Золотая клетка

Антон не виноват ни в чем, но сейчас его ведут в карцер в одних тонких штанах. Ни кофты, ни носков, ни обуви. Азамат толкает его вперед и захлопывает решетку. Антон молчит. Он не виноват, но готов взять на себя. Потому что не будь это он, на его месте закрыли бы Нурлана. Советы Скруджи сработали отчасти. Они заперлись вечером в комнате, разложили на полу всякую разную еду, которую только смогли найти в столовой. Бульдог приготовил им пончики в розовой глазури. Нурлан очень любит. Но Нурлан сегодня не был рад даже этому. Только заливался алкоголем, не выпуская стакан ни на секунду. Бутылкой не ограничились. Витя с Айдаром принесли еще три из своей заначки. В конечном итоге Нурлан оказался пьяным в доску. Парни не лучше. Только Шаст не пил. Не любит это дело. Хватило мамаши в детстве. К сожалению, его это не спасло. Пьяный Нурлан буйно кричал, что готов сжечь эту богадельню, а потом в коридоре пытался разбить огромную вазу с пионами. И разбил. Вазу, картины, перевернул растущую в кашпо пальму. Леха матерился, заталкивая друга в комнату. Витя с Айдаром пытались собрать осколки. Другие птички выглянули из комнат, посмеялись и ушли обратно. Антон понимал, что ничего уже не исправить. Помог Лехе затолкать Сабурова в комнату, взял бутыку, немного отпив вина для запаха, и вышел в коридор. — Зайдите в комнату, — попросил он Витю и Айдара. — Ты с ума сошел? Тебя Аза сейчас вместо этой вазы поставит. — Свалите, говорю! Парни вовремя ушли. Антон повернулся в сторону лестницы и врезался в широкую грудь дворецкого. С актерскими данными худо-бедно Шаст имел связь. Как по щелчку преобразился, пытаясь выдать себя за пьяного. — Елки палки, мальчишка! — вздохнул Азамат. — Это где ж ты так налакался? Ты вообще в курсе, что вот так набухиваться у нас нельзя? — Ага, насрать вообще! — выплюнул Шаст. — Ну да, ну да. А говорят, такой тихий, спокойный. Вот пожалуйста. Давай-ка убирай это все. — Пошел ты! Антон бросил бутылку на пол. Азамат устало вздохнул. Насмотрелся на таких уже вдоволь. Он знал, как вылечить это воспаление бесстрашия. Поймал Антона за руку и потащил за собой. Шаст не стал бы отбиваться, но поиграть на публику стоило, чтобы отвести любые мысли зайти в комнату к парням, где пьяный Нурлан пытается вырваться в коридор. Поэтому до первого этажа Антон пытался вырваться из грубых рук дворецкого, выкрикивая маты, а потом из комнаты охраны вдруг выбежал Арсений. «Вот же сука! Камеры. Охранник все расскажет!» Но Арс спокойно схватил Антона, перекинул его через плечо и понес до подвала. Сильно брыкаться Антон не решился. Раз Арсений все таки тащит его в подвал, значит ничего не видел или делает вид. — Посиди, подумай как нельзя себя вести, — фыркает Аза, вещая замок на железную решетку. — Ага, — тихо бросает Антон. Ему уже наплевать. Он только переживает, смог ли Леха утихомирить Нурика. Лишь бы. А то такие жертвы в пустоту. Жертвы в целом здоровьем. В бетонном подвале ничего. Только у стены небольшая деревянная скамейка. Холодно и сыро. Одежду специально заставляют снимать. С Антона стянул Азамат, пока Арс держал его на руках возле подвала. Антон не понимает, чего хотят добиться таким наказанием. Разве что восполнения легких. Азамат не сказал, сколько здесь сидеть. Ночь, сутки или больше? Да в целом Антона это не пугало. Лучше уж тут, чем под кого-то ложиться. И вообще умереть от простуды тоже вариант. Антон садится на скамейку, поджимая ноги к груди и прикрывает глаза. Как же знаком этот холод и страх неизвестности. Сколько ебаных раз он ночевал в подвалах и на крышах домов, когда жил с матерью. *** Арсений ерзает на кресле и никак не может смириться с тем, что Антон сейчас сидит в карцере из-за друга. Они с Серегой все прекрасно видели, но, как обычно, решили просто оставить как есть. Да они охрана, но о таких глупых проступках не считают нужным рассказывать начальству. Ляйсан за все сажает в карцер. Макар и Азамат тоже. Паша лояльнее, но только по времени. Если мамка с Азой не меньше чем на сутки, то Паша может закрыть только на ночь. — Ты перестанешь дергаться? — усмехается Серега. Арсений кивает и, оперевшись о стол локтями, пялится в экран компьютера не моргая. Антон дрожит. Это видно даже на чертову черно-белую камеру. То садится, то встает на несчастной деревянной скамейке. На пол наступить невозможно, он бетонный и совсем ледяной. Всего