Берлинская кровь 2

      — Тилике, это ты, — задыхаясь, говорила Хильда.       — Конечно я, а кто же ещё? Правда, я немного покорёженный и искалеченный. Но тот же Тилике, что стоял перед тобой в далёком тридцать девятом году, — они смотрели друг на друга и не могли налюбоваться.       — Какой план? — спросила она его спустя время.       — Нам нужно оказаться в Австрии, но для начала — пересечь границу незамеченными. А с учётом того, что я сбежал, могут быть проблемы.       Хильда обдумывала возможные пути, пока добиралась сюда. Все они требовали подготовки, времени, которого у них, казалось, совсем не было.       — Как мы пересечём границу и страну? Это займет не один день, если пешком, — обеспокоенно спросила она, надеясь, что у Тилике все же есть план.       — Можно было бы сесть на поезд, но я не хочу лишний раз показываться на людях. Неподалеку место, где часто останавливаются служебные автомобили. Угоним один, ты сядешь за руль, скажешь, что мы едем в больницу, лечить меня.       Хильда усиленно искала в плане упущения.       — А как же пропуск? Я не думаю, что мы так запросто проедем.       — О, за это не переживай, я всё сделал. Все документы.       — Ладно, пойдем. Ты так и будешь в форме? — Хильда окинула его взглядом.       — Да, в Австрии переоденусь в гражданское, когда будем на границе с Италией.       Хильда кивнула. Они двинулись к машине, что стояла неподалеку от границы. Люди только выбирались из нее, и как только последний скрылся из виду, Хильда выглянула из подлеска, ей предстояло сесть и завести машину.       У девушки не было достаточно опыта вождения, но все свои силы она сосредоточила на том, чтобы вспомнить, как это делается.       — По моей команде, — шептал ей Тилике. — Раз, два, три. Идем.       Они подкрались к машине, сели в неё и стали заводить, но провода никак не хотели давать зажигание. Когда они уже почти отчаялись, те поддались, машина завелась, и они поехали.       Управление давалось ей тяжело, Хильда резко дергала руль. Но даже крайняя сосредоточенность не затмила тревогу. Хильда покрывалась холодным потом: она украла машину, сбежала из госпиталя и убила подругу. Слишком много преступлений за её двадцатиоднолетнюю жизнь и слишком много за одну неделю.       — Ты волнуешься? — спросил мужчина, заметив ее смятение.       — А ты бы не волновался? — нервно ответила она. — Угнав машину, сбежав с работы и… — она запнулась.       — И что? — Тилике ждал продолжения.       — И убив подругу, — Хильда закончила и повисла тишина. Но она тут же нарушилась смехом и попытками Тилике посмотреть на Хильду.       — Да, хорошая из нас пара.       — Очень, просто прелестная, — с иронией, но уже легче сказала она.       Хильда не отрывалась от дороги, они подъезжали к КПП. Оба сделали серьёзные лица.       Они встали в конец небольшой процессии, Тилике выглянул в окно: пограничники не досматривали автомобили на выезд, только проверяли документы. Хорошо, если так и останется — они понятия не имеют, что может быть в их багажнике.       Подошел их черед. Оба тяжело вздохнули.       — Здравствуйте, с какой целью пересекаете границу? — обратился к Хильде один из проверяющих.       — Мне… — Хильда запнулась, однако собралась. — Мне нужно отвезти офицера в больницу, находящуюся тут неподалёку.       — У вас имеются документы, подтверждающие это?       — Да, конечно, — в разговор вмешался Тилике. Он вручил заранее подготовленные документы пограничнику, тот посмотрел и, не найдя ничего подозрительного, приказал открывать шлагбаум.       Машина проехала и оба выдохнули, особенно Хильда, которая до последнего не верила, что удастся проехать по поддельным документам.       — Ты просто… — Хильда засмеялась, как только они немного отъехали и рулить стало проще. Напряжение исчезало.       — Да, я знаю, я красавчик, и мы похожи.       — Да уж, точно, мы похожи. Где ты был всё время? Где тебя таскала война? — решила завести серьезный разговор Хильда.       — Много где… В Польше, во Франции и еще в России, оттуда я приехал со своими первыми ранениями: шрамами на лице и потерей пальцев. Потом я стал адъютантом, тихая работа… Потом меня снова отправили в бой, а после него ты уже знаешь, что я наконец-то встретился с тобой.       — Мне жаль, что всё так получилось, я не хотела, чтобы ты шёл на эту войну, — созналась Хильда. — Я любила бы тебя и без наград и званий. Я хотела, чтобы ты был со мной рядом.       — Поэтому ты пошла в медсёстры, надеясь встретить меня? — Тилике смотрел с задумчивостью. Он видел, как тяжело Хильде говорить об этом, но чувствовал, что им обоим это нужно.       — Я думала, что стану ближе к тебе, если тоже увижу войну, но получилось не так.       — Куда тебя направили?       — В лагерь медсестрой. Когда нас привезли туда, он только достраивался. Чего я только не насмотрелась, работая там, — Хильда немного повернула голову, она не хотела плакать перед Тилике, только не сейчас.       — Я представляю. И куда тебя отравили потом? — мужчине стало интересно.       — Я потеряла там память и поехала с Якобом — парнем, который не бросил меня — в госпиталь, где я и встретила тебя.       Хильда умолчала о том, какой была жизнь с Якобом, в зависимости от незнакомого человека, который к тому же лжет.       — Но как ты вспомнила меня?       — Твой кулон, — она показала на шею. — Ты ведь хотел отдать его мне?       Тилике улыбнулся. Вот как.       — Да, это правда. Я хотел тогда отдать его тебе, но не решился, думал, ты окажешься, — он подцепил кулон пальцем.       — Этого не произошло бы, — девушка поправила волосы.       Они недолго помолчали. Каждый собирался с силами, чтобы продолжать этот слишком честный разговор.       — Хильда. Прости меня, — Тилике сказал это абсолютно искренне.       — Простить тебя? А за что? — с удивлением спросила Хильда, остановив автомобиль. Они не спешили выходить, сидя в уютной тишине замолкшей машины.       — Я всегда хотел защищать тебя, быть стеной… Я понял это еще до войны, когда, сидя в том кафе, мы разговаривали с тобой о всяких глупостях. Я пошёл на войну, думая, что стану сильнее. Но теперь я лишён и того, что имел до нее. Я беспомощен.       — Тилике… — Хильда подбирала слова. — Ты не беспомощен. Ты стал для меня опорой, ты ошибаешься, если думаешь, что ты слабый, ты не такой. Ты сильный воин, перенёсший многое. Я всё это время писала тебе, я жила памятью о нашей встрече, надеждой на следующую. Тилике, слаб не тот, кто не может защитить другого физически, а тот, кто прячется за спинами слабых.       — Правда? — не смог удержать иронии Тилике. — Ну тогда ты просто обязана быть со мной.       — Правда, — серьезно сказала Хильда, глядя ему в глаза.       Они придвинулись друг к другу. Тилике уперся плечом в сиденье, чтобы не упасть. Их губы соприкоснулись в нежном поцелуе, оба хотели оставить грубость войны позади, дарить ласку, а не боль.       Потом, выйдя из машины, они сидели на траве и смотрели на звезды, обсуждая будущее. Они знали, что теперь война для них окончена, и не заговаривали об этом. Оба хотели оказаться в Австрии, в небольшом городке, где ничто не напомнит о страшном опыте, сделавшем их сильнее.       Оба хотели куда-то направить эту силу, в мирное русло, чтобы никому больше не навредить. А пока — они лежали рядом и смотрели на звезды.

