Закон, мать его, Мёрфи

К удивлению Гэвина, они не вернулись в главный зал, а принялись подниматься по одной из дальних лестниц в коридоре, куда детектив не то что не заходил, даже не заглядывал. Во-первых, ему дорога была своя жизнь, а во-вторых, всегда были лишние глаза. Сейчас же, когда Рид имел полное право разглядывать всё с пола до потолка, он жадно впитывал любую информацию, способную принести хоть какую-то пользу. Сверху послышался детский смех, а затем быстрое цоканье. К ним на встречу спускались, хотя корректнее было использовать «неслись как маленькие ураганы», Виолетта и Зои. Полицейский шагнул вбок, и ярко-пёстрое марево из двух девчушек промчалось вниз, абсолютно не замечая двух взрослых. Что же, младшая Мёрфи, по крайней мере, выглядела беззаботно, была накормлена и опрятно одета. Пока о ней переживать не стоило — уже гора с плеч. На втором этаже стояла полутьма, освещаемая электрическими канделябрами, по обе стороны подпирающими стены. Кейл уверенно шёл вперёд, словно знал поместье как свои пять пальцев. Не удивительно, ведь он был в организации уже как минимум лет десять, если верить информации из папки с делом. Мужчина постучал в одну из дальних дверей, а затем кивнул Гэвину. Детектив приготовился выслушать парочку ласковых за то, как натянуто прошло знакомство с другими капореджиме. Да, он повёл себя грубо, да, его могут тут же взять и показательно казнить без суда и следствия за неподчинение главе. Да, он слушается только Аша, но так вести себя не стоило. Да, Ричард напился, но это всё полностью вина Рида — он не уследил и он попросит не трогать горе-мужа, потому что… Твою мать, почему? Каждый раз входить в кабинет Аша было страшно. Даже такому сумасброду, как Гэвин. За показной душевностью стоял полностью погрязший в преступном мире человек с довольно не глупой головой на плечах, раз он добился всего. А начинал он, так-то, иммигрантом без копейки в кармане. Личное дело капо больше походило на какой-то криминальный романчик. Полицейский толкнул дверь и сразу же начал шарить взглядом, оценивая обстановку. Обставлен кабинет был в таком же стиле, как и в Ноке, только ещё аляпистее. Большая площадь позволила поставить внушительный застеклённый шкаф с дорогой выпивкой: бурбон, скотч, ирландский виски — всё в духе зажиточного мафиози. Ещё тут был второй стол с — да ладно! — разбросанными на нём цветными карандашами, пластилином и акварельными красками в кюветках — такими обычно рисовала Тина. Значит, капо позволял сидеть в своем кабинете дочурке. Мило. — Гэвин, — Аш поднял взгляд на детектива. Утомлённый и буравящий. Не очень мило. Навеянная детским рабочим местом улыбка как-то сразу сползла до сдержанно поджатых губ. Рид оправдываться не привык. Ни перед матерью, ни в колледже, ни перед Фаулером. Поэтому он прямо смотрел на капо. С одной стороны проявляя сдержанность перед руководством, а с другой — возможно, грубость. Устав от гляделок, Аш сдался и махнул рукой в небрежном: «Сядь, глаза мозолишь!» По половицам шаркнул стул, и Гэвин плюхнулся по другую сторону стола. Слегка боком, закинув ногу на ногу. И смотрел исподлобья: сидеть на расстоянии руки от главы мафиози было на порядок жоподробильнее, чем беззаботно топтаться у входа (выхода). — Ты же понимаешь, что в любой организации главное — слаженность? — капо неоднозначно обвёл кистью круг. — И чем выше твоё положение, тем важнее сохранение дисциплины, доверия и приличия. Кого будут слушаться простые головорезы, если нет достойного руководства сверху? Аш сделал паузу, и Рид кивнул. Не сказать, что он понимал, к чему ведётся разговор, но выразить свою поддержу было необходимо. Жизненно. Капо потянулся за стоявшим на краю стола графином со светло-янтарной жидкостью (твою же мать), цокнули о столешницу два бокала (и как он потом будет оправдываться в рапорте?), Аш от души налил Гэвину в тамблер (ему точно нужно отказаться!) и придвинул к тому поближе. — Аш. Я понимаю, вечер не задался, но Ричард уже пьяный, а у меня здесь машина. Мне бы довести его в целости и… — Вот об этом я и говорю! — капо за один глоток опустошил половину своего стакана, и детектива посетила