-1989 год-
«Куда мне теперь идти?» Солнце непривычно било в глаза. В их городе это редкость. Не удивится, если ночью после такой жары будет ливень. Вещи в сумке и дорога. Помощь от государства? Им получил ничего. Здесь не то место, где о тебе будут заботиться. Здесь каждый сам за себя. Парень шёл неспеша, осматривая улицы, которые видит впервые. Всё кажется новым и таким интересным, но взгляд постоянно ищет в толпе Хёнвона. «Забудь уже»: каждый раз повторял себе Чангюн и каждый раз не получалось. Внимание привлекло объявление, на которое наступил парень. Не поднимал бы, если бы не видел, что там написано. Хорошо оплачиваемая работа. Им уже как 3 года ненавидит своё тело, да и отец когда-то говорил, что станет как мать. Теперь Гюн понимает, о чём шла речь. Его место — бордель.***
Через несколько дней Чангюн всё так же был на работе, вот только за свой счёт пришлось отпроситься. Один из клиентов напоил его спиртным, и пусть идти в таком виде на встречу с Хёнвоном не хотелось, но и не прийти он тоже не мог. Сегодня хотелось прогуляться по улице, просто поговорить, чтобы отвлечься от всего. — Привет, — подходит Чангюн, слабо улыбаясь. — Прости, — трёт он затылок, — я после работы… Там выпил немного. И почему каждый раз оправдывается? Не умеет отстаивать свои поступки. Хёнвона развеселила ситуация. Им совсем слегка пьян и безуспешно пытается скрыть улыбку. — Хахах, что же это за работа такая, что ты выпить умудрился, а? — Че хотел щёлкнуть по носу младшего, настроение хорошее, да и в костюме он чувствует себя намного увереннее, чем в спортивках. Но младший дёргается, опять чешет затылок, за секунду теряя беззаботную весёлость на лице, а потом вновь пытается улыбнуться, теперь явно на показ. Что-то цепляет в его поведении. — Эй, ну ты чего? Алкоголизм просто не лечится. — попытался перевести всё в шутку мужчина, но напряжённость летала в воздухе. — В отеле… У сотрудника было день рождения, поэтому угостили. Пытается. Вот именно, что пытается улыбнуться, по привычке дёргается, когда к нему тянутся руки. Чангюн остался таким же, но что-то да изменилось. Как, например, улыбка. Она не беззаботная, она натянута, она уже вросла в его лицо и это единственная эмоция, которая в нём присутствует. Но почему дёргается от Хёнвона? Чангюн ткнул своим пальчиком в кончик носа, пусть получилось это со второго раза, чем и рассмешило, говоря этим Че, чтобы сделал то, что хотел. — Тогда поможешь вылечиться. Шутить над собой нужно уметь, даже в разбитом состоянии. — Так тебя лечить всё-таки надо? Сам признался! — тихо засмеялся Хёнвон. — А что за отель? У нас их не так много, я все знаю, но ни разу тебя ни в одном не видел. Они медленно шагали по вечерней улице в никуда. Они любили в детстве за разговорами наматывать круги вокруг здания детского дома. Чангюн не ожидал, что спросят, в каком отеле, поэтому на несколько секунд, но он задумался, чтобы дать ответ. — Наверное потому, что я работаю там уборщиком, — грустно улыбается младший. — Это… Отель, который в центре. Туда порой тоже вызывают, но решил не говорить основное место. Тело уже давно своё не ценит, а перед Хёнвоном стыдно. Они медленно идут, и с каждой минутой становится всё темнее и темнее. Парни дошли до детской площадки. Сюда и хотел Чангюн. Осмотрев местность, клумб с цветами не было замечено. — Пойдём на качели? — со смешком спросил Им. — Вспомним молодость? Почему-то даже создать что-то на подобии улыбки не удалось. Он ощущал себя предателем, и всё бы ничего, если бы не