Настольная книга офисного работника

Эффект туннельного зрения? Ноктис почти час сидит на этом чертовом собрании банка, окружённый десятком начальников отделов и менеджеров высшей ступени, а видит только её. Слушает отчеты, но не слышит ни слова. Зато замечает каждое движение Фэррон. То, как она старательно не смотрит на него, как не поднимает глаз от бумаг, но щеки её горят ярким цветом и выдают эмоции. Как Лайтнинг сжимает и разжимает пальцы, будто готовится к драке. Почти шесть месяцев прошло, а она ни на йоту не изменилась ни внешне, ни повадками. Всё так же в белоснежном костюме, как под коркой снега и льда… А сама вся такая нежно-розовая — ебанный подснежник с ледяными глазами и таким же холодным сердцем. Игнис настаивал, чтобы Ноктис после диплома выбрал другое отделение банка. Поменьше или побольше. Да, черт побери, любое, главное — подальше от Фэррон. После того, что случилось шесть месяцев назад, он боялся за Ноктиса. Боялся, что тот снова сорвётся из-за неё. Ноктис же не мешкал и не сомневался, твёрдо решив вернуться именно сюда. Он же обещал ей. Все это время, закрывая глаза, он чувствовал, как сквозь веки пробивается белый свет её кабинета. Или боль, что послевкусием всегда оставляла за собой Фэррон. Помнил её. Ноктис всего раз пытался забыть. После того, как Фэррон сбежала, просто, мать её, сбежала от него. То наркотическое путешествие закончилось слишком плачевно. После, когда он очнулся спустя две недели в клинике в другом городе, а семестр уже начался, Ноктис поклялся себе, что никогда не забудет эту обиду. Полгода он мечтал отомстить. Строил план вендетты за каждый её шаг, слово, действие. Но теперь, наконец увидев Клэр, мог лишь затаенно и с ненавистью восхищаться. Блядская богиня Фэррон. Как можно даже сейчас оставаться такой совершенной? До неё наконец-то дошла очередь говорить. Клэр в последний раз сжала и разжала пальцы в кулак, перебарывая себя. Мурашки бегали по спине. Лайтнинг давно забыла об этом взгляде, который лазером прожигал всё на своём пути. А теперь на его пути оказалась лишь она. Поздно было задаваться вопросом, почему имя нового директора скрывалось от неё. Предательство или простая небрежность? А ей из-за очередного аврала было не до выяснения таких важных деталей. И вот на утреннем собрании она увидела Ноктиса. Лайтнинг, словно выходя на ринг, вскинула голову, встала и ровным, спокойным тоном начала свой отчёт. Холод. Дистанция. Безразличие. Если Кэлум надеялся на её эмоции, напрасно: она профессионал и не споткнётся об его взгляд, тем более ни при всех этих людях. Гребанная Фэррон даже ни разу не посмотрела на него за время своей речи, ни движением брови, ни интонацией не выдав напряжения. Ноктис скрипнул зубами. Когда собрание закончилось, люди начали покидать кабинет. Лайтнинг, положив бумаги в папку, тоже хотела уйти, но услышала глухое: — Госпожа Фэррон, задержитесь. Лайтнинг замерла. Ей чертовски не нравилось, что Кэлум выделил её перед всеми остальными. Она не стала отвечать, но остановилась, оглядываясь с досадой на дверь, через которую уходили люди. В конце концов в зале осталась только троица его дружков. Главный юрист недовольно поджал губы. Начальник отдела безопасности сложил руки на груди, что выглядело угрожающе. Блондин, которого новый директор притащил за собой на должность финансового советника, смотрел с удивлением на самого Кэлума. Тот отчего-то жестко уточнил: — Наедине. Фэррон показалось, или этот бескомпромиссный тон был адресован не ей? Амицития громко хлопнул дверью, выходя. Лайтнинг наконец посмотрела на Кэлума, тот уже успел подойти к ней, продолжая внимательно изучать — Что вы хотели? — холодно прервала она молчание. Оно слишком