И я не знаю — сила это или слабость

Сначала ты весь такой в эйфории, а потом рискуешь поймать эмоциональную опустошенность. Вот и сейчас, я просыпаюсь от мельтешения Лёхи по комнате с необъяснимым чувством тревоги. Он наверняка старается тихо одеться и выйти из комнаты, не разбудив меня, но я слышу шебуршание одежды около шкафа и все тихие согласные в слове «блять», сказанные свистящим шепотом. По этим согласным я угадываю, что Лёша расстроен, а может и нервничает. Хочется примитивный «с добрым утром» поцелуй, но Лёша занят «тихо свалить» действиями. От воспоминаний о наших поцелуях у меня мурашки, а внизу живота скручивается тугой узел. Когда я вчера в одно движение оказался сидящим на стиралке, а Лёхины шершавые ладони на мне, это поставило жирную точку в охуенности уходящего дня. Пора забрать свой примитивный «с добрым утром» поцелуй. Перекатываюсь на спину, чтоб объявить, что живой: — Я все проспал и уже обед? — голос свистящий и хриплый. Лёха даже вздрагивает от неожиданности. — Нет, — прислоняется спиной к шкафу, прижимая к себе с таким трудом добытые вещи, — еще рано. — А ты куда подорвался? — сажусь на кровати, потягиваясь и прогоняя остатки сна. — К родителям надо съездить, — вздыхает Лёша, — позавтракаем? После такого вздоха никаких поцелуев не будет, понимаю я. И мне б тоже к матушке съездить. — Сек, умоюсь. Встаю, давая шанс кофе и Лёшиному завтраку вытащить меня из кортизоловой комы, хотя новости о том, что я проведу все воскресенье один, только вгоняют меня в нее сильнее. Через 10 минут я выхожу из ванно более похожим на человека, чем то, что в ванную зашло. К тому моменту на кухонном столе уже 2 кружки кофе и сковородка. — Это шакшука, — объясняет Лёха, проследив за моим взглядом. — Пахнет вкусно, — сажусь за стол, давая шакшуке шанс. Лёша никогда не говорит о своих отношениях с семьей, а я и не спрашиваю. В первую очередь, потому что ссу. Ну типа, что мне ему ответить? «Не переживай»? , «Ммм, жесть»? Но как будто бы с этим пора заканчивать. Понимаю это по напряженному лицу, по тому, как он часто прикасается к коротким волосам, трет нос. Если б я верил в ауру, то сказал бы, что она вокруг него темнеет. — Не хочешь домой ехать? — Ага. Не езжу — какой Лёша хуевый, что не появляется, езжу — какой Лёша просто хуевый, мог же быть лучше. — Это почему? — шакшука офигенная, но кусок в горло не лезет, от Лёшиных слов. — Кому нужны причины, — хмыкает сосед. — Давай вместе съездим? — предлагаю. — Она меня любит. — Это ты с чего взял? — хмурится Лёша, поднимая бровь. — Ну она всегда мне чай наливала с конфетами, когда я приходил в детстве. — Ага, — закатывает глаза, — а потом чашки кипятила, когда у тебя атопический дерматит начался. — Это ж не заразно, — недоуменно смотрю на него. — А, кому нужны причины, да? — Ага, так что не стоит. Мне дико обидно, за себя, за Лёху, за маму в конце-то концов, которая тоже считает, что с тетей Лидой у нее все окей. Это меня в конечном итоге раздражает и злит. — Да поехали, пранканем ее, я там всю посуду оближу, — заявляю я красноречиво. — Ты пиздец, — Лёхина улыбка становится искренней, без намека на натянутую. — Как думаешь, если при ней тебя поцеловать, она тебя отмывать начнёт? — Думаю, что если она узнает, что ее сын еще и пидор, то она просто от меня откажется, — он отмахивается. — Я тебя приму, не переживай, — перегибаюсь через стол, чтоб поцеловать Лёху в висок. «С добрым утром» поцелуя у нас не получилось, но поцелуй «я с тобой» мне нравится даже больше. Мы прощаемся, стоя в дверях, и Лёха, обхватив меня большой ладонью поперек спины, заверяет, что он максимум на пару часов, потому что больше он с мамой в одном помещении не выдерживает. И вот я, закрыв за ним дверь, с чётким желанием погнить заваливаюсь на постель. Через доли секунды Зевс уже рядом. — Подождём твоего хозяина, — объясняю я коту и включаю фильм, чтоб от процесса гниения меня ничего не отвлекало. Проходит чуть меньше часа, когда в дверь настойчиво звонят. Свидетели Иеговы, думаю я, и не встаю, у Лёхи ключ есть. Но настойчивая трель не прекращается, а Зевс спрыгивает с меня, выбив задними лапами из грудной клетки последний воздух. Теперь к звонку подключается кошачий вой, и я все-таки иду в коридор, хотя общаться с этими условными адвентистами седьмого дня у меня настроения нет. За дверью оказывается миниатюрная блондинка, к которой Зевс сразу же выходит и начинает тереться об ноги. — А вы кто? — переборов секундный пинг, спрашивает незнакомка. — Лёши нет дома, — отвечаю невпопад. — Лена, — девушка подхватывает кота одной рукой, вторую тянет мне. День перестал быть томным, как говорится. — Не знал, что Лёша гостей ждёт. Надо было ехать тарелки облизывать, потому что сейчас это какой-то пранк, но уже надо мной. — Я тоже не знала, что у него сосед новый, — хмыкает она. — Может, я пройду уже? Отступаю вглубь комнаты, пропуская Лену. — Он не скоро придет, но можешь на кухне подождать. — В комнате посижу, — отвечает безапелляционно. «В комнате, которая завалена моей одеждой, моими вещами», — думаю я. — Ну ок, — захожу следом, чтобы забрать ноут, и возвращаюсь к себе. Зевс предательски остаётся с девушкой. Что за говно, думаю я. Что за девушка, думаю я. Никогда у него отношений не было, а это что-то явно из того разряда, думаю я. «Твоя девушка пришла», — пишу я. Хотя она так не говорила, но чувствую я именно это. Ну кто еще может вот так вот заявиться на порог, схватить 8 килограммов кота и уйти в чужую спальню. Это не сестра, сноха, сватья — про такое я бы знал. Не подруга из универа, их всех я тоже уже выучил, и даже не одна из тех девушек, которые не оставались у нас на завтрак. «Очень смешно», — отвечает Лёша. Ага, пиздец смешно. Терять мне уже нечего, и я молча захожу в Лёхину комнату, молча направляю телефон и фоткаю незнакомку, не сдерживаюсь и все-таки хлопаю дверью. Отправляю Лёше фото, которое сразу же становится просмотренным. — Это сейчас что было? — девушка догоняет меня. — Это Алексей не верит, что у него гости. — Я вообще-то хотела сюрприз! — В принципе получилось.