три часа прошло с тех пор, как Антон там. Еще сутки впереди. — Блять, да как он там будет столько времени? — Арс, как и все остальные, — Серега смеется. — На улице лето, в подвале не так уж и холодно. Другие и по двое, и по трое суток там высиживали. Ничего, живые. — Но он не... Арсений осекается. Не должен этого говорить, да и сам не понимает еще, с какой стати такие мысли. Матвиенко прищуривается, пододвигаясь к другу ближе, опирается о колени локтями и заглядывает в глаза. — Но он не? — спрашивает Серега. — Не важно. — Но он не другие, да? — Что ты от меня хочешь? Я переживаю. Он мелкий, может заболеть. Итак худой и измученный какой-то. Серега кивает и тоже смотрит на Антона. Он ходит по скамейке туда-сюда и потирает озябшие плечи. Дурак. В этом месте только за свою задницу нужно переживать. Причем во всех смыслах. Какие к черту друзья. Но нет, он герой. Он заботливый. Выгородил друга, который и без того настрадался ночью. Интересно только, будут ли друзья трястись так над ним, когда он попадет в руки к первому клиенту. Сереге странно видеть Арса таким. Переживает за птичку. И эти отмазки типа того, что Антон еще ребенок совсем и его поэтому так жалко, не срабатывают на Матвиенко. Слишком хорошо он знает Арса. Полгода назад в «Квезеле» была девочка такого же возраста как Антон, но что-то за нее Арсений так не переживал. — Сколько часов в сутки ты за ним наблюдаешь? — Серег, — предупреждающе шипит Арсений. — Понял. Макара сегодня на работе нет. Сходи к мальчишке. Арс хмурится, пялясь на друга. Пытается понят, не шутит ли он. Серега смотрит совершенно серьезно и ждет, когда до Арсения дойдет суть сказанного. И доходит. Он шлепает Серегу по плечу в знак благодарности и выходит из кабинета. Матвиенко качает головой, делая глоток кофе с коньяком из кружки. У Арсения появляется огромная проблема — чувства. В этом аду. После того, как узнал планы на Антона.

***

Арсений спускается в подвал. В руке пакет в котором контейнер с бутербродами и маленький термос, в который Харламов любезно налил чай. Антон встречает его с недовольным лицом и сразу же расправляет плечи, словно ему совсем не холодно и комфортно. Арс усмехается. Антон еще такой ребенок. Косится исподлобья, пытаясь делать вид, что он по прежнему пьян. — Какими судьбами? — хмыкает Шаст. — Ужин, — пожимает плечами Арсений, протягивая пакет. — Вот спасибо, как раз сейчас только о еде и думаю. — Антон, — вздыхает Арс, — я знаю о твоей выходке и все видел. Хватит корячить из себя героя. Возьми еду. Там горячий чай. Тебе сидеть здесь еще сутки. Антон испуганно смотрит на Арсения. В больших глазах мечутся искры и негодование. Сидеть столько времени в холоде его абсолютно не устраивает. Это только первые полчаса он был рад, что здесь лучше, чем попасть к клиенту, а потом замерз, вспомнил теплую постель и о том, что договорился встретиться со Скруджи в полночь. Арсений протягивает пакет через железные прутья решетки и Антон осторожно берет его, садится на скамейку и раскрадывает содержимое. Чай действительно горячий и согревает, а вот есть не хочется, но пришлось. Он понимает, что нельзя оставлять организм без подкормки в таких условиях. Днем еду точно не принесут. Оба молчат. Антон жует бутерброд, упрямо глядя в стену, Арсений наблюдает за ним. Шаст дрожит, даже после чая. — Ты уже так сильно замерз, как продержишься до следующей ночи? — Твоими молитвами, — закатывает глаза Антон, но потом смотрит на Арсения и ему становится совестно. — Ладно, прости. Нервы совсем уже не выдерживают. Арс кивает. Понимает все. В такой обстановке, когда тебе грозит в любой момент попасть в лапы извращенцу, кто угодно с катушек слетит. Антон еще очень хорошо держится. — Вот, возьми. Арсений снимает пиджак и протягивает Антону. Пока он находится здесь и Серега следит, чтобы его никто не спалил, Антон может погреться. Оставить никакие вещи точно не получится. Если из начальства кто-то узнает, получит и Антон, и Арсений. Шаст не отказывается. Берет пиджак, кутается в него. Антон смотрит на Арсения внимательно и вдруг усмехается, снова отходя к скамейке. Складывает ноги по-турецки, берет недоеденный бутерброд. — Когда я увидел тебя первый раз, ты показался очень злым, — вдруг говорит Антон. — Почему? Арс опирается плечом о решетку, в ожидании ответа. — Ну, у тебя такой ледяной взгляд. Причем во всех смыслах. Глаза такие