многозначительно растягивалось во времени и пространстве. «Вы»,— такое острое в её исполнении, как оскорбление. — Мне нужен секретарь, — за эти шесть месяцев он так часто в своих мысленных диалогах с Фэррон произносил эту фразу, что и сейчас она вышла без запинки. Лайтнинг коротко выдохнула, почти усмехнулась, пожав плечами. Какой детский и злопамятный укол. — А я здесь причем? — пусть обращается к своим дружкам, Шиенции или Амицитии, пусть те ищут кандидатуру. Они любят решать проблемы за этого избалованного мудака. Гладиолус хоть и продолжал спать с Фанг, отчего-то затаил на Фэррон такую обиду, что все эти полгода по мелочи гадил. — Переведите ко мне Аурум, — спокойно сказал Кэлум. Лайтнинг посмотрела на Ноктиса внимательно. Снова игра — «Да кому ты нужна»? Или скорее попытка задеть её через другого человека? Он знал, что в её случае последнее эффективней. Фэррон скривилась, но, пересиливая себя, сказала: — Если она согласится, — пусть не надеется снова вывести её из себя на пустом месте. Ноктис улыбнулся: — Согласится, — самоуверенности не занимать. Лайтнинг наконец посмотрела в его наглые глаза. И Ноктис, скользнув взглядом по её шее и ключицам, сказал: — Если ты не хочешь со мной спать, захочет она… «Все-таки ты мстительный и злопамятный ублюдок», — прищурилась Лайтнинг. — Попросите Амицитию. Он любит решать ваши проблемы. Может и секретаршей вашей побыть согласится, — она тоже перемахнула за черту благоразумия. Ноктис сдержал усмешку. Глад за такое точно кого-то прибьёт. И чтоб не остаться в долгу, парировал: — А Клауд Страйф уволился сам или ты затрахала? Лайтнинг, с кем теперь спишь из офиса? — Ноктис мечтал после возвращения сам его уволить, но не вышло. Лайтнинг врезала без предупреждения, кажется, инстинктивно. Слишком мало пространства, чтобы задать хорошую скорость, не хватало амплитуды и доворота корпусом, но она попала по его скуле. Со Страйфом они расстались ещё до его увольнения из банка. Расстались паршиво. Скандалов не было, конечно. Они остались «друзьями», но этому расставанию предшествовала тяжелая для Лайтнинг череда внутренних проблем, виновником которых стал сам Ноктис. Клэр не могла больше прикоснуться к Страйфу, поцеловать его, не вспоминая того, как чуть не изменила ему с Кэлумом. Ноктис от удара даже не дернулся, лишь потёр скулу и криво улыбнулся тому, что вывел Фэррон из себя. Это была почти приятная боль. Смотря на возмущенное, покрасневшее лицо женщины, он просто наклонился вперёд и поцеловал её . Лайтнинг не разомкнула губ. Не хотела пробовать на вкус его кровь. Касание вышло жестким, как «поцелуй смерти» — проклятье самому страшному врагу. Ноктис не отрывал взгляда от Фэррон, пытаясь сломить её сопротивление, но она была непреклонна. Спустя долгую минуту Кэлум отступил и со странной усмешкой сказал: — Я скучал. — Иди на хуй, мазохист гребанный, — прорычала Лайтнинг, наконец вырвавшись из своего ледяного сугроба безразличия, и решительно вышла, хлопнув дверью. *** — То есть вы полностью проигнорировали все мои просьбы? — спросил Идзуния, потирая одной рукой глаза. Во второй он держал блокнот с ручкой. Ноктис, сидевший напротив экрана в глубоком кресле, ответил: — Да. На терапии настаивал Игнис. Теперь Ноктис дважды в неделю проводил с терапевтами встречи. Ардин был третьим психологом за эти полгода и вот-вот грозил вылететь вслед за первыми двумя. — Ноктис, вы должны понимать, что в данной ситуации я вам не враг и не соперник. Мы работаем вместе над этой проблемой. И мне хотелось бы, чтобы наши встречи имели хоть какой-то смысл. Ноктис откинулся назад на спинку чёрного кожаного кресла и посмотрел на Идзунию так, как будто разрешил ему говорить дальше. Ардин