***

Австрия. Январь 1944.       Мягкий ветер окутывает комнату. Солнечные лучи проникают в небольшую комнату. В углу комнаты кровать, на которой спит девушка. Она зажмурилась от яркого солнца и повернулась на другой бок. Справа за столом сидит мужчина в шрамах, но выглядит он счастливым. Он пишет на листке бумаги мысли, излагая их чётко и ясно.       «Никогда не думал, что буду сидеть в квартире и смотреть на горы — они прекрасны и бесконечны. Нам удалось сбежать, и наша жизнь сложилась достаточно удачно. Хильда устроилась в местное кафе, а я пишу небольшие рассказы и продаю их. Мы живём скромно, но нам хватает. Нам хватает, чтобы забыть о своём прошлом, но не забывать об опыте, который оно нам подарило.       Я счастлив и чувствую, что моя душа находиться именно там, где нужно, и с тем человеком, с которым я хочу быть. Я не думаю, что вернусь в Германию и уж тем более в Штутгарт, откуда и началась наша история любви. Может, только после войны. Мы следим за новостями, однако никогда не обсуждаем, что происходит. Оба понимаем, что во время сбежали. Хотя Германия и осталась для меня моей родиной, то государство, которое она теперь из себя представляет, меня абсолютно не устраивает. Что же, буду надеяться, что все изменится».