***
Поездка до особняка прошла в крайне напряженной обстановке. Ягыз сосредоточился на дороге, Эдже и Хазан, сидя по разным сторонам заднего сидения, смотрели в окна. Ясемин, водрузившись на переднее сидение, полдороги болтала без умолку, полдороги молчала, не получив никакого отклика. Как только машина Ягыза заехала во двор, Хазан поняла, что в особняке что-то происходит. Дверь была распахнута, и охранники, проходя мимо, так и норовили заглянуть внутрь. — Кажется, мы пропустили что-то интересное, — сделала вывод Ясемин, когда все вышли из машины. Ягыз решительно направился в дом, невестка за ним, Хазан и Эдже неуверенно застыли возле машины. — Пойдем, сестра. Там кто-то ругается, — первой очнулась Эдже. — Думаю, я поеду обратно к Бетюль. Ты иди, увидимся в другой день. — Сестра, пожалуйста. Вдруг это из-за мамы или из-за свадьбы? Ты мне нужна там. «Свадьба»… Хазан поморщилась. Ну когда она уже привыкнет? — Ладно, ладно. Идем. Но если это какие-то семейные разборки, я тут же уйду. Она взяла сестру под руку, и они вместе зашли внутрь. Хазан, как это всегда бывало, стало неуютно от чрезмерной роскоши особняка Эгеменов. Весь шум доносился из гостиной. — …так опозорить меня? Какая ты дочь после этого, Селин? Хазан чуть нахмурилась. Разъяренный голос принадлежал отцу семейства, господину Хазыму. В холле никого не было, и ей не хотелось сваливаться на домочадцев как снег на голову. А вот Эдже, отделившись от нее, была уже на полпути к гостиной. — Вот оно, папа. Вот то, что ты постоянно отрицаешь, но для меня так это очевидно! Ягыз — твой любимчик, ему ты разрешаешь и прощаешь все. Даже если он этот дом на тебя обрушит, ты и слова не скажешь! — Замолчи немедленно, Селин. — А что, разве это не так? Брат, скажи, это не так? — Селин, папа прав, — раздался как всегда спокойный голос Ягыза. — Ты сделала глупость. — Что?! Ты мне сейчас говоришь о глупости? — надрывалась Селин. Эдже уже приблизилась к дверному проему и огромными глазами смотрела на что-то в гостиной — или на кого-то. — Это разные вещи. Не стоит их сравнивать. Хазан набралась смелости и, подойдя к сестре, заглянула в столовую, и то, что она увидела, удивило ее не меньше сестры. Посреди комнаты, друг напротив друга, стояли Хазым и Селин Эгемены. Лицо господина Хазыма налилось багровой краской, и Хазан готова была поспорить, что его потряхивало; Селин выглядела странной, словно и побежденный, и победивший человек одновременно. Ясемин устроилась возле Гекхана, госпожа Гюзиде сидела на отдельном диванчике и прикрывала глаза рукой. Ягыз занял кресло. Не хватало только Синана. А прямо возле входа, скромно прислонившись к стене, стоял Ясин. Хазан приоткрыла рот. Она не знала, что его уже выпустили из тюрьмы. Что он может тут делать? Наверное, что-то связанное с тем делом. И из-за чего тогда весь этот скандал? Перепалка продолжалась, но Хазан не могла из отдельных кусочков сложить цельную картину. Боже, Эдже!.. Ей, наверное, неприятно видеть здесь своего бывшего жениха. — Сестра, — шепнула Хазан. К сожалению, слишком громко, потому что все взгляды в комнате один за одним устремились к ним. — Давай, пойдем наверх. Эдже ее не слышала, она неотрывно смотрела на Ясина. Хазан шумно сглотнула. Ее умоляющий взгляд сам собой наткнулся на Ягыза. Он поднялся с кресла, но не стал ничего предпринимать. Все замолчали, Селин самодовольно улыбнулась. — А вот и наша новоиспеченная невестка явилась. Добро пожаловать. Хазан шагнула к сестре и взяла за локоть. Она выдернула руку. Они с Ясином не отрывали друг от друга взглядов, и сложно было сказать, чей содержал больше презрения. — Что здесь происходит? — поинтересовалась Эдже. — Эдже, иди наверх, — ответил ей Ягыз и перевел взгляд на Хазан. — Уведи ее, пожалуйста. Я скоро поднимусь. — Нет уж, брат, — встряла