хмыкнул и продолжил, анализируя ситуацию: — Вы решили мстить женщине, которая вам отказала. Причём методично и досконально… Ноктис в ответ лишь кивнул. Почему-то ему до сих пор было крайне сложно вести диалоги на сессиях. — Вам не кажется, что вы просто пытаетесь повторно смоделировать всю ситуацию? Причём в худшем варианте. Помните, чем всё закончилось? Ноктис глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Левая рука как будто зачесалась в районе локтевого сгиба. — Именно из-за этого и началась ваша терапия, — попытался смягчить этот угол Ардин. Ноктис открыл глаза, смотря в дальний угол комнаты, поверх монитора. — К тому же назревает ещё одна проблема. Из-за того, что вы снова начинаете испытывать к Клэр чувство влюблённости. «Снова начинаю? Не прекращал ни на минуту, блядь», — внутреннее оскалился Ноктис. Может под действием антидепрессантов иногда и казалось, что ему все равно. Или он просто пытался обмануть и себя, и психотерапевтов, чтобы слезть с этих чертовых таблеток, но сейчас, когда он вновь столкнулся с Клэр лоб в лоб… Опять увидел… — Считаете, это проблема? — сквозь зубы проговорил он. Ардин улыбнулся и импульсивно зачеркнул что-то в своём блокноте. — Если невзаимное чувство больше не вызывает в вас боль и разрушающую обиду, то не проблема, конечно. Ноктису захотелось бессильно зарычать. Почему ему всегда кажется, что Идзуния просто издевается над ним? Нахуй его и такую терапию. — Или я все-таки не до конца понимаю сложившуюся ситуацию. Вдруг ваше желание все смоделировать повторно… Простите, ваша месть — это подсознательная попытка как-то исправить ситуацию и всё-таки улучшить отношения с Клэр? — Вы задаёте вопросы о психоанализе мне? — Возможно, если вы не прислушиваетесь к моим ответам на эти вопросы, вы прислушаетесь к своим собственным? Ноктис снова поднял взгляд к потолку, не желая продолжать диалог. — Хорошо. Что вы планируете делать дальше? Ноктис сложил руки на груди. — Продолжу мстить. — Продолжите мстить Клэр — женщине, к которой испытываете сильные чувства и страдаете от их невзаимности,— надиктовал сам себе для записи в блокноте Ардин. — Осуждаете меня? — ощерился Ноктис. — Что вы, для меня табу — осуждать своих клиентов. *** Лайтнинг ожесточенно качала пресс на скамье, когда кто-то кинул ей перчатки. — Поспаррингуемся? — спросил человек, вставший над ней. Лайтнинг резким рывком поднялась. Перчатки упали на пол, но она даже не посмотрела на них. Женщина смерила взглядом с головы до ног Кэлума. Черная майка, беззастенчиво открывавшая рельеф мышц рук, и черный налокотник на одной из них — возможно, травма. Грудь его стала шире и чётче проступала под тканью. Видно было, что эти полгода он занимался. Готовился снова с ней встретиться в зале? Придурок! Она зло потерла тыльной стороной руки лицо: — А где «Я не бью женщин», Кэлум? — холодно усмехнулась она. Его заранее подготовленное «Ты вроде как в хорошей форме?» растаяло перед Клэр. Разгоряченная и покрытая испариной, снова чуть ли не голая. Фэррон тяжело дышала в таком ритме, что он легко мог представить, как сильно у неё сейчас бьётся сердце, разнося по телу жар. И, несмотря на измотанный от нагрузки вид, такой самоуверенный и вызывающий тон, что Ноктису лишь оставалось проглотить свои слова. Терапевт, мать его, прав. Ноктис ведёт себя как идиот — Клэр уже победила его даже без драки. Если они окажутся на татами, он сам ляжет под Лайтнинг, только бы ощутить тяжесть её тела на себе. — Фэррон, какого черта ты ушла из спорта? Могла бы одним своим видом зарабатывать миллионы, — выдавил он из себя. Лайтнинг напряженно дернулась, вскинув подбородок. Он снова лезет в её прошлое? И что он ещё знает? — Оказалась слишком умной