семьи… — Да, хён, — потянул Чангюн старшего за руку, усадив на качелю, а сам сел на соседнюю, немного раскачиваясь. — Даже не скрипит. А ты? Кем ты работаешь? Хёнвон не выглядит счастливым. Он стал серьёзным и кажется, что его что-то тревожит. Чангюн бы помог, но самому себе не в силах предоставить помощь, что уже говорить о других. — А я торгую наркотой. — решил сказать прямо мужчина. Он вынул из кармана пиджака сигарету и закурил. Он не собирался строить иллюзии приличного человека, или что-то в этом духе. Он был готов к любой реакции. Первое облако дыма и окурок успешно потушен. — Извини. Забыл. И этого облака хватило, чтобы в груди сильно сжало, из-за чего Чангюн поднялся с качели, повернувшись спиной. Он держался за железную основу качели, пытаясь расправить плечи, чтобы полностью выпрямить грудь и сделать вдох. Кашель и выдохи с хрипом. Этого хотелось сейчас меньше всего. Чангюн не планировал рассказывать о болезни, и несмотря на то, что вчера делал профилактику, табачный дым это самый сильный раздражитель для его организма. Тоже самое было несколько дней назад, когда клиент заставил сделать затяжку. Не знает, каким чудом выжил и надеется, что сейчас «аллергия» отпустит его. Но кашель сильнее, хрипы громче, а в груди всё больше сжимает. Им нервно пытается достать ингалятор из кармана кожаной куртки, но пока слабо получается. — Всё нормально? Эй! Хёнвон слетает с качели, за что та больно ударяет его по спине, и в секунду оказывается рядом с Имом. — Что происходит? Заметив, что тот копошится в кармане, достаёт его руку и суёт свою, доставая всё содержимое. Несколько конфет, какие-то бумажки с номерами и какая-то штука, которую сразу хватает парень. Тот самый ингалятор. Обхватив его трубку, одновременно с вдохом лекарство попадает в его организм. 6 секунд и первый выдох. Дыхательные пути расширились и в лёгкие свободно стал поступать кислород. Почему-то в последнее время болезнь всё чаще к нему приходит. Спустя минуту Чангюн поднял голову, увидев озадаченного друга. Скрывать уже что-то не имеет смысла, потому что только что Хёнвон видел всё своими глазами. Видел, как задыхается Чангюн. — Я астматик, — прячет Им ингалятор в карман. — Только не волнуйся, ты просто забыл, а я… Не рассказал сразу, — махает младший руками так же смешно, как когда-то Хёнвон в детстве. Нужно быстрее уйти с этого места, поэтому хватает Че за руку и уходит прочь. Ближайшее время всё должно быть нормально. — Я заболел ещё 2 года назад, когда проходил мимо цветов, а их пыльца вызвала аллергию. И так было каждый раз и с каждым разом всё труднее, пока прохожие не вызвали скорую. За 7 лет много произошло. Че промолчал. Его мальчик всегда был хрупким в его глазах, но что-то изменилось. Осознавать это так же сложно, как представить своё будущее. Как же много он ещё не знает?.. — Что говорят врачи? Это лечится? Извини, я просто толком не знаю, что это… Хёнвону впервые неудобно. Впервые он чувствует себя некомфортно рядом с этим человеком. Даже после того, как он бросил Има, было не так сложно встретиться с ним, как сейчас от понимания, что это совсем не тот Чангюн, которого он знал. Которого любил. — Это неинфицированное заболевание дыхательных путей. Раздражителем может стать табачный дым, пыльца, даже холодный воздух. Чангюн достал ингалятор, разобрав его. — Это алюминиевый ингалятор. Он состоит, как ты видишь, из алюминиевой помпы, где находится лекарство, и сам пластиковый наконечник. Когда я делаю вдох, лекарство попадает в дыхательные пути и