Селин. Она пересекла комнату, подошла к Ясину, встала рядом с ним и взяла за руку. Хазан потеряла дар речи. — Пусть знает. — Отойди от него немедленно, Селин! — зашипел Хазым. Хазан начала смутно догадываться, что происходит, но уж слишком невероятными были эти догадки. Она с опаской опустила взгляд на руки парочки, и ее подозрения подтвердились. На безыменных пальцах обоих сияли простенькие, но явно обручальные кольца. Уже представляя, что сейчас будет с Эдже, Хазан потянула ее за руку. — Так, идем, сестра. — Что, переживаешь за сестру? Правильно. Эй, малышка, рано или поздно новости и до тебя дойдут. — Селин подалась вперед, будто разговаривая с душевнобольной, и подняла руку на уровень лица. — Мы с Ясином поженились. Немного опередили вас с братом, но что тянуть? Тем, кого связывает любовь, а не выгода, роскошные церемонии ни к чему. Хазан прикрыла рот рукой и стала с нарастающим чувством тревоги следить за Эдже. Чего теперь от нее ожидать? Они ведь с Ясином с самого детства были не разлей вода. Правда, в последние месяцы у них что-то разладилось, что, видимо, и вынудило Эдже опрометчиво броситься в объятия Ягыза. А вот Ясин… Зачем он женился? Скорее всего, до него дошли слухи о предстоящем браке Эдже, и он решил, как выразилась Селин, «опередить» ее. Эдже долгое время не шевелилась. Все в комнате замерли, как зрители перед кульминационным моментом фильма. А потом Эдже вдруг сделала шаг. Руки Хазан дернулись, она хотела остановить сестру, ведь была уверена, что та сейчас что-то сделает Селин. Но вместо этого Эдже подошла к Ягызу, встала около него и взяла под руку, положив вторую руку на его предплечье. На ее губах появилась улыбка. — Поздравляю вас. Пусть Аллах дарует вам долгую и счастливую жизнь. Хазан, все это время задерживающая дыхание от напряжения, изумленно выдохнула. Ягыз недоуменно смотрел на руку Эдже, но затем взял себя в руки и поднял голову. Ясин сморщился, Селин с непониманием в глазах таращилась на Эдже. — Ч-что? — Я рада за вас, правда рада. Мы будем очень счастливы, если вы вместе придете на нашу свадьбу, да, Ягыз? — Вообще-то, — он чуть сощурился, — нам надо обсудить твой поступок, Селин. Только внутри нашей семьи. Хазан наконец обрела способность двигаться. Она кое-как оторвала взгляд от того места, где соприкасались руки Ягыза и Эдже, и пару раз моргнула. Да что с ней опять происходит? Откуда внутри столько горечи и злости? Надо убираться из этого дурдома. Не попрощавшись, она чуть ли не бегом бросилась к выходу, и на лестнице столкнулась с мамой. Вот про нее-то Хазан и забыла. — Ты чего тут бегаешь, Аллах Аллах? — ставя пакеты на пол, спросила Фазилет. — Не бегаю. Ухожу, мама, потом поговорим. — И куда ты, интересно собралась, а? Где живешь? Что ешь? Дочка, ты меня с ума хочешь свести? Тут внимание матери привлекли голоса Эгеменов — снова повышенные, — и она вытянула шею, пытаясь разобрать, что там происходит. Хазан тут же перекрыла ей вид. — Да, мама, ты права, права. Давай выйдем в сад, поговорим, обсудим все. — И она повела мать к выходу, молясь, чтобы та не расслышала как следует, о чем идет речь в гостиной. Фазилет поддалась, и они вышли на улицу. Пакеты с продуктами так и остались на лестнице. — Итак, — прищурилась Фазилет, уперев руки в бока, — я тебя слушаю. — Я у Бетюль живу, мама. Ищу жилье. — Ищешь жилье, значит. А в доме с матерью и сестрой жить не хочешь? «Мы будем счастливы, если вы вместе придете на нашу свадьбу, да, Ягыз?» — раздалось в голове Хазан. — Нет. И даже не пытайся меня на это уговорить. — Ах, Хазан, ах, моя упрямая дочка. Ты хоть и обижаешь меня, а я нашла для тебя выход! — Какой еще выход? Фазилет выудила из своей необъятной сумки связку ключей и чуть ли не пихнула их в лицо Хазан. — Будешь жить с одной нашей родственницей. Она