Сердце умеет ждать

— Эдже, клянусь, я сейчас тебе его на голову вылью, — проворчала Хазан, но послушно проглотила ложку тыквенного супа. — Вот умница. Мама сама готовила. — Поймав скептический взгляд сестры, Эдже улыбнулась и потупила глаза. — Ну ладно-ладно, готовили служанки, а мама командовала. — Конечно, не хватало еще, чтобы теща Ягыза Эгемена у плиты стояла… Хазан вздохнула и осторожно коснулась рукой раны на затылке. Все еще болит, но уже не так сильно. Удар оказался серьезнее, чем предполагали изначально, но все обошлось. Правда, пришлось проваляться без сознания несколько дней, но теперь она уверенно шла на поправку, и очень надеялась, что не сегодня завтра выйдет из этой белоснежной тюрьмы. — Как прошли похороны? — осторожно поинтересовалась Хазан, заставив себя проглотить очередную ложку уже остывшего супа. — Да как они могут пройти… Так жалко госпожу Гюзиде. Никто не произносит этого вслух, но в особняке атмосфера стала какая-то нездоровая. Охрану усилили, камеры везде… Ягыз настоял, чтобы я даже сюда с охранниками приехала. Представляешь, все это время на свадьбе среди гостей был убийца! Аллах, как подумаю об этом… — Не думай, дорогая. Не стоит переживать и волновать моего племянника. Эдже улыбнулась и погладила живот, а Хазан еле подавила приступ тошноты. Такое с ней случалось последние несколько дней: врач сказал, это одно из последствий сотрясения. Но в этом ли причина на этот раз? — Сестра, — неуверенно начала Эдже, — ты совсем ничего не помнишь? Правда? — Совсем ничего. Хазан сделала вид, что ее очень интересует содержимое тарелки и принялась мешать суп ложкой. Изначально она не кривила душой: любая попытка напрячь мозг и вспомнить хоть что-то заканчивалась ярчайшими вспышками боли, и ответить на вопросы близких и полиции она не сумела. Но с течением времени Хазан начала выуживать из своей память обрывки каких-то очень странных воспоминаний. Она не могла разобраться, что из них правда, а что ложь, но они были крайне яркими. И в то же время размытыми, как будто кто-то сначала нарисовал картину, а потом размазал краски по холсту. И пока сама во всем не разберется, она на планировала делиться своими мыслями с кем бы то ни было. — Давай не будем об этом, ладно? — Она отставила тарелку и взяла Эдже за руку. — Я уже сказала полиции, если что-то вспомню, сразу же скажу. Ты только не волнуйся. — Хорошо, сестра. Но я не могу не думать! Ведь ты была совсем рядом с убийцей. А если бы и тебя… Если бы удар оказался сильнее?! — Эдже, хватит. Вполне возможно, что я споткнулась сама, это даже более вероятно. И вообще, эти длинные платья и высокие каблуки надо запретить законом! Сестра опустила взгляд и поджала губы. Хазан прищурилась и чуть наклонила голову в бок. Так-так, Эдже явно что-то скрывает. — Что это с тобой? — Нет, ничего, — она наигранно улыбнулась и откинула волосы с лица, — все хорошо, дорогая. Кстати, я наконец-то принесла тебе зарядку. Теперь хоть будешь на связи. — Ага, спасибо тебе, но не переводи тему. Что такое, почему ты так странно отреагировала? — Сестра, ты выдумываешь. И вообще, тебе надо отдохнуть, а мне пора. Сегодня ведь ужин в память о госпоже Гюзиде. — Но, Эдже… — Пока, дорогая, — отрезала сестра, наклонилась и поцеловала ее в щеку. — Не скучай и обязательно поставь телефон на зарядку. И, знаешь что? Пожалуй, я переставлю это на пол, а то если упадет на тебя, получишь второе сотрясение… Хазан против своей воли хихикнула. Эдже с трудом подняла ведро алых роз с тумбочки и переставила на пол. Этот огромный букет, который не поместился даже в самую большую вазу, прислали ей из фирмы утром. Как только сестра, послав воздушный поцелуй, покинула палату, Хазан сползла пониже на кровати и задумчиво уставилась в потолок. И так уже три дня: ни мама, ни сестра толком не отвечают на вопросы, ведут себя странно, а когда она упоминает происшествие, отводят тему, хотя сами же ее и расспрашивают. Бессмыслица какая-то! Полежав немного, Хазан с трудом села и осторожно, не делая резких движений, размяла шею. Ей действовало на нервы лежать здесь и ничего не делать, когда столько всего навалилось. Во-первых, съемки. Отснять предстояло еще очень много всего, а время катастрофически поджимало. После выписки придется работать сутками, чтобы наверстать упущенное. Если, конечно, они еще не нашли ей замену. Во-вторых, понять, что случилось на лестнице пять дней назад. Что-то подсказывало ей, что не все там так прозрачно. И, наконец, остался еще «аноним», который