Переплетаясь сквозь судьбу

Хината вглядывался в экран, пытаясь понять значение прочитанного, но оставленного без ответа сообщения. Так глупо, если Кагеяма взялся за старое и дал задний ход. Тогда единственное, что оставалось бы Хинате — нервно улыбаться пока не сведёт скулы и подготовить себя к одиночному образу жизни, потому что после такого он точно перестанет верить в взаимность чувств. Но он решил разобраться в этом лично с Тобио, не строя в голове догадки, и уж тем более не начиная полностью верить в них. Хината направился в общежитие. Минуя свою комнату, он прошёл дальше по коридору, целенаправленно намереваясь зайти к Кагеяме. Если дверь будет открыта — замечательно, не придётся будить соседей громким стуком, а если закрыта, то ничего страшного, полчаса шума погоды не сделают, потерпят. Дверь, ведущая в комнату Кагеямы, оказалась приоткрытой. Из проёма проступало тусклое свечение, больше похожее на свет от ночника, лампочка которого доживала свои последние часы перед тем, как погаснуть окончательно. Хината не стал стучать и как-то докладывать о своём приходе. Ему хотелось заглянуть в комнату тайно, чтобы посмотреть, что именно подстегнуло Кагеяму на такой шаг — сначала он вылавливает его несколько раз на тренировке и клянётся, что переосмыслил всё, в том числе и свои чувства, а теперь оставляет без ответа сообщение, которого так долго ждал? Хината аккуратно прошёл через проем двери, закрывая её за собой на всякий случай. Он ожидал увидеть многое, но никак спящего на кровати Кагеяму — полностью одетого в уличную одежду, да ещё и с телефоном в руках. Да, он уснул прям так, оставляя экран включённым, на котором был открыт диалог с Хинатой. Видимо, от долгого ожидания уведомления Тобио сам не заметил, как заснул. Хината не стал будить его и попытался забрать телефон, чтобы тот ненароком не перевернулся во сне на него, но хватка Кагеямы была слишком сильна и забрать телефон не представлялось возможным. Шоё просто заблокировал его, чтобы заряд энергии не тратился напрасно, и лёг поблизости — на таком близком расстоянии они ещё никогда не находились. Хината слышал его тихое сопение, и то, как он в редкие моменты шевелит губами. Сон накрыл его непреодолимой волной и веки глаз сами сомкнулись, погружая сознание в глубокий сон. Утром его разбудило лёгкое прикосновение чего-то мягкого, что плавными линиями исследовало щеку хаотичными движениями. Несмотря на лучи солнца, что светили прямиком в глаза, заставляя жмурится, тот сразу разглядел перед собой Кагеяму — он находился ещё ближе к нему, нежели вчера. Удивился Хината и тому, что был полностью накрыт пледом, хотя чётко помнил, что заснул не накрываясь одеялом и спал всю ночь без пробуждений. — Извини, — тихо произнёс Тобио. Утро началось с извинений и его неприкрытой любопытности — взгляда, что блуждающе исследовал каждую черту лица. — Я обдумал многое, — сказал Хината и сразу добавил. — Я обдумал всё. Кагеяма молчал, давая возможность для полной свободы слов, но Хината ограничился короткой фразой. — Я всё ещё хочу быть с тобой несмотря на то, что произошло за эти два года. — Если бы не мои идиотские предрассудки, то эти два года стали бы одними из лучших в нашей жизни, — он опустил голову, скрывая свой унизительный взгляд. — Два года проведённые в Бразилии останутся одними из лучших в моей жизни, — улыбнулся он, переплетая свои пальцы сквозь пальцы Кагеямы. — Но и впереди ждут не менее чудесные годы. Тобио поднимает голову и заметно оживает, но не успевает ответить, как Хината поднимается с кровати и подходит к письменному столу. — У тебя на футболке ниточка торчит. Есть ножницы? — Да, должны быть в верхнем ящике, — ответил он. Но вместо предмета, что он искал порядка пяти минут Хината вытащил сложенную вдвое бумажку, потрепанную временем. Развернув её, он узнал этот флаер, когда-то напечатанный Хитокой для волейбольного клуба. На передний план выходил Хината — беззаботный юноша, тянущийся за мячом, словно за своей давней мечтой. — Ты всё это время хранил его? — спросил Хината, удивлённо приподнимая брови. Флаер выглядел потрепанным, прежде всего временем: картинка стала тускнее, а верхние уголки расслоились. Несмотря на это флаер оставался целым, хоть и с видимыми линиями в центре, что возникли от частого сложения пополам. — Пытался сохранить его как можно целее, — ответил Кагеяма голосом человека, тайна которого стала известна в самый неожиданный для него момент. — Это… Неожиданно, — продолжал разглядывать флаер Шоё, держа его предельно осторожно. — Сегодня никаких тренировок, может