Космическая пыль

В Тиде готовились к фестивалю в честь освобождения Набу от оккупации. Над триумфальной аркой репетировали свой победный танец истребители, принявшие участие в атаке на центр управления дроидами; украшенная огромными статуями философов дворцовая площадь пестрела стихийными лавочками со сладостями, разноцветными лентами, шариками, летающими и светящимися игрушками и, конечно, роящимися вокруг них детьми. Оби-Ван смотрел в высокое окно гостевой комнаты Королевского Дворца на веселящихся людей, но атмосферы праздника не ощущал. И скорби он тоже не чувствовал. Это нельзя было назвать равновесием или спокойствием, просто звенящее Ничего. Будто Сила утекла из него, отделилась от тела вместе с душой Квай-Гона. Единственное, что он ощущал как никогда явственно, это запах. Он свербел в его носу, отравляя своим присутствием великолепные вина и яства, предложенные Амидалой. Запах паленой плоти. Кеноби чувствовал его, держа обожженного, умирающего учителя на своих руках. Когда же безмятежного, будто медитирующего Квай-Гона сжигали на погребальном костре, этот запах обрушился на Оби-Вана с новой силой. Он едва заставил себя выстоять время, отведенное для церемонии, автоматически отвечая на какие-то вопросы Энакина. И никакие подброшенные в огонь благоухающие травы не помогли сгладить тошнотворной, пугающей вони горелого мяса. — Это твое? — раздался звонкий голосок. Оби-Ван вздрогнул. Вернулся Энакин с экскурсии по Дворцу, что ему любезно устроил новоиспеченный Канцлер. Мальчик вертел в руках простой пластиковый гребешок, и сердце Кеноби оборвалось. Он сам не знал, зачем при заселении в выделенные королевой апартаменты методично разложил вещи Квай-Гона Джинна там, где учитель привык их оставлять. Их было немного — комплект одежды, пояс, световой меч с кобурой, зубная щетка, карманный хронометр, комлинк, дека и этот простенький гребень, которым Квай-Гон расчесывал свои длинные волосы. Иногда он позволял падавану возиться со своей прической. Учитель мог часами сидеть неподвижно, пока Оби-Ван заплетал ему косички, а потом ходил с ними, не обращая внимания на косые взгляды других джедаев. Кеноби помассировал веки, чтобы глаза перестало щипать. — Подойди-ка ко мне, Энакин, — произнес джедай вместо ответа. Мальчик бочком подобрался к юноше, держа в руке то, что осталось от Джинна. На расческе запуталась пара длинных русых волосинок, одна наполовину седая. Сняв их, Оби-Ван еле сдержался от того, чтобы не сунуть пальцы в карман. Он выпростал руку в приоткрытое окно, позволив ветру подхватить и унести волосы. Скайуокер смотрел на его действия из-под отросшей, как у нерфа челки с осторожностью, если не с подозрительностью. Между молодыми людьми с самого утра висело напряжение. Все потому что во время уединенного разговора Кеноби с Йодой, Энакин додумался позвонить на комлинк Оби-Вана с прибора Квай-Гона. Когда джедай увидел номер частоты звонившего, он чуть не рухнул там, где стоял. Услышав детский голос, сообщающий ему о том, что Палпатин приглашает его на экскурсию, Оби-Ван гневно отчитал Энакина. Кеноби воспринял его звонок как жестокую шутку, и поток его желчи не остановило даже присутствие качающего головой мастера Йоды. Остыв, Кеноби конечно же понял, что на самом деле мальчик не хотел сделать ничего дурного — просто у него еще не было при себе собственных средств связи. Но резкие слова уже были произнесены. Проблему усугубляло еще то, что Оби-Вану, в отличие от Квай-Гона и Падме, так и не выдалось шанса толком познакомиться и поговорить с неожиданно свалившимся на его голову учеником. Но ему нужно было с чего-то начать. — Обычно падаванов стрижет персонал Храма, — сказал Оби-Ван, выуживая из поясной сумки машинку для стрижки, неотъемлемый инструмент любого падавана для затяжных миссий, ‐ Но раз уж нам предстоит стоять на параде в первых рядах, ты должен выглядеть соответственно своему новому статусу. У Энакина сразу загорелись