Одна жизнь на двоих

      Утро Ли Ран начал с мысли о том, что он куда-то бессовестно проспал. Но как ни пытался, не мог вспомнить, куда именно. Лежа на кровати лицом в подушку и стараясь не двигаться, чтобы не потревожить ещё явно спящего Ко Сын Така, кумихо лениво прокручивал в голове всё то, что произошло вчера. Вставать и начинать день не хотелось.       Из разговора с токкэби лису не удалось узнать точное местонахождение Книги Судеб, но он хотя бы узнал, у кого спрашивать дальше. И понял, что ему представилась возможность вернуться домой… Нет, не в свою квартиру или квартиру Син Чжу и Ю Ри, и, к сожалению, не к Ёну. Ему предстояло вернуться на горный хребет, где прошла самая счастливая часть его детства. И где оно однажды закончилось.       Думая об этом, кумихо никак не мог решить для себя, рад он этому обстоятельству или нет. С одной стороны, его безумно тянуло назад в эти леса, обычно залитые солнцем и покрытые бурной зеленью. Они были приветливы к нему, маленькому лисёнку, даже в ненастье. Позволяли напиться дождевой воды после целого дня игр. Укрывали под своей сенью, когда ему было жарко. Баюкали пением птиц, когда хотелось спать. Согревали солнцем, когда он замерзал. На склонах всегда было много азалий, которые Ран так любил, и много очень вкусных ягод и фруктов, которые будто бы сами падали к нему в руку, когда он был голоден. И много приветливых зверей, которым тогда ещё совсем наивный и добрый лисёнок всегда помогал. Природа любила его. Его любил брат, управлявший всем этим небольшим миром. Миром Рана.       Но с другой стороны, у лиса остались и другие воспоминания об этом месте. Жар, дым, копоть, боль. Крики обезумевших от злости крестьян, когда-то оставлявших щедрые подношения и возносивших молитвы Ли Ёну, а теперь пришедших на гору, чтобы всё уничтожить за то, что их просьбы не были услышаны великим горным лисьим богом. Они ничего не знали и не желали слушать. Они просто пришли разрушить дом Ли Рана. Уничтожить его маленький мир. И некому было его защитить.       В тот последний день своей счастливой жизни Ли Ран проснулся от отдалённых криков в одном из уголков леса. Сначала он не придал этому значения, было лень просыпаться и начинать свой день. Но крики не прекращались. И маленький лис решил найти брата и узнать, что же случилось. Вместе с Гымдуном, своим верным спутником и другом, который постепенно из совсем маленького комочка становился резвым и непослушным щенком, он обошёл все укромные уголки, все места, где когда бы то ни было находил Ёна за делами или же во время игр. Он всё искал и искал, но не мог найти брата, постепенно выбиваясь из сил. Неожиданно он услышал запах гари и побежал на него. Толпа крестьян сгрудилась на его любимой опушке. Но их лица уже не были добрыми и умиротворенными. На них была ярость и безумие, жажда смерти… Только сейчас Ран понимал это, спустя шесть сотен лет. Тогда же он просто испугался этой звериной маски на их лицах, а ещё вил, мотыг, палок и факелов в их руках. Он прекрасно знал, из другой части своего детства, что они приносят с собой. И что за ними последует. Крестьяне, бившие его, когда он жил с матерью, имели только эмоцию страха на лице. Страха перед отпрыском кумихо. Злоба была лишь прикрытием. Здесь же не было страха, а только злоба и ярость. Малыш спрятался за деревьями, а потом снова побежал искать брата. Он звал и звал его, но Ён не откликался. А потом лисёнок увидел дым и горящие деревья. Огонь быстро распространялся и очень скоро стало нечем дышать. Ли Ран спрятался в одной из дальних пещер и забился в самый угол. Щенок крутился у его ног. Но Ран велел ему бежать. Бежать и не возвращаться в этот огненный ад. Лежа на полу пещеры, чтобы не задохнуться от дыма и гари, проникающих внутрь, прикрыв рот тканью, намокшей от его собственных слез, он тихо звал брата, слушая, как снаружи бушует пламя и бегут без оглядки лесные обитатели. Но Ён не приходил на помощь.       Через какое-то время всё прекратилось. Маленький, перепуганный и заплаканный лис вышел из своего убежища. Но не увидел ничего, кроме чёрного пепелища. Он шёл по некогда прекрасному и любимому лесу и находил только трупы животных и обугленные пни. Потом он увидел Гымдуна. Маленькое тельце было покрыто пеплом и золой. Но он сразу узнал его. Подбежав к другу, он взял его на руки, щенок ещё дышал. И если бы пришёл Ли Ён, его можно было бы спасти. Мальчик звал, стенал и снова звал, заливаясь слезами и каря непослушного щенка за возвращение. Но брат так и не приходил. Ли Ран прекратил страдания своего единственного друга, о котором он заботился всё это время, как о младшем брате, как наказывал Ли Ён. И пошёл по пепелищу с тельцем на руках. Он похоронил Гымдуна. И снова пошёл искать брата, но не находил его. Быть может, Ли Ён тоже пострадал от крестьян, и ему пришлось оставить Рана, пытаясь отвлечь их? А может быть они убили его брата… Маленький лис терзался этими вопросами много лет, скитаясь от деревни к деревне. Питаясь чужими объедками и ночуя в холоде придорожных канав. У ребенка не было ни денег, ни сил, чтобы их заработать. Был только страх перед людьми, который с возрастом перерос в ненависть и желание отомстить. Отомстить им всем за его детство, его боль, смерть его любимого брата. И юный Ран стал воином. Он совершенствовался у духов, набирался сил для своей мести. Искал брата и не находил его. Даже его останков. И однажды он пришёл в ту самую деревню, жители которой когда-то разрушили его жизнь. Они просили пощады, а лис купался в их крови, пьянея от мести и боли. Потом была ещё одна деревня, а потом ещё. Он хотел истребить весь человеческий род. За то, что они такие. За то, что они сделали с ним. За то, что сделали с Ёном. Он хотел поставить их на колени, заставить испытать тот страх, который испытал он сам, будучи ребенком. Хотел преподать им смертельный урок.       