прогуляемся до парка? — предложил Кагеяма. Естественно, Хината ответил согласием. Осознает ли кардинальность изменений хоть один из них? Они двигались в сторону парка через улицы, особо не задумываясь о маршруте. Как обещал Кагеяма, если идти прямо, то точно получится выйти в парк. Главное идти прямо, никуда не сворачивая. Хината оглядел здание слева и узнал забытое в памяти место — гостиница «Имано». Именно здесь на первом году обучения команда Карасуно останавливалась для временного проживания, чтобы выйти в свой первый национальный турнир. Двигаясь дальше по улице, воспоминания становились ещё чётче — Хината вспомнил, что именно по этой мощенной дорожке они с Кагеямой под надзором Цукишимы устроили вечернюю пробежку, и что именно под этим забором Хината сидел после грубого, хоть и не столь неожиданного ответа на признание. Шоё остановился, изучая забор, что со временем остался прежним. Единственное, что изменилось — кусты, высаженные вдоль забора. В то время они были не так прекрасны, а теперь хозяин занялся ими основательно, из-за чего они распустили свои маленькие цветочки. Кагеяма остановился следом, в непонятках смотря сначала Шоё, а потом на место, куда он смотрит — забор как забор, что в нём особенного? Ради чего пришлось остановится среди безлюдного переулка? — Можно тебя поцеловать? — прервал тишину Хината. Он и сам не понял, в какой момент решительность в нем стала преобладать над осторожностью. Кагеяма продолжал смотреть в сторону, из-за чего Хината начинал нервничать и обеспокоенно потирать ладони. Вместо ответа Тобио сам притянул его к себе, крепко сжимая под натиском своих чувств, но не переходя той грани, из-за которой Шоё могло стать больно или не комфортно. За объятиями следует поцелуй — первый для каждого, потому что такие поцелуи бывают только раз в жизни, на этапе, когда приходит осознание того, что всё пережитое в прошлом было не зря. Прошлое останется в памяти как ценный опыт, основываясь на котором можно избежать ошибок в будущем. Кагеяма давно понял свою ошибку и ждал момента, когда сможет её исправить. Сначала словами, а потом кардинальными действиями, что помогут наверстать всё упущенное за два года. Своими поступками он намеривался попросить прощение за выпускной и устроенную на нём перепалку с Атсуму, не забывая и о тех резких и не обдуманных словах, сказанных Хинате. Если бы он только подумал и не боялся остаться на едине со своими мыслями, то как бы сложилась их судьба в таком случае? Но строить догадки Кагеяма не хотел, продолжая вглядывался в своё настоящее — тёмные глаза стоящего перед ним Шоё, что не отрываясь смотрели на него искренней и сияющей радостью. На щеке проступают маленькие ямочки, которые Кагеяма замечает впервые. Впервые, потому что только сегодня он по-настоящему начал вглядываться в его черты лица — безусловно идеальные. — Ты пропустил свой выпускной, — начал Кагеяма, обхватывая его краснеющие от смущения щеки ладонями, — поэтому я хочу пригласить на него сейчас. Давай устроим свой выпускной прямо сегодня. — Закрытый выпускной? В ответ на действия Кагеямы он также протянул свои ладони к его щекам — невероятно горячим, словно Тобио сильно нервничал, что на прямую отражалось на его лице. — Закрытый, только для тебя и меня, — ответил Кагеяма, второй раз соприкасаясь губами. Даже второй поцелуй бывает впервые. Особенно на том месте, где когда-то вы намеривалась разойтись навсегда. Местное ателье, находящееся на одной из центральных улиц Токио, ломилось от желающих сшить новую одежду, подлатать старую, или же поделится чудесным образом, который непременно нужно сшить для манекена на витрине. Единственным сотрудником, не поглощённым утренней рутиной, оставалась Ячи Хитока. Щитом от внешнего мира служили наушники, громко играющая мелодия любимой группы и манекен, на котором она заканчивала работу над спортивным костюмом. — Вы Ячи Хитока? — спросил незнакомый мужчина, одобряюще оглядывая костюм на манекене. — Да. Чем могу помочь? Она спешно скрутила наушники и убрала их в карман юбки — ещё одно её творение, но для себя. — Я менеджер Сборной Японии по волейболу, — представился мужчина, называя и своё имя — Якихико. — Мы наслышаны о вашей коллекции спортивной одежды и хотели бы сделать большой заказ для предстоящего Чемпионата мира по волейболу. И он будет далеко не на десять человек. Она удивлённо продолжала смотреть на мужчину, пока тот улыбаясь оглядывал интерьер вокруг. — Вы согласны принять заказ и записать все мерки? — посмотрел в глаза менеджер Сборной, уже зная ответ на свой вопрос — да.

