоторое время молча переводила взгляд на клоуна и на свою руку, на которой постепенно начали вырастать новые пальцы, забирая себе остатки какой-либо энергии в теле.       — Знаешь, не будь у меня в башке стоп-крана на тему постельных отношений, я бы захотела переспать с тобой, ибо таким голосом говорить вообще опасно. А так, мне все понятно, только, — Пеннивайз, услышав, как я вновь отхожу от темы, начал приближать мою не восстановленную ладонь к зубам. — Да подожди ты! Мне пожрать надо, иначе надолго спать лягу. Не как ты, но тоже прилично времени.       — То есть, ты хочешь, чтобы я принес тебе еды? Ты не обнаглела?       — Не, если ты не хочешь, то можем подождать, пока мои пальцы окончательно восстановятся и я просто усну от отсутствия хоть какой-либо энергии. А для нее нужна еда.       — Ты ведь ела конфеты, тебе что, их мало?       — А ты съел два моих пальца, и как, наелся?       На этих словах, Пеннивайз замолк и с тихим вздохом отпустил мою руку. Избавившись от следов крови на лице, он встал, собираясь уйти.       — Ладно, но это будет первый и последний раз. Какую еду тебе вообще надо?       — Копчёное мясо хорошо подойдёт. Не смей притащить сырое, я на него больше сил потрачу, чем смогу переварить.       — Где я тебе, блять, найду копчёное мясо?       — По запаху, — ответила я, начиная уже широко зевать. — На фермах, наверное есть, либо в мясном магазине, начни оттуда. Да и Дерри твой город, что надо, быстро найдешь.       — ... Я ещё спрошу, откуда ты это знаешь. — успел лишь ответить клоун, прежде чем бесшумно исчезнуть. Не успела я шибко заскучать, как передо мной появился Пеннивайз с разными кусками мяса, которое он скинул мне на колени.       — Держи, ешь давай.       Коротко угукнув, я тщательнее посмотрела на копчёное мясо, которое мне принесли, узнав знакомую грудинку, куриное филе и даже свиную рульку. Решив начать с не самого тяжёлого мяса, я взяла кусок куриного филе и радостно вцепилась в неё зубами.       «Ну что ж, попируем?»