Между двух огней

      — Пирс, нет!       Лейтенант Ниванс делает вид, что не слышит своего капитана, не слышит глухие стуки в толстенное стекло капсулы. Он нажимает пуск и медленно возвращается, становится перед Крисом, чтобы посмотреть, как тот отправится наверх — к спасению, вернётся в нормальный мир.       — Открой, солдат, это приказ!       Пирс смотрит на него, капсула уже подёргивается, вот-вот готовая катапультироваться. Но тут лейтенант замечает: кровь. Брызги крови на капсуле, изнутри, на дальней стенке. Алые смазанные пятна там, куда упал Крис, когда он его вкинул, проведя черту между тем, кто должен спастись, и тем, кто должен остаться.       Пирс бросает взгляд на свою левую кисть — нормальную, человеческую кисть, которой держал Криса за талию, когда прощался, когда толкал в капсулу. Его пальцы в свежем алом.       Отсчёт до старта обнуляется, шар с Крисом взмывает.       Последний ошарашенный взгляд, которым он успевает обменяться с исчезающим вверх капитаном, и перед ним остаётся только пустота отсека. Пустота, одна минута до взрыва и — знание.       Его капитан ранен. Помощь, которую он вызовет — если вообще вызовет, конечно, не выключится от кровопотери, — может не успеть, и Пирс — всё ещё единственный, кто способен помочь.       Лейтенант, всё ещё лейтенант со звериным отчаянием смотрит на медленно мутирующую правую руку. Зелёная слизь покрывает его дюйм за дюймом, скрывая под собой кожу, одежду и снаряжение. Он зло, остервенело стряхивает её одним движением.       "Не смей. Ты не изменишь меня. Я человек. Я должен остаться человеком."       Мысли остро жалят, одна за другой, и он действует с каждым их укусом.       Он быстро набирает код для второй капсулы, броском залетает в захлопывающийся шар и чувствует бешеное ускорение пополам с колотьём сердца в груди. Прямо за ним по пятам, по эвакуационному каналу, пыхает огнём, проклятая база Нью-Амбреллы сгорает вместе со всем её био-дерьмом. Он вырывается в открытое море — и на глубине расцветает взрыв, мгновенно кипетя до плотного белёсого тумана толщу воды. Капсулу трясёт, швыряет ещё сильнее вверх, слегка оплавляя крепления — но она выдерживает.       Пирс, обжигаясь пальцами об помутневшее стекло, думает только об одном, смотрит только наверх. У него есть ещё одна цель, ещё одно невероятно важное дело.       Он должен. Он выживет. Он останется собой — чтобы убедиться, что капитан жив, и сделать для этого всё.       Его выплёвывает на поверхность через тысячи секунд. В стекле всё также ни черта не видно, и Пирс понимает только по качке, что он уже на воде, а не под ней. Шлюз капсулы не поддаётся, и он выламывает его сапогом, иррационально не желая больше использовать мутировавшую клешню.       Лейтенант молится всему вышнему и нижнему, лишь бы только найти вторую капсулу и Криса.       Ему везёт. Им обоим — везёт, и через долгие полчаса он доплывает до пустынного островка, где звездой лежит его капитан.       — Кэп! Кэп, ну давай, давай, давай!       Пирс наклоняется над хрипло и через раз дышащим Крисом, скрежещет зубами на тёмно-красный песок у того под боком, выхватывает рацию из слабых пальцев.       — Лейтенант Ниванс, со мной капитан Редфилд, запрашиваю помощь.       Он нажимает отбой, получив ответ и активируя маячок. А потом решительно расстёгивает здоровой рукой — как хорошо быть левшой, чёрт подери! — крепления бронежилета на капитане, аккуратно ощупывает его рану.       Крис медленно, со стоном моргает. На третий раз ему удаётся открыть глаза.       — Пирс…       Он не верит. Смотрит как на грёбаного ангела во плоти, даром, что плоть эта вся заросла зелёной дрянью, исказив пол-лица.       — Пирс, ты же, — он улыбается с болезненно острой надеждой, — мне не мерещишься, а, боец?       Пирс улыбается в ответ — криво, но широко. Он вытаскивает из недр бронежилета эластичный бинт, осторожно оборачивается капитана под грудью, прикрывая рану. Капитан морщится, приподнимая торс, боль мутит пеленой его глаза, мутит до слёз, но он находит в себе силы открыть их снова.       — Куда ты без меня, кэп.       Крис молча тянет его на себя, вписываясь губами в чудом не задетые слизью губы. Пирс осторожно целует в ответ, подрагивая от накрывающего волной, ясного осознания: он всё-таки сделал верный выбор. Возможно, самый правильный выбор в своей жизни.       На горизонте тихо бухают лопасти вертолёта.