Пару дней спустя

— Долго ждать? — недовольно протянул Бокуто. Самсон Фостер собрал команду в зале, хоть и давал обещание на законные выходные. Энергия Бокуто била через край и требовалось срочно пустить её в нужное русло, желательно волейбольное. Но тренер ясно дал понять, что терпение — лучший друг любого спортсмена, а именно что разговор, ради которого всех собрали, начнётся не скоро. Бокуто не смог смирится с ожиданием, что тянулось, по его мнению, уже несколько часов, хотя секундная стрелка сделала лишь пять оборотов. Сидевшие поблизости товарищи по команде дали понять сразу же, что намериваются наслаждаться тишиной, в обход любых тем для разговора. Тогда Бокуто повернулся к другим игрокам, что сидели в нескольких метрах от него — Атсуму и Сакусе. Уже готовый выплеснуть на них свою чрезмерную энергию он начал пододвигаться ближе, но остановился. Сакуса только что сделал несколько глотков из своей бутылки и протянул её Атсуму, под несказанное изумление Бокуто. Атсуму опустошил бутылку до конца, с наслаждением поджимая губы. Увиденная картина удивила его по одной и самой главной причине — как Сакуса позволил кому-либо пить из его бутылки? И ладно бы одна была одноразовый и он просто пожалел товарища и дал ему допить последние капли, но Киёми решительно потряс бутылку, делая заключительный глоток. Команда Schweiden Adlers вошла в зал, полной уверенности, что на встречи с неким человеком, которого тренер не представил, они будут одни. Но зал оказался занят другими игроками из MSBY Black Jackal, что расположились на скамейках. Пришлось потесниться, прижимаясь друг к другу плечами — всяко лучше, чем сидеть на полу или выжидать озарения тренера стоя. Кагеяма занял место рядом с Хинатой, из-за недостатка места прижимаясь к нему правым плечом. Как многие и думали Самсон Фостер и Бандзё Судзаку по началу долго не объясняли причину, по которой собрали игроков двух команд, а лишь перешёптывались в дальнем углу зала. Потом тренер MSBY Black Jackal скрылся из вида и появился с мужчиной схожим ростом и возрастом. — Фуки Хибарида, — коротко представил рослого человека Самсон Фостер, оставляя последующие слова для него. — Я тренер сборной Японии по волейболу, — начал он, заставляя лишние голоса полностью смолкнуть. — Я здесь, чтобы сообщить вам одну важную новость, что касается каждого из игроков V-Лиги первого дивизиона. Скоро нашу страну ожидает важное событие — Чемпионат мира по волейболу, что пройдёт здесь, в Японии. Естественно, и мы принимаем участие в нём. Правильнее сказать — вы принимаете участие. Я, ваши тренеры, родные и близкие люди, а также жители Японии верим в то, что вы сможете принести нам победу в Чемпионате. И если вы согласны поставить на этот шанс все свои силы, то я готов начать тренировки с сегодняшнего дня, вплоть до финальной игры со сборной одной из стран-участниц. Игроки молча переглянулись, оставаясь в немом ступоре от такой громкой новости. — Ты согласен сыграть со мной на одной стороне площадке? — спросил Кагеяма у Хинаты, что задумчиво сидел в своих размышлениях. — Что? — вырвался он из плена мыслей. — Ты согласен встать со мной по одному сторону сетки? — улыбнулся Кагеяма, незаметно для других касаясь его пальцев. — Если ты обещаешь никогда не выходить за пределы нашей площадки, по крайней мере без меня, — ответил он, сжимая его руку в ответ.