для этого, — процедила она сквозь зубы и ушла, оставляя Кэлума с желанием врезать в какую-нибудь стену кулаком. Такую же твёрдую и непреклонную, как он сам. *** — Уже лучше, — подвёл итог Идзуния. — Лучше что? — агрессивно оскалился Ноктис. — Для вас это уже большой прогресс. Вы молодец. Отчего слова похвалы от Ардина задели Кэлума сильнее, чем прошлые его комментарии. *** — Чем обязана? — Фэррон холодно встретила Шиенцию, для чего-то назначившего ей встречу. — Прощу прощения, что отнимаю ваше время. Но я должен поговорить с вами о Ноктисе. Лайтнинг глубоко вздохнула, сдерживаясь. Кэлум за эту неделю уже достал её своими идиотскими перепалками на пустом месте. — И что не так с ним? Аурум по его просьбе я перевела, — выдав злость, спросила Лайтнинг. Ноктис решил всех своих друзей приобщить к тому, чтобы портить ей жизнь? — Я хочу поговорить с вами о том, что произошло полгода назад. Лайтнинг напряженно выпрямилась. Амицития рассказал Игнису, как застал их с Ноктисом целующимися? Или сам Кэлум разболтал, как чуть не занялся сексом в кабинете со своей начальницей? Хвастался, подонок. Игнис заметил, как Фэррон покраснела. Он поспешно опередил её гнев. — О том, что произошло с Ноктисом после стажировки, — пояснил он. Лайтнинг все-таки сдержалась, продолжив слушать его. — Вы, наверное, заметили, что Ноктис несколько несдержан… — Это трудно игнорировать, — Лайтнинг всё больше и больше раздражал этот разговор. — Он очень импульсивен и бросается из крайности в крайность. Но вы должны понять его. «Должна? Ничего я не должна ни ему, ни вам», — Лайтнинг казалось, что она вот-вот не выдержит и выскажет всё это вслух. — Его мать умерла, когда он был ещё грудным ребёнком. Отец окружал опекой, насколько это мог позволить себе человек его занятости и его достатка. То, что Ноктис — избалованный богатенький мудак, Лайтнинг и без разъяснений Игниса знала. Кэлум ещё при первой встрече ей это продемонстрировал. — В восемь лет он пережил тяжёлую моральную травму. Конкуренты Региса, связанные с криминалом, похитили его, — Игнис замолчал, ему и самому давались с трудом эти слова. Он никогда бы не стал рассказывать кому-либо о пережитом Ноктисом, если бы не знал, как важно это было знать именно Фэррон. Игнис ведь частично был свидетелем тех событий. Он тесно общался с Ноктисом с шести лет и видел, как друг изменился после того инцидента. Насколько стал мрачным и замкнутым. Все люди, особенно малознакомые, вызывали у него агрессию и желание заранее защититься. — Региса шантажировали, в том числе и пытками над сыном. Ноктису сломали ногу, — даже скупое описание вызвало легкую дрожь в его голосе. Лайтнинг почувствовала, что и сама дрожит от гнева, причём гнева на людей, пытавших ребёнка. Она попыталась напомнить себе, что этот ребёнок — Ноктис, и что Шиенция намеренно давит на жалость. — К счастью, его удалось спасти из плена, а этих людей уничтожить. Лайтнинг слишком хорошо понимала, что значит слово «уничтожить» в устах юриста, тем более так тщательно подбирающего точные слова. Ходили слухи, что у Кэлума была собственная «армия», профессионалы, способные не только охранять банк, но и делать чёрную работу. И сейчас ей не казалось это чем-то фантастическим, особенно на фоне слов о конкурентах из криминала. — И это тоже произошло на глазах восьмилетнего Ноктиса. Шиенция подчеркнул, что Кэлум был ребёнком специально, чтобы Лайтнинг не забывала этого? Чтобы растаяла и также, как его друзья, начала терпеливо принимать от Кэлума даже самые паршивые поступки? Игнис некоторое время молчал. То ли давал время Лайтнинг оценить сказанное и принять решение, то ли сам брал паузу на передышку. — С тех пор он не всегда контролирует свои