Любовь способна на все, даже на то, чтобы вернуть любимого от рук смерти

Лань Ванцзи стоял на небольшом возвышении; в окрестностях Гусу Лань день неуклонно близился к закату, скоро вот-вот должен быть отбой, когда все заклинатели ордена должны будут лечь спать. Вэй Усянь стоял рядом с ним, любуясь на луну — она была круглой и сияла так ярко, что невольно слепила глаза. Зрелище действительно было захватывающим, хотя Лань Чжань и Вэй Усянь уже не раз наблюдали такую картину, правда, каждый по отдельности. Сегодняшний вечер был особенным. Это был вечер, когда Цзинь Гуанъяо и Сюэ Яна заслуженно казнили. Второй Нефрит поморщился, вспоминая скорбное выражение лица Лань Сичэня, который почему-то решил присутствовать на казни первого, хотя вместо этого мог бы сидеть в своих покоях. Так нет же, ему захотелось попрощаться с бывшим главой Ланьлин Цзинь. Зрелище было не для мягкого Цзэу-Цзюня, но кто мог бы переубедить Лань Сичэня в заранее принятом решении? Лань Чжань и не уговаривал. Вернее, он сначала всерьез подумывал об этом, но после совещания с Вэй Усянем, который счёл, что Лань Сичэнь сам волен решать, ходить ему на казнь или нет, в итоге оставил эту затею, смирившись с выбором старшего брата. Лань Сичэнь уж точно знал, как лучше было поступить — в первую очередь он пришел туда с намерением утешить Мэн Яо. А Мэн Яо? Ему было приятно видеть возлюбленного, но одновременно и тревожно — Хангуан-Цзюнь видел во взгляде бывшего главы клана Цзинь отразившееся смятение, когда Первый Нефрит направлялся к нему с таким видом, словно это Лань Сичэня собирались подвергнуть линчи. Лань Хуань очень хотел поддержать Мэн Яо; говорил ему, что они встретятся если не в этой жизни, так в следующей. Бывший глава клана Ланьлин Цзинь не мог сдержать слёз, а потом Лань Сичэнь наблюдал за казнью А-Яо с обреченным видом. Мэн Яо обреченно улыбался, даже не думая о том, чтобы как-то начать сопротивляться. А потом в один миг все кончилось — бездыханное тело бывшего главы Цзинь упало на пол, заливая все своей кровью. Наблюдающие за процессом казни заклинатели злорадно переговаривались друг с другом, очень довольные таким исходом событий — а у Хангуан-Цзюня даже невольно сложилось впечатление того, что все могло пройти не так гладко, не будь у них весомых доказательств. Тогда на месте казненного Мэн Яо мог оказаться с большей долей вероятности Вэй Усянь. Хорошо, что все хорошо закончилось. Этим вечером они наконец могут пожениться — Второй Нефрит уже попросил у дяди благословения на брак. Как бы сильно Лань Цижэнь не пытался сопротивляться, да только любовь Лань Чжаня к Вэй Ину была сильнее. Пришлось Лань Цижэню согласиться, пусть и делал он это неохотно. Вэй Усянь был очень счастлив, а ведь еще совсем недавно он искренне считал Лань Ванцзи своим заклятым врагом. Сам Лань Ванцзи так не считал, даже в то время, когда они учились в Гусу и Вэй Ин просто был игривым мальчишкой с неуемной энергией. Вспоминая сейчас то ставшим далеким время, Лань Чжань не мог скрывать улыбки. Он потянулся своей рукой к ладони тёмного заклинателя и крепко сжал ее. Вэй Усянь повернул к нему свое красивое лицо и счастливо улыбнулся: — Ты знаешь, Чжань-гэгэ, каким сегодня будет вечер? Лань Чжань улыбнулся в ответ. — Знаю. Наша свадьба. Вэй Усянь счастливо рассмеялся и закружился около Второго Нефрита черным вихрем. Лань Ванцзи и слова не сказал против, только счастливо улыбался, наблюдая за темным заклинателем. Тем