расширяет их, из-за чего становится легче дышать. Мои дыхательные пути намного уже, чем у здоровых людей. К сожалению, эта болезнь не лечится и с помощью ингалятора делаю профилактику два раза в неделю, чтобы предотвратить приступы астмы. Недавно было тоже самое… Но сейчас мне легче, — улыбнулся Чангюн, смотря ему в глаза. Кажется, что этот человек никогда не падает духом. Но руки опустились давно. — Выглядишь не особо убедительно. Точно всё в порядке? Он со всеми так себя вёл, пока не попал в детский дом. Он вёл себя так только с Чангюном, пока не ушёл от него. Он не вёл себя так больше семь лет, пока не встретил его вновь. — Тогда тебе придётся поверить мне на слово, хён. Со мной всё в порядке. Через несколько минут уже и не скажешь, что был приступ астмы. Я своей болезнью всё перебил. Ты сказал, что… Торгуешь наркотиками? — тише произнёс младший, удивляясь такой открытости. Чувствует себя неловко. — Можешь рассказать? Чангюн не любит говорить про себя много. Вообще не любит, поэтому сразу же переводит тему, ведь больше нечего рассказать про своё жалкое существование. Больше нечего сказать о своём самочувствии, оно уже давно плохое. — Да что рассказывать? Перед тем, как я уходил из детдома, познакомился с Хеном, ты тоже с ним знаком, он мне работу сказал найдёт. Привёл в бордель, ты наверное не знаешь, на восточной стороне города, там как раз был большой в то время человек. Я ему приглянулся и он предложил работёнку. Я согласился, потому тебе и не сказал куда иду. Думал, сначала поднимусь с колен и пойду учиться, но вышло всё не так, как гадалось. Открыл свой бизнес и поехало. Сам наркоту никогда и не пробовал, в первые года насмотрелся на покупателей. Да и всё на том. Такая работа убила во мне всё живое, так все говорят, но я не до конца понимаю, что это значит. Да, я изменился. Я знаю, что завтра могу не проснуться, или жить под мостом без гроша за душой. Возможно, это и есть изменения, но даже они меня не пугают. Я перестал бояться, потому что бояться всего невозможно. — немного помолчав, Хёнвон добавил уже тише, — Знаешь, я вот подумал. У меня тоже астма. Просто немного другая. Я задыхаюсь так же как ты, только ты из-за дыма сигарет, а я из-за прошлого. Мы похожи, но настолько разные… Чангюн запомнил каждое слово, внимательно слушая всё, что ему говорят. Взгляд впервые за долгое время выражает интерес. Невозможно не быть заинтересованным рядом с Хёнвоном. И больше всего поразило то, что старший не принимал наркотики. Он нереальный, а Гюн вновь пытается утопить свои чувства глубоко в себе. Им нельзя просыпаться. Но лишь от слова бордель Чангюн вздрогнул, прочистив своё горло. «Знаю.» — Прошлое давит осколки воспоминаний, разбивая их на тысячи мелких. Порой я режусь об них. Этот город не приспособлен для жизни людей. Мне страшно, потому что при мне убивали людей… Прямо на работе… Его это очень сильно ранило морально. До сих пор… До сих пор вспоминает, как тот мужчина мёртвым телом упал на него и спасибо, что Гюна не зацепило. — И не только на работе… В личной жизни тоже не сладко вышло, ведь так?.. Это ведь ты был тогда с Джином? Возможно, я лезу не в своё дело, но как ты… Ладно, не важно, забудь. Как и сказал Чангюн, осколки прошлого режут по тому, что ещё живое и, как оказалось, болит. А сейчас не просто режет, а вонзается во все конечности, разрывая изнутри. Че слишком много об этом думал. И с каждым разом он пытался убедить себя в том, что это был не он, не его мальчик. Но Хёнвон узнал. Спросил у персонала, действительно