присылал ей те странные сообщения. Хазан подозревала, что он как-то связан с убийством, если не напрямую, то косвенно. Она поставила телефон на зарядку и, дождавшись, пока он включится, вскользь пролистала уведомления. Увидев одно из них, она задержала палец на экране, перечитав несколько раз: «Когда включишь телефон, дай знать, могу ли я тебя навестить» Только Ягыз Эгемен мог написать такое. Вместо того, чтобы просто прийти к ней в больницу, спрашивает разрешения! Чем он руководствуется, хотела бы она знать? Хазан начала печатать ответ, но остановилась на слове «привет». Эдже сказала, сегодня ужин в память о покойной госпоже Гюзиде. Будет ли уместно отвечать ему сейчас, не выразив соболезнования? А начинать сообщение со слов соболезнования — уместно?.. Так и не придумав ничего, Хазан заблокировала телефон и принялась нервно разгуливать по палате. Вообще-то, врач запретил ей вставать без крайней необходимости, но лежать ничего не делая круглыми сутками было уже невозможно. Задребезжал телефон — звонила Бетюль. Хазан была рада старой подруге и с радостью проговорила с ней добрых полчаса, рассказывая последние новости. Тщательно избегая упоминать Ягыза, она в красках описала Бетюль свадьбу и ее печальное завершение. — Ах, дорогая, ну как ты так умудрилась? — сокрушалась подруга. — Конечно, каблуки не твое, мы это со школы знаем, но чтобы вот так… Выздоравливай скорее! Хазан отчего-то захотелось возразить, но чему именно, она понять не успела. Внезапный внутренний протест пропал так же быстро, как появился. — Спасибо, Бетюль. Думаю, завтра выпишут, Иншалла. В палату кто-то вошел, и Хазан обернулась. Это была недовольная медсестра. — Госпожа Хазан, почему вы на ногах? Врач запретил вам вставать. — Вешаю трубку, Бетюль, надзиратель пришел, — закатив глаза, попрощалась она. — Простите, но я уже не могу лежать. — Но так вы еще долго не поправитесь. При таких сотрясениях постельный режим просто необходим. Господин Ягыз очень разозлится, если узнает, что мы за вами не присматриваем должным образом. — А он здесь еще при чем? — Ну, он ведь звонит несколько раз в день и справляется о вашем самочувствии. Тем более полностью оплатил ваше лечение и палату. — А, поэтому вы тут со мной так носитесь, — проворчала Хазан, но послушно улеглась в кровать и выпила таблетки. Медсестра вышла, а Хазан сразу же взяла телефон. Вообще-то, для нее не стало новостью, что именно он оплачивает ее пребывание в больнице, потому что Эдже похвасталась щедростью мужа чуть ли не сразу после того, как Хазан открыла глаза. Но своими словами медсестра напомнила о Ягызе и о том, что она собиралась ему ответить. Долго собираясь с мыслями и перебирая варианты, Хазан наконец напечатала максимально нейтральное, на ее взгляд, сообщение: «Привет. Это совсем не обязательно, большое спасибо. И соболезную твоей утрате, да упокоится госпожа Гюзиде с миром» Нажав кнопку «отправить», она тут же об этом пожалела. Откровенно говоря, она ужас как хотела его увидеть, и самой себе об этом врать было бы бесполезно. Но также Хазан понимала, что он написал это сообщение только из вежливости, и была слишком гордой, чтобы попросить его прийти. Но ведь могла бы и попросить все-таки, что в этом такого? В конце концов, это исключительно его выбор, приходить или нет. Да и теперь они родственники. Но это так сложно — поверить в то, что он сам искренне захотел ее навестить, что легче сразу лишить себя хоть какой-нибудь надежды. Поэтому она выключила звук, убрала телефон под подушку, натянула одеяло до носа и крепко зажмурилась. Почти не прекращающаяся до этого головная боль под действием таблеток начала проходить, но ей жутко захотелось спать — таково было побочное действие лекарств. Хазан поддалась и через пару минут крепко заснула. «Неужели все-таки пришел?» — мелькнула первая мысль в ее голове, когда, открыв глаза, она увидела мужской силуэт у двери. Судя по тому, что в палате было совсем темно, проспала она никак не меньше четырех часов. С самого своего пробуждения после двухдневной отключки Хазан ругалась с врачом и медсестрами из-за того, что прописанные таблетки превращали ее в овощ. И опять то же самое, полдня убила на сон. Она хотела приподняться и включить небольшой светильник, но что-то ее остановило. Почему Ягыз просто стоит, не подходит, сам не включает свет? Да и вообще, он ли это? С нарастающим ужасом Хазан поняла, что нет. Этот мужчина имел схожее телосложение, и их вполне можно было бы спутать в кромешной