временем Луна почти полностью вышла из-за облаков, таким образом освещая всю поляну. Хангуан-Цзюнь потянулся в сторону цзинши. — Пойдем. Пора. Лань Чжань с улыбкой направился за Вэй Усянем, чья энергия, казалось, била просто через край, не желая заканчиваться. Вэй Ин был полон энтузиазма и весь так и сиял от распирающей его радости, стоило им обоим приблизиться к домику Второго Нефрита. Хангуан-Цзюнь был рад не меньше своего возлюбленного, с которым он вместе прошел через огонь и воду, но в итоге сумев стать тем, кем они являются сейчас — возлюбленными. Парой, что прошла проверку на прочность и теперь могла официально связать себя узами прочного брака, не боясь осуждения заклинателей, хотя Хангуан-Цзюню было плевать на мнение остальных. Лань Чжань распахнул двери цзинши и первым шагнул внутрь, зажигая бумажные фонарики. В помещении было немного темно, но бумажные фонарики неплохо освещали если не всю комнату, то хотя бы некоторую ее часть. Вэй Усянь с хитрой улыбкой приблизился к тахте, на которой уже лежали красные брачные одеяния с золотой окантовкой. Старейшина Илин взял одно из них, повертев ханьфу в руках, затем шагнул к Лань Ванцзи. — Примеришь, Лань Чжань? — улыбаясь и хитро щуря глаза, поинтересовался темный заклинатель, протягивая брачное одеяние своему будущему супругу. Второй Нефрит смущенно покраснел, но сдержанно кивнул, едва заметно улыбнувшись. Лань Ванцзи быстро зашел за ширму, принимаясь раздеваться. Раздавался шорох одежд. Прошло где-то около двадцати минут, когда юноша вышел, являя красное ханьфу изумленному Вэй Усяню. Темный заклинатель тут же громко охнул, хлопнув себя по лбу, схватил свои одежды и быстро скрылся за ширмой. — Чудесно выглядишь, мой несравненный Второй Нефрит, — Вэй Усянь наконец вышел и лучезарно ухмыльнулся, тут же беря возлюбленного под локоть, — ну что ж, ты готов? — Готов, — коротко подтвердил тот, открывая двери. Вэй Ин счастливо рассмеялся и потащил Лань Ванцзи в сторону видневшегося неподалеку храма. Они вдвоем направились по едва заметной дорожке, усыпанной нежными лепестками горечавок. Вэй Усянь всю дорогу болтал о всякой ерунде, как в те давние времена, когда он только приехал на обучение в Гусу. Старейшина Илин неустанно напоминал Хангуан-Цзюню, как в первый раз сумел вывести его из себя, купив в Цайи знаменитое на все Гусу вино. Лань Чжань, следуя за ним, только улыбался, кивая на то или иное восклицание любимого. Они столько всего пережили вместе... И обучение, и ссоры, когда после Аннигиляции Солнца Второй Нефрит всеми силами пытался уговорить любимого человека последовать за ним в Облачные Глубины, каждый раз получая в ответ холодную усмешку. Пройти им пришлось немало преград, пока наконец время не дало им узнать и принять свои чувства получше. — Лань Чжань, я не жалею о том, что познакомился с тобой тогда, — темный заклинатель сорвал травинку и сунул ее себе в рот, — я бы никогда не узнал такого хорошего мужа, как ты. Честное слово, если бы я тогда был не таким глупцом, то обязательно принял бы твое приглашение, будучи еще Старейшиной Илин. Лань Ванцзи в ответ покачал головой, выражая легкую степень недовольства, а потом мягко произнес: — Вэй Ин, не стоит. Оставь это в прошлом. Теперь мы с тобой официально скрепим отношения обращенной к Земле и Небу клятвой. Прошлое должно остаться в прошлом, неважно, каким оно было. — Верно говоришь. О, мы уже на месте... Какой, однако, красивый храм... Вэй Ин остановился