День, ночь и весь мир

      Историй великое множество. Их намного больше, чем мы даже можем себе представить. Они абсолютно разные, непохожие друг на друга, хотя повествуют об одном и том же. Они рассказывают много и столько же скрывают.       Их смысл непредсказуем, и уловить его — то же самое, что быть стариком и поймать в свой невод Золотую рыбку, которая исполнит твои желания. Не стыдясь собственной вседозволенности, она наградит тебя за свою свободу.       Гермиона любила ловить Золотых рыбок.       И она была бы рада давать им свободу, не требуя ничего взамен, но смысл на то и смысл, чтобы его улавливать и удерживать.       В этом мнении они были определённо схожи с Малфоем.       — Никто из них не был ей симпатичен, — заключил Драко размешивая в чашке сахар.       Комната пропахла травами для чая, которые она каждый раз приносила на их всё ещё тайные встречи.       Война де-юре закончилась в этом мае, после битвы за Хогвартс и смерти Волан-де-Морта, когда де-факто группы восстания Пожирателей продолжали строить планы развития боевых действий. Тот-Кого-Нельзя-Называть продумал всё до мелочей. Вплоть до свой смерти. Однако даже если предводитель был мёртв, их идеология никуда не делась.       Ненависть и жажда крови возрастали. Поэтому Драко Малфой не избавлялся от своей маски, оставаясь союзником Ордена.       Ромашка. Мелисса.       Сегодня, в сентябре 1998, они отчётливо выделялись на их кухне, кутая в свой мягкий аромат.       — А как же рыцарь? Эсмеральда определенно была в него влюблена, — поморщившись от ощущения упавших на плечи мокрых волос, до это собранных карандашом, покачала головой Гермиона. — Уж прости, но это такой современный троп, Драко: девушки глупо влюбляются — именно глупо, другого здесь слова даже не подберёшь! — в своего незадачливого спасителя.       — Хочешь сказать, ты в меня влюблена? — приблизив чашку к губам, поинтересовался Малфой и, так и не сделав глоток, продолжил заинтересованно ждать.       Разгоряченный фарфор под подушечками пальцев напоминал о том, что чай еще не остыл, однако он был не в силах отвести взгляд от Гермионы и её нелепых попыток снова собрать волосы, мокрые капли с которых спадали на плечи. Одну из них, которая спускалась по её ключицам, он и заприметил.       — Ты не понял. Я как раз говорю, что влюбляться в образ спасителя — не самое лучшее хобби для девушек.       — Ты бы не сидела здесь, если бы следовала своим же советам, — хмыкнув, Драко всё же сделал глоток обжигающей жидкости с противным привкусом ромашки.       Слизеринец точно знал, что Грейнджер обожает ромашку. И всё, что ему оставалось, это удручённо фыркать, разбавлять её сахаром. Большим количеством сахара.       Оттенять вкус и снова искренне благодарить её за беспокойство.       И все это только потому, что девушка, которую он любит, просто обожает ромашку.       Она же всегда говорит, что та успокаивает и приводит разум в порядок, а его радует все что помогает Грейнджер забыть о том, что за пределами их маленького дома, идет война.       — Признаться честно, Малфой, — пребывая в своих раздумьях о связи ромашки и нервной системы Гермионы, он и не заметил, как вышеупомянутая успела оказаться сзади него, крепко обняв парня за бицепсы, и прижаться грудью к его голой спине. — Я думаю, у Эсмеральды, как у юной леди, был не шибко большой выбор. Помимо рыцаря, был священник, желающий обладать её телом, и Квазимодо — добрый парень, но, к сожалению, он не был ей интересен в том смысле, в котором ему хотелось бы.       Через атласную ткань топика Драко чувствовал её соски, пока влажные кудрявые пряди девушки задевали его плечо. Даже запах шампуня он ощущал, как что-то осязаемое.       — Я бы поспорил на то, кто был похотливее, — после очередного глотка Драко поставил чашку и сделал глубокий вдох, остро нуждаясь в том, чтобы мята заполнила его легкие до предела, — рыцарь, изменявший своей невесте, или католический священник.       Но они оба знали, что Драко Малфой и в сравнение не шёл с этими двумя персонажами, когда длинные нежные пальцы его девушки, а по совместительству и главной занозы, перебирали платиновые пряди за его ушком. И лёгкий шёпот, будто ведьма делилась с ним секретом:       — Вообще из всех мужских персонажей этого мюзикла мне наиболее симпатичен Гренгуар.       — Я в этом почему-то и не сомневался.       И, вмиг развернувшись и схватив Гермиону за талию, он усадил её к себе на колени.       Её пальцы, ни на секунду не прекратившие своей незатейливой ласки, теперь переместились на его шею. Второй рукой она зацепилась за тоненькую ручку его чашки и отпила немного, неожиданно скривившись.       — Драко, как ты это пьёшь?! — поставив чашку на стол, она в удручающем состоянии провела носом по его скуле, причитая: — Я же говорила, что принесла два разных сбора. Один без ромашки. Для тебя.       — Правда? Когда?       — Видимо, тогда, когда ты начал стягивать с меня пальто, а я даже не успела переступить порог дома