Когда в разгар новой резни, устроенной Раном, появился Ли Ён, молодой кумихо не мог поверить своему счастью. Словно бы мир, рухнувший для него, стал возрождаться, а умершая вместе с лесом душа, заледеневшая за эти годы, отогреваться и оживать. Он прижался к брату, чувствуя, как снова оживает, как хочет жить дальше… А потом случилось то, что перечеркнуло прежнего Ли Рана окончательно и сделало его таким, каким он был долгие шесть сотен лет… Поняв, что больше не может это вспоминать, Ран со стоном оторвал голову от подушки и понял, что она намокла от незамеченных им слёз. Поскорее сморгнув, Кумихо поплёлся в ванную, надеясь, что Сын Так не успел проснуться и увидеть его воспоминания.       После вчерашнего голова раскалывалась и была тяжелой. В обычной ситуации он принял бы холодный душ, но вспомнил о простуде ординатора и встал под тёплые струи. Поэтому душ почти не принес ожидаемой свежести и ясности мысли. Лис переоделся и нашарил в баре вчерашнюю бутылку. Отхлебнул прямо из горлышка и через пару минут почувствовал, как отступает похмелье. Прислушался к себе, но ординатор по-прежнему спал.       Забросив пижаму в стирку, кумихо прихватил планшет с прикроватной тумбочки и отправился на кухню. К счастью, Ю Ри снова начала заказывать Рану список продуктов на неделю, как только он вышел из больницы. Еды в его квартире было достаточно, и она всегда была свежей. За эти полтора месяца он уже несколько раз ночевал здесь под разными предлогами. Даже представил Ки Ю Ри родителям Сын Така в качестве своей девушки. Он ещё не посвятил в это самого ординатора, но предполагал реакцию, поэтому пока не спешил с этим разговором. Тем не менее, эта ложь помогала ему оставаться здесь иногда под предлогом ночёвки у девушки. Сначала родители ординатора были против, но, видя «искренние чувства влюблённых», быстро сдались. Ю Ри оказалась хорошей актрисой, в чем Ран её раньше не подозревал и был приятно удивлён.       Сейчас он выбрал лёгкий суп и взял немного кимчи. А потом подумал и заварил женьшеневого чая. Вкус еды перебивался оскоминой, оставшейся после вчерашней выпивки. Хоть лис и почистил зубы, он прекрасно знал, что это ощущение продержится целый день. Пить на голодный желудок было плохой идеей, и если бы он был обычным человеком, последствия были бы гораздо хуже. Тем не менее, голова всё ещё была несколько тяжёлой, а движения причиняли лёгкую боль в затылке. Механически пережевывая кимчи и содержимое супа, он думал о дальнейших действиях. Если он правильно помнил всю информацию о том, кого ему надлежало искать, лучше всего было ехать к нему в полнолуние ночью, то есть через три дня. Раньше лично с этим существом Ран не встречался, и разговор предстоял не из лёгких. Хаечи всегда отличались обострённым чувством справедливости и могли легко разглядеть в каждом добро и зло. Они были сами по себе очень добрыми и справедливыми духами. И с этой точки зрения у Рана могли возникнуть большие проблемы. А если всё перерастёт в конфликт, то силой Ли Ран с ним просто не справится, особенно в теле Сын Така. Конкретно тот хаечи, про которого ему рассказал домовой, был особенно придирчив и доходчив. А ещё очень не любил, когда его беспокоят попусту. Поэтому предпочитал появляться только по ночам и исключительно в полнолуние. Пока что, как ни старался, кумихо не мог придумать хотя бы основную стратегию ведения разговора с ним. И это не просто беспокоило, но дико раздражало. Лис привык решать вопросы преимущественно силой, но этот метод был бесполезен и даже опасен. А ложь или хитрость хаечи легко раскусит, и тогда что-либо ещё предпринимать будет бесполезно.       Отхлебнув чая, Ран поморщился от резкой пульсирующей головной боли и всё-таки решил выпить таблетку от похмелья. Если ему так плохо, что же будет, когда проснётся Ко Сын Так… Меньше всего ему сейчас хотелось слушать жалобы ординатора, который вечером и так был совсем не в лучшей форме и явно разбаливался. Вспомнив его гнусавый хриплый голос, лис испытал укол вины. Обычно ординатор вляпывался во всё сам, и кумихо приходилось только его выпутывать. Но на этот раз в проблемах молодого врача был виноват сам Ли Ран, просто не подумавший о том, что будет с парнишкой от его методов вести дела и лечить опьянение. В конце концов, Ко Сын Так был обычным человеком, к тому же, перенёсшим в последнее время кому и несколько серьёзных травм. Кумихо пообещал самому себе впредь быть осторожнее. Если не на благо щенка, то хотя бы для облегчения собственного существования.       Покончив с завтраком и вчерашними финансовыми документами, кумихо позвонил Ки Ю Ри и велел навести справки о Мун Су. Так звали хаечи, с которым ему предстояло встретиться. А затем сел за чтение медицинского учебника по кардиохирургии. Он бы никогда не занялся этим в обычной жизни, но в отсутствии ординатора пришлось подтянуть специальные знания. Хоть Ли Ран и не бывал на сменах, за то время, что он лежал в больнице, к нему часто приходили коллеги Сын Така. В их разговоре было полно специфических терминов, и, чтобы не опростоволоситься, Ли Рану пришлось читать учебники. Даже как-то попался на этом, отшутившись желанием отвлечься от лечения и освежить знания в памяти. На деле пришлось учиться с нуля. И в какой-то момент он втянулся в процесс и читал уже для себя. Это оказалось весьма занятно. Он даже помечал некоторые моменты, чтобы при случае спросить у ординатора. Сделав очередную пометку в книге, он было заикнулся с вопросом и понял, что его «сосед» уже сильно заспался. Это начинало сильно настораживать.        — Эй, Ко Сын Так, долго ты ещё спать будешь? — Лис ожидал возмущения, сонного бурчания или чего-то ещё, но в голове было тихо. — Ко Сын Так, ты меня слышишь? — Кумихо повысил голос, надеясь разбудить ординатора, но ничего не изменилось. Он не на шутку испугался и поспешил в ванную.       В отражении он увидел Сын Така, свернувшегося клубочком и, вроде бы, спящего, только вот его лицо не было привычным. Оно покраснело и дышал паренёк приглушенно. Нос явно был забит. Прислушавшись, он расслышал хрипы при дыхании и чертыхнулся. С огромным трудом Ран вспомнил, где у него был градусник. Нашарив искомое в недрах гардеробной в старой коробке, он нажал кнопку и засунул прибор под язык. Через пару минут раздался писк. На дисплее было 37.5. При этом Ли Ран не ощущал жара, а недомогание списал на похмелье. Жаропонижающих не было и пришлось заказывать доставку из аптеки. Выпив таблетку и полежав немного, Ран действительно почувствовал себя лучше. Это значило, что Сын Так всё же заболел, только организм кумихо не реагировал на это так явно, и сам Ли Ран просто предпочёл бы игнорировать симптомы. Но сознание Сын Така среагировало на болезнь иначе, что удивляло кумихо, но не облегчало ситуации.       — Эй, Сын Так, как ты? — Попытал удачу лис.       — О-о-ох, кажется, не очень, — голос ординатора был хриплый и глухой.       — Прости, это я виноват. Сосредоточился на себе и забыл, что мой образ жизни тебе не подходит, — кумихо действительно чувствовал вину и сразу признал её.       — Н-ничего, я отлежусь пару дней, и всё про-ойдет. Не переживай… я легко переношу простуду, — парень шмыгнул носом и слабо вздохнул. — Спасибо, что выпил таблетки. Я думал, голова расколется.       — Что ещё нужно принимать, чтобы ты быстрее поправился? Может быть сразу вылечить тебя?       — Не н-надо. Ты уже потратился на меня как-то. Сам говорил, что тебе надоело меня лечить. Занимайся своими делами. Я пе-переболею и так. Вот увидишь, через пару дней я поправлюсь. — Сын Так попытался выдержать непринужденный тон, но оглушительно чихнул и тут же втянул в себя то, что показалось из носа. — Я помню, ты не любишь насморк, — прогнусавил он.       — Не хочешь магией, напиши список, я закажу. Прости, малыш, но мне действительно придётся ещё пару раз прогуляться кое-куда по делам. Но если ты успеешь поправиться за два дня, то даже беспокоиться не о чем.       — Не называй меня малышом, — ординатор снова чихнул, прошёл в спальню и набрал на планшете список лекарств для заказа. — Я сам проконтролирую приемы. Не отвлекайся на меня, — после этого Сын Так замолчал, а кумихо покачал головой и пошёл делать ещё заказ.       Забрав пакет с лекарствами, лис прислушался к себе, Сын Так сегодня сидел очень тихо, а каких-то катастрофических недомоганий для себя кумихо не ощущал, поэтому ориентироваться приходилось только на ординатора, который почти себя не проявлял. Это осложняло ситуацию.        — Сын Так, тут лекарства привезли. Посмотри, — ординатор шмыгнул почти не дышащим носом. И перехватил управление телом, начал копаться в пакете. По правде говоря, Ран и сам начинал чувствовать заложенность носа и першение в горле, что сейчас было совсем некстати. Начинала не очень сильно болеть голова. — Говори, если нужно ещё что-то. — Кумихо принёс из кухни графин с водой и стакан, поставил их на столик в гостиной, а сам сел на диван и хотел вернуться к медицинскому учебнику.        Сын Так вытащил несколько таблеток из блистеров, последовательно их принял и запил. Затем взял планшет и составил график приёма лекарств по часам. Лис молча наблюдал за этим. Мог бы спросить о самочувствии, но начал ощущать лёгкий жар, а во время одного из резких движений парнишка в голове болезненно выдохнул. Можно было не спрашивать о его состоянии, если даже Рану становилось хуже. Кумихо решил отправиться в кровать. Время шло. Выколупавшись из кровати, ординатор принял ещё лекарства и выпил горячего травяного настоя, который лис вызвался приготовить, но легче не становилось. В какой-то момент Сын Так заснул и ему начали сниться горячечные кошмары, от которых мучился и полусонный Ран. Он не выдержал и начал потихоньку воздействовать на организм своими способностями, но ординатор сразу встрепенулся и начал протестовать. Ругаться не хотелось, и лис, скрипя зубами, остановился.       — Ран… когда мы домой поедем? — Задремавший, было, кумихо едва расслышал тихий вопрос.       — Домой? А мы разве не… — И тут до Ли Рана наконец дошло, что дома действительно только он. — Может быть немного подождём с этим, а? — Сын Так только тихонько всхлипнул или шмыгнул носом, Ран так и не понял что именно, и снова затих. Вставать и куда-то двигаться кумихо совершенно не хотелось, напротив, хотелось отключиться и проспать пару суток, пока недомогание не закончится. И тут он вспомнил, как болел сам. Однажды это случилось, когда он напросился с Ли Ёном отправиться на соседнюю гору. В пути пошёл сильный дождь, и к утру лисенок начал кашлять и хлюпать носом. Что бы ни делал его брат, он почувствовал себя лучше только тогда, когда они снова вернулись в родной лес. Со стоном поднявшись с кровати и стараясь не тревожить больную голову, Ли Ран собрал в рюкзак планшет, лекарства Сын Така и ещё некоторые вещи, оделся и прихватил ключи от машины. В конце концов именно он был виноват в нынешней простуде ординатора, который и так только начал оправляться после ранения.       