ли это был Чангюн. Да. Жизнь несправедлива к тем, кто любит. — М… Ладно? Чангюн искренне не понимал, о ком идёт речь и что хотел спросить Хёнвон, но ему не понравилось это странное предчувствие внутри. Лучше сменить тему и вспомнить что-то хорошее, ведь Че говорит, что это не важно. Он никого не знает и не хочет знать, кроме Хёнвона. Люди ему стали не интересны в тот самый момент, когда остался один в детском доме среди тех, кто унижал детей слабее. — Я не понимаю, о чём ты и не знаю, кто такой Джин. После того, как ты ушёл, я больше ни с кем и не общался. Точнее, не пытался заводить знакомства или друзей, что уже говорить о личной жизни. Ты, — замялся Чангюн, — тоже сейчас один? Хёнвон не может отпустить одну мысль. Чангюн ему врёт. — Будь я не один — моя жизнь была бы давно разрушена. Иметь что-то ценное, равноправно значит иметь слабость. На самом деле, это и есть причина, почему я тогда ушёл не попрощавшись. Если бы я сделал всё, как надо, ты бы искал меня, я бы не смог не приходить. А так, ты считал меня предателем, по крайней мере я на это надеялся. Что вышло, то вышло. Я меньше всего в жизни хотел, чтобы тебе навредили. Хёнвон молчал. «Как ты мог не знать Джина, если спал с ним? Я понимаю, что это не моё дело, но всё же?» Эту мысль он так и не озвучил. Он достаточно уже наговорил. Чангюн не понимает. Он сильный, или же слабый? Хёнвон для него очень важен, а значит, имеет слабость. Как жаль, что за 7 лет так и не смог отпустить свои чувства. — Я не считаю тебя предателем, разве что, без тебя все дни были серыми, но я уже привык, — улыбается Им. — Мне пришлось научиться видеть мир по-другому, не замечать людей. Предпочитаю одиночество. Чангюну пришлось в своё время пережить много трудностей, он долго учился не замечать издёвки людей в его сторону, учился видеть лишь то, что хочет. Заставлял и обманывал самого себя. Так ему легче. Так ему комфортнее. — Смотри, какая фенечка, — откликнул кто-то Чангюна. Видимо, один из клиентов, ведь послышался свист. Он не отреагировал, будто не услышал. Так и живёт. В постоянном страхе. А ещё с него неплохой актёр, потому что свёл брови в непонимании. Первые секунды и правда не понимал, что происходит, но решил не останавливаться и идти дальше. Все проблемы привык игнорировать. Хёнвон же насторожился. Какого чёрта? Что от него скрывают? Несколько следующих дней Че провёл в раздумьях. Что произошло? Почему Чангюн не сказал внятно своё место работы? Почему переспал с Джином даже не зная его имени? Почему его звали на улице? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Потому, когда нервы совсем сдали, Хёнвон отправился к знакомому, который сможет пробить, кем же всё-таки работает Гюн. За рулём к Хёнвону приходит новая мысль. Что если Чангюн ввязался в что-то? Осталось это проверить. BMW подъезжает к многоэтажному зданию местной полиции — там работает человек, что сможет помочь. — Было несколько попыток заработка, но сейчас он без работы. Возможно крутит что-то, как ты, а у нас такое, как ты знаешь, профессией не считается. — Я понял. А можно пробить какие-то связи? Где его чаще всего видели, или какие-то знакомые? — Нет, в телефонной книге только твой номер, остальные не подписаны. Появляется он в разных местах, может дилер? Выходит ближе к ночи, но это всё, что я могу сказать. Даже при большом желании, извини. — Ничего, спасибо. На связи. — Аккуратно там. — бросил кулачёк в спину офицер полиции. И такие связи есть. Работы нет. По крайней мере официальной. Попросив