одна живет, муж умер, будет только рада. — Какая родственница, мама? Я ее знаю? — Кериме ее зовут, тетя Кериме. — Откуда это еще взялось, Аллах Аллах? — Вот только твоих расспросов на мою больную голову не хватало! Бери ключи, — мать взяла ладонь Хазан и зажала в ней ключи, — адрес… Где это он у меня? — Она порылась в карманах легкого пальто, достала бумажку и вручила Хазан. — Вот. В одном районе с нами живет. То есть, в нашем старом районе. — В одном районе живет и ни разу не виделись? — Так! Прекрати допрос. Иди к ней, живи, пока не надумаешь, что дальше делать. А я пошла. Свадьба на носу, столько дел, приготовлений! Кстати, вы платье купили? — Купили, — буркнула Хазан и убрала ключи с адресом в сумочку. — Ну вот и славно! Будет моя Эдже самой красивой, Иншалла! Хазан закатила глаза и отправилась, наконец-то, прочь из особняка. Она намеренно не стала рассказывать матери о новом скандале Эгеменов, пусть сама разбирается. И что вытворила эта Эдже? Такого хладнокровия Хазан от нее совсем не ожидала. Подошла к Ягызу, взяла под руку, как будто так и надо. Как будто они настоящие жених и невеста… Второй раз за день Хазан оказалась на набережной и снова заглянула в воду. Настоящие жених и невеста!.. Да они и были настоящими. Пора уже смириться с этим раз и навсегда и перестать ломать комедию. Эдже ждет ребенка от Ягыза. Перед Аллахом они уже стали мужем и женой. Хазан издала тихий стон и наклонилась к воде, уперев руки в колени. Если бы все ошибки в жизни можно было просто смыть водой… Жить стало бы гораздо легче. Придя в себя, Хазан выпрямилась и обхватила локти руками. Действительно, надо принять окружающую ее реальность, или хотя бы сделать вид, что она ее приняла. Начать стоит с того, чтобы отправиться к новоиспеченной родственнице и проведать обстановку. Может, она окажется хорошей женщиной, и Хазан больше не придется стеснять Бетюль и ее родителей. Добраться до дома тети Кериме оказалось несложно: Хазан вышла на своей же остановке, но идти до родственницы было даже ближе, чем до ее старого дома. Сверившись с адресом, Хазан поднялась по многочисленным крутым ступенькам и неуверенно постучала в обшарпанную дверь. В доме горел свет. Ей открыла женщина среднего возраста, с виду опрятная, только какая-то испуганная. Хазан показалось, что она похожа на взъерошенную сову. Полностью открывать дверь она не стала, а лишь приоткрыла. — Слушаю? Кого вам? — Тетя Кериме? То есть это… Доброго вечера, меня зовут Хазан, я дочь госпожи Фазилет. Мама должна была вас предупредить. Лицо Кериме стало непроницаемым, а потом на нем отразилось что-то странное, Хазан не смогла уловить эту эмоцию. — Ты старшая, да? Это твоя сестра выходит за господина Ягыза? — Ну… Да. Вроде как. — Да-да, твоя мама говорила… — дверь приоткрылась чуть шире, но все еще не до конца, словно дом, как и его хозяйка, не совсем доверял гостье. — Ладно, Хазан, проходи. У меня дом маленький, но живи сколько потребуется. Вдвоем все равно лучше. Хазан радостно улыбнулась и вошла внутрь. Обстановка была скромной, гостиной явно не помешала бы уборка, а в идеале ремонт, но в целом комната Хазан понравилась. В конце концов, она всю жизнь прожила в подобных условиях, и чувствовала здесь себя «в своей тарелке», не то что в хоромах Эгеменов. «При первой же возможности предложу тете Кериме провести генеральную уборку», — решила для себя Хазан. — Спасибо вам, очень милый дом. — Ну что ты, доченька… Ему мужской руки не хватает. Смотри, потолок надо покрасить, да и стены уже в плесени. Хазан покивала. Она прекрасно знала, о чем говорит тетя Кериме. — Ну ладно, о грустном не будем. Давай чаю выпьем, поговорим немного. В конце концов, живем теперь вместе. Расскажешь мне о себе, как мама поживает, как сестра. Хазан пожала плечами и села на диван. Пока