поступки и эмоции. И… После вашего конфликта полгода назад у него случился кризис. В школе у него были проблемы с наркотиками. Лайтнинг почувствовала холодные мурашки на спине. Она вспомнила, что на тренировке на левой руке на локте у Ноктиса красовался бандаж. Тогда Фэррон списала это на спортивную травму. Лайтнинг ведь уже знала о склонности Кэлума к наркотикам, но проигнорировала её полгода назад. И что его дружки тоже считают это «всего лишь последствием детской травмы»? Нужно было ещё тогда прихватить Кэлума за горло и выбить из головы всю дурь. — В общем, опуская все подробности, после вашего «расставания» мы с Амицитией нашли Ноктиса только спустя пять дней в притоне. И это были уже не таблетки, — голос Игниса впервые с начала разговора изменился, стал немного рычащим и резким. И у Фэррон не возникло даже сомнения, кого эти ребята считают виновным в случившемся. Из-за этого Гладиолус все эти полгода мстил ей? А ведь он даже не обронил ни слова при Фанг. Та рассказала бы ей. Лайтнинг продолжала сдержанно молчать. Но дрожь проходила по телу, как электрический ток. — Мы помогли ему выкарабкаться. Ноктис вернулся в университет спустя две недели. С его способностями восстановить успехи в учебе не составило труда, но вот эмоционально он до сих пор нестабилен. Снова давящая на Фэррон пауза. — Я боюсь нового срыва. Сейчас он чист, но любой ваш неверный поступок может подтолкнуть его к пропасти, из которой мы уже не сможем его вытащить. — Неверный поступок? — Лайтнинг наконец не выдержала и зло прорычала в ответ. — Вы предлагаете терпеть мне его поведение? Преследования, домогательства? Игнис холодно пояснил: — Я был против его возвращения в это отделение банка. Поверьте, я сделал, всё, чтобы избежать этого и нашего разговора. Но теперь мне остаётся только одно — предупредить вас. Регис не в курсе настоящих причин, по которым его сын сорвался, и считает виноватым себя. У них с Ноктисом не самые хорошие отношения. Но он любит своего сына. Если Ноктис сорвётся второй раз за год после общения с вами, Регису не составит труда сложить эти факты и понять, какую опасность на самом деле вы несёте для его наследника. Лайтнинг молчала, хотя Игнис видел по её лицу, как она кипит, пытаясь принять его слова. — Я просто прошу вас быть осторожней. Терять вас как специалиста я тоже не хотел бы, — подвёл итог Игнис, но так и не услышал её ответ. *** Ноктис в очередной раз со злостью смотрел через монитор на Идзунию, когда в его кабинет без предупреждения ворвалась Фэррон. Просто взяла и, широко распахнув дверь, вошла. Ноктис напряженно вжался спиной в кресло. Лайтнинг, даже не посмотрев на стул для посетителей, целенаправленно обогнула стол, подходя к нему. Ещё одно повторение событий. Ещё один незакрытый гештальт. Ноктис даже попытался возразить, что не трогал Синди. Но язык был быстрее головы: — Фэррон, вас не учили стучаться прежде, чем вламываться в чужой кабинет? Идзуния удивлённо хмыкнул на другом конце связи и с интересом посмотрел на Ноктиса, вскинув одну бровь. Кэлум, загнанный в угол, бесцеремонно захлопнул крышку ноутбука, обрывая звонок. Не хватало ещё одного едкого комментария о его жизни от Ардина. Фэррон, уже дошедшая до его стола, схватила Кэлума за руку, чем заставила вновь посмотреть на неё. А Ноктиса прошибло от её внезапного прикосновения к его запястью. Он посмотрел ей в глаза — холодные как лёд. — Хватит, — тихо и угрожающе проговорила она. — Мне надоели эти чертовы издёвки. Ноктис, почти затаив дыхание, ловил твёрдость её руки и тона голоса. Та самая темная и бешеная Лайтнинг вернулась. Та, от мысли о которой его собственные колени подкашивались. Он чувствовал, как пульсируют вены под её