темноте, и все же это был незнакомый человек. Стараясь ничем себя не выдать, Хазан задержала дыхание и на всякий случай прикрыла глаза. Теперь, пробудившись окончательно, она всем телом ощущала исходящую от незнакомца угрозу. Ее резко бросило в жар, а потом так же резко в холод. А он все стоял там… и, кажется, смотрел на нее. В голове зазвенели слова сестры: убийца был совсем рядом, она легко отделалась. А если Эдже права? Вдруг Хазан стала свидетельницей чего-то такого, что ей видеть не следовало, и теперь убийца пришел за ней? Пока в ее голове крутились различные варианты дальнейшего развития событий, мужчина начал приближаться, но крайне медленно и осторожно. Пока Хазан спасало только его неведение о том, что она проснулась, что позволяло ей рассчитывать на эффект неожиданности. Она не знала, какое у него оружие, но если огнестрельное — с жизнью можно прощаться. Если нож или голые руки — что ж, тут она имела неплохой шанс, в технике ближнего боя равных в академии ей не было. Как раз когда ее тело напряглось до предела, готовое нападать или защищаться, непрошенный гость вдруг споткнулся о какой-то предмет и чуть не упал. Раздался шум, сопровождаемый всплеском воды и тихими ругательствами мужчины. Хазан зажала себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть, и он, видимо, уловил это малейшее движение, потому что опрометью бросился к выходу и через секунду исчез за дверью. — Аллах помоги, — на выдохе прошептала Хазан и откинула одеяло. — Что же творится?.. Она вскочила с кровати и бросилась за ним, но не успела сделать и пары шагов, как наступила в лужу, и в то же мгновение ногу пронзила острая боль. Коротко вскрикнув, Хазан кое-как допрыгала на одной ноге до выключателя, включила свет и привалилась к стене, тяжело дыша. По всей палате разлилась вода, ведро валялось возле ее кровати, а розы зловеще алели на белоснежном кафеле. Так вот что ее спасло: человек, который неизвестно что хотел с ней сделать, в темноте наткнулся на ведро с цветами. Она заметила и бисеринки крови, но не предала этому значения. Маленькая царапина от шипа — это далеко не самое страшное, что могло случиться с ней этой ночью. Придя немного в себя, Хазан откинула со лба мокрые от пота пряди волос. При ярком свете ламп все это показалось ей ночным кошмаром. Может, так оно и было? Но кто тогда опрокинул ведро? — Я с ума сойду, — простонала Хазан и, наступая только на большой палец пораненной левой ноги, вышла в коридор. Ну надо же, как все цивильно! Дежурная медсестра в дальнем конце коридора, свет везде горит. А так и не скажешь, что маньяки разгуливают по больнице, как у себя дома. — Эй! Вы можете подойти? — крикнула она. Медсестра подбежала сразу же. Не та, которая днем приносила ей лекарства, эта была совсем молоденькая. — Госпожа? Что с вами? — Кто-то был здесь… — Хазан указала на свою палату. — Кто-то был здесь и хотел напасть на меня. Вы что, не видели? — Что вы такое говорите? — Что слышите, то и говорю. Что это за больница такая?! — Вас ранили? Я сейчас же позову охрану. — Испуганная медсестра помогла Хазан сесть на диванчик и бросилась к посту. Вскоре возле нее столпился чуть ли не весь персонал больницы. Хазан, несмотря на нелюбовь к излишнему вниманию, таким исходом была даже довольна: чем больше народу, тем меньше вероятность что незнакомец вернется. Ее незначительную царапину обработали и перевязали, а палату тщательно осмотрели, но ничего подозрительного найти не удалось. Вскоре подъехала и полиция. — Повторяю вам, — теряя терпение проговорила она полицейскому, — было темно, я его не видела. Но это точно мужчина. Ее временно перевели в другую палату, не такую роскошную, но вполне уютную. Один полицейский отправился смотреть камеры видеонаблюдения, второй остался, чтобы учинить ей допрос. — Насколько я знаю, госпожа Хазан, вы здесь находитесь из-за черепно-мозговой травмы? — Да, все верно. — То есть, на вас было совершено нападение? — Не совсем, я упала с лестницы. — Но в заключении сказано, что вас ударили по голове тупым предметом. Хазан недоуменно уставилась на собеседника. Или он что-то напутал, или… — Вы уверены? — Да, госпожа Хазан. Я разговаривал с вашим врачом, и он подтвердил это. Характер раны абсолютно однозначный. Вы разве сами не в курсе? — Нет, я не в курсе, — процедила она. Так вот почему мама и сестра так странно себя вели. Теперь понятно, почему они не рассматривали версию, что Хазан упала сама. На самом деле каблуки и ее неуклюжесть ни при чем. Кто-то