Дорога далась Ли Рану непросто. Голова гудела, движения стали болезненно отдаваться в мышцах прямо посреди пути, а температура поднялась ещё выше. Нос дышал через раз и хотелось кашлять, но он сдерживался. Лису было жарко и муторно. Очень хотелось открыть окна или включить кондиционер, но он прекрасно понимал, что сделает только хуже. К моменту, когда Ран въехал во двор дома Ко Сын Така, он уже сто раз пожалел, что не вызвал такси, едва ли не выпав из машины на выходе. К счастью, в доме не было даже прислуги, которую он сам отпустил на пару дней, и кумихо мог поболеть спокойно. Были мысли вызвать Ки Ю Ри, но он от них отказался. Гораздо важнее было то задание, что Ран ей дал. А она бы бросила всё, узнав, что он заболел, и не отошла бы ни на шаг до полного его выздоровления. Тратить драгоценное время на это лис не собирался. Добравшись до комнаты ординатора, Ли Ран разложил вещи и, несмотря на своё состояние, принял душ и сменил взмокшую от пота одежду. Выпил таблетки, о которых забыл вновь заснувший парнишка, и, задёрнув шторы, забрался в постель, твёрдо решив провести так остаток дня. Ему даже есть не хотелось. Вскоре кумихо наконец задремал.       Пробуждение было тяжёлым и явно преждевременным. Он проспал всего пару часов. Прислушался к себе. Сын Так не просыпался. Лис попытался понять, что его разбудило и услышал дверной звонок внизу, а потом ещё и ещё. Чертыхнувшись, Ран нажал кнопку открытия калитки, выбрался из-под одеяла и поплёлся вниз, готовый пришибить на месте незваного гостя. Открыв дверь, он увидел на пороге смущённого и усталого Ча Ён Мина, который приехал к нему явно после смены. Сил яриться или язвить не было, поэтому он просто собирался захлопнуть дверь. Но неожиданно начал очень сильно кашлять, согнулся, голова закружилась, и кумихо, не успев схватиться за дверной косяк, упал прямо на доктора Ча. Попытался оттолкнуть его, ощутив чужие руки на своих плечах, но голова снова закружилась, и Ран фактически повис на мужчине.       — Сын Так, что… — Ён Мин пощупал запястья притихшего парня и содрогнулся. — Ты же весь горишь! Что случилось? Как ты заболел, когда?!       Ли Ран только снова раскашлялся в плечо Ён Мина. Он чувствовал, как мужчина придержал его за плечи одной рукой, а второй закрыл дверь. Он ощущал, как они прошли через холл и гостиную, как поднялись по лестнице и понял, что они вернулись в комнату доктора Ко. Осознал, что его осторожно опускают на подушки и накрывают одеялом. А дальше куда-то провалился.       — Иногда помощь приходит неожиданно, и ты должен научиться принимать её.       За то время, пока Ко Сын Так спал, а заснул он почти сразу после того, как Ча Ён Мин фактически на себе оттащил его в комнату, доктор Ча успел провести беглый осмотр парня: померить температуру и давление, пощупать пульс, осмотреть кожные покровы и даже осмотреть горло и пропальпировать живот, прослушать дыхание. Потом он нашёл пакет с лекарствами и убедился в своих подозрениях. Сын Так простудился и, похоже, понимал, что простуда может перерасти в пневмонию, раз подобрал такой набор лекарств. Кардиохирург смотрел на него и недоумевал, как его родные могли уехать по делам, зная о болезни. А если они не знали, то когда он заболел? И почему отпустил охрану и прислугу. Дом был совершенно пуст.       Сидя на стуле рядом с кроватью своего ординатора, гениальный хирург всматривался в любимое лицо, сейчас покрытое лихорадочными красными пятнами, и его сердце сжималось от боли и беспокойства. Сколько же всего выпало на долю его мальчика за последние несколько месяцев… авария, кома, покушение на убийство и снова долгое время в больнице, суд, а теперь и это. А ещё… Ча Ён Мин вспомнил, что произошло между ними в первую рабочую смену Сын Така, и закрыл лицо руками. Ему захотелось взвыть, но он сдержался, чтобы не будить больного. Только с силой стиснул собственную голову. Если подумать, ничего этого вообще могло бы не случиться. Ча Ён Мин просто должен был дождаться Ко Сын Така после ночной смены в тот роковой день, когда всё началось. Если бы только он переборол свою усталость и остался, чтобы поговорить с напарником после смены. Если бы он как всегда отвёз Сын Така домой. Тот бы просто заснул в его машине как обычно, а не за рулём по дороге домой. Если бы Ча Ён Мин не завалился сразу спать, а проверил, добрался ли его ученик домой. Нужно было просто позвонить. Всего лишь набрать первый номер в избранных контактах. Тогда бы Сын Так смог доехать до дома за разговором, как он иногда делал после тяжёлой смены, если собирался домой один… Это он виноват во всём. Если бы только Ён Мин был внимательнее к любимому человеку. Если бы лучше умел контролировать себя. Если бы признался Ко Сын Таку в своих чувствах сразу, как всё осознал. Сейчас эти «если бы» разрывали его изнутри. Ему хотелось забрать все страдания и боль, перенесённые Ко Сын Таком из-за него, себе, пережить их за него даже тысячу раз. Только бы сейчас он беззаботно улыбался или недовольно пыхтел, забавно оттопыривая нижнюю губу, из-за какой-нибудь глупости, а не лежал в лихорадке после второй за его недолгую жизнь операции на сердце и комы. Профессору Ча хотелось прижать ординатора к себе и заслонить ото всех невзгод и несчастий. Хотелось сказать ему наконец всё, что он чувствует на самом деле и отдаться на волю этим чувствам. Сын Так пошевелился и застонал во сне. Компресс сполз со лба. Профессор снова намочил нагревшееся от парня совершенно сухое полотенце, вернул его на лоб, и стоны прекратились.       Время шло. Доктор Ча сменил уже четыре компресса, а температура снизилась всего на пол градуса и по-прежнему была слишком высокой. Он сумел дать Сын Таку лекарства, аккуратно напоил его, следя, чтобы парень глотал воду правильно и не подавился. Ён Мин начал всё более явно ощущать усталость после смены и позволил себе сходить на кухню и заварить кофе, чтобы немного взбодриться. Он хотел отдохнуть, но теперь твёрдо решил остаться с Ко Сын Таком до следующей смены. Хирург просто не мог представить, как оставит молодого врача в таком состоянии. Сейчас ему казалось, что глядя на парня, он и сам заболевает. Ча Ён Мин даже был готов заболеть вместо него, только бы не наблюдать за страданиями температурящего ординатора.       