Подмастерье/Apprentice

      Гермиона уже несколько часов находилась в лаборатории. Она пыталась провести сложный эксперимент, в ходе которого могла бы утроить размер партии волчьего аконита, при этом не теряя свойств зелья и не увеличивая количества ингредиентов. Добиться нужного результата, конечно, было достаточно трудно, но в конце концов Гермиона справилась. Следующий шаг был ясен. Она знала, что не должна быть здесь, но просто не смогла устоять перед соблазном. Прошедшая неделя была чертовски трудной, и Гермиона была слишком напряжена. Ей нужно было отвлечься от всего, и зельеварение обычно в этом помогало. Кроме того, если бы она смогла сделать то, с чем не справился ее наставник, то наконец вышла бы из его тени. Гермиона проверила свои расчеты десятки раз и была в себе уверена.       Она стояла слева от котла и убирала рабочее пространство. Зелью же предстояло кипеть на медленном огне еще в течение двадцати трех минут. Гермиона была так сосредоточена на котле, что не услышала, как он вернулся через камин. Она не слышала, как он спустился по лестнице и зашел в комнату. Гермиона была так сосредоточена на предстоящей работе, что совершенно упустила из виду растущее ощущение присутствия кого-то позади нее.       — Что, по-твоему, ты делаешь? — она знала, что он расстроен и немного зол, но надеялась, что он поймет причину.       — Я закончила расчеты и подумала…       — Тебе не положено здесь находиться!       — Я почти закончила. Я думаю, что я поняла, как добиться результата. Мне нужно было попробовать! Я просто подумала… — Гермиона резко замолчала, когда его руки потянулись к ее груди и начали расстегивать рубашку.       — Вы подумали о чем, мисс Грейнджер? Что вы можете приходить сюда, когда захотите?       Ее рубашка упала на пол.       — А как насчет того, чтобы доставить мне удовольствие?       Он целовал Гермиону, спускаясь вниз по шее, чувствуя мурашки под своими губами. Его язык ласкал внешнюю сторону ее уха, а левая рука нырнула в леггинсы.       — Я э-э это не м-мог-г… — она хотела сказать ему, что сейчас не самое подходящее время. У нее оставалось всего одиннадцать минут до перехода к следующему этапу приготовления зелья, и будь она проклята, если он встанет у нее на пути.       — Вы все еще хотите доставить мне удовольствие, не так ли, мисс Грейнджер?       Его пальцы уже творили свою магию, и она была близка к кульминации… еще несколько прикосновений, и она кончит прямо на его руку.       — Да, — он протянул вторую руку. Гермиона должна была знать его лучше. Он начал толкать ее вперед, чтобы она смогла лечь на стол… как раньше.       — Осторожно! Ты не можешь просто…       — Я могу делать ТО, что ХОЧУ.       Он схватил ее руки и прижал их к столу, и девушка почувствовала покалывание в ладонях. Ей не нужно было даже пытаться поднять их, она знала, что не сможет.       — Эй!       Он двигал ее бедра так, что ей пришлось сделать шаг назад. Затем он толкнул ее вниз, так, что ее грудь и лицо уперлись в столешницу… а руки все еще лежали на столе, недалеко от головы. Жар от котла был достаточно близок, чтобы обжечь, если она случайно сдвинется. Мысль о таком безрассудстве сильно возбуждала, но доверие, которое она испытывала к своему мужчине, было еще больше.       — Пожалуйста, зелье почти…       Все исчезло. Он уничтожил все! Все, к чему она стремилась.       — Во имя Годрика, ты думаешь, что делаешь?!       — Мне не нравится ваш тон, мисс Грейнджер, — он стащил с нее остальную одежду.       — Я собирался доставить удовольствие нам обоим, но, возможно, я сделаю хорошо только себе, если ты и дальше будешь так вести себя, — она почувствовала, как его тело склонилось над ней. Гермиона была окружена его теплом. Не то чтобы она мечтала об этом, но у нее действительно было больше шансов попасть в Азкабан, чем сейчас сбежать от него.       Она была его.       — Хотя… может быть… после достаточного наказания я доставлю удовольствие и тебе, хотя в последнее время ты была невыносимой.       Его пальцы снова нашли клитор, и ее напряжение быстро возросло, поскольку ей было отказано в предыдущем освобождении.       — Сколько ударов вы заслужили за свои вопиющие нарушения?       — Э-э-э… — Гермиона уже тяжело дышала, и ей было трудно говорить. Она едва могла думать и уже забыла, в чем заключались ее «вопиющие нарушения».       — Пять?       — Пять? О, нет, нет, нет, я думаю, что вы серьезно недооцениваете серьезность своих действий. Разве я не ясно сказал, что вы не должны находиться здесь без присмотра?       — Без присмотра? Теперь это действительно смешно. Я не ребенок!       — Но вы ведете себя как одна из них, мисс Грейнджер, — его ладонь отстранилась от нее, прекратив поток удовольствия.       — Мне показалось, или ты потеряла всякое чувство субординации?       — Десять? Сэр?       —Десяти могло бы хватить до этой «необоснованной вспышки», — она закатила глаза. Необоснованной, как же.       — Вы не ответили на мой вопрос, так сколько же их будет теперь?       — Шестнадцать, сэр.       — Это больше похоже на правду, — он встал.       — Ты знаешь, что делать.       С громким хлопком она почувствовала жжение после первого удара.       — Один. Спасибо, сэр.       ШЛЕПОК.       — Два. Спасибо, сэр, — он уже не бил ее так сильно, как раньше, и Гермиона знала почему. Честно говоря, это, было к лучшему, так как в последнее время она была необычайно чувствительна.       ШЛЕПОК!       Но это не то, что ей сейчас нужно. Она была напряжена всю неделю. Буквально все действовало ей на нервы.       ШЛЕПОК.       — Шесть. Спасибо, сэр, — Гермиона думала, что зельеварение отвлечет ее от мыслей и, возможно, достижение цели даст ей повод для маленького праздника. Но она, вероятно, недооценила степень своего волнения, а потом пришел ОН и решил все одним взмахом руки.       ШЛЕПОК.       — Десять. Благодарю вас, сэр, — Гермиона была в ярости.       ШЛЕПОК.       Гермиона была зла на него.       ШЛЕПОК.       Гермиона была зла на себя.       ШЛЕПОК.       Ей хотелось плакать.       ШЛЕПОК.       Гермиона заплакала.       ШЛЕПОК.       Гермиона не могла сказать, было ли это от боли в заднице или от эмоционального напряжения.       ШЛЕПОК.       Гермиона знала, что лучше не держать все в себе, но не могла не попытаться. Полной капитуляции в ее планах на сегодня не было.       ШЛЕПОК.       С последним ударом ее решимость рухнула. Гермиона сломалась.       Он дал ей минуту, чтобы собраться.       — Вы готовы, мисс Грейнджер?       — Да, сэр.       Больше не было никакой прелюдии, она сразу почувствовала, как он буквально врезался в нее. Это было быстро и жестко, максимально неромантично, но именно в этом Гермиона и нуждалась. Кульминация приближалась со скоростью света, и она кончила, прежде чем осознала, что происходит. Еще несколько толчков, и он присоединился к ней с удовлетворенным ворчанием.       Она убрала руки со стола и встала на дрожащие ноги.       — Ну, это было неожиданно. Что привело тебя к этому, Северус?       — Мне нужна причина, чтобы трахнуть свою жену?       — Как мило, — Гермионе было не до смеха.       — Несмотря ни на что, спасибо. Думаю, это было именно то, в чем я нуждалась, — она закрыла глаза и вздохнула с облегчением.       — Да, мне показалось, что в последнее время тебе многое дается с трудом. Кстати говоря, тебе не следует здесь находиться. Ты должна быть в постели.       — Целитель ничего не говорила о постельном режиме, Северус. Она только сказала, что мне нужно отнестись к этому серьезно, — на полуслове ее подхватили на руки и утопили в объятиях мужа.       — Что, во имя Мерлина, ты делаешь?       — Тебе не следует идти пешком.       — Ходьба? Северус, я могу подняться на один лестничный пролет и пройти по коридору!       — Нет, не можешь. Я понесу тебя.       — Мои мышцы нуждаются в стимуляции.       — Я буду стимулировать твои мышцы.       — Северус!       — Я имею в виду, что буду массировать тебе ноги.       — Это не одно и то же! Им нужна активность, моим ногам нужно двигаться.       — Я буду двигать твоими ногами для тебя.       — Благословит Годрик этого ребенка. Ты собираешься задушить эту бедную малышку заботой, не так ли?       — Я позволю тебе задушить меня прямо сейчас.       — Ты абсолютно неисправим, — Гермиона посмотрела вниз, в лабораторию, и кое-что вспомнила.       — Ты! Ты испортил мое зелье!