***
Яркий свет слепил ее даже сквозь закрытые глаза. Голова раскалывалась, словно кто-то насыпал туда горячих углей. Еле разлепив слипшиеся от слез и туши веки, Хазан попыталась определить, где находится. Все вокруг слишком белое, слишком идеальное. Значит, она в квартире Ягыза — к ее огромному сожалению, Хазан помнила все, что произошло до потери сознания. Он все-таки привез ее домой. Почему-то к себе, а не в особняк, да это и не имело значения. Ни там, ни там она находиться не желала в равной степени. Повернувшись на бок, чтобы встать с кровати, Хазан оторопела. Ягыз Эгемен, со свойственной ему изящностью, прислонился к стене и не сводил с нее настороженных глаз. Заметив, что она очнулась, он смутился и сделал неуверенный шаг к кровати. — Пожалуйста, не убегай сразу. Выпей воды. — Он кивнул на тумбочку. Хазан заколебалась, но все-таки сделала пару глотков. Голова все еще нещадно болела. — Как ты? Что-то болит? — Болит, но тебя это не касается. — Разумеется, — усмехнулся Ягыз. В его кармане зазвонил телефон, он сбросил вызов. — Короче. — Хазан встала. Руки Ягыза дернулись, словно он собирался снова ее ловить, но она твердо стояла на ногах. — Я ухожу. Пока. — Никаких «ухожу» и «пока». Посмотри на свой вид. Ты не в порядке, Хазан. Тебе противно находиться со мной — ладно, я понял, но позволь тогда отвезу тебя в больницу. — Ты ненормальный? Какая больница? Ты кто такой, чтобы мне указывать? Кто такой, а? Как посмел, как наглости хватило меня сюда привезти и положить на кровать? — Это ты ненормальная! Ты упала в обморок, не слышишь что ли? Что мне было делать, оставлять тебя там? Конечно, ты только за. Так у тебя появился бы новый повод меня ненавидеть. — Ты даже моей ненависти не достоин, Ягыз Эгемен, — гордо вскинув голову, изрекла Хазан. Ей показалось, что ее слова сильно ранили его. Ее и саму ранили те остроты, которыми она осыпала Ягыза, ведь они на самом деле предназначались не ему. На самом деле они предназначались тому, кто заставил ее терпеть унижения той ночью, а Ягыза причинять эти унижения. Хазан обогнула хозяина квартиры и вышла в коридор. Наугад повернув направо, она не ошиблась и вышла к лестнице. Тут она ускорила шаг, чтобы он не догнал. — Да стой же, Хазан! Она быстро слетела по ступенькам и кинулась к выходу. Ягыз снова шел за ней. — Тебе нехорошо, Хазан, прошу, будь аккуратна! Она решительным шагом подошла к двери и с силой дернула ручку. Заперто, ну ничего, она откроет. Ягыз уже спустился и наблюдал за ней со смесью беспомощности и смирения. — Хотя бы посиди пять минут. — Ага, как же, буду я тебя слушать… — Хазан, ты там? Открой, — потребовал кто-то по ту сторону двери. Хазан резко отшатнулась и еле устояла на ногах. Из ее груди вырвался тихий стон. Зачем он пришел? Зачем Ягыз его позвал? — Хазан? — Синан стал барабанить в дверь. — Брат? Я знаю, что вы там. Откройте, нам надо поговорить. — Не открывай ему, слышишь? Не смей. — Хазан посмотрела на Ягыза огромными глазами. — Он не уйдет. Раз пришел, не уйдет. Хазан снова застонала, на этот раз от бессилия. У нее уже не было сил злиться, кричать и ругаться. Она просто хотела, чтобы это все закончилось. Синан стучал еще около двух минут, а потом все затихло. Все это время она стояла, не двигаясь и схватившись за голову. Ягыз ее не трогал. По его уставшему лицу было непонятно, что он собирается предпринимать дальше. — Ушел, — прошептала Хазан. — Ушел. И я пошла. — Хазан. Я устал уже, правда