очевидная мысль — этот был точно не первым. — О дове-ерии… Когда я начинал с самых низов, мне постоянно твердили про доверие. Про самоотверженность. Людям и делу. Про справедливость, — Аш стукнул локтями по столешнице, поднимая ладони вверх и складывая пальцы в пучки. — И про преданность! Рид потянулся за своим стаканом, убирая его подальше от яростных жестикуляций. Пить он не собирался: точно нет, иначе придётся долго и нудно разъяснять причину руководству. На задании строжайше запрещено употреблять алкоголь, а уж тем более упарываться, ведь так можно конкретно наломать дров, потеряв концентрацию. — Но вот сейчас… Сейчас ничего из этого не в почёте. Ни на работе, ни в семье. Вот ты, — капо указал на детектива, и тот приготовился в случае чего обороняться, — ты же до сих пор в ссоре с Ричардом. И ничего не собираешься с этим делать. Вот такие мелкие конфликты приводят к междоусобицам. Как домино. Ты же знаешь, что такое домино? — на утвердительный (слегка приправленный ахуем от выбора темы) кивок Аш сделал ещё один глоток. — Я понимаю, что не могу повлиять, потому что это ваше личное дело, но прошу тебя как твой непосредственный начальник — решите всё это. Меня бесит каждый день наблюдать ваши страдальческие мины. Гэвин открыл рот. Потом со стуком зубов вернул челюсть обратно. То, о чём сейчас говорил Аш, было бредом. Абсолютной чепухой, несусветицей, ахинеей, бессмыслицей и ещё сотней синонимов, вертевшихся в голове. — Я конечно, извиняюсь… — детектив наклонился вперёд, выставляя ладонь ребром. — Не передо мной тебе нужно раскаиваться, — капо покосился на полный стакан в чужой руке. Затем его брови сползли вниз и американскими горками взмыли вверх, отображая степень крайнего удивления. Губы сложились в задумчивое «О», а затем Аш начал рыться в одном из шкафчиков. Хлопнуло дерево о дерево, закрывая шухлядку, и в руке у капо уже был зип-пакетик с сероватым кристаллическим порошком. — Дай сюда. Рид засомневался: не хватало ему ещё и наркотиков, тогда Фаулер его точно прибьёт. Если кто-то не сделает этого быстрее. Например, сидевший напротив импульсивный итальянец, негромко, но настойчиво кашлянувший. Тамблер скользнул по столешнице в ладонь капо, и тот засыпал часть содержимого пакетика в бурбон; затем начал методично покачивать бокал по кругу, создавая в центре слабый водоворот. Порошок быстро растворился. Слишком быстро для того, чтобы придумать что-то годное. — Пей. — Я не думаю, что это хорошая… — Пей, — стакан проехался обратно, едва ли не перекидываясь до того, как Гэвин успел его поймать. Виски волной ударилось о стенки, и пару капель всё же попали на руку детектива. То взглянул на капо, в его глаза-угольки. Такие были опаснее всего, потому что любой неправильный шаг мог мехами раздуть пламя. Рид слизнул капли, ощущая сладкую горечь алкоголя, собственный привкус кожи и едва различимое нечто, не поддающееся какому-либо описанию. Под пристальным взглядом Аша полицейский медленно сделал небольшой глоток. Затем ещё один. И ещё. Пока не осушил стакан. Пока капо удовлетворённо не откинулся на спинку кресла. Толстое дно стукнуло о дерево, и одновременно с этим раздался стук в дверь. Блять. Вот на пару секунд бы раньше. Аш упёрся подбородком в ладонь, наклонился вбок и расплылся в широкой улыбке, заглядывая за спину Гэвина. Тот тоже поспешил обернуться. В проёме стоял Ричард. Дважды блять. Взгляд андроида лихорадочно скользил по комнате: капо, всё ещё лежащий пакет порошка, пустой стакан и наконец глаза Рида. Пожалуй, ещё никогда полицейский не видел свою (он только что на серьёзе назвал его «своей»?) железку такой обеспокоенной. Складочка меж насупленных бровей, поджатые губы, подрагивающие кончики ресниц, не поспевающие за сменой взгляда и частым морганием. Будь у RK диод — то полыхал бы. Если не красным, то стабильно жёлтым. — Ри-ичард, — нараспев начал Аш, раскинув руки словно для приветственных объятий. — А мы как раз решили опробовать твою Бурю. Гэвин вот согласился, так что как раз на нём и проверим работу. Андроид веселья капо совершенно не разделял. Его лицо разгладилось до серости каменного надгробия, он тупо уставился на пустой