возле ступенек, ведущих к храму, уперев руки в бока и сосредоточенно рассматривая древние колонны. Глаза темного заклинателя были полны того детского восторга, совсем как в те редкие моменты, когда юноша мог напиться вина. Храм был тем местом, где влюбленные могли узаконить свои отношения. Лань Чжань сразу же заметил, что у порога храма уже стоят Лань Цижэнь и Лань Сичэнь. Первый скорчил кислую мину, что-то недовольно бубня себе под нос, тогда как Цзэу-Цзюнь счастливо и искренне улыбался — глава ордена Гусу Лань был рад их союзу и не собирался препятствовать в этом. — О, а вот и вы, — коротко приветствовал их Лань Сичэнь, — прошу вас, входите. — Лань-гэгэ, давай же скорее станем супругами! — Вэй Усянь тут же потащил Второго Нефрита за рукав внутрь, не переставая восхищенно охать. И восхищаться тут действительно было чему; храм выглядел очень изысканно и богато, но вместе с тем совмещал в себе строгий и скромный стиль ордена Гусу Лань. Оно и было понятно, ведь все Лани всегда отличались излишней скромностью, осуждая блеск и роскошь некоторых других орденов. Лань Сичэнь и Лань Цижэнь прошли немного дальше, вставая затем около высеченной в скале статуи одного даосского бога. Лань Сичэнь встал с левой стороны, тогда как дядя — с правой. Лань Цижэнь все еще никак не мог принять тот факт, что его любимый младший племянник решил сочетаться узами брака не с кем-то, вроде девушки из какого-либо клана, а с самым известным из всех темным заклинателем, который к тому же так и не отказался от использования тьмы. Этого Лань Цижэнь простить никак не мог и теперь прожигал Вэй Усяня неприязненным взглядом. Лань Сичэнь же излучал своим спокойствием умиротворение, пускай оно и было немного напускным — Первый Нефрит все еще оплакивал казнь Цзинь Гуанъяо. Тем не менее, Лань Хуань все же нашел в себе силы для того, чтобы присутствовать на свадебной церемонии младшего брата с темным заклинателем. Вэй Усянь, глядя на измученное лицо Цзэу-Цзюня, даже испытывал сожаление. Ведь это фактически из-за него Цзинь Гуанъяо подвергли казни. Но даже если Лань Сичэнь и осуждал Вэй Усяня, то ничем не показывал этого, оставаясь при этом бесстрастным. Лань Ванцзи шагнул к статуе даосского божества и первым преклонил колени, сделав знак Вэй Усяню. Вэй Ин, пребывая в трепетном волнении, послушно опустился прямо на пол рядом с Лань Чжанем и прикрыл глаза, желая насладиться атмосферой древнего храма подольше. Раньше темный заклинатель вряд ли бы осмелился даже явиться в какой угодно другой храм, потому что это было бы неправильно и невежливо по отношению к святыням, но сейчас он имел полное право на местонахождение здесь. Хангуан-Цзюнь позволил себе улыбнуться, открыв глаза и наблюдая за Вэй Усянем. Он молча протянул руку и снял с себя лобную ленту, протягивая ее Вэй Усяню, который повернулся к нему с ошеломленным лицом. — Э-это же... лента... — темный заклинатель запнулся и вытаращил глаза, наблюдая за тем, как Второй Нефрит молча обвязывает ему запястье белой лентой. — Л-лань Чжань... — Т-с-с, успокойся, — юноша прикрыл глаза, — это свадебный подарок. Помнишь, на состязаниях ты сорвал ее с меня, не зная ее истинного предназначения? Вэй Ин нахмурился, припоминая то давнее событие, потом лицо его стремительно покраснело и заклинатель охнул: — Погоди-ка... Так ты хочешь сказать... — Эту ленту могут трогать лишь те, кто является семьей, — начал объяснять юноша, наблюдая за тем, как с каждым