устал. Прошу тебя в последний раз: останься и отдохни, или я повезу тебя в больницу. Не надо никуда идти, приляг. — Что, прости? — прищурилась Хазан. — Я тебе кто, лучшая подружка, чтобы ты тут советы раздавал? И вообще… Думаешь, раз Синан виноват, то твоя совесть автоматически чиста, так, что ли? — Нет, не так. — Он снова сбросил настойчивый звонок и убрал телефон обратно в карман. — И я с тебя еще не спросила за Эдже. Ты не выкрутишься. Лицо Эгемена мгновенно помрачнело, словно превратилось в маску. — Эту тему я буду не с тобой обсуждать, а с госпожой Фазилет. — Плевать я хотела, ты мою сестру не получишь. Да что я тебе тут рассказываю? Ссору прервал звук поворачивающегося в замке ключа. Хазан округлила глаза и вытаращилась на дверь. Она распахнулась, и Синан все-таки ворвался в квартиру. Единственным желанием Хазан было бежать, бежать подальше от проклятых Эгеменов с их проклятыми играми, но путь был перекрыт. Она рванула к лестнице. — Хазан! Стой! — донеслось ей вслед, но он не сумел догнать девушку — Ягыз перегородил дорогу. Чувствуя, как по щекам опять потекли слезы, Хазан вильнула в первую же комнату на втором этаже и оказалась в спальне. Она едва успела захлопнуть дверь, как в коридоре появился Синан и бросился к ней, умоляя открыть. Она повернула замок и опустилась на пол, зажмурившись. Ее мелко трясло, виски пульсировали от напряжения и боли. Хазан не хотела слушать, что говорил Синан там, за дверью, но ей приходилось. — Не хочешь видеть меня, да, Хазан? Но ты меня услышишь. Я не уйду, пока все не скажу. Прошу тебя, поверь, я не хотел, не знал. Если бы я только знал все тогда, ничего этого не произошло бы с тобой. С нами. Да, я был бесчувственным, эгоистичным подонком. И я очень некрасиво поступал с девушками, признаю. Я был дураком, не понимал, что делаю. И в ту ночь я все еще был таким. Мне было плевать, кто пойдет туда, что там за девушка. Это звучит ужасно, но это так. Я не знал твоего имени, я не знал тебя… Я не знал, что такое любить кого-то, кроме себя. И не знал, до тех пор, пока не познакомился с тобой, Хазан. Если бы не ты, я бы таким и остался, жалким эгоистом. Я презираю того, кем я был, но знаешь что? Я не могу изменить прошлое. Не могу, как бы ни хотел. Все, что я могу, — попросить у тебя прощения, раскаяться и оставаться таким, каким ты научила меня быть. Синан ненадолго замолчал. Хазан сидела на полу, раскачиваясь, и даже не старалась вытереть слезы. — Я не хочу слушать твою ложь дальше. — Я хотел рассказать тебе. Каждый день я ненавидел и винил себя, столько раз пытался завести с тобой этот разговор, рассказать все перед твоим лицом, а не перед закрытой дверью. И не мог. Все потому, что я трус. Ты полюбила бесчувственного, эгоистичного труса. Хазан зажмурилась и досчитала про себя до трех. Внутри нее бушевала буря. Волны эмоций наталкивались друг на друга, мешая ей мыслить здраво. Нет, она не поведется на этот раз. С нее хватит. — Если ты сейчас же не уйдешь, я… — запнулась Хазан. Что она может сделать? — Ты — что? Открой дверь, давай поговорим. Открывай! Давай же, открой! Он стал ломиться внутрь. Хазан содрогнулась и отскочила подальше, как будто ей было куда бежать. За дверью началась перепалка, слова и фразы доносились до нее урывками. Но Ягыз, вроде бы, заставил Синана уйти. Или это их очередной трюк? Хазан не знала. В конце концов дверь вдруг открылась, и она увидела старшего из братьев. Ей стало легче, но не