пальцами. Фэррон дернула манжет рубашки на его руке так, что, расстёгивая, чуть не вырвала запонку с мясом. Ноктис слишком поздно понял, для чего она закатывает рукав, и не успел отдернуть руку. Клэр сквозь зубы выдохнула, увидев белёсые следы старых уколов. Его сердце внезапно забилось от ужаса. Но в противовес Ноктис вскинул голову, пытаясь с пренебрежением встретить её осуждение. — Кэлум, если одна из твоих нянек снова заявится ко мне и скажет, что в этом… - она дернула его за запястье и указала на локтевой сгиб. —…Виновата я, то я сверну шею и ему, и тебе. Ноктис судорожно набрал воздух в легкие. Он не хотел, чтобы Клэр знала, как на самом деле сильно он страдает из-за неё. — Кто тебе сказал? — хрипло спросил он. Лайтнинг задрала подбородок как можно выше, хотя этого и не требовалось, чтобы смотреть на сидящего в кресле мальчишку сверху вниз. Она запустила вторую руку в его волосы и убрала чёртову челку с глаз — злых и почти по-детски растерянных. — А теперь слушай. И слушай внимательно, — проговорила Фэррон обманчиво спокойно. — Ты как-то спрашивал, каково это расти в приюте… Так вот. У меня никогда не было «нянек», которые решали бы мои проблемы. И у меня никогда не было привилегии винить кого-то другого в дерьме, в которое я влипала. Если со мной случалось что-то, я всегда сама решала проблемы, как бы хреново мне не было. Я брала ответственность за себя, более того — брала ответственность за своих близких и вытаскивала нас. И если ты, избалованная скотина, решил, что в твоих проблемах виновата я, то подавись своими гребанными претензиями. Лайтнинг втянула воздух, переводя дыхание. Она наконец почувствовала, что приступ ярости ослаб, и отпустила его волосы. Ноктис же потянулся головой за её ладонью, чтобы этот контакт как можно дольше не кончался. Как же он скучал по её тонким пальцам в его волосах. В последнее мгновение он перехватил её кисть свободной рукой. Она украдкой вздрогнула, почувствовав твердость его пальцев. Ноктис не был слабее её, но не сопротивлялся её грубой силе. Он снова сквозь рваную челку смотрел на Лайтнинг. Своими синими глазам на побледневшем лице. — Кто из них тебе сказал? — тихо, но твёрдо повторил вопрос он. Лайтнинг мстительно ответила: — Шиенция, — она попыталась разжать пальцы и отступить. Самое важное она уже сказала Кэлуму. Но он перехватил и вторую её ладонь, сцепив в замок со своей. Ноктис посмотрел на их руки, её напряженные пальцы будто бы одним своим видом сопротивлялись. — Клэр, почему ты тогда сбежала? Этот ебанный отпуск… Ты ведь даже не дала мне шанса что-то исправить… Ты… Дело только в том, что я придурок? Лайтнинг втянула воздух сквозь зубы. Дело в том, что она испугалась. В тот чертов вечер Ноктис так легко сломил её хваленную гордость и уничтожил дистанцию, которую Лайтнинг старательно выстраивала. Оказывается, ему всего-то и нужно было прижать её к столу, раздвинуть колени и поцеловать… На следующее утро, проснувшись с головной болью и горьким сожалением о свершённом, Клэр накрыло понимание, что она испытывает слишком сильное влечение к этому мудаку. Почти физически ощутимое чувство стыда скручивало её тошнотой. Ей было стыдно перед Фанг и перед Клаудом, даже перед Амицитией и отцом Ноктиса. А самым опасным стало осознание: если Ноктис попытается повторить эту сцену, Лайтнинг сдастся. Слишком острое возбуждение охватывало её. Рядом с Ноктисом, оно превращалось в болезненную одержимость, в которой сходилось всё: не тот человек, не та ситуация. А она ещё осуждала Фанг за пристрастие к плохим парням. Лайтнинг раз за разом обращалась к своему разуму — она целеустремленная и холодная. Если бы не желание защищать близких, она могла бы назвать себя