действительно напал на нее, ударил со спины. Значит, обрывки воспоминаний оказались верными, тогда и все другое, что ей удалось вспомнить — тоже?.. И зачем им понадобилось все скрывать? Теперь она выглядела полнейшей идиоткой в глазах полиции. — То есть да, я что-то такое помню, — торопливо продолжила она. — События того дня немного смазаны. Полицейский задумчиво покивал, затем задал ей еще несколько вопросов. Судя по ним, он пришел к тому же выводу, что и Хазан: на нее напал тот же человек, что приходил этим вечером в больницу. И хотя сотруднику полиции она не обмолвилась об этом ни словом, но была уверена, что и сообщения ей слал он же. Вскоре вернулся другой полицейский, и они оба вышли. Вместо них в палату зашел обеспокоенный врач. — Госпожа Хазан, как вы? — Нормально, спасибо. — От лица администрации хочу выразить вам огромное сожаление, что все так получилось. Мы уже провели беседу с охраной. Правда, они уверяют, что никто посторонний на территорию больницы не проникал. — Вы хотите сказать, на меня собирался напасть кто-то из персонала или пациентов? — вскинула бровь она. — Я хочу лишь сказать, что вам нужно отдохнуть. Вы устали. — Он по-отечески улыбнулся. — Полиция во всем разбирается, а пока я задам вам один вопрос. Скажите, госпожа Хазан, все это не могло вам… ну… присниться? — Что?! — Понимаете, ваша травма вполне серьезна. При таких сотрясениях правдоподобные сны, и даже иногда галлюцинации, — вполне нормальное явление, я вам это говорю как врач. К тому же, были проверены камеры видеонаблюдения — никого подозрительного. Пока вы спали, заходила уборщица, но вышла через несколько секунд, видимо, думала, что вы на процедуре и хотела прибраться. Возможно, и цветы уронила именно она. — Как удобно, — ядовито усмехнулась она, — это не по вашей больнице маньяк разгуливает и хочет кого-то убить, это просто я головой сильно ударилась и перепутала уборщицу со взрослым мужчиной. Хотя постойте, я не ударилась, меня, оказывается, ударили! Только вот я об этом, почему-то, не в курсе. — А с чего вы взяли, что он хотел вас убить? — полюбопытствовал врач, полностью проигнорировав все остальные ее слова. Хазан уже открыла было рот, но в последний момент передумала. Раньше она учинила бы скандал, обнаружив, что с ней разговаривают, как с душевнобольной. Но сейчас смогла трезво оценить ситуацию, ведь отчасти доктор говорил все правильно; она и сама на какое-то время решила, что ночной визит ей приснился. И в то же время точно знала, что мужчина действительно был в комнате, и не просто ошибся палатой, а пришел целенаправленно к ней. Зачем? С точностью она ответить не могла, а все эти слова о нападении — лишь отголоски ее интуиции. Но зато точно знала, что не выдержит в этой больнице еще хотя бы одну ночь. — Вы сообщили моим родственникам о том, что произошло? — проигнорировав в ответ, поинтересовалась она. — Еще нет, госпожа Хазан. Но медсестра уже пошла звонить вашей маме. — Скажите ей, чтобы никуда не звонила. Это мое желание. — Как скажете, — слегка удивился врач. — Может, вы что-нибудь хотите? Мне, к сожалению, нужно уже идти, моя смена заканчивается, но я позову к вам медсестру. Если понадобится, она посидит с вами всю ночь. «Черта с два я проведу здесь ночь», — подумала Хазан, а вслух сказала: — Спасибо. Если можно, пусть мне принесут мой телефон и все вещи. Когда ее просьба была исполнена, она заверила медсестру, что та может находиться в коридоре. Оставшись одна, Хазан встала и тут же начала собираться. Из одежды у нее были только старый спортивный костюм и новый, который уже перестал быть новым, потому что его она носила в больнице несколько дней подряд. Рассудив, что это все же лучше, чем ее прежнее бесформенное тряпье, Хазан решила на переодеваться. «И как я раньше в этом ходила?» — недоумевала она, бросая на пол широченные штаны и такую же футболку. Вещи привезла мама, исходя из удобства, но Хазан даже смотреть больше не хотела в их сторону, поэтому решила оставить свой некогда любимый костюм в больнице. Пусть выкинут или на тряпки пустят, ей все равно. Сев на кровать, она дала себе время на отдых. Головную боль никто не отменял, а за последний час она мало того что понервничала, так еще и совершила много лишних телодвижений. Но долго засиживаться Хазан не собиралась. Тишина и одиночество не давали отвлечься, заставляли заново переживать то, что она уже пережила. Поэтому она взяла телефон и набрала номер единственного человека, которого хотела слышать. И видеть.