намного. — Ты как дверь открыл? Он ушел? — Как открыл? Хазан, это мой дом. И да, он ушел. Выпей воды, пожалуйста. — Не буду ничего пить! Какой благородный, видите ли, не дал ему ключи. Позвал сюда, но ключи не дал. Ягыз закрыл глаза и медленно вздохнул. — Мне не нужны твои «похвалы» и твой сарказм. Это не я его сюда позвал, он отследил твой телефон. — А мне не нужна твоя псевдозабота. Боже, что я здесь делаю? Хазан поняла, что больше это продолжаться не может. Проигнорировав протянутый стакан, она обогнула Эгемена по широкой дуге и направилась уже знакомой дорогой к выходу. На этот раз ее никто не остановит. Дверь оказалась закрытой. Хазан нахмурилась и стала крутить замки в разные стороны, но они не поддавались. — Это что еще, Аллах Аллах? — Что такое, госпожа Хазан? Не открывается? — раздался за ее спиной участливый голос Ягыза. Гад, еще и смеется над ней. Она резко развернулась. Что он позволяет себе? Уселся на бортик дивана и сидит с наглым видом. — Открой немедленно. Это уже не смешно. — Никто не смеется, Хазан. Шуток нет. Система заблокирована. Ты не сможешь выйти отсюда, пока не успокоишься. Хазан постояла пару секунд, а потом резко набросилась на Ягыза. Ярость на него и его брата ослепила ее глаза и разум. Она даже не знала, что именно собирается делать. От неожиданности он пошатнулся назад, схватившись за предплечья Хазан. Они вместе упали на диван, он на спину, а она прямо на него. Хазан, не рассчитывавшая, что он не удержит равновесие, вскрикнула и схватилась за его плечи, чтобы не упасть с дивана. Ягыз, почувствовав, что она соскальзывает, положил руки на ее талию. Они застыли, взгляд его голубых глаз, лед которых не таял уже много лет, встретился с ее карими, в которых бушевал пожар. *** Он понимал, что ведет себя как полнейший идиот. Иногда его друзья-американцы уговаривали его посмотреть какой-нибудь глупый и наивный голливудский фильм, и он никогда не мог сдержать презрительной усмешки в подобные моменты, когда героиня падала на героя, и они как полоумные пялились друг на друга чуть ли не до конца фильма. И вот вам, господин Ягыз. Получайте. Его руки словно приклеились к ее талии. Он хотел отвести взгляд, снять ее с себя, встать, в конце концов. И не мог. Он где-то слышал, что дикие животные впадают в ступор перед тем, как их сбивает машина, их слепит яркий свет фар. Он чувствовал себя оленем… причем в прямом смысле. Только вместо фар были ее глаза, их теплый, обжигающий свет слепил его. Его окутал аромат, исходящий от ее шеи и волос. Он чувствовал ее тело на своем совсем вплотную, и еще никогда не испытывал такого удовольствия просто от того, что на нем кто-то лежит. Его просто парализовало от того, что заставила его испытывать эта девушка, которая налетела на него, как дикая кошка. Но он всегда руководствовался разумом. Разумом, а не сердцем. События прошедшего дня явно это показывали. Он позволил себе слишком много, и не собирался искать природу этих эмоций. Разум кричал сердцу, что оно не имеет права их испытывать, сердце покорно повиновалось, и это наваждение прошло. Он осторожно приподнялся, придерживая ее за талию, но на этот раз его руки еле касались тела Хазан — лишь настолько, насколько требовалось, чтобы ее подстраховать. Она, кажется, так и не опомнилась, потому что даже не предпринимала попыток подняться. А он-то ожидал пощечин и скандалов за то, что «облапал» ее. — Хазан?.. Она вдруг встрепенулась, чуть тряхнула головой и