произнесенным словом лицо Старейшины Илин краснеет. — А также те, кто в будущем собираются стать супругами членов нашего ордена. Слушая Лань Ванцзи, Вэй Ин краснел все сильнее и сильнее, пока наконец не вскинул голову выше: — Ох, каким я был тогда дураком... Не знал ничего о значении твоей ленты и опозорил тебя перед всеми... Прости меня, Лань Чжань!... — Давно простил. Лань Чжань наконец кончил обвязывать запястье Вэй Усяня и встал, протянув тому ладонь. Вэй Усянь смущенно икнул, но руку принял и затем поднялся, неловко покачнувшись. Он все еще смущался, а от такого и вовсе начал заикаться. Хангуан-Цзюнь, вздохнув и держа Вэй Усяня за руку, совершил три поклона, кивнув ему, как бы мысленно попросив сделать то же самое. — Перед Небом и Землей клянусь защищать Вэй Ина от всех невзгод, быть ему верным супругом и всегда идти по дороге самосовершенствования рука об руку. — Перед Небом и Землей клянусь защищать Лань Чжаня от всех невзгод, быть ему самым лучшим и преданным супругом, совершенствуя дух и тело вместе, — повторил Вэй Усянь. Второй Нефрит развернулся к нему и впился своими чуть влажными губами в губы смущенного заклинателя, который незамедлительно ответил поцелуем на поцелуй, притягивая его ближе к себе. Лань Цижэнь сдавленно закашлялся, привлекая к себе внимание, когда уже теперь новоявлённые супруги с трудом смогли оторваться друг от друга, поклонившись рассерженному учителю Лань. Лань Сичэнь мягко улыбался им, подойдя к дяде и похлопав его по плечу своей рукой. — Идите к себе, Ванцзи, молодой господин Вэй, — произнес глава ордена Лань, — вас в цзинши уже ждет ужин. — Спасибо большое, Цзеу-Цзюнь, учитель Лань! — поклонился им Вэй Усянь, испытывая яростное нетерпение. Схватив Лань Ванцзи за руку, он помчался в сторону домика. Он уже не мог сдерживаться, да и как-то не особо хотел. Одним ударом ноги распахнув чуть скрипнувшие двери дома Лань Чжаня, он втащил Второго Нефрита в помещение и так же быстро запер двери, бросив того затем на тахту и начав снимать с себя красные одеяния. Тот слабо застонал, когда Старейшина Илин, оставшись теперь обнажённым, бросился прямиком на него, начав стремительно раздевать своего мужа. — Вэй Ин, мы не поужинали... — только и произнес тот, ощущая на своем теле быстрые передвижения рук супруга и тая от его ласк. — Ужин? Какой такой ужин, гэгэ? — возмутился тут же Старейшина Илин, наконец не без труда освободив возлюбленного от одеяний и отбросив их в сторону, нависая затем над Лань Ванцзи. Крепкие губы незамедлительно впились в рот Лань Ванцзи, а язык Вэй Усяня проник за зубы супруга. Лань Чжань охнул и издал стон. — Стони, сколько угодно, — как бы невзначай заметил Вэй Ин, хитро улыбаясь, — я запечатал цзинши талисманом тишины, так что нам никто не посмеет помешать. И Лань Чжань решил стонать. Вэй Ин не жалел сил на то, чтобы подарить ему как можно больше ласк. Второй Нефрит постоянно выгибался всем телом, бормоча имя Вэй Усяня. Поднос с ужином одиноко стоял на столешнице рядом с окном, дожидаясь своей участи, пока двое влюбленных были заняты делом. Лань Ванцзи был счастлив с Вэй Ином и поклялся себе, что отныне больше никто и никогда не посмеет отобрать у него его любовь, а Вэй Усянь решил, что никогда больше не покинет своего супруга. Помещение комнаты разорвал еще один стон — сладострастный и счастливый, он, казалось, мог достигнуть небес. Лань Чжань и Вэй Усянь были счастливы в своем мире и никто им больше был не нужен.