***

Он устал. В последнее время эта мысль закрадывалась в голову слишком часто, а желание бросить все и уехать сопровождало его, куда бы он ни шел и что бы ни делал. И это еще до того, как он женился на маленькой девочке и согласился объявить себя отцом чужого ребенка; до того, как кто-то убил его тетю, оставив рядом с телом его же фотографию; до того, как он… В общем, этот депрессивный эпизод длился уже очень давно. Он проверил телефон — ничего. Она разозлила его, и он ничего не мог с этим поделать. Ее последнее сообщение он намеренно проигнорировал, потому что не был уверен, что в ответе не сорвется на грубость. О ее неприязни к нему не было известно только слепому и глухому; но неужели так трудно из вежливости согласиться? Оплачивая все расходы на ее лечение, он и не рассчитывал на какую-либо благодарность, но теперь, получив ее в столь формальном виде, жалел, что вообще получил. Но он не винил ее, она имела свои причины недолюбливать его, и злости не заслуживала. Откуда ей знать, что он вовсе не из вежливости оплачивал счета, не из вежливости звонил в больницу по десять раз в день (доходила только треть звонков — чаще всего он сбрасывал вызов еще до первого гудка) и уж точно не из вежливости не спал первые две ночи, когда она была без сознания? Пора бы смириться, что ей не нужны никакие знаки внимания с его стороны. А он? Он и сам понимал, что все бессмысленно. Но не мог объяснить себе, почему так странно себя ведет. Он и не пытался, просто шел на поводу у своего сердца, игнорируя разум. Впервые в жизни именно так, а не наоборот. Ягыз снова проверил телефон и заметил одно непрочитанное сообщение, на которое не обратил внимания. Его прислала помощница еще утром, но у него не было времени прочитать. «Цветы доставлены, господин Ягыз» «Отлично. Ты же написала, что это из фирмы, а не от меня?» «Конечно, как вы и просили» Он удовлетворенно кивнул и убрал телефон во внутренний карман пиджака. — Ягыз? — услышал он и отвлекся от созерцания улицы за окном столовой, чем занимался уже полчаса. К нему с робкой улыбкой подошла Эдже, держа в одной руке бокал. — Извини, если отвлекаю. Тебе скучно, да? — А должно быть весело — на ужине по поводу похорон моей тети? — вскинул брови он, но тут же поморщился. — Прости. Я нервничаю. Не хотел грубить. — Ничего страшного, я тебя понимаю, не извиняйся. — Она коснулась рукой его плеча и протянула бокал. — Вот. Я принесла тебе выпить. Он с сомнением посмотрел в бокал. Ну да, откуда ей знать, что он не пьет вино. — Спасибо. — Гости про тебя спрашивают, — понизив голос и обернувшись на гостиную, сообщила она. — То есть, я говорю, что ты очень расстроен и не можешь принимать соболезнования. Но они все равно спрашивают, я ведь твоя жена. — Скажи, что я сейчас приду. Он пропустил высказывание о замужестве мимо ушей, но выразительно посмотрел на ее руку, которая все еще покоилась на его предплечье. Эдже медленно опустила ее. — Ягыз, мы можем поговорить? — тихо спросила она, не решаясь посмотреть ему в глаза. — О чем? — О нас. Он усмехнулся и потер переносицу, не зная, что ей ответить. — Я знаю, что ты не хотел этой свадьбы, — продолжила она, — но я и не хочу, чтобы ты меня ненавидел. — Я тебя не ненавижу. — Но ведешь себя именно так. Пойми, я всю жизнь буду тебе благодарна, но… Если ты был так против, почему согласился мне помочь? Ягыз сжал зубы и невольно закатил глаза. Аллах, где же взять столько терпения? Неужели эта девочка не подозревает, что ее мать приложила к его согласию руку? Он в это ни за что не поверит. — А ты догадайся, маленькая госпожа, — сдержанно улыбнулся он. — С одной попытки. — Я тебя не понимаю. Скажи же прямо, Ягыз! — Эдже, пожалуйста, давай не сейчас. Иди к гостям, прошу тебя, я тоже скоро выйду. — Хорошо… Извини. Ягыз резко выдохнул, наблюдая, как она уходит, расстроенная. Ему захотелось себя ударить. Он не должен обижать Эдже, тем более она носит под сердцем ребенка. И, по сути, является такой же заложницей обстоятельств, как и он. Но прежде, чем он успел окликнуть ее и извиниться, в столовую влетел Гекхан. — Вот ты где! Не мешаю? — Не дождавшись ответа, он схватил Ягыза за рукав. — Идем скорее, там скандал. — И почему я не удивлен… Что на этот раз? — Селин, — коротко ответил старший брат. — Отец в бешенстве. — Ясно. А Синан что? — Его нет. — А где он опять шляется? — нахмурился Ягыз, адресуя вопрос и брату, и жене, но они лишь до комичности синхронно пожали плечами. — Понятно, и давно он ушел? — Где-то