Через два часа после своего прихода кардиохирург наконец начал замечать положительные перемены в состоянии Сын Така. Паренёк уже не стонал и потихоньку начал остывать. А дыхание уже не было таким неровным, хотя дышал он по-прежнему ртом. Нос был заложен. Ён Мин решил приготовить немного тёплого бульона с курицей, чтобы доктор Ко мог чего-нибудь поесть, когда проснётся. Но курицы в доме не было и пришлось идти в магазин. Врачебная совесть не позволяла оставить пациента, но ни одна доставка, которой доверял Ён Мин, сегодня не работала по нужному адресу. Скрепя сердце, он покинул дом. Эти десять минут, что профессор потратил на покупку куриных голеней в ближайшем супермаркете, показались ему вечностью. Вернувшись назад, он ожидал чего угодно: повышения температуры, приступов кашля, тяжёлой одышки. Но ординатор тихо спал, скинув компресс с головы и съехав с подушек просто на матрац. Попытавшись привести ученика в нормальное для сна положение, он почувствовал под руками насквозь промокшую рубашку. Ён Мин знал, где что лежит в гардеробной, хотя был здесь всего пару раз. Он сходил и нашёл чистую пижаму. Осторожно подняв Сын Така и облокотив о своё плечо, он расстегнул верх пижамы и стащил её. Увидев подтянутую фигуру, казалось бы, совершенно не соответствующую тому образу жизни Сын Така, о котором он знал, профессор немного «завис», а потом вспомнились слова его ученика в тот момент, когда он вывернул ему руку, а потом и невероятная сила тогда… в кабинете. Ча Ён Мин начал всё больше задаваться вопросом: неужели он всегда был настолько невнимателен к своему ученику, что сумел пропустить такие преображения?! Врач снова ощутил укол совести. Отогнав от себя неуместные сейчас мысли, он начал надевать на Сын Така новую пижаму.       — Ён… — голос ординатора был хриплый и больной, но даже сейчас в нём можно было расслышать нежность. Ча Ён Мин на мгновение замер, но больше его Сын Так ничего не сказал. Осторожно опустив ординатора назад на подушку и накрыв одеялом, он не удержался и поцеловал его во всё ещё тёплый лоб. Парень забавно поморщился, но не проснулся. Подоткнув одеяло, положив на лоб новый компресс и ещё немного понаблюдав за спящим больным, Ён Мин отправился на кухню, готовить бульон.       — Поверив кому-то, пусть даже после перенесённой боли, ты не всегда сделаешь ошибку. Иногда стоит давать шанс.       Ли Ран находился в очень странном пространстве. Небо и земля, редкие деревья вокруг и луна в небе, как и само небо и редкие облака. Всё было цвета венозной крови. С одной стороны, это напоминало сад, с другой — больничный двор. Дорожки были выложены камнем, который неприятно обжигал босые ноги. Под клумбами с высохшими цветами стояли скамейки. Но и они были красно-кровавого цвета, как и клумбы, и деревья. На нём была белая больничная пижама. Почему-то Ран знал, что она именно белая, хотя зрение не выходило из спектра красного. Он не помнил, как попал сюда и не мог никого найти. Но чутье подсказывало, что нужно идти вперёд. Медленно продвигаясь вдоль аллеи, он чувствовал, как нагревается камень под ногами и воздух вокруг. Постепенно становилось нечем дышать, но лис знал, что должен найти кого-то и продолжал идти. В какой-то момент он заметил на скамейке человека, который сидел к нему спиной в довольно странной позе. Кумихо поспешил к нему. Почему-то он сразу понял, что это Сын Так. Обойдя скамейку, он заглянул в лицо ординатора, но увидел лишь обмотанного бинтами человека, который больше напоминал древнюю мумию. Существо подняло голову в его направлении. Кумихо попытался отшатнуться и понял, что на нём смирительная рубашка, а на ногах — цепи. Человек-мумия медленно поднялся со скамейки и посмотрел на лиса. Лицо было скрыто бинтами, но он явно ощущал на себе взгляд. А потом земля под ногами растворилась. Теперь они висели в сплошном кроваво-красном пространстве без верха и низа, осталась только огромная кровавая луна за спиной кумихо. Замотанный человек медленно двигался к нему, пытаясь что-то сказать, но выходили лишь хрипы. Жар вокруг стал просто нестерпимым. Одновременно Ли Ран увидел, как бинты странного человека-мумии начали сочиться кровью, а затем медленно разматываться с головы. Но под ними была пустота. Наблюдая, как постепенно распадается существо из бинтов, Ран хотел закричать, но начал задыхаться, а потом ухнул вниз в пустоту и проснулся…       Очнувшись, кумихо почувствовал холодный компресс на лбу. Открыв глаза и сфокусировав взгляд, Ран увидел на себе новый верх пижамы и насторожился. Ведь сам он переодеться точно не мог.       — Сын Так, как ты? — Вошедший в комнату кардиохирург сразу заметил пробуждение своего ординатора и поспешил заменить подсохшее полотенце на его лбу. Парень хотел что-то сказать, но снова закашлялся и откинулся на подушку. — Не пытайся вставать, у тебя только начала опускаться температура. Лучше вот… — Ча Ён Мин передал своему ординатору стакан воды, который принёс с кухни вместе с графином.       Несмотря на лёгкий шок и приступ злости и досады на себя за то, что почти потерял сознание, и за то, что сейчас именно этот человек находится в комнате Ко Сын Така и, судя по всему, он переодевал его, увидев воду, Ли Ран понял, что безумно хочет пить. И это вытеснило всё остальное. Приняв вожделенный стакан, он осушил его почти залпом, с трудом подавив новый приступ кашля. Почувствовал, как в голове что-то простонал Ко Сын Так и потянулся к лекарствам лежащим на тумбочке. Но кардиохирург убрал пакет.       — Я всего час назад давал тебе лекарства. Подожди немного. До следующего приема должно пройти хотя бы три часа. Сколько раз ты уже их принимал и по какой схеме? — Ординатор не ответил, и Ён Мин продолжил. — В любом случае перед приёмом тебе нужно чего-нибудь поесть. Я как раз приготовил немного куриного бульона. Сейчас это лучше, чем ничего для поддержания сил. Принести?       Лис совершенно не хотел ничего принимать от Ча Ён Мина и поэтому решил просто его игнорировать. Он мог бы съязвить или вышвырнуть его, но не в таком состоянии. Горло немилосердно саднило, а при попытке что-то сказать накатывали приступы кашля, отдающиеся болью в груди. Он чувствовал себя настолько паршиво, что был не уверен даже в том, что сможет сейчас лечиться магией и корил себя за то, что не начал использовать её раньше вопреки запрету Сын Така. Тогда бы они оба не оказались в таком положении. Лис чувствовал, как плохо ординатору, всё больше злился на себя и боялся осложнений. Ран просто повернулся на бок, спиной к Ён Мину, и закрыл глаза.       Следующие часы прошли, как в тумане. Ли Ран иногда просыпался, а потом проваливался назад в забытье. Несколько раз он чувствовал, как доктор Ча приподнимает его голову, чтобы дать воды, ощущал, как снова и снова на лбу меняют холодное полотенце, которое нагревалось всё медленнее. Один раз он понял, что ему дают таблетки. Проснувшись ненадолго в очередной раз, Ран застал профессора спящим в кресле у окна. Кумихо попытался встать с кровати и дойти до ванной. Однако преодолев около метра, понял, что сейчас упадет. Но встрепенувшийся на шум Ён Мин удержал его за плечи и помог добраться по назначению. А потом отвёл обратно. С омерзением к себе лис принимал помощь, понимая, что не справится сам. В какой-то момент ему приснился кошмар из детства. Он вновь был в Лесу Голодных маленьким мальчиком. Злые духи обступали его со всех сторон, но Ли Ён не приходил на помощь. Он бежал от них, спотыкался и падал, снова бежал. Безумно болел укус на ноге, чувствовался жар от яда в чёрной слюне, который распространялся по организму, принося неминуемую гибель, слабели руки и ноги, но лисёнок продолжал бежать и звать брата. В какой-то момент он забился в небольшую пещеру, но чудовища нашли его. В ужасе от неминуемой гибели Ран закрыл глаза, а потом почувствовал приятную прохладу в районе раны и тёплые руки, которые вытянули его из пещеры. Его куда-то несли и укачивали одновременно. Ён… наверняка это был он. Неосознанно Ран потянулся к нему, позвал по имени и почувствовал нежные прикосновения ко лбу. Ему стало хорошо и спокойно, и кошмар наконец отступил.       Ночью Ли Ран проснулся и понял, что ему гораздо легче. Кашель уже почти не душил, нос начал немного дышать, а температура снизилась. Прислушавшись к себе, он понял, что и Сын Таку стало намного лучше. Парнишка даже, скорее всего, ненадолго приходил в себя, пока сам лис был в отключке. Удовлетворенно потянувшись, он понял, что его кто-то держит, и подскочил от воспоминаний. А потом понял, что лежит спиной на груди спящего в сидячем положении Ча Ён Мина. Но совершенно не помнил, как тот садился на кровать и перемещал его. А потом всплыли ощущения во сне, и лис застонал. Кардиохирург моментально проснулся и осоловело заморгал, а потом тепло улыбнулся, взглянув на него.       — Тебе лучше? — Проснувшись от стона ординатора, Ён Мин сначала испугался. Но Сын Так уже не выглядел так плохо, как раньше и не был таким горячим. Он с замешательством смотрел в лицо гениального врача. Ощупав лоб и проверив пульс, несмотря на слабое сопротивление, доктор Ча осторожно уложил закашлявшегося снова ординатора на подушки, а затем подал стакан воды. Сын Так неохотно принял его. А потом позволил сменить себе горчичник на груди и забрал предложенный градусник, сам поместив его под язык. — Хочешь поесть? — Взгляд доктора Ко был ошалелый, настороженный и какой-то чужой, но Ча Ён Мин списал всё на болезнь. Ординатор промолчал, но тут же послышалось голодное урчание в его желудке, и Ён Мин невольно улыбнулся, а потом отправился за бульоном.       В первое мгновение, когда Ча Ён Мин попытался прикоснуться к нему, единственной мыслью Ли Рана было укусить врача или сломать ему руку, но внезапно накатил ужасный приступ слабости и головокружения, поэтому должного сопротивления оказать не получилось. Снова начался кашель и пришлось выпить предложенную воду. Кумихо ожидал от врача всего: оправданий, грубости, слёзных речей, даже того, что он распустит руки. Но получил весьма аккуратные, заботливые и уверенные действия профессионального медика. От которых ему действительно становилось лучше. Задумавшись над этим, он машинально выполнял всё, что его просили делать. Когда же Ча Ён Мин заговорил про еду, желудок сам выдал себя. Предложенный бульон с куриной голенью оказался невероятно вкусным, и кумихо не заметил, как съел всё за пару минут. В какой-то момент пара капель бульона стекла от уголка рта, и их тут же аккуратно вытерли салфеткой. От такой наглости Ли Ран выпучил глаза и поперхнулся остатками бульона, снова раскашлялся. А профессор поспешил похлопать его по спине, а потом забрал пустую миску, подоткнул одеяло и вышел. Лис даже огрызнуться не успел. Он собирался дождаться возвращения мужчины, но под влиянием слабости и сытого желудка, сам не заметил, как заснул прямо в сидячем положении.       