расчетливой и циничной. У неё были принципы и жесткий характер. У неё был понимающий все Клауд, и она так легко сдалась просто от напора Кэлума? Как последняя идиотка. Фэррон сломалась. Тогда вернуться назад в офис было выше её сил. Ей нужно было время, чтобы придушить это чувство на корню. Хотя бы самая малость, чтобы пережить свою слабость. Рядом с Ноктисом это было невозможно. Она уже оценила, как Кэлум умеет идти напролом и как это её возбуждает. Это какой-то адский замкнутый круг. — Придурок, — тихо согласилась Лайтнинг, почти не соврав. А Ноктис потянул её руку к губам и коснулся костяшки указательного пальца. Лайтнинг прошибло током от его прикосновения и взгляда. Она не вырвала руки, но вся напряженно дрожала, гоня мысль, что хочет ещё. — Чертов мудак, считающий, что ему все обязаны, — он коснулся губами следующего её пальца. — И если ты ещё хоть раз прикоснешься к какой-то наркоте, я переломлю твой хребет, — теперь поцелуй достался безымянному пальцу и мизинцу. Уже даже голос её начал подрагивать. — И не надейся, что сможешь меня шантажировать своим саморазрушением… — Ноктис взялся за её вторую руку и коснулся мизинца, в этот раз застыв, смотря ей в глаза в ожидании ещё одной угрозы. Лайтнинг сглотнула. Опять Ноктис поймал её своим взглядом, притягивающим к себе. Она наконец вспомнила вкус его поцелуев и дернулась, вырывая руки. — Прекрати, — сказала она, понимая, что Ноктис уже не слышит её угроз, что она сама оглохла от нахлынувшего. Фэррон предчувствовала: она точно не сможет остановиться и пойдёт до конца. Слишком много Клэр думала о Кэлуме и о их близости, слишком давно не спала хоть с кем-то. — Ты и вправду гребанный мазохист, — мстительно прошептала она, пытаясь протрезветь и защититься. Ноктис чувствовал, что готов быть кем угодно, если она его попросит. Но чертова гордость вторила еле слышным эхом. — Лайтнинг, тебе не кажется, что угрожать мазохисту физической расправой тоже извращение? *** Идзуния напоказ изумленно смотрел на Ноктиса, положив подбородок на ладонь. — Вы же любите честность? Да? — спросил он, выдержав театральную паузу. Ноктис приготовился к тому, как паршиво эту сцену оценит его психотерапевт. — Ваша мизантропия и отсутствие понимания общепринятой морали не являются проявлением социопатии. Социопаты не способны на такие чувства по отношению к другому человеку. Возможно, мне не стоит давать такую оценку своим коллегам, которые прежде занимались вашей терапией, но мне кажется, они были не правы. Мизантропия — следствие детской травмы. Проблемы с моралью скорее признак инфантильности… — Идзуния увидел протест в вызывающем взгляде Кэлума. — Вы не виноваты и в этом. Вам слишком долго не позволяли самостоятельно что-либо решать, оберегая вас. Теперь, столкнувшись с моральным выбором, вы испытываете дискомфорт и пасуете. Это переплетается с вашей враждебностью к окружающим, так что зачастую вы выбираете то, чего они ожидают от вас. А вам кажется, что от вас всегда ждут худшего. С Клэр всё ещё сложнее. Вы выделяете её на фоне прочих «воспитателей», потому что чувствуете её уже частью самого себя. Вы принимаете от неё негативное отношение к себе. Более того, стремитесь получить его. Вы хотите, чтобы она была тем человеком, который будет делать за вас моральный выбор. Это доверие, которым вы наградили её. И некоторые мазохистские порывы, что вы испытываете к ней — проекция вашего собственного самобичевания. Но такая зависимость от другого человека… И есть ваш опасный и разрушающий ключ. Речь Идзунии впервые проняла Ноктиса до мурашек на спине. Впервые его слова резонировали с его внутренним состоянием. Ноктис никогда не говорил себе этих слов, но, кажется, всегда знал о них.