озадаченно посмотрела на него, затем опустила взгляд ниже, куда-то на свою грудь, где их тела все еще соприкасались. — Боже мой, — прошептала она и соскочила с него, словно ошпаренная. — Боже… Дай мне терпения! Ты что творишь, бессовестный? Ягыз кивнул и сел, поправив рубашку. Вот, это уже больше соответствует его ожиданиям. — Действительно, что творю? Это же я на тебя с кулаками накинулся. — Я на тебя с кулаками не накидывалась, Аллах Аллах, иначе ты бы уже в нокауте валялся! — Я почему-то не сомневаюсь. Ты не ударилась? — Как ни странно, об такого дубового, как ты, не ударилась. — Она бросила на него презрительный взгляд и одернула платье. Ягыз чуть нахмурился, соображая, как ему это расценивать. В кармане завибрировал телефон, звук которого он отключил. Эта женщина все никак не успокоится. — Открой дверь, Ягыз. — Тон Хазан резко переменился. Если до этого он был пренебрежительным, то сейчас стал чуть ли не умоляющим. — Прояви человечность, если она в тебе есть. Он дернулся. Она и не предполагала, как его ранили ее слова. Впервые в жизни его так заботило состояние кого-то, не являющегося его другом или родственником, и вот что он слышал в знак благодарности. — Я это и делаю. В следующий раз, когда ты упадешь в обморок, тебе может никто и не помочь. — Тебе-то что, а? Тебе что? Упаду я, ударюсь, умру — тебе что?! Она снова налетела на него и попыталась ударить в грудь, но он уже был готов, поэтому спокойно перехватил ее запястья. Ягыз видел, что она делает это все от отчаяния, и поэтому не злился. — Успокойся и сядь. От того, что ты меня бьешь, лучше не станет. Но если ты думаешь иначе, то бей, пожалуйста, раз так хочется, — и он выпустил ее руки. Хазан прищурилась, словно действительно размышляла, куда его лучше ударить и с какой силой. Ягыз молча ждал, скрестив руки на груди. В конце концов девушка сдалась, обошла его, как обычно, по широкой дуге и села на диван, смотря перед собой. По ее щекам текли слезы, но на этот раз он не стал ничего делать. Пусть поплачет. Он отошел от дивана подальше, чтобы ее не смущать, и опустился на стул, устало потерев глаза. Он и сам не понял, как втянулся в эти дела. Госпожа Фазилет и ее дочери повернули его жизнь ровно на сто восемьдесят градусов. Да еще и Синан постарался, заставил его поступить так с девушкой, которая совсем ни в чем не виновата. А ситуация с Эдже… Ягыз слабо представлял себе дальнейшее развитие событий, но было уже поздно. Он сам вступил в ту трясину лжи, о которой предупреждал госпожу Фазилет, и уже не понимал, как из нее выбраться. Выхода — достойного выхода — не было, а другой он даже не рассматривал. Прошло много времени, прежде чем Хазан сдвинулась с места. Ягыз тоже не шевелился, лишь задумчиво крутил в руках телефон, который звонил уже раз пятнадцать. Но он не был готов к этому разговору, пока еще нет. Хазан резко поднялась с дивана и направилась к окну. Ягыз испугался было, но быстро успокоил себя. Она не сможет открыть окно, да и такого он бы ожидал от кого угодно, только не от Хазан. К его удивлению, она схватила бутылку виски и подняла ее на уровне лица. Сначала он подумал, что она хочет ее разбить, но девушка читала название. — Виски. Мне подходит. Ягыз напрягся и встал, медленно приближаясь к ней. — Слушай, Хазан. Я не думаю, что это хорошая идея. — Шел бы ты уже со своими советами. Раз не хочешь меня выпускать, я буду делать в твоей квартире, что захочу, и моя совесть будет