Половина следующего дня прошла почти так же, как день предыдущий. Ча Ён Мин не отходил от Сын Така ни на минуту, хотя, по расчетам лиса, должен был отправиться на новую смену. А от его внимания и правильных действий становилось всё легче и легче. Кумихо поражался тому, что видит сейчас перед собой всё больше с каждой минутой. Этот Ча Ён Мин, внимательный, заботливый, аккуратный, кардинально отличался от того Ча Ён Мина, которого Ран знал до этого. Грубого, жестокого и самовлюбленного. Если бы полукровка не присутствовал при случившемся, он бы подумал, что перед ним два совершенно разных человека. Теперь поведение кардиохирурга действительно будто бы говорило о том, что ему есть дело до Ко Сын Така не только как до игрушки в добавление к его невесте. И это всё больше настораживало и смущало Ли Рана, который не привык верить в такие преображения.       Проснувшись в очередной раз, по ощущениям где-то в середине ночи, кумихо понял, что снова аккуратно укрыт одеялом, что жара и ломоты в теле нет, горло болит не так сильно и даже нос немного дышит. Мучила только ужасная слабость, разлившаяся по всему телу. Не без труда выбравшись из кровати, он сходил в ванную. Безумно хотелось принять душ, но он решил пока воздержаться от этого действа. Выйдя из ванной, лис понял, что спать не хочется, и не без наслаждения опустился в кресло у окна. Через несколько минут в комнату вернулся Ча Ён Мин с двумя мисками куриного бульона и, увидев его, сначала оторопел, а потом мягко улыбнулся.       — Сын Так, как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — Лис промолчал, и врач подал ему еду.       Они ели в молчании, но кумихо постоянно ловил на себе осторожные и виноватые взгляды кардиохирурга. Потом Ён Мин забрал миски, отнёс их вниз и вернулся, сев на стуле напротив него. Оба молчали, и молчание начало затягиваться. Лис уже собирался вернуться в кровать, когда кардиохирург наконец-то подал голос.       — Сын Так, я…       — Хочешь поговорить? — Собственный голос показался Ли Рану чужим после почти двух суток молчанья и бесконечного кашля и боли в горле. Он осторожно прочистил горло и внимательно посмотрел в глаза доктору Ча.       — Д-да, — мужчина опустил взгляд, но потом снова посмотрел в лицо кумихо. — Не знаю, получится ли у меня, но я всё-таки ещё раз хочу попытаться всё объяснить тебе.       — Ну попробуй, — Ли Рану за эти полтора дня действительно стало казаться, что выслушать врача всё-таки стоит.       — Я… Прежде всего я хочу извиниться за всё. То, что я сделал в твою первую смену просто непростительно. Не надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь это простить и уж точно никогда не забудешь. Но я хочу извиниться вообще за всё, что произошло с нами за всё это время. Начиная с момента того самого понедельника за несколько дней до моей командировки… и твоей аварии, — голос дрогнул, и Ён Мин снова опустил голову. — Это я и только я виноват во всём, что случилось с тобой за последнее время. Когда операции посыпались одна за другой, я сосредоточился на них, понимая, что все мои силы уходят на это. День за днём я спасал своих пациентов, хотя это не оправдание для моего поведения. Я понимал, что из-за ужасной нагрузки тогда не уделяю тебе достаточно времени вне работы. Но я надеялся компенсировать всё это после того, как вернусь из той злосчастной поездки. Я не дожидался тебя после смен, просто понимая, что не смогу ничего для тебя сделать. У меня не было сил даже просто поговорить с тобой, не то что отвезти домой на своей машине. Уезжая один, я боялся убить нас обоих, если вдруг засну за рулём. Кто же знал, что всё повернётся вот так. В ночь перед твоей аварией я снова собирался поговорить с тобой, но ты очень долго не выходил из больницы, а потом позвонила Сэ Чжин… Я отвлекся и, возможно, пропустил момент, когда ты вышел, а после понял, что просто валюсь с ног и еле добрался домой в тот день. Я собирался поговорить с тобой утром следующей смены и отдать Манду, но… — Ён Мин сморгнул влагу с глаз и снова опустил голову, — когда я узнал об аварии, я думал, что умру, если с тобой что-нибудь случится. Я жалел, что не разбился вместо тебя. Я трижды пытался отменить командировку, но твой дедушка настоял на моей поездке. Всё это время я боялся даже звонить в больницу. Мне ведь могли сообщить, что тебя больше нет. А в день моего возвращения я думал, что сам умру от счастья, узнав, что ты не только очнулся, но и уже вышел на работу… Я не ожидал, что всё выйдет так, как вышло. Ты огорошил меня своими словами при всех, а потом… потом я сам не знаю, что нашло на меня. Если бы я мог вернуться в тот момент, я бы предпочел, пожалуй, снова впасть в кому, лишь бы не совершать того, что сделал с тобой. Когда мы говорили в кабинете, мне казалось, что почва уходит из-под ног, я чувствовал, что теряю тебя ещё до аварии, а потом… возможно, это был амок, помутнение рассудка, я не знаю. Твои утренние слова и моё долго сдерживаемое желание… Мне хотелось показать то, что я чувствую по отношению к тебе, и в какой-то момент злость и желание, усталость и моя несдержанность… Чёрт возьми. Ко Сын Так, я давно понял, что люблю тебя, но боялся признаться. А вместо признания всё сам уничтожил! — Теперь уже Ён Мин не сдерживался. Он закрыл лицо руками и мелко задрожал. Лис не слышал всхлипы, но прекрасно ощущал чувства и мог прочитать мысли кардиохирурга. Ён Мин говорил правду, как бы абсурдно не звучали его оправдания. Но лис хотел выяснить всё до конца.       — А как же Чан Сэ Чжин? У тебя же есть невеста. Я лишь игрушка для тебя?       — Сэ Чжин, — кардиохирург скривился так, будто его заставили есть жгучий перец. — У меня давно нет ни чувств к ней, ни желания общаться. Ты же знаешь, что в день твоей аварии было ровно два месяца, как мы расстались. Она позвонила мне, когда я пытался дождаться тебя на парковке, для того, чтобы окончательно разорвать помолвку, и мы обсуждали, когда она заберёт оставшиеся вещи.       — А в день моей первой смены? Я видел её планшет на твоём столе, а потом вы очень мило ворковали у кабинета. — Кумихо подавил приступ кашля, но всё-таки чихнул, а потом снова воззрился на профессора, стараясь не упустить ни единого изменения на его лице.       — Я говорил тебе, что она ничего не значит для меня! И что я в любом случае предпочту тебя! Но ты не слышал меня и, кажется, не слышишь до сих пор… Планшет Сэ Чжин мне передала ординатор О по её просьбе. Там был файл с анализами одного из пациентов, которого сначала вёл я, а потом обнаружилась патология по её части. Ты же прекрасно знаешь про господина Хо. А когда я разговаривал с ней в коридоре, Сэ Чжин принесла результаты его другого обследования и хотела их обсудить. Я едва не послал её в тот момент. Но наши отношения и так крайне натянутые после разрыва помолвки. Сэ Чжин — отличный специалист, и я не хочу, чтобы она ушла из Ын Сан из-за нашего разрыва. Поэтому мне необходимо сохранить с ней профессиональные и хотя бы какие-то дружеские отношения для блага нашей больницы. Когда-нибудь она ведь станет твоей. А я хочу дать тебе всё лучшее, что только смогу. Чёрт возьми, когда ты попал в аварию, а потом тебя пырнули ножом… я бы хотел забрать всё это себе, лишь бы только всё снова было, как раньше. Если бы я мог, я бы заболел сейчас вместо тебя. Честно говоря, я получил по заслугам за всё, что сделал. Возможно, даже заплатил слишком маленькую цену. И ты… в общем-то ты прав, что пытаешься наладить свою личную жизнь… с другой, — Ча Ён Мин замолчал, покусал нижнюю губу и продолжил, — ты имеешь на это полное право. Я не надеюсь на прощение, но находясь сейчас здесь, надеюсь, что есть хотя бы какой-то шанс, что мы сможем остаться не просто хирургом и ординатором, но хотя бы друзьями. О большем я уже не прошу. И я готов ждать этого столько, сколько потребуется. — Мужчина замолчал и теперь просто печально смотрел в лицо Сын Така. Ран тоже молчал. Он прекрасно понимал, что не в праве решать за ординатора и не должен сейчас у него ничего спрашивать. Но решил разобраться с этим позже. Ведь Ча Ён Мин был абсолютно искренен в разговоре, и кумихо поверил его словам.       Ли Ран хотел побыть один, он устал от разговора, хотя и был удовлетворен его результатом, пусть и несколько неожиданным для него. К счастью, врач заметил его состояние и помог оборотню лечь в постель. Ран чувствовал себя весьма странно. Уже второй раз он сталкивался с тем, что люди ведут себя с ним не так, как он того ожидает, и это были новые ощущения. Лежа в постели и размышляя о разговоре с профессором Ча, потихоньку кумихо начал воздействовать на организм ординатора лисьими способностями, чтобы ускорить восстановление. Теперь у него было достаточно сил для этого, несмотря на общую слабость. Ещё он думал о предстоящей встрече хаечи и прорабатывал возможные варианты своих действий. С этими мыслями Ран и заснул.       На следующее утро лис проснулся рано. Ча Ён Мин уже не спал, а тихо собирался в больницу. Увидев проснувшегося лиса, он тут же проверил его показатели и остался очень доволен ими. Они завтракали в комнате Сын Така, когда хирургу позвонили. Он вышел из комнаты. Было слышно, как он с кем-то спорит по телефону и, похоже, проигрывает спор. Когда Ча Ён Мин вернулся, было сразу видно, что он помрачнел. А потом врач сообщил, что должен будет уехать на пару дней для выступления на семинаре по кардиохирургии уже сегодня вечером, хотя, если сможет отказаться по приезду в больницу, обязательно вернётся после смены. А сейчас ему нужно было ехать. Но Ён Мин обещал звонить. Ран нехотя заверил, что с ним всё будет в порядке и без него, и доктор Ча может заняться делами, пообещал сам позвонить в случае чего и всё-таки выпроводил врача.       Через полчаса после ухода Ча Ён Мина Ко Сын Так наконец-то пришёл в себя. И не на шутку разволновавшийся из-за его отсутствия лис выдохнул с облегчением. Щенок за двое суток просыпался всего пару раз и, кажется, даже не заметил своего приятеля. Это очень беспокоило Рана. Однако, ощутив пробуждение Сын Така, которому стало намного лучше, кумихо смог спокойно заниматься своими делами и параллельно лечить паренька.       Сын Так действительно потихоньку приходил в себя. Вскоре они сходили на кухню, и ординатор с удовольствием доел остатки куриного бульона, даже забыв спросить, откуда он появился. Рану было забавно наблюдать такой «зверский» аппетит у парня, и одновременно приятно отметить, что он поправляется. Потом пришло сообщение от Ки Ю Ри, и Ли Ран сел за планшет изучать полученную информацию под удивленные возгласы своего «соседа», который до этого мифологией не особо интересовался. К вечеру в голове уже сложился более-менее чёткий план действий для предстоящего мероприятия. Отправив ординатора спать, Ли Ран всё продолжал прокручивать в голове наброски для разговора с хаечи. И чем больше он думал, тем больше внутри нарастало какое-то неясное беспокойство. Ран никак не мог понять, что его тревожит помимо возможной неудачи. Однако он привык полагаться на своё чутье и напрягался всё больше. Перебрав все возможные сценарии удачи и неудачи в голове, он придумал ещё несколько вариантов разговора, а затем собрал вещи для поездки и забил координаты для навигатора в телефон Сын Така. Для себя кумихо решил, что как только найдёт Книгу Судеб, обязательно встретится с братом. Ведь только он поможет понять сказанное в ней правильно. А если он её не найдет… Что делать тогда, Ли Ран никак не мог решить. Наблюдая за ночным небом в окно, он отчётливо понимал, что от его завтрашней встречи и её исхода зависит очень многое и не хотел признаваться себе в том, что боится наступления утра…