несколько последних номеров, которые звонили Чангюну, он набирает первый попавшийся. — Алло? — молодой человек явно не рассчитывал, что ему кто-то будет звонить. — Здравствуйте, вы знаете Им Чангюна? — Что вам нужно? — Хотел бы найти его. — Он сегодня на работе. В «Солнечном». Дальше сами разбирайтесь. Трубку сбросили. Вот же ж! «Солнечный» находился в другой стороне города и славился не очень законными вещами, что творились в его стенах. За пол часа Че был на месте. На ресепшене спросил есть ли здесь Им Чангюн. — Скажите ваше имя и подождите несколько минут. — девушка приветливо улыбнулась. — Пак ЁнХам. — Хорошо, господин Пак. Вам принести чаю, или кофе? — Нет, спасибо. Сев в кожаное кресло, Хёнвон оглох от чувства пустоты в голове. Кто он? Зачем нужно было имя? Почему нужно ждать? Почему тут? — Пройдёмте. — та самая девушка с приветливой улыбкой. Хёнвон последовал за ней. Пока Че ждал, Чангюна предупредили о том, что сейчас у него клиент. Назвали его имя, но младший, как всегда, не запомнил его. Ненужная информация. Стоя в номере перед зеркалом, он расплёл небольшой хвостик на своём затылке, поправив волосы цвета смолы. Белая рубашка — всё, что прикрывало его тело. Зачем одевать одежду, если её всё равно порвут в порыве страсти. Скорее в порыве разорвать добычу, как голодное животное. Каждый раз так волнуется, будто первый, одной рукой поглаживая вторую, кусая губы. А причины для волнения были. Им услышал, как открылись двери в номер. — Что? — вырвался нервный смешок, а Чангюн сделал шаг назад. Не верит. Не верит в то, что перед ним стоит Хёнвон, а он в таком виде. В таком месте, в комнате, которая сейчас освещается красным цветом и придаёт нужную атмосферу. Не верит, что его только что заказал тот, кто всю жизнь, сколько помнит себя, был дорог. — Что это? — прошипел Хёнвон. Его глаза налились кровью. Вот так просто продаёт своё тело? Че думал, что тот торгует наркотиками, что угодно думал. Думал, что тот во что-то ввязался, что его жизни что-то угрожает. А он просто торгует телом. Открытие года, блять. Хёнвон слишком зол, чтобы хотя бы сдвинуться с места. — Оденься. — всё так же угрожающе и тихо. — Здесь нет одежды, — шепчет младший, делая ещё один шаг назад, боясь отвести взгляд от старшего. Складывается впечатление, что Хёнвон в секунде может сорваться и начать кричать. Не припомнит, чтобы Че хоть раз был таким злым. Легче стало после того, что сказали одеться. Единственное, что было под рукой, это плед, которым и прикрыл своё тело, уже опустив взгляд в пол. — Что ты здесь делаешь?.. — Ты мне не сказал нормально, где работаешь и я нашёл. Ещё несколько минут назад я надеялся, что ошибся. Хочется кричать. В груди неприятно скребёт. Он боялся смотреть на Чангюна, а кто-то лапал, трахал, был непозволительно близко. Хочется убивать. Рвать и метать. Но всё, на что он сейчас способен, это смотреть на Има. — Может скажешь что-то? — хмыкнул Че, складывая руки на груди и найдя глазами стул, сел. Чангюну страшно говорить в присутствии такого Хёнвона, страшно предстать в таком виде, сжимая плед руками и смотря в пол, пытаясь не заплакать. — Я не сдержал своё обещание, что мне ещё сказать? — тихо начал младший. — Моё тело, как видишь, не бесценно. Отец и дети в интернате были правы, — ещё тише стал голос, почти что беззвучным. — Они, — на глазах навернулись слёзы…-1987 год-