чиста. Ягыз поморщился, когда она стала пить алкоголь прямо из горла жадными глотками. Он видел, что она буквально давилась, но продолжала заливать в себя эту отраву. Для ее организма это была именно отрава: он почему-то был уверен, что раньше она никогда не пила. Снова завибрировал телефон. Ягыз раздраженно вздохнул и достал его, чтобы выключить, но звонили с ресепшн. Он ответил. — Господин Ягыз, извините за беспокойство, к вам госпожа Фазилет. Спрашивает номер квартиры. Пускать? Ягыз обреченно проследил взглядом за тем, как Хазан ставит пустую бутылку — в ней изначально было совсем чуть-чуть — и ищет новую. — Пускайте. Он кинул телефон на диван и закрыл лицо руками. Он редко обращался к Аллаху, но сейчас ему нужна была помощь. — Хазан, твоя мама идет. Не пей, пожалуйста. Кажется, она посчитала, что он врет, потому что лишь усмехнулась и подняла бутылку, как бы говоря, что пьет за него. В дверь позвонили. «Аллах, дай мне терпения, прошу», — подумал он и пошел открывать.***
Хазан в очередной раз приложилась к бутылке. Сказать, что пить это пойло ей было противно, это не сказать ничего. Но она терпела. Ягыз, наверное, думал, что она хочет забыться, но Хазан преследовала иную цель: она хотела, чтобы ей стало так плохо физически, чтобы моральная боль отошла на второй план. Совершенно глупая, по большому счету, затея, но Хазан оставалось надеяться только на нее. Эгемен куда-то делся. Наверное, спать пошел, и хорошо. Его непрекращающиеся нравоучения порядком ее достали. Делает вид, что ему есть до нее дело. Наверное, испытывает чувство вины за себя и за своего братца, с которым носится вечно, как нянька. Хазан остановила себя и посмотрела на бутылку — осталось две трети. Вообще-то, она и сама носилась со своей младшей сестрой, но у нее на то были веские причины. Плюс, одно дело вытаскивать пьяного Синана из баров и клубов, совсем другое — заботиться о будущем сестры. Да вот только где-то Хазан проявила недостаточно заботы. Где-то Эдже свернула не туда. Хазан до последнего откладывала эту догадку в дальний ящик, но пришла пора признать: если Ягыз решил жениться, дело совсем плохо. Она даже думать не хотела о том, что этот человек мог хоть пальцем тронуть ее сестру. — Аллах Аллах, ну вы и высоко забрались, господин Ягыз! — раздалось от входной двери. Хазан подавилась виски и опустила бутылку. Ее разум уже сильно затуманился, поэтому она решила, что голос матери послышался. Но когда она увидела ее, по-хозяйски ступающую в квартиру, стало понятно, что госпожа Фазилет действительно здесь, собственной персоной, да еще и с Эдже. Обе гостьи во все глаза уставились на Хазан, а затем дружно перевели взгляд на бутылку в ее руках. За их спиной Ягыз мрачно наблюдал за немой сценой, развернувшейся в его гостиной. — Во имя Аллаха, Хазан! Ты что творишь здесь? — Фазилет повернулась к Ягызу. — Ты что тут делаешь с моей дочерью, а? Ягыз тяжко вздохнул, пересек гостиную и забрал у Хазан бутылку. Она хотела возмутиться, но только икнула. — Ей стало плохо, и вот… — И вот, значит? Что — и вот? Решил ее напоить? — Госпожа Фазилет, прошу вас. Пройдите, помойте руки с дороги, а потом мы сядем и поговорим. Пожалуйста. С Хазан сейчас все в порядке. После небольшой «игры в гляделки» с хозяином дома, Фазилет сдалась и ушла в указанном Ягызом направлении, потащив за собой Эдже. Ягыз потер глаза и выдохнул. — Пойдем, Хазан. Я помогу тебе лечь. — Никуда я не пойду. — Она снова икнула. — Останусь