Чертов побег убийцы

Глава первая — возможно, не все так плохо? [от лица Тома] «Всегда, когда я прихожу из школы, родственники смотрят на меня искоса. Для них я всегда буду урод, а точнее, всегда был, есть и буду. Я устал. Просто устал. Мне уже все надоело. Надоели эти шрамы. Надоели эти синяки. Я сам себе надоел. Тошнит от этого вечно растрепанного, уставшего вида в зеркале. Мне надоела моя жизнь. Каждый день мне приходится проходить через ад и каждый гребанный день я слышу подобные фразы: «Ты никто.», «Лучше бы я сделала аборт.», «Что за кислая мина, а ну-ка улыбнись, мразь.», «неблагодарный». Многие говорят, дескать, не обращай внимания, однако я не могу. Эти реплики въелись мне в мозг и проедают его, словно черви. Как бы я ни хотел, я не могу отгородиться от этих фраз. Не могу отгородиться от своей сущности. Помнится мне, я слышал это почти с рождения, из чего напрашивается вывод, что я был нежеланным ребёнком. А от мысли, что даже до рождения я никому не был нужен, хочется реветь. Точнее, орать от злости и отчаяния, но так как я этого не могу сделать, приходится выражать всю боль и рутинность моего бессмысленного существования на себе. Да, я режусь. Да, я хочу умереть. Рано или поздно я это сделаю — либо сторчусь и умру в какой-то занюханной канаве, либо вскроюсь. Вот уже совсем скоро я покончу с собой. Или не с собой?.. Хм, о чем это я? Да, наверняка вы спросите, почему я до сих пор жив. Что-то внутри говорит мне: «Нет, не делай этого. Ты должен жить.» Ох, точно… Это же друзья. Да, наверное, они и являются последней надеждой в моей жизни. Именно из-за них я все ещё живой.» — В этот вечер в моей голове крутились особо мрачные мысли. Это было невыносимо. Я открыл свой маленький ножик, который до этого спокойно висел на ключах, и начал выводить раны на запястьях. Мне не было больно. Это просто некое среднее чувство между неприязнью и облегчением. Что-то, что успокаивает свои суицидальные наклонности. Меня зовут Томас Риджуэлл. Возможно, вы меня знаете на «отлично», но, все мы знаем, что вы знаете обо мне столько же, сколько я о модуляционной альтерации — абсолютно ничего, а точнее, ничего из того, что вы могли подумать. Ещё ребёнком я хотел жить беззаботной, счастливой жизнью, но уже к трём годам убедился, что «видно, не судьба». Да, ещё тогда я понял, что я изгой. Я ебаное чмо, которое не заслуживает ни капли уважения, а тем более — самоуважения. Из мрачных раздумий меня выдернул звонок телефона. Я вздрогнул, поймав себя на мысли, что сам того не замечая, изрезал всю руку и был в миллиметре от вены. Звонил Эдд — мой друг. Взяв трубку, примерно с четвёртого гудка, я начал говорить, попутно в полусознании обыскивая всю квартиру в поиске бинтов. — А… Алё?.. — Привет! Слушай, у нас будет пополнение! — радостно провозгласил Эдд Я случайно матюкнулся в трубку, осознав, что бинтов в квартире и в помине нет. — А. Ой, прости. Стоп, что? — тут до меня дошло, — пополнение?.. Подожди, Эдд, у тебя что — ребёнок? — Что ты за пидор, — усмехнулся тот, — у нас тут новенький в классе, говорят, что норвежец. — Ой, прости. Плохо соображаю, — я осекся, — Н-норвежец?  — Да. А чё? — — Я… Я просто бинт потерял, а у меня куча крови льётся. Скоро залью весь пол и умру от потери крови. Помоги, пожалуйста. — Да что ты за дегенерат! Жди меня с открытой дверью. А пока меня нет, ты должен промыть рану. — Но… — Промыть рану! — проорал Эдд, волнуясь, как видимо, больше меня. — Ладно… — не видя смысла сопротивляться, тихо сказал я. Кинув трубку, я пошел в ванную, чтобы, как сказал мой друг «Промыть рану». Но прежде чем войти, я открыл входную дверь. *** — Блять, это как надо было лезвием так… — буквально открыв и так приоткрытую дверь с ноги, Эдд пришёл в шок. Кровь всё шла и шла. Можно было подумать, что я не чувствую боли. А если и так? В любом случае, эта боль была несравнима с тем отчаянием, которое я испытывал всегда. —Я пришёл, мой друг!  —Вовремя...— Открыв дверь в ванную, Эдвард увидел, что раковина окрашена в слабо-алый цвет — И сколько крови ты уже пролил? — испуганно прошептал Эдд, все ещё пребывая в полном шоке. — Без понятия, но, наверное, больше, чем 200 грамм, — моя жалкая попытка отшутиться не была услышана. Выключив воду, Кололюб достал бинты из рюкзака. Наматывая слоями бинт, кровь впитывалась в белую ткань. — Ну, что скажешь? Что довело тебя в этот раз? — Скорее всего, собственные мрачные мысли и отношение родителей. — Ну же, раслабится нужно. Иначе кровь так и продолжит литься, — Эдд попытался меня успокоить, но безуспешно. — Ты не понимаешь! Они ведут себя как последние мудаки, серьёзно! Будто бы они и не хотели, чтобы я рождался! Блять, всё уже конкретно надоело. Вот бы придумать способ покончить с этим всем… Например, летальный исход. Яд, например, в их воду или чай, или что ещё лучше — зарезать ночью, чтоб больше не видеть их мерзкие лица. Тут уж выбирай, либо я, либо они. — Ты меня пугаешь, — парень с опаской и сожалением посмотрел на меня. — Ну и что с того? — все ещё не соображая, вероятно, от потери крови, ответил я, даже и не попытавшись скрыть своих истинных намерений. Завязав бинты, чтобы те не развязались, кошатник встал и направился в сторону выхода. — Эй… Ты куда? Не оставляй меня!.. —Сегодня школа, не забыл? — Эдд закинул рюкзак на плечо. — Д-да… Точно — я остался сидеть, безнадежно оглядывая свои забинтованные раны.