часа полтора назад, скажи спасибо Ясемин, она все замечает. Ягыз лишь кивнул, следуя за братом в гостиную. Там все гости притихли, но до него донесся отрывок чьего-то разговора: — … какой скандал, да еще и в такой вечер… Он вышел в холл вместе с братом и Эдже, остальные члены семьи уже все были в сборе. Как он и предполагал, Селин решила притащить на ужин своего благоверного. — Брат, — воскликнула она и бросилась к нему, — брат, как я рада, что ты здесь. — Не могу сказать, что это взаимно, Селин. Она остановилась в метре от него и вперила презрительный взгляд в Эдже, которая встала рядом с ним и по-хозяйски взяла за руку. — Эта маленькая змея и тебя против меня настроила? — Следи за словами, — прикрикнул раскрасневшийся Хазым. Ягыз напрягся, увидев состояние отца. Он еще не вполне оправился после смерти старшей сестры, и врач строго-настрого запретил ему нервничать. — Ясемин, Эдже, увидите отца, — бросил Ягыз. — Я разберусь. — С чем ты разберешься, интересно, а, брат? — нервно засмеялась Селин. — Это и мой дом тоже! Это моя тетя тоже умерла! — Пойдемте, господин Хазым, — осторожно взяла свекра под руку Эдже. Ясемин, крайне недовольная тем, что ей не дают насладиться шоу, после выразительного взгляда Гекхана все-таки тоже последовала с ней. Терпеливо дождавшись, пока невестка и жена уведут отца, Ягыз сложил руки за спиной. — Итак. Чего ты и твой муж хотите? — Чего хотим? — повысив голос, всплеснула руками сестра. — Действительно, чего же мы хотим? А никого не смущает, что я имею точно такие же права, как ты, брат? Ты ведь тоже женился на девушке из бедного квартала, но тебе никто и слова не сказал. Разве это справедливо? — Хорошо, я бы с тобой согласился, — встрял Гекхан, — но вот только Ягыз себя и свою жену обеспечивает сам. А ты хочешь, чтобы мы содержали твоего мужа. Так не пойдет, госпожа Селин. — Селин, ладно, поехали домой, — подал голос стоящий позади Ясин, но она отмахнулась. — Я разве многого прошу? Почему я не имею права быть сегодня здесь? Меня даже охранники не хотели пропускать, сказали, отец запретил. Это нормально, по-твоему? — Дай-ка подумать… Быть может, дело в том, что твой муж чуть меня не застрелил как-то раз вечерком? Возмущенный ответ Селин перебил звонок его телефона. Он выхватил телефон и, не отрывая взгляда от сестры, раздраженно ответил. — Слушаю. — Ягыз? Он отвел телефон от уха и тупо уставился в экран. Отсчитывались секунды вызова, а он продолжал молча пялиться на ее имя. Опомнившись, Ягыз медленно поднес телефон обратно к уху. — Хазан, что случилось? — Прости, что беспокою так поздно. Ты занят? — Нет, — выпалил он, махнув рукой Гекхану, чтобы тот продолжил разбираться с Селин за него, и вышел на кухню. — Нет, что такое? — Понимаешь, тут кое-что случилось… — Ее тихий голос дрогнул. Ягыз сжал пальцами телефон и нащупал в кармане ключи от машины. — Ты в порядке? Я сейчас же приеду. — Не надо… Ну, то есть, если тебе не сложно. — Хазан, какие сложности, о чем ты вообще! Скажи, с тобой все хорошо? — Да… Почти. Я тебя жду. Она его ждет. После этих слов ничего бы не остановило его от того, чтобы сесть в машину и, разогнавшись до предела, помчаться в больницу. Сердце включить, разум выключить. Вылетев на улицу и даже не потрудившись кого-то предупредить, он на ходу открыл машину и уже собрался сесть в нее, как его ослепил свет фар. Прикрыв глаза рукой, он разглядел машину Синана. Младший брат, выйдя из автомобиля, сразу же направился в дом, очевидно, не замечая ничего вокруг. — Синан, — окликнул он, нахмурившись. Брат резко повернул голову, словно совершенно не ожидал никого здесь увидеть, и даже свет фар «Мерседеса» его не смутил. — Брат? Что ты тут делаешь? Ягыз замялся, но лишь на секунду. Позже он об этом пожалеет и будет презирать себя за эгоизм, но Синану он не скажет ни слова о звонке Хазан. — Кое-какие дела появились. А ты где был? — Тоже ездил… по делам. — Ясно. Тебя все потеряли. — Ягыз прищурился, оглядывая брата с ног до головы. — Что за вид? У тебя что, штаны мокрые? Синан ошарашенно опустил взгляд на свои джинсы. Почти от колена до начала кроссовок они были значительно темнее, чем сверху. — Да так… Воду пролил. Прекрасно понимая, что таким образом именно эту часть ног не намочить, Ягыз все-таки решил не вникать сейчас в странное поведение брата — ему было совершенно не до того. Поэтому, когда тот молча скрылся в доме, приказал одному из охранников отогнать машину Синана и наконец-то поехал туда, где его ждали.