тетя Кериме ходила за чаем, она позвонила Бетюль, вкратце описала ей ситуацию и сказала, что за вещами зайдет завтра. Тетя Кериме принесла чай на подносе и поставила на столик. Они разговаривали долго, до самой темноты, вопросы в основном задавала тетя Кериме. Ее интересовало все: мама, сестра, сама Хазан; как так вышло, что они познакомились с Эгеменами и оказались в особняке, как Ягыз сделал предложение Эдже. Ее интересовало все. Хазан это не показалось странным, женщина все-таки целыми днями одна сидит, но все же она старалась отвечать лаконично и без подробностей, не желая затрагивать больные для себя темы. В конце концов Хазан поняла, что хочет лечь спать. Она помыла посуду, вопреки протестам Кериме, и отправилась спать на разложенный для нее диван — тот самый, в гостиной, где они пили чай. Тетя Кериме тоже уже легла. Хазан запретила себе думать о чем бы то ни было, и гнала тревожные мысли до тех пор, пока не заснула.***
На Стамбул опустилась ночь. Он любил позднее время суток, любил смотреть, как одна часть города засыпает, а другая наоборот будто оживает. Именно поэтому он купил квартиру на двадцать шестом этаже. Ни у кого не было лучшего вида на город, чем у него — ни у кого не было лучшей возможности погрузиться в собственные мысли. Ягыз сделал большой глоток виски и потер глаза. Давно пора спать, но у него не получалось себя заставить. Он больше не мог терпеть эту давящую тишину. Смешно, да? Он, Ягыз Эгемен, привыкший к одиночеству с самого детства. Он, человек, который всегда был, есть и будет одинок. И предстоящий искусственный брак с этой маленькой девочкой ничего не изменит. Наверное, только усугубит. Он уже миллион раз пожалел, что пошел на это, но пути назад не было. А раз пути назад не было, то надо выбирать наилучший в сложившихся обстоятельствах путь вперед. Эта свадьба состоится, и точка. Но почему его тошнит каждый раз, когда он об этом думает?.. Ягыз резко опустил стакан на столик, часть содержимого выплеснулась. Он взглянул на бутылки, и его мысли вновь устремились куда-то далеко, в ту ночь, когда она топила здесь свою боль в алкоголе, когда… Он оборвал себя, пошел на кухню, чтобы выпить воды, но передумал, вернулся и допил остатки виски. Нет, с ним что-то происходит, он сам не свой, и виной всему эта свадьба. Ягыз накинул пиджак и вышел из квартиры, захлопнув дверь. Тишина невероятно давила на него — впервые в жизни. Едва слышное дребезжание лифта действовало на нервы. Чуть ли не руками раздвинув двери — так ему не терпелось выйти на воздух — он вышел из дома, пересек дорогу и остановился на набережной. На него обрушились звуки ночного города. Машины, голоса и смех гуляющих людей, волны, бьющиеся о мостовую. Все это создавало иллюзию того, что он не одинок. Он подошел к самому краю и вгляделся в воду. Его едва заметное благодаря тусклому свету фонарей отражение расплывалось. Он оглянулся, нашел какой-то камешек, и бросил его прямо туда, где на воде отражалось его лицо. Отражение пропало, на его месте появились круги. Ягыз отошел от края и сделал глубокий вдох. Вся его жизнь — это иллюзия жизни. Причем настолько качественная, что некоторые даже умудрялись завидовать. Вот, теперь даже будет иллюзия свадьбы, потом иллюзия семейной жизни, потом иллюзия отцовства. Правда, так далеко он не заглядывал, и вообще надеялся, что после рождения ребенка они с Эдже разведутся — естественно, он выделит ей деньги, необходимые для безбедного существования, даже дом купит… Да вот только «отцом» он все равно останется на всю жизнь. А все потому, что кое-кто не умеет нести ответственность за свои поступки, а еще кое-кто имеет неискоренимую привычку копаться в прошлом людей, а потом шантажировать их. Стало прохладно, но он не хотел идти домой. Здесь, возле воды, ему было лучше, она