глаза. Все, что было связано с Орденом, повергало его в совершеннейший восторг. Оби-Ван надеялся, что когда он столкнется с трудностями в своем учении, этот эмоциональный подъем не обернется для него болезненным падением. — Йода и тунику тебе привез. «Видимо, принял решение еще до того, как я начал пытаться на него давить». Энакин ухмыльнулся и встал к юноше спиной, приглаживая пятерней отросшие пряди обратно к голове. — А может Падме?.. — с надеждой произнес он, стрельнув глазом в молодого джедая. — Она занята, — отрезал Оби-Ван, — Эта процедура касается только учителя и его ученика. Энакин кивнул и весь надулся от важности момента. Его напыщенный и гиперответственный вид вызвал легкую улыбку на губах Кеноби. Он встал, чтобы смочить гребень в проточной воде. — Все никак не привыкну к тому, что вода здесь сама льется из трубы, — услышал Оби-Ван. — А как обстояли дела с водой на Татуине? Энакин посмотрел на учителя взглядом а-ля «все очевидно же, ну». — Я почти не выходил из корабля, пока Квай-Гон занимался своими делами, — пожал плечами Кеноби, садясь обратно на низкий подоконник. Зубцы гребня вгрызлись в выгоревшие волосенки, и Скайуокер передернулся: — Воду в наш город привозили с влагодобывающих ферм. Ее получают из атмосферы. Оби-Ван издал утвердительный звук, с трудом расчесывая спутанные волосы. В них все еще был песок Татуина. — Тебе не мешало бы помыться, — заметил джедай. Энакин отчего-то смутился и долго молчал. За это время Кеноби расчесал его и принялся заплетать падаванскую косичку. — Я боюсь, — еле слышно прошептал Скайуокер. — Чего? — спросил Оби-Ван, остановившись на середине косы. — Утонуть. — Я думал, ты ничего не боишься, — хмыкнул Кеноби, намекая на гонки на праздник Бунта Ив и сбитый в одиночку линкор Торговой Федерации. Мальчик насупился, упрямо молча. Оби-Ван затянул косу и хвостик своими собственными, оставшимися с ученичества резинками и, выставив на машинке нужную длину, быстро обкорнал остальные пряди. — Готово, — Кеноби развернул пушистого, словно птенец мальчика лицом к висящему над маленькой питьевой раковиной зеркалу. Энакин довольно присвистнул. — А теперь я покажу тебе, где душ. — Я и так знаю, — проворчал Скайуокер. Мальчик с кислым лицом проследовал за учителем в душевую. Повернув вентиль, Кеноби подставил руку под несильные струи воды: — Вот видишь, ничего страшного. Это как дождь. Ты ведь знаешь, что такое дождь? Энакин с ужасом глядел на образовавшийся у стока маленький водоворот. Оби-Ван вздохнул и заставил себя шагнуть под прохладные капли. Постояв так несколько секунд — и вымокнув до нитки — он вышел из кабинки. — Захлебнуться здесь сложно, поверь, — Кеноби быстро накинул на себя полотенце, вытирая мокрую голову, — Так что я жду от тебя, падаван, что ты хорошенько вымоешься перед праздником. Тебе же не хочется пугать Падме своим чумазым видом? При упоминании имени королевы Набу на лицо мальчика вернулась решимость. Оби-Ван вышел из душевой, оставив Энакина наедине с его иррациональным страхом перед водой. Ему определенно стоит сводить ученика в бассейн при Храме. *** Храмовый бассейн был не слишком большим, однако служил джедаям верой и правдой вот уже сотни лет. Отделанный простой, но изящной мозаикой пол шел под уклоном, так что глубина резервуара варьировалась от двух до пяти стандартных метров. Оби-Ван привел Энакина на тренировку рано утром, пока бассейн еще не успел вскипеть от барахтающихся юнлингов, и не прогадал. В помещении было тихо и пусто, а вода — кристально чиста. При виде водоема — пусть даже такого маленького, всего сто метров в длину — Энакин тут же спрятался за ногу учителя. Оби-Ван обернулся, смеряя Скайуокера вопросительным взглядом. — Я видел, как одного дага засосало в зыбучие пески, — Энакин весь дрожал. — Это не одно и то же, — возразил Кеноби, — Все люди когда-то произошли из океана. Наше тело просто создано для того, чтобы плавать. Энакин волком глядел на