***

— Хазан, — услышала она, когда по ее ощущениям прошла уже целая вечность. Она просидела все это время после звонка ему, подтянув колени к груди и уткнувшись в них, и вот сейчас подняла голову. Он тяжело дышал и запыхался, как будто добирался бегом, а не на машине. — Слава Аллаху, — прошептала она и вскочила на ноги. — Наконец-то. — Что с тобой, что случилось? Почему охрана в коридоре? И почему ты в этой палате? Она замотала головой, не в силах сейчас предоставлять ему ответы, и, не отдавая себя отчета в своих действиях, взяла его за руки. Ладони у них обоих были ледяные. — Я потом все объясню. Ягыз, скажи пожалуйста, ты можешь заплатить мне аванс или одолжить немного денег? — Что? — Я не могу тут больше оставаться, и к тете Кериме не поеду. Мне надо где-то переночевать. Он уставился на нее с таким искренним непониманием, как будто она вдруг заговорила на китайском. Хазан тяжко вздохнула и начала медленно отпускать его руки, но он не позволил, крепко сжав ее ладони. — Во-первых, ты немедленно мне все объяснишь. Во-вторых, сядь, ты вся бледная. Расскажи толком, что случилось. Он усадил ее на кровать и коснулся тыльной стороны ладони лба. Хазан вздрогнула и опустила взгляд. Несмотря на все сегодняшние потрясения, все, что заставляет ее дрожать — его прикосновения. Браво. — Ягыз, слушай… Я правда не хочу сейчас все это расписывать, но сегодня поздно вечером кто-то был в моей палате. Какой-то мужчина. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду то, что кто-то проник в мою палату и хотел… В общем, я не знаю, что он там хотел, но я на сто процентов уверена, что это тот, кто на свадьбе ударил меня по голове. — Она предостерегающе подняла ладонь, увидев, что он хочет что-то возразить. — И да, я в курсе, что с лестницы не падала. Зачем вы мне все врали — это уже отдельная тема для разговора. — Я ничего не понимаю, Хазан… Кто это был и что хотел? Вздохнув, Хазан торопливо и сбивчиво поведала ему события вечера. Все, чего ей хотелось, так это убраться отсюда подальше, а не сидеть и трепать языком. Он внимательно выслушал, а когда она закончила, резко поднялся с кресла. — Куда ты? — испугалась она. — К главному врачу. Пусть отвечает за беспредел, который творится у него в больнице. — Ягыз, пожалуйста. — Она схватила его за руку и умоляюще посмотрела в глаза. — Я тебя не за этим позвала. Это бесполезно. Полиция здесь уже была, а врач решил, что мне это все приснилось. Признаться, я бы и сама так подумала, но этот человек уронил ведро с букетом, который прислали с фирмы. Это его спугнуло, и он убежал. На последних словах Ягыз с каким-то странным выражением посмотрел ей в глаза и нахмурился, но ничего не сказал. Хазан подождала немного и не вытерпела. — Ты мне поможешь? — Помогу, — после секундной паузы ответил он и накрыл ее ладонь, которая все еще сжимала его, второй рукой. — Собирайся, мы уезжаем. Я отлучусь, надо все-таки поговорить с господином врачом и договориться о твоей выписке. Будь готова минут через десять, ладно? Хазан закивала. Напоследок сжав ее руку и отпустив, он покинул палату, а она облегченно выдохнула. Оставалось только надеяться, что он не расскажет ни матери, ни сестре. Она подошла к маленькому зеркалу, висящему на двери, и критически оглядела свое отражение. Похудевшая, бледная, на голове не пучок, а черт знает что. Остатки лака после ее вечерней прически и немытые несколько дней волосы — так себе сочетание. Но что поделать, господину Ягызу придется потерпеть. После того, как все формальности были улажены, они вместе спустились вниз на лифте. Заметив, что Хазан отстает, Ягыз повернулся и внимательно посмотрел на нее. — Что с твоей ногой, Хазан? — Порезалась, — уклончиво отозвалась она. — Понятно. Что ж, в таком случае, ты не оставила мне выбора. И он подхватил ее на руки так легко, словно по жизни только и делал, что таскал женщин на руках. От неожиданности Хазан вскрикнула. — Что ты делаешь, Аллах Аллах? — А что, не понятно? — Не понятно, — проворчала Хазан, но обхватила его шею руками. Со смущением она заметила, что немногочисленные пациенты и медсестры, находившиеся в такой поздний час в холле, любопытно наблюдали за этой сценой. — На нас все пялятся. — И пусть. — Ягыз, я требую, чтобы ты меня поставил. — Хазан, я это не ради тебя делаю. Просто с такой скоростью, как ты тащишься, мы до машины только к утру доберемся. А я спать хочу. Она не нашла, что на это возразить, поэтому покорно позволила донести себя и усадить на переднее сидение. Он тоже сел в машину и завел ее, а ее сумку бросил назад. — Ой, Ягыз! — вдруг вспомнила она. — Что такое? — Я совсем забыла про цветы. Ну, которые из фирмы прислали. — Не переживай на этот счет, — тепло улыбнулся он. Хазан не стала спорить, действительно, переживать стоит не из-за этого. Откинувшись в кресле, она молча наблюдала, как они отдалялись от больницы, как за окнами замелькали огни ночного Стамбула и фары других машин. Все это, и негромкая музыка, игравшая в его машине, убаюкало ее, а события минувшего дня измотали, поэтому Хазан заснула, даже не потрудившись спросить, куда он ее вез.