действовала на него успокаивающе. Он бы тут всю ночь просидел, если бы завтра не надо было рано вставать и ехать на съемки. И снова он подумал о ней. Интересно, явится она на эти съемки или нет? Должна, договор ведь подписан. Может, ему лучше не приезжать? Вдруг она не захочет его видеть? Да какое там «вдруг», конечно, не захочет. Он знал, как враждебно она к нему относилась, видел, как ее лицо менялось каждый раз, когда она видела его, особенно рядом с Эдже, как будто ее сейчас стошнит. Ирония заключалась в том, что он чувствовал то же самое, вот только совсем по другой причине. А по какой… «Ни по какой, — раздался голос разума. — Нет причин. Тебя вообще не должна волновать Хазан и все, что с ней связано. Она девушка твоего брата, а ты жених ее сестры». …это уже неважно. Ягыз смотрел на воду еще несколько минут, а затем вернулся домой.***
— Всем спасибо, на сегодня все, — наконец услышала Хазан и издала такой облегченный вздох, как будто ее тут в заложницах держат и вот решили выпустить. На самом деле съемки длились всего от силы часа два. Хазан одернула слишком короткий подол голубого платья и откинула с лица волосы. Фотографы, кажется, остались не слишком довольны ее работой, но Хазан делала все, что в ее силах, чтобы выглядеть на камеру хотя бы не растерянной. Ее улыбки получались натянутыми, но они как минимум получались. Ни Ягыз, ни Синан не показались. Наверное, оно и к лучшему, так она могла сосредоточиться только на работе. И все-таки интересно, что заставило их не прийти? Один, должно быть, вовсю готовится к свадебной церемонии, а другой отходит от ночных похождений. Хазан фыркнула и направилась к гримерке, чтобы переодеться. Вообще, гримеркой ее называла Хазан про себя, а на самом деле это была маленькая комнатка, где помещался небольшой шкафчик, кресло и ширма. После того, как стилисты одели ее и накрасили, она отнесла сюда свои вещи и сумку, чтобы спокойно переодеться после съемок. Стянув платье и аккуратно повесив его на вешалку, Хазан едва успела натянуть джинсы, как дверь открылась, стукнув ее по лопатке. Внутри волной поднялась паника, как это всегда бывает, когда человека застают врасплох. — Эй! — Она отскочила от двери и схватила свою рубашку, прижав ее к груди. — Что… Что ты делаешь?! Синан как ни в чем не бывало зашел внутрь, закрыл дверь и прижался к ней спиной. — Все, Хазан. Теперь ты никуда не уйдешь. Ей показалось, что ее обнаженную спину кто-то окатил ледяной водой. При всем желании она не смогла бы сдвинуть Синана с места, а для приемов пространства было маловато. Да и какие приемы, когда она стоит в одних джинсах и прикрывается тонкой рубашкой? — Ты больной! Совсем больной! Я переодеваюсь, выйди отсюда немедленно! — Хорошо, прости, я не это имел в виду, — поднял руки Синан, показывая, что сдается. — Смотри, я отвернусь, а ты одевайся. Потом мы поговорим. Хазан шумно сглотнула. Он действительно повернулся к ней спиной. Она схватила лифчик и начала судорожно одеваться, но руки тряслись, и она смогла застегнуть его только с нескольких попыток. Накинув рубашку, она как можно быстрее застегнула и ее, затем схватила сумку. Внутри у Хазан бушевал пожар. — Ты совсем потерял совесть, если она у тебя и была. Выйди отсюда, или я стану кричать. — Ты забываешь, на чью фирму работаешь. Тем более все уже ушли. — Так, значит? — Хазан приподняла брови. — Ну вот что, Синан. Поиграли и хватит. Выпусти меня. — Не выпущу. — Синан начал приближаться. Отступать было некуда, Хазан наткнулась спиной на шкаф. — Не выпущу. Выслушай меня. До какого времени все будет так? — Дай пройти. — Я серьезно. Хватит уже, правда, хватит. Я вижу, что ты пытаешься меня наказать. Надеваешь эти короткие платья, каблуки, делаешь макияж… Это же не ты, Хазан. Ты идешь на это, чтобы меня наказать, да? Думаешь, я