учителя: — Гунганы бы с тобой поспорили. Оби-Ван легко улыбнулся, заправляя выбившуюся косичку падавана под резиновую шапочку. Затем развернулся к бассейну и, словно юркая рыба-рей, ловко прыгнул в воду. Когда Кеноби вынырнул, Энакин выпучил глаза. — Спускайся, — Оби-Ван кивнул на лестницу. — Можно мне гидростатический пузырь? — мрачно пошутил Скайуокер. — Джедаи пользуются ими только в крайних случаях. Слезай в воду, падаван. Энакин, казалось, готов был расплакаться. Он метался между привычкой выполнять чужие приказы и едким, парализующим волю ужасом. — Пока я рядом, с тобой ничего плохого не случится, — мягко пообещал Оби-Ван, — Я за тебя головой отвечаю. Кеноби протянул ученику руку, посылая в только-только зарождающуюся падаванскую связь чувство уверенности и поддержки. Энакин колебался некоторое время, но все же начал спускаться, вцепившись в металл лестницы так, что костяшки побелели. Когда прохладная вода коснулась его ступней, Скайуокер вздрогнул. Оби-Ван боялся, что он вылетит из бассейна, как ошпаренный, но, стиснув зубы, мальчик продолжил спуск. — Очень хорошо, — Оби-Ван взял его за руку и подтолкнул к бортику, — Как будешь готов, попробуй погрузить лицо в воду и выдохнуть… Обучение шло неплохо. Энакин схватывал на лету и быстро научился правильно дышать, а еще лежать на воде. Заметив, что распластавшийся звездочкой мальчик вошел в контакт с Силой, Оби-Ван осторожно убрал руку из-под его спины и отплыл в сторону. «Так быстро!» Сосредоточившийся Энакин продолжал лежать, ничего вокруг себя не видя и не слыша. Он словно стал поверхностным натяжением воды, воплощением ее покоя и гармонии. Однако стоило мальчику посмотреть на учителя и осознать, что тот его больше не держит, как сознание затопила паника, а тело начало идти ко дну. «Хорошо ловит волну Силы, когда ему интересно, но быстро теряет концентрацию. Есть над чем поработать», — подумал Оби-Ван, быстро ловя отфыркивающегося ученика под мышки. — У меня получилось! Получилось! — вопил мальчишка, лупя ладошками по воде. Кеноби сморгнул капли с глаз, улыбаясь его непосредственности. Время с Энакином летело незаметно, и он почти забыл о бессонной ночи, проведенной в размышлениях о ситхах и Квай-Гоне. — Хочешь нырнуть на дно вместе со мной? — Оби-Ван взглянул на настенные часы — у них оставалось еще примерно сорок минут до нашествия оравы юнлингов во главе с Йодой. Энакин активно закивал. Глаза у него сияли, как ауродий в лучах солнца. «Ага, теперь тебе интересно». Кеноби дотянулся до сумки, выхватил оттуда ребризер и вручил мальчику: — Сожми его хорошенько зубами. Носом не дышать, — предупредил джедай. Позволив Скайуокеру ухватиться за шею, Оби-Ван быстро переплыл на глубокую сторону бассейна. — Держись крепче. Мальчик промычал что-то, указывая на ребризер у себя во рту. — Мне он на такой глубине не нужен, — успокоил его Оби-Ван, обращаясь к своим внутренним резервам, — Давай, на счет три… Кеноби с силой оттолкнулся от бортика, выпуская часть воздуха, чтобы опуститься на дно. Оби-Ван сел на мозаичный пол, скрестив ноги; Скайуокер вцепился в его бока коленями, беспрестанно вертя головой. Джедай остро чувствовал его азарт и страх, смешанный с любопытством. Яркие детские переживания удивляли непривычного к ним, обычно спокойного и сдержанного Оби-Вана. Степень слияния с Силой этого ребенка росла пропорционально силе его эмоций. К сожалению, в будущем ему придется перерасти эту зависимость, но пока что Кеноби просто прислушивался к волне чувств мальчика, колыхаясь на ней, как бумажный кораблик. Энакин восторженно промычал что-то, выпустив из носа тучу пузырей, и отцепился от своего учителя, выгребая руками на поверхность. Оби-Ван пораженно уставился на него: Скайуокер повторял его движения с инстинктивной естественностью, всплыв и продолжив самостоятельно держаться на воде, будто в ней и родился. «Этот мальчик — и вправду Избранный,» — подумал Кеноби, устремляясь вслед за ним.