тут. Буду слушать, что скажет тебе мама. И также у меня есть вопросы к Эдже и к тебе. Хазан удивилась, как смогла произнести такую длинную речь в таком состоянии. — Хазан, даже моему терпению рано или поздно приходит конец. И он уже близок. Давай, идем. Хазан снова хотела возразить, снова икнула, но на этот раз почувствовала вкус желчи во рту. Закрыв рот рукой, она лишь в последний момент сдержала рвотный позыв. Ягыз мгновенно оценил ситуацию, взял ее за предплечье и осторожно повел за собой. — Куда мы? — слабо поинтересовалась Хазан, чувствуя, что еще немного, и ее вырвет на сияющий чистотой пол господина Ягыза. — В ванную. — Стой, там же мама… — В другую. Ягыз завел ее в ванную, и через секунду она распрощалась над унитазом если не со всем выпитым алкоголем, то с большей его частью точно. Ягыз подождал, пока она закончит, и бережно поднял на ноги. Она не сопротивлялась — не было сил. Он умыл ее лицо прохладной, но не слишком холодной водой, и аккуратно отер полотенцем. — Тебе надо лечь, Хазан. — Мне плохо, — еле слышно простонала она. К сожалению, ужасное физическое состояние не вытеснило душевную боль, а лишь слилось с ней воедино. — Все уже прошло. Скоро станет легче. Я отведу тебя в спальню, пойдем. Он обхватил ее одной рукой и повел к лестнице. На диване уже сидела, как у себя дома, госпожа Фазилет, рядом на уголке скромно пристроилась Эдже. Хазан твердо убрала от себя руки Ягыза. — Слушай сюда, господин Ягыз. — Хазан нацелила на него палец. Она старалась говорить тихо, чтобы не услышали мама и сестра. Каждое слово давалось с трудом, желудок ужасно крутило, вокруг все плыло. — Я говорю тебе сейчас один раз и больше не повторяю. Или я буду присутствовать при этом разговоре, или он не состоится. Ясно? Он несколько секунд смотрел ей в глаза, и от этого ей стало не по себе. Она еще в ту ночь в отеле заметила, что от его глаз исходит холод. — Ясно. Что ж, если ты считаешь, что в состоянии, то пойдем. Он протянул руку и кивнул, показывая, чтобы она шла вперед. Хазан дошла до дивана — как ей казалось, ровным шагом, и упала на него, словно подкосились ноги. — Аллах Аллах, что за вид, дочка? Тебя что, переживали и выплюнули? «Можно и так сказать», — мрачно подумала Хазан, но вслух ничего отвечать не стала. — Госпожа Фазилет, чай или кофе? — Взгляд Ягыза нехотя переместился на Эдже. — Тебе, Эдже? — Нет-нет, спасибо, — пробормотала та. Она подвинулась ближе к Хазан и мягко взяла за руку. — Сестра, ты в порядке? Что за вид, откуда это платье? — В порядке. Я очень хочу послушать, что нам скажет Ягыз. Давайте, господин Ягыз, мы слушаем. — Вообще-то, я бы хотела кофе, — встряла Фазилет. — Не будем мешать хозяину проявлять гостеприимство. Давай, господин Ягыз. Он поморщился и потер глаза, но отправился на кухню. Хазан наблюдала за ним и осознавала, что не может понять, что вообще этот человек собой представляет. Временами он жесткий и не терпящий возражений, а иногда — вот как сейчас — молча проглатывает неуважение к своей персоне и делает вид, что ничего не произошло. Хазан дернулась от сильного толчка в плечо. — Дочка, я кого спрашиваю? Это что за вид? — Мама, отстань. Нормальный вид. — Хазан икнула и прикрыла рот ладонью. — Ты лучше скажи, что тут забыла? Надеюсь, вы откажете ему? — Она перевела требовательный взгляд на Эдже, но та опустила глаза. — Он, наверное, решил жениться из-за всех этих слухов, чтобы очистить свою репутацию. Какая глупость! — Вовсе