не знаю? — Ошибаешься. Хоть до утра стой тут и пытайся мне что-то доказать, но ты ошибаешься. Я здесь не ради тебя. — Да что ты? То есть, ты сама хочешь работать моделью? — Представь себе, — прищурилась Хазан, — мир не вертится вокруг Синана Эгемена. Понимаю, сложно поверить, но это так. — Замолчи! — Он с силой стукнул кулаком по шкафу возле ее головы. Хазан вздрогнула всем телом и инстинктивно прикрыла лицо руками. Он уже начинал по-настоящему ее пугать своей агрессией. — Хватит издеваться надо мной! — Он взял ее за запястья и отвел руки от лица. — Да, я гадко поступил, но я скучаю по тебе, Хазан. Такое происходит… Мой брат и твоя сестра, эта женитьба Селин… Мне тяжело. Ты должна быть рядом со мной. Все оступаются, мы же люди, Хазан! — Ты прав, все оступаются. Но я не обязана прощать твою гадкую ложь. Немедленно отпусти. Она дернула руки на себя, чтобы высвободиться, но вместо этого подтянула его к себе практически вплотную. Его лицо оказалось совсем близко. Раньше ее сердце замерло бы от такой близости, от запаха его дорогущего парфюма, от тепла его тела. Но сейчас ей сразу же захотелось его оттолкнуть, что она и попыталась сделать. Но Синан был сильнее. Он зажал ее между своим телом и шкафом, не давая пошевелиться. — Отпусти меня немедленно, прекрати! — отбивалась Хазан. — Это ты прекрати делать вид, что не чувствуешь этого между нами… Его чуть охрипший голос звучал прямо возле ее уха. От шока и непонимания все ее умения и навыки куда-то улетучились. Что он делает? Почему его рука уже намного выше ее талии, где-то около груди, почему его горячее дыхание обжигает ее шею?.. Животный страх, как цунами, накрыл все ее существо. — Нет! Отпусти! — Она вновь предприняла попытку оттолкнуть Синана, но он перехватил ее руку и сжал запястье почти до боли. Он уже прижался к ней настолько, что она с трудом могла вдохнуть воздух. Его губы все-таки нашли ее, и он поцеловал Хазан требовательно и жадно. Поцелуй вышел совсем неправильным. Хазан зажмурилась и попыталась сомкнуть губы, но не успела. Она почувствовала его язык у себя во рту. Господи, как ужасно это было! Он брал, что хотел, а она как школьница застыла и не могла ничего предпринять. Его рука уже покоилась на ее груди, и он мягко сжал ее. Это вызвало у нее огромный скачок адреналина. Хазан со всей силы прикусила его губу, и в тот момент, когда он отпрянул от удивления, ударила в пах коленом. Синан согнулся пополам от боли, она оттолкнула его в сторону, схватила выпавшую из рук сумку и бросилась вон. — Стой! Хазан, я… Прости, подожди! Она бежала без оглядки по узкому коридору. Сердце билось так сильно, что этот стук эхом отдавался у нее в ушах. Потянув на себя тяжелую дверь, она проскользнула в образовавшийся проем и тут же налетела на кого-то. — А я тебя как раз… Хазан?! Ягыз. Снова он. Не понимая толком, что творит, Хазан схватила его за лацканы пиджака, открыла рот, чтобы объяснить все, и… Разрыдалась. — Боже, Хазан, что с тобой? Что случилось? Она замотала головой и уткнулась ему в грудь, зажмурившись. Ягыз осторожно положил одну руку ей на плечо, а второй погладил по волосам. — Тише, Хазан… Ты пугаешь меня. Что с тобой? Она всхлипнула и подняла на него заплаканные глаза. Он выглядел по-настоящему испуганным. Хазан почувствовала к нему прилив благодарности за то, что он хотя бы сочувствует. — Ну же, расскажи. — Он на удивление ласково вытер ее слезы мизинцем. — Успокойся. Что случилось? — С-с… — Она заглотнула слишком много воздуха и снова заплакала, сжимая пальцами его пиджак. — Твой… Твой брат… Ягыз отвел Хазан в сторону и внимательно вгляделся в ее лицо. Она понимала, что он ничего не понимает, но не могла выговорить ни слова больше. На нее обрушился весь ужас произошедшего. Она никогда прежде даже не целовалась с