Целый год не знает, где находится Че, как он, что делает, с кем… Чангюн не помнит ничего с того момента, как его оставили, не попрощавшись. А ведь всё, друзей больше нет. Именно год назад перестал пытаться заводить друзей, ибо кроме Хёнвона ему никто не нужен. Ночью, пока Чангюн мирно спал и пытался ловить цветные сны, которые всё не хотели приходить, его подняли парни по комнате. Рядом с ними были ещё и девочки. Сонно потирая глаза, Им не понял, что они делают. Без одеяла, которое стянули, было холодно, лишь оно могло согреть. — Что вы делаете? — охрипшим голосом спросил парень, заправляя волосы назад, приподнявшись на локтях. Последующие действия начали пугать Има. Его одежда оказалась на полу, точнее, нижнее бельё. Девчонки где-то откопали камеру, а вот двое парней… Оказались куда хуже. Чангюн был зажатым между двух тел. Сделает неверное движение — себе же хуже. Ту ночь он не забудет никогда. Ту боль будет помнить до конца своей жизни. То унижение самое постыдное. Те слова навсегда будут в голове. И та лужа крови на простыни отпечатком останется в памяти. Ему даже рот не закрыли. Чангюн звал охранника, воспитателей, но никто не пришёл, будто никого и не было.***
— Они вдвоём входили, — уже со злостью поднял Им глаза на Хёнвона. — Одновременно, — вновь повторяет, делая акцент на своей боли. — Не расстянув, ничего. Чангюн спокоен, но щёки мокрые, глаза красные. Кажется, он сейчас переломает кости на пальцах, ведь уже несколько раз послышался хруст. — Тогда я единственный раз словил себя на мысли, что ты предатель. Чангюн скинул со своих плечей плед, начиная расстёгивать рубашку, оголяя одно плечо и указательным пальцем ткнув на ключицу. — А это моё клеймо. Там красивым прописным шрифтом красовалась татуировка «Элита». Стараясь сбежать от одних проблем, Хёнвон догнал другие. Больно. В голове гул. Че хватается за волосы и тянет. Несколько клочков волос остаётся в руках, но это его не останавливает. Он подымается со стула, бросая его куда-то к двери, сметает всё, что стоит на комоде возле кровати и бьёт кулаком о стену, так и не повернувшись лицом к Чангюну. Руки трясутся. Он прижимается к стене лбом и одинокая слеза катится по щеке. Единственное, что Че знает наверняка, больше этого гнилого мира он ненавидит себя. Лучше бы он был нищим, жил под мостом, холодный и голодный, но не дал в обиду своего мальчика. Его ли он вообще?.. Чангюн вскочил с кровати, отходя в сторону. Комната небольшая, поэтому каждый осколок вазы или рамки, которая упала со стены, могла долететь до Има, который совсем не узнаёт Хёнвона. В миг всё стихло. Че немного попустило, но он так и не повернулся. Что будет дальше? Первая мысль проскочила о том, что старший употребил наркотик, ибо не раз у него были такие буйные клиенты, которые любили побаловаться всякой всячиной в виде травы и порошка. Переступая обломки стула и прикроватной тумбочки, Им касается плеча Хёнвона, повернув его резко к себе, взяв за подбородок. Слёзы. Уже пофиг, принимал ли что-то старший. От волнения он прошёлся большим пальцем, собрав солёную капельку. — Хён, — шепчет младший, дрожащими руками обнимая его. — Поэтому и не хотел рассказывать. Потому что я обманул тебя, когда дал обещание… Потому что не смог стать тем самым успешным человеком. Прости… Прости меня… — шепчет возле его уха, прячась в шее. — Да причём тут обещания. Дурак… Почему не дал отпор, почему позволил делать такие вещи с собой? Почему пошёл дальше по этому пути? Зачем? Разве я не говорил, что ты достоин всего самого лучшего в этом мире? Руки казались неподъёмными, чтобы обнять в ответ, а голова настолько тяжёлой, что Че положил её на плече парня напротив. Как