не глупость. Жениться на твоей сестре — теперь его прямая обязанность. Если бы он решил не делать этого, я бы на его голову обрушила стены этой квартиры! Ничего не понимая, Хазан снова взглянула на сестру. Или алкоголь слишком отрицательно подействовал на ее способность соображать, или мама только что подтвердила ее самые страшные догадки. — Эдже? — Она тряхнула сестру за руку. — А ну посмотри на меня. Ноль реакции. Только слезы вновь заструились по ее лицу. — Эдже! Немедленно посмотри мне в глаза и скажи, что у тебя ничего не было с этим бесчестным! — Оставь сестру в покое, — притянув к себе младшую дочь, потребовала Фазилет. — Сейчас придет жених и мы все обсудим. — Кто придет?! Какой еще жених, мама? Да из него жених, как из меня законодатель моды! Все, хватит. Вставайте, мы сейчас же отсюда уходим. Я даже слышать ничего не хочу про эти глупости. Хазан встала и расправила складки платья. Мать и сестра не сдвинулись с места. В гостиной появился Ягыз с подносом, взгляда Хазан он старательно избегал. — Прошу. — Спасибо, господин Ягыз. Ну-ка, Эдже, давай попробуем, на что способен твой будущий муж. Хазан села было обратно, но снова вскочила. — Какой муж, Аллах меня помилуй! Вы что тут устроили? Ты, — она ткнула пальцем в сторону Ягыза, — немедленно заканчивай этот цирк, признавай при нас всех, что не трогал Эдже, и мы наконец-то уберемся отсюда. — Хазан, сядь. Я еще ничего не сказал. — А что тут говорить? — Она повернулась к Эдже. Сестра все так же сидела, не двигаясь и не притронувшись к своему кофе, в отличие от матери, и внимательно разглядывала колени. — Хорошо, я понимаю, мама на тебя надавила. Хорошо. Но это уже перебор. Я лично, как старшая сестра, забираю назад все наши обвинения. Мы верим, что ты не виноват. Все? — Нет, не все. — Как это не все?.. Нет, Хазан не была глупой. Она прекрасно понимала, к чему ведется этот разговор. Но психологическую защиту никто не отменял, и она просто не могла смириться с тем, что слышала. — С вашего позволения, госпожа Фазилет, я начну. — Ягыз смотрел прямо перед собой, не сводя взгляда с одной точки где-то на плече Эдже. Его слова звучали монотонно и без какого-либо эмоционального оттенка. — Я привык нести ответственность за все свои действия, даже за самые необдуманные. То, что произошло между мной и вашей дочерью, недопустимо. И было бы неправильно, если бы я просто оставил это все, как есть. Поэтому… — Он бросил быстрый, но такой пронзительный взгляд на Хазан, что ее глаза наполнились слезами. — Поэтому, с вашего позволения и с позволения Аллаха, я бы хотел попросить руки вашей дочери. Хазан думала, что от нее уже ничего не осталось, но оказалось, что это не так. Иначе почему ей стало так нестерпимо больно, словно кто-то опять вырвал часть ее души?.. — Что ж, — Фазилет поставила чашку на блюдце с видом победителя, — что ж, господин Ягыз. Вы правы, правы конечно. Как можно?.. Ох, нам надо подумать, Аллах Аллах. Конечно, если вы настаиваете… — Замолчите! — Хазан вскочила и закрыла уши руками. — Хватит, я не желаю этого слушать. Я сейчас же, немедленно забираю отсюда Эдже, и мы уходим. Давай, сестренка, вставай. Твоя сестра с тобой. Я не позволю, чтобы твои уши дальше слушали этот бред, эту клевету. Хазан потянула Эдже за руку, но к ее ужасу та не поддалась. — Эдже, вставай давай. Не бойся, мама ничего тебе не сделает. Пойдем. Давай же, идем. Она снова потянула сестру за руку, и на этот раз получила