парнем. Однажды они с Эдже разговорились на эту тему, и Хазан призналась, что хотела бы, чтобы ее первый поцелуй принадлежал Синану. Знала бы, отрезала бы себе язык за такие желания. — Мой брат — что? Хазан, тебя всю трясет. Хочешь присесть? Она замотала головой и попыталась взять себя в руки. — Он… Он был там… — Хазан! Стой, пожалуйста! — услышала она сзади. Хазан обернулась, не выпуская из пальцев пиджака Ягыза. Ее снова сковал ужас, даже рыдания прекратились, застряв где-то в горле. Синан выглядел потерянным и виноватым, из губы сочилась кровь. Он застыл, увидев, что Хазан не одна. — Брат, что ты тут делаешь? — Я? А ты что делаешь? Ты до какого состояния довел девушку? — Я не… Послушай, Хазан, ты не так все поняла. Я вовсе не хотел… — Нет! — Хазан спряталась за спину Ягыза и сжала его предплечье. — Пусть он уйдет. Оставьте меня в покое, пусть он уйдет, пусть уйдет… Ягыз обернулся и озадаченно посмотрел на Хазан, на слезы, струящиеся по ее лицу, на размазанную косметику, в частности помаду. Хазан знала, что она размазана после натиска Синана. Затем он перевел взгляд на брата и на его пораненную губу. — Хазан… — Он сглотнул и медленно повернулся к ней. Его глаза потемнели, как океан перед бурей. — Хазан, постой минутку. Она вопросительно взглянула на него, не понимая, чего он хочет. Только спустя несколько секунд Хазан осознала, что изо всех сил держится за его предплечье. Наверное, останется синяк. Она разжала пальцы. Ягыз заглянул ей в глаза, снова нежно вытер слезы пальцем, а затем развернулся и с размаху ударил Синана кулаком в лицо. Хазан вздрогнула, но больше никак не отреагировала. Истерика прошла, осталась пустота. — Сволочь, ты что творишь?! — Ягыз снова с кулаками налетел на Синана, у которого с новой силой брызнула кровь из губы. — Мозги последние пропил? Тебя разве так воспитывали? — надрывался он. — А? Так воспитывали, я тебя спрашиваю? При ней Ягыз еще никогда не был таким злым. Хазан провела рукой по лицу, затем вниз и остановила ладонь на шее. Она вся горела. — Брат, стой! Ты не понял… — Что тут понимать? — Ягыз опять замахнулся на брата. У Синана покраснела скула, кровь из губы так и не останавливалась. — Бессовестный. Ничему тебя жизнь не учит! Хазан оставила их и молча побрела к выходу. Ноги заплетались. Губы жгло, как будто на них стояло клеймо. Она ощущала себе такой же грязной, как после ночи в отеле, а может, даже и хуже. На улице ей полегчало, но не так чтобы очень. Ее снова затошнило, и на этот раз Хазан не смогла удержать внутри завтрак — ее все-таки вырвало. Хорошо, что успела выйти. Зазвонил телефон, но Хазан проигнорировала. Ноги понесли ее к набережной. Там она уселась прямо на мостовую, не боясь простудиться или испачкать джинсы, не боясь уже ничего. Наверное, если бы кто-то столкнул ее сейчас в Босфор, она бы и не попыталась выплыть. Вытерев щеки, Хазан обхватила колени руками и стала смотреть на воду.***
Домой она вернулась только через полтора часа, надеясь, что тети Кериме не будет. Ей и так хватило любопытных взглядов по пути. Посмотревшись в зеркало, Хазан ужаснулась. Похожа на размалеванную куклу, которой размазали краску по лицу. На негнущихся ногах она зашла в комнату, где тетя Кериме выделила ей шкаф, и открыла его, чтобы взять полотенце. С полки упала какая-то позолоченная бумага и, покружившись в воздухе, упала к ногам Хазан. Она подняла ее. Это оказалось приглашение на свадьбу Ягыза Эгемена и Эдже Чамкыран. — Аллах, уже и приглашения есть, — прошептала Хазан. Она пробежалась взглядом по написанному витиеватым шрифтом содержимому приглашения. Уже через два дня!.. Хазан перевернула золотистую бумагу и пригляделась. Сзади было написано еще что-то, но уже от руки и маркером. «Я знаю, почему на самом деле твоя сестра выходит замуж. А ты хочешь узнать?»