голубые и пронзительные. Ты посмотрел на меня и стало не по себе. А теперь ты кормишь меня и дал одежду. Я вот не пойму, — хмурится Антон, — ты верный своему начальнику, так с чего нарушаешь правила? Если узнают, хрен знает, что будет. Арсений молчит. Он знает, что будет. Штраф в сто процентов. Но это не смогло повлиять на его сердце. Антон нравится ему и Арс просто не мог позволить себе не использовать возможность помочь. Этого мальчишку ждет еще так много дерьма в жизни и там Арсений уже будет бессилен. — Не переживай за меня, — просит Попов, — это уже мои проблемы. — Арсений. Антон так неожиданно называет его имя впервые за время их знакомства, что сердце предательски ухает в груди. Антон подходит к решетке, цепляясь за нее пальцами. Они так близко, что даже в свете тусклой лампы могут разглядеть друг друга. — Спасибо за помощь, — тихо говорит Антон. Он снимает пиджак и отдает Арсу, а после собирает пустой контейнер и термос в пакет и возвращается к решетке. — Тебе пора идти. Не хочу, чтобы тебя заметили. Арс кивает, но вдруг ловит Антона за руку. — Подожди. Я могу получить за помощь ответ на вопрос? — Да, — неуверенно отвечает Шаст, хмурясь. — Между тобой и Скруджи что-то есть? Антон улыбается заговорщически и смотрит в глаза напротив. — А если да, то что? — Ничего. Просто видел вас. Помни правила: отношения между персоналом запрещены. Если кто-нибудь узнает, будут проблемы. Арс разворачивается и уже подходит к лестнице, когда Антон снова зовет его. — Ничего не было, мы просто познакомились в ту ночь. Арсений не оглядывается, поднимаясь по лестнице, но на губах играет довольная улыбка. Он точно вляпался. *** Ляйсан в делах с утра до ночи. Подготовка к аукциону занимает много сил и времени. Паша с дизайнером и стилистом бегают к ней по сто раз на дню, чтобы заверить как будет выглядеть зал, комнаты, костюмы птичек. Бульдог заверяет меню. Но аукцион только через месяц. Ляйсан просто надеется не съехать с катушек к этому времени. За окном лучами играет солнце. Ее птички лежат у бассейна, смеются, дурачатся. Она слышит их в открытое окно, когда подходит покурить. Макар сидит за столом, перечисляя имена гостей. Он проверил каждого, иначе никак. Безопасность главное в их деле. — А вот этот Амарян, он с какой стати будет? Я никогда его не видела. — Он по рекомендации Руслана Белого, с ним придет. — А, этот сумасшедший Белый, который постоянно просит девочку-смуглянку? Кузнецову уже от автозагара скоро не отмоем. — Он самый, — кивает Макар. Ляйсан смотрит на птичек последний раз, тушит окурок и возвращается к столу. Она кожей чувствует, как Илья разглядывает ее тело. Длинная узкая юбка обтягивает стройные ноги, топ на тонких бретелях открывает красивые плечи, острые ключицы и грудь. Она — эталон красоты, и Макар явно хочет ее, но держится из последних сил, а Ляйсан назло надевает все более манящие наряды. — Ладно, давай подпишу. Ляйсан тянется за бумагой, неуловимо касаясь ладони Ильи и чувствует, как он судорожно втягивает воздух. Не на долго его еще хватит. Это мысль поднимает настроение по щелчку и Ляся улыбается. — Выпусти из карцера Малыша. Нельзя чтобы он заболел. На аукционе он должен быть полон сил. Прикажи, чтобы никто больше его не наказывал. После аукциона пусть делают что хотят, но сейчас запрещаю. Илья кивает и собирается уйти, но Ляйсан берет его ладонь в свою, склоняясь к столу. В его глазах мечутся молнии, но он держит себя в руках, не показывая эмоций. Жаль, что Ляйсан слишком давно работает с людьми и имеет потрясающий талант читать все по одному взгляду. — Зайдешь вечером? — Для чего? — официальный тон в миг рассевается. — Выпьем вина? — А как же Воля? — Он уедет в город, хочет лично видеть костюмы птичек. — Я подумаю. Илья встает, чтобы уйти, но получает в спину слова, словно острый нож. — Я ведь могу приказать, — тихо говорит Утяшева. Илья оглядывается с издевательской насмешкой и подходит к ней близко, склоняясь к самому лицу. — Ты можешь приказать мне узнать информацию, наказать кого-то, вытрясти деньги и даже убить, но не имеешь права указывать, с кем мне спать. Макар уходит, так и не дождавшись от хозяйки ответных слов. Ляйсан от злости хватает стакан со стола и бросает его на пол. Вода и осколки разлетаются в разные стороны, но это сейчас не волнует. Ее бесит тот факт, что Илья прав. Она не может заставить его уже долгое время.