реакцию, вот только совершенно не такую, какую ожидала. Эдже оттолкнула ее руку и впервые за весь недолгий, но самый ужасный разговор в жизни Хазан, посмотрела ей в глаза. — Никуда не пойду, сестра. — Что?.. Эдже, я же вижу… Я же знаю… — Ты ничего не знаешь. Глаза Эдже сверкнули, то ли от слез, то ли от злости. Хазан отпрянула, ноги подкосились и она снова упала на диван. Нет, это все сон какой-то. Не может быть того, что сейчас происходит, на самом деле. — Так, — нарушила затянувшуюся тишину Фазилет. — Не обращайте внимания на мою старшую, господин Ягыз. Она вам, тут, должно быть, хлопот уже доставила, прошу за нее прощения. Мы ваше предложение принимаем. Так ведь, доченька? Эдже энергично закивала головой, не смотря ни на кого из присутствующих. Хазан закрыла рот руками. Пора уже просыпаться, этот кошмар затянулся. Она опустила руки на колени и впилась ногтями в ладонь. Может, это поможет? Почему будильник так долго не звонит?.. — Отлично, — Ягыз встал и подошел к выходу чтобы проводить гостей, словно только этого и ждал. — Уже поздно, детали обсудим завтра. Хазан вскинула голову и непонимающе посмотрела на него. Он что, заключает одну из своих бизнес-сделок? Что значит «детали обсудим завтра»? Она не позволит. Не отдаст самое дорогое, что у нее есть, тому, кто послужил причиной ее растоптанной гордости. Тому, кто унизил ее саму и… И обесчестил ее сестру. — Да-да, и мы уже засиделись. Все, конечно, было уже оговорено, но хотелось как-то официально, понимаете? Мы и помолвку обязательно организуем, дочка, не переживай, все будет как нужно, как требуют традиции. — Как пожелаете. А сейчас, уходите, пожалуйста. Уже поздно, мы все устали. — Конечно, конечно. Давайте, девочки, — Фазилет махнула рукой, перегнулась через Эдже, чтобы посмотреть на Хазан, но той уже не было. — Хазан, дочка?.. О Аллах! В этот момент Хазан швырнула на пол одну из опустевших по ее милости бутылок. Раздался звон, оглушивший ее, но не остановивший. Еще одна бутылка полетела на пол и разбилась вдребезги. Запах крепкого алкоголя наполнил всю комнату. — Не позволю. — Еще одна бутылка. — Не позволю! — Еще одна, за ней еще и еще. Фазилет, прижав к себе младшую дочку, закрывала ее лицо от возможных осколков. Ягыз застыл и беспомощно наблюдал за Хазан, но почему-то не останавливал ее. Понимал, сволочь, что она имеет право все тут разнести. — Через мой труп, ясно вам? — Она торжественно обвела взглядом всех по очереди. — Через мой труп. Я поклялась отцу, что сберегу свою сестру. Что выдам ее замуж вместо него, в правильное время и за правильного человека. За того, кого она полюбит, кто будет любить ее и беречь, носить на руках. Только так мой отец будет спать спокойно в могиле. А ты что наделал? Лишил мою сестру чести, ты… Женитьбой такое не исправишь! Ты заставляешь ее выйти замуж за нелюбимого человека, перечеркнуть всю свою жизнь, просто потому, что не смог проконтролировать свои животные инстинкты, тварь бесчестная? Фазилет закрыла рот руками и ахнула. На лице Ягыза не дрогнул ни один мускул, только глаза горели ледяным пламенем. — Я умру, но не допущу, чтобы моя сестра попала в лапы такого, как ты. — Сестра, хватит! — закричала Эдже, заливаясь слезами. — Замолчи, я прошу тебя! Эта свадьба состоится. Ты ничего не сделаешь. Я выйду за него замуж. — Ты не можешь. — Могу и сделаю. Потому что… — Эдже набрала полную грудь воздуха. — Потому что он отец моего будущего ребенка. Я беременна.