Смотри на меня, Нил.

      Нил мало ест и мало спит. Подолгу пытается сосредоточить свой взгляд на двери или услышать знакомые шаги. Но в квартире тишина… Нил молчит, поддерживая с ней немой диалог и почти не поднимается с постели, отдыхая за всю жизнь вперёд. Иногда бродит по недавно купленной Эндрю квартире, касается всего руками и пытается укрыться от дневного света. Его тошнит, а голову простреливает острой болью уже через несколько минут вида солнца. Врач сказал, что дело в голове и ему нужно выходить почаще на улицу, а не прятаться. Но Нил всё никак не может собраться. А тем временем, Джостен не может разглядеть дверную ручку. А Эндрю всё нет… Он вратарь профессиональной команды экси, у него тренировки, у него учёба… Нил ждёт его в одиночестве. Закуривает пятую сигарету за день, оставляя пепельницу на постели возле себя. Эндрю говорит ему «всё будет хорошо», а Нил… Нил хочет ему верить. В один осенний день, он решается заварить себе кофе и разбивает сначала банку с кофе, а потом кружку, когда пытается убрать её на место. Смотрит на это месиво под ногами и плачет. Он уже не помнит, когда в последний раз делал это. Слёзы — это слабость. А после, непосильная для него роскошь. Нил совсем ничего не видит, содрогаясь всем телом. Садится на пол, прижимая ненавистно трясущиеся руки к осколкам и зажимает их пятками. Тремор рук только сильнее, даже боль не помогает унять сильную тряску. С места, он так и не сдвинулся. Потому Эндрю находит его в том же состоянии вечером. Нил не сразу замечает ладони на своих плечах, не сразу понимает, что его ведут в ванную. Зато он чувствует, как пальцы его парня, гладят его по шее, ближе к спине. Его сажают на табуретку возле ванной, пока сам Миньярд вытаскивает перекись. — Как твои дела? — Нил теперь всегда говорит тихо, почти шёпотом. Он смотрит только на привычно уставшее лицо Эндрю. — Как обычно. Ничего нового. Кевин, как обычно орёт, Дэн пинает всех вокруг, потому что все тормозят. Долбанутый Джек опять полез в драку, ещё чуть-чуть, и я сам лично разобью ему его самодовольный еблет, — хмурится, после чего лезет за бинтами. Перевязывает трясущиеся руки по плотнее. И в один момент они расслабляются, — а ты? Чем занимался кроме жалости к себе и разбивания всего что бьётся? Нилу не смешно, хоть он и выдавливает подобие улыбки. Эндрю в неё не верит. Он ждёт и давит молчанием, знает, как заставить его говорить. Но Нилу так сейчас хочется просто послушать своего парня… Молчать, а может и отвечать на что-то, положить голову ему на грудь и почувствовать в волосах или на спине родную ладонь. И уснуть, чтобы завтра проснуться в том же положении. — Ничем, — хотелось бы добавить что-то, но нечего. Они редко разговаривают по душам, но сейчас он так хочет выдать всё, что накопилось в нём за последние дни, недели. А может и годы. Эндрю выслушает его, Нил знает, пропустит через себя, уведёт его спать, поцелует. И уже не скрывая этого, позаботится о том, чтобы Нил уснул спокойно. А сам будет думать, что-то решать. Может даже не уснёт сегодня. Хотя он так устал сегодня, и завтра ему снова идти отсиживаться на всех парах, а после идти на тренировку. Нил же… Снова останется один. Он снова грузится, ныряя в свои мысли. Даже не замечает, когда Эндрю его зовёт. Только когда холодная рука ложиться на его щёку, и взгляд тёмных глаз пытается поймать его собственный. Последнее время, Эндрю расслабленнее, его касания мягче, но в глазах не видно жалости. Эндрю просто с ним рядом и не даёт упасть. Сейчас он самая главная опора, и он это понимает. — Что я могу сделать для тебя? — вполне обычный вопрос. Эндрю иногда задаёт его, когда понимает, что Нил на грани, а тот до сих пор теряется… Не может собраться с мыслями и всегда выдаёт какую-то чушь, вроде кофе, арбуза или просто поцелуя. Хоть это нихера не просто. Но сегодня он молчит чуть дольше. — Останься со мной завтра, — не объясняет причину, потому что знает, что Эндрю понимает. Он знает это чувство безысходности, когда в тяжёлый период нет никого рядом и кажется, будто одиночество пожирает тебя со стремительной скоростью. Людей вокруг может быть много, хоть сто, но пока они не погружаются к тебе, не берут за руку и не остаются рядом, а не где-то по близости, это не пройдёт. Просить такое и вправду глупость. Нил вообще из тех, кто ходит на тренировки всегда, но сейчас не может. Зато Эндрю отправляет чуть ли не с облегчённым выдохом. Хотя уже через минут десять жалеет об этом. Становится немного стыдно за свои слова, он опускает голову. — Да или нет? — Эндрю спрашивает всегда. Нил не устаёт отвечать: — Всегда да. Они целуются жадно. Нил отчаянно, цепляясь перевязанным ладонями за ворот футболки. Эндрю, с напором, желая и показывая, что это значит для него, даёт ему мнимую гарантию того, что это не закончится, пока Нил не скажет «стоп».        Нил долго стоит под сильным напором воды. Трёт лицо ладонями и внезапно застывает, глядя в пустоту. Он видит лишь темноту, открыв глаза и лишь немного светлых просветов, когда смотрит на лампочку. Не поймёт пока, что чувствует. Что-то сосёт под ложечкой, а в животе неприятно тянет вниз, скручиваясь в узлы. Нервно посмеивается, пытаясь нащупать кран и выключает воду. После чего его долгих три минуты выворачивает куда-то на пол, потому что нащупать унитаз он не успевает. Нужно позвать Эндрю, но Нилу так стыдно и мерзко, что он просто не может. Потому что он заблёванный, нервный, весь в уродских шрамах, так теперь ещё и слепой. Самый настоящий баласт. Так теперь ещё и разучился слёзы сдерживать. Становится себя и Эндрю жалко. Его снова тошнит, но на этот раз он старается это проглотить, чтобы не издавать ни звука. Руки снова трясутся. Нил в порыве ярости и бессилия с силой бьёт одной из них по полу. Хочется закричать, но молчит и терпит. По щекам текут слёзы. Ненавидит эту слабость. — Тише, — Нил вздрагивает, когда Эндрю оказывается рядом и помогает подняться на ноги, — тебе нехорошо? Смотри на меня, Нил. Тебя тошнит? Он пытается поймать его взгляд, но безуспешно, медленно до него доходит. Потому что взгляд Нила ни на чём не фокусируется. Нил впервые позволяет себе продолжать плакать в его руках. Потому что Эндрю не способен причинить ему боль в этот момент. Ему стыдно, когда тот утирает его слёзы, когда моет тёплой водой и вытирает полотенцем, когда несмотря на разницу в росте, несёт на руках и самолично натягивает на него трусы, когда уходит, чтобы убрать в ванной и возвращается в комнату с водой, когда снова спрашивает его о самочувствие, и Нил ему рассказывает. Ему стыдно, но приятно, когда широкая ладонь ложится на его живот начиная круговые движения, и очень больно, когда Эндрю говорит: — Я останусь завтра с тобой. И послезавтра. Сколько будет нужно. Я рядом, Нил. Доверься мне, всё будет хорошо. Нил ему, конечно же, доверяет.