стакан и лежащий зип-пакетик. Невидяще. Совершенно потерянно. Гэвин поднялся. Пока ещё мог. Мог контролировать своё тело и эмоции. Иначе он разнесёт кабинет, Аша и эту ёбаную жестянку на атомы и пересоберёт в маленькую чёрную дыру. — Я думаю, нам лучше уйти, — Рид подхватил RK под локоть, вытягивая совершенно неподвижное тело. Ей богу, лучше было, когда тот просто напился. Краем глаза детектив заметил, как Аш лениво помахал рукой и сказал «не благодари». Гэвин понял, что Ричарду. Гэвин не понял, почему. Как только оба оказались за захлопнутой — пожалуй слишком громко для вежливости, но слишком похуй для ситуации — дверью, Рид спихнул с себя андроида. Тот, покачиваясь, ударился о стенку и упёрся в неё по обе стороны руками. Чтобы не упасть. Чтобы быть на как можно большем расстоянии от Гэвина. Или чтобы так казалось. Он был словно оглушён. Неверяще хлопал глазами. Приоткрывал рот и сразу же его захлопывал. Гэвин вскипел. Этот сраный тостер выглядел так, словно это он только что выпил не пойми что. Смешанную с алкоголем наркоту. Пину шкатулку. Пандору на пляже. — Что это сейчас бля было? — Рид тряхнул андроида за ворот рубашки, ещё раз приложив о стенку. Боли тот не почувствует. Но вот заработать-то должен. Как когда-то в детстве сбоящий телек, сменяющий от удара матери серый шум на «Американскую наследницу». Взгляд Ричарда наконец снова сфокусировался на детективе. Он вцепился пальцами Гэвину в предплечья и заломил брови. — Это синтетический стимулирующий наркотик, который Аш назвал Бурей. Мне было скучно в лаборатории. Я просто хотел… Он реагирует на нейроны в мозге и усиливает их, поощряя самые активные импульсы. Иными словами, его можно считать извращённой сывороткой правды. Технически, я слегка переделал красный лёд. Оставил там всякого: этанол, тириум; и добавил бензодиазепины и барбитураты. Это оказалось сложнее, чем я думал. Не сразу вышло, но вот недавно я нашёл верную формулу. А потом кто-то из лаборатории сказал Ашу. И вот… — Блять. Я вот не знаю, мне тебя сейчас угандошить или потерпеть до конца, — Рид понизил голос, прислоняясь к уху андроида. — И отдать Фаулеру, чтобы тот тебя в плавильный котёл скинул. Чёрт, я и сам хочу посмотреть, как тебя Киберлайф по винтикам разберёт. Пока ты не отключишься нахрен, тупая ты бледина, — Рид ещё раз тряхнул Ричарда, и тот снова приложился головой о стену. Со звучным стуком, что принесло детективу извращённое удовлетворение. Ричард жалобно цыкнул сквозь зубы, но вырываться не стал. «Ему ни хрена не больно! Он чёртова железка. Он чёртова кукла с имитацией! Лжец! Обманщик. Предатель…» Накатила ужасная усталость. Волной прошлась от мозга к кончикам пальцев, к потяжелевшим ступням, несмело делающим шаг. Затем второй. Обратно к лестнице. К, кажется, ужасно высоким ступенькам. Идущим ходуном. Словно сбежавшим из Хогвартса. Он не увидел. Почувствовал рядом с собой Ричарда. Его руку, опустившуюся на талию. Прижимающую к своему боку. Придающую эфемерного равновесия, которого не могли дать перила. Рид по пальцу разжал хватку, вверяясь RK. Обречённо. — Я тебя убью. — Хорошо. Только позволь тебе сначала помочь, — Ричард начал петлять коридорами первого этажа, безукоризненно точно доставляя их к гардеробным. Рид принялся натягивать куртку и смазано хлопать андроида по рукам, когда тот пытался помочь застегнуть пуговицы. Без помощи те поддаваться отказались, поэтому полицейский встретил зимний ночной ветер распахнутый. Угашенный. И всё ещё в блядском пиджаке одного конкретного блядского андроида. — Думаю, я поведу, — Ричард протянул руку, прося ключи. Гэвин расплылся в счастливой идиотской ухмылке, пару раз стрельнул взглядом с лица Ричарда на ладонь и назад. Дёрнул губой. А затем сплюнул тому прямо в ладонь. Слегка вязковатая слюна стекала между пальцев и расползалась по линиям на руке. Улыбка стала ещё шире, словно у озорного ребёнка. Рид заржал. А потом едва ли не поперхнулся своим же языком. Потому что Ричард поднёс руку к своему лицу — такому красивому, что по нему постоянно хотелось врезать. Он пристально взглянул в скатывающуюся с линии мудрости в линию судьбы тонкую струйку слюны. И облизнул.