***

Он осторожно положил спящую девушку на диван и выпрямился, не решаясь пошевелиться. Хазан заерзала во сне, но не проснулась. Так устала, что не проснулась ни когда он достал ее из машины, ни когда они заходили в дом, ни в лифте. Ягыз одним движением руки зачесал волосы назад и тяжело вздохнул. Оставалось надеяться, что утром он не получит по голове за то, что привез ее к себе. В конце концов, ее с этой квартирой связывают не самые приятные воспоминания. А он так может и привыкнуть переносить ее через порог своего дома на руках… Решив, что лучшего завершения вечера не придумать, он подошел к бару и наугад достал бутылку. Виски — то, что надо. Он щедро плеснул напиток в бокал, стоящий на столике. — Налей мне тоже. От неожиданности рука дрогнула. Он обернулся. — Думал, ты спишь. Я тебя разбудил? — Нет, я проснулась от того, что ты меня сюда затащил, как мешок с картошкой, — махнув рукой, зевнула Хазан и села. Он мысленно понадеялся, что она не видела, как он пялился на нее в течение нескольких минут, когда думал, что она спит. — Вовсе не как мешок, очень даже осторожно. Пытался, по крайней мере, но сожалею, что тебе не понравились мои услуги. — Да-да, конечно. Так нальешь? Он засомневался. С сотрясением мозга можно пить алкоголь? Он не знал, но решил, что от маленького количества ничего не будет, особенно если разбавить. — Хорошо, схожу только за колой. Налив им обоим, он протянул стакан ей и сел рядом. Выглядела она ненамного лучше, чем когда он увидел ее в больнице, но хотя бы уже не казалась такой испуганной. — Почему ты меня сюда привез? — поинтересовалась она, и он расслабился, потому что раздражения в вопросе не уловил, только любопытство. — Посчитал, что это самый разумный вариант. Места у меня много, живи сколько потребуется. Я все равно дома редко появляюсь, особенно теперь… — Когда вы с Эдже поженились, — подсказала она и сделала несколько быстрых глотков. — Вы не планируете сюда переезжать? — Нет. Это всегда была только моя квартира, и я хочу, чтобы так оставалось и впредь. Ее брови поползли вверх, и он осознал, что сам себе противоречит. — Ну, за исключением крайних случаев, конечно. В общем, Хазан, я настаиваю, чтобы ты пока пожила здесь. Обещаю, я не буду надоедать, и ты меня почти не увидишь. Она ненадолго задумалась, вновь отпивая из стакана, а он попытался себя заставить отвезти взгляд. Что же за такая глупая привычка появилась — пялиться на нее без всякого стеснения?.. Это сестра его жены. Все, больше обсуждать нечего. Да и к тому же, вроде как влюбленная в его брата, хотя в этом он так и не разобрался окончательно. Правда, после первой причины это и не важно. — Ладно, я приму твое приглашение, — наконец кивнула она и нацелила на него палец. — Но буду твоей должницей. — Хорошо, если тебе так угодно. Как голова, не болит? — После ваших коктейлей, дорогой зять, совсем нет. — Не называй меня так, — поморщился он, — я чувствую себя по-идиотски. — Как скажешь. А по-моему, тебе очень идет… зятек. — Шутишь? Это уже неплохо, — усмехнулся он. — Но если серьезно, ты не хочешь обсудить то, что с тобой случилось? — Нет, не сейчас. Может быть, завтра. Ягыз кивнул. Ему отчаянно хотелось задать ей еще много вопросов — например, насчет того, что она помнит о дне свадьбы, — но он уважал ее желание отдохнуть, поэтому не стал ничего говорить, лишь молча допил остатки виски. Хазан ушла в свои мысли, это было видно, и он не хотел ее из них вырывать. Вдруг тишину нарушил ее тихий смех. — Что такое? — Да я просто подумала… Почему с тобой и с этой квартирой всегда связаны самые странные моменты моей жизни? Он не сдержал улыбку. — И как мне это расценивать, госпожа Хазан? — Как благодарность. Спасибо тебе. Если бы не ты… В общем, спасибо. Он слегка опешил, но постарался взять себя в руки. — Не стоит благодарности, Хазан. Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь подняться на двадцать шестой этаж и найти ее здесь. — Теперь я это точно знаю, — вздохнула она, не представляя, что от ее слов ему почему-то становилось легче дышать. От ее слов он чувствовал себя живым.