же давно он не плакал? Как давно не показывал эмоций, что сейчас хлынули настолько сильным потоком, который Хёнвон уже не в силах остановить. — Я виноват. Как же сильно, мать вашу, я виноват. — Они держали меня… Я не мог дать отпор… Мне болело всё тело. Те парни окончательно доказали мне, что именно тут моё место. Помнишь, я рассказывал, что отец мне говорил? С самого детства был проложен мой путь сюда, мне говорили это с рождения. А без тебя… Прости, — сжимает сильнее его кофту, — я не смог смотреть на других, как ты просил. Всё ещё влюблён, всё ещё хочет быть только с ним. И даже на работе думает о Хёнвоне. — Секс не смог выбить с меня чувства к тебе. Им отстранился, сжав воротник кофты и прижав Хёнвона к стене, поставив колено между его ног, чтобы не отстранился. Будучи в таком виде, с не до конца расстёгнутой рубашкой и открытым плечом, в таком месте и атмосфере, где всё освещается красным светом — цветом страсти, впился в губы старшего, ведь больше не может быть шанса сделать это. Даже если бросят после этого, Чангюн ни за что не пожалеет, пусть это и эгоистичный поступок. — Что ты… Кое как отстранив от себя Чангюна, проговорил мужчина. Руки незаметно легли на талию. — Нет, нельзя. Я по сути пришёл к тебе на работу. Я не хочу, чтобы ты ощущал себя шлюхой. Мы должны уйти… отсюда… Последнее было сказано настолько тихо, насколько только можно и в самые губы. Когда Им вновь тянется за поцелуем, Хёнвон уворачивается. — Уйти?.. — получилось больше вопросительно, чем утвердительно. Au/Ra — panic room У Чангюна двоякое ощущение сейчас. От него отвернулись, но сказали самые важные слова, которые придают… Какой-то невиданной уверенности. Утвердительно кивнув, Чангюн накинул на себя плед и открыл двери, попрощавшись с «комнатой паники и страха». Всё прекращается. Те голоса и странные шумы в голове, монстры внутри растворяются. Им зашёл в свою маленькую комнатушку, где оставлял вещи, бросив мобильный в карман излюбленной кожаной куртки. Помятые купюры, заработанные за сегодня и ингалятор. Ключи от любимой однушки оставил в шухлядке, которую всегда было сложно открывать. Он оставляет здесь всё. Взяв Хёнвона за руку, Чангюн выбежал вместе с ним из здания, прикрыв рукой яркий свет фар проезжающей машины. Моросит дождь. Им хочет изменить всё, поэтому не идёт в сторону города, а ведёт Хёнвона за собой вдоль трассы. Теперь не нужно будет ловить здесь машину, чтобы добраться домой. Небо серое, дождь усилился. Несмотря на то, что сейчас день, на улице темень. Телефон не ловит сигнал. Они отошли слишком далеко. Чангюн отпускает руку старшего, начиная бежать прямо по лужам, разбрызгивая их, говоря этим «догоняй», улыбаясь так ярко, что слепит. Или это… Солнце? Замедлив бег, младший поднял голову, смотря на то, как расходятся тучи и выглядывают тёплые лучики. Впереди ещё километры дороги, их окружают голые поля и деревья. Хёнвон догнал младшего и сплёл их пальцы, идя неспешным шагом. Они вышли на середину дороги, не боясь, что может ехать машина. Впереди неведанное будущее. Чангюн надеется, что Хёнвон начнёт смотреть вперёд и забудет то, что было. — Телефон ловит сигнал. Теперь весь груз упал с плеч. Страдания не прошли без следов, это факт, но теперь это не вечно кровоточащие раны, а рубцы. Большие, некрасивые, напоминающие о том, кто они, но теперь не болючие. Лишь одна дорога и ветер знают, что их ждёт… Чангюн, улыбаясь, оборачивается на сигнал машины, закрывая свои глаза рукой от резкого света фар. Солнце спряталось за тучи.