***
Время шло. Восемь месяцев, начиная с октября. Октябрь. Ромашка. Печкин и так насушил немало, а тут Галчонок еще пару пакетиков принес. Ничего, полезное растение, пусть будет. Ноябрь. Калина и рябина. Как будто у него такого добра не было. Работа на почте нервная: Печкин давным-давно девять кустов калины за домом посадил. Ну, а лишний пучок рябины, никому не помешает. Декабрь. Ла́кенбут. Серебряная брошка в виде желтого одуванчика и двух его листочков. Галчонок привез из города подарок на новый год. Говорит: «…хожу, хожу, а тут она. Смотри, как тебе к глазам идет…». Глаза Печкина карие, как темная карамель. И маленькая в полмизинца брошь с желтым цветком мало чем могла ему подойти. Но он не возмущался: очень уж взволнованное лицо было у Галчонка. И хотя считал, что подарок довольно странный, но по ночам засыпал, крутя безделушку в руках. Январь. Подарил носовой платок. Точнее, дал просто так. Согласно приметам, дарить носовые платки — к слезам. А в некоторых странах это символ любви и верности. Так что теперь у Печкина есть парочка новейших носовых платков, которые он носит как талисманы. На удачу. Февраль. Книга «Гранатовый браслет». Одним вечером Галчонок принес ее и предложил прочесть вслух. Печкин не возражал. Приятный голос, горячий чай, а за окном метель. Читали три дня, растягивая посиделки насколько было возможно. Под конец оба согласились, что книга была скучная. Но если бы Печкину стало известно, что Галчонок специально перечитывает эту книгу ради него, то отнесся бы к произведению серьезнее. Ведь и сам он ее когда-то читал, но не спешил признаваться. Март. Набор чашек. Черная кошка и рыжий кот. Дурацкий повод: четвертого марта — день апельсиновых котов. Эти чашки быстро в дело пошли. По утрам готовя себе завтрак, Печкин смотрел на них и думал: «Я живу один. У меня всегда был один стакан, одна кружка. Так зачем же мне две парные чашки?». На этот вопрос ответ нашелся очень быстро: с того дня Галчонок начал все чаще и чаще заглядывать в гости. Апрель. Постельное белье. Одно красного цвета с золотыми наволочками, другое — однотонное черное. Мурка из города прислала презент Матроскину в качестве примирения. Только вот были они на двухспальную кровать. Как раз такую, как у Печкина. Его до сих пор терзали сомнения насчет правдивости этой истории, ведь женщина должна помнить, какие кровати стояли у нее дома. Май. Сирень. На работе каждый день стоял душистый и яркий букет, который притягивал взгляд. И даже в отсутствие Галчонка, аромат сирени напоминал о нем. К этому месяцу Галчонок полностью привел жизнь Печкина в прежнее русло: он опять стал и улыбаться, и шутить, и готовить с энтузиазмом. Про алкоголь с сигаретами и не вспоминал вовсе.***
Двадцать пятого числа Галчонку приснился сон, где он сидел на берегу реки, а из воды вынырнула золотая рыбка. Известная примета: рыба снится к любви. Хотелось бы верить. Тридцать первого мая у Матроскина день рождения. Именины попадали как раз на пятницу, так что все дружно согласились поехать в город на выходные и отпраздновать там с родителями. Галчонок был в предвкушении поездки, ведь дядя Федор решил устроить для Матроскина сюрприз и все подробности держал в тайне. Но за два дня до намеченной программы, Галчонок заболел. Не сильно вроде, но к пятнице поднялась температура. Матроскин хотел все отменить и остаться, но видя расстроенное лицо дяди Федора и Шарика, Галчонок наплел с три короба, что ему уже лучше и совсем ничего не болит. — Матроскин, болезнь как зарплата — пришла и ушла, будто ее и не было. Посмотри на него, почти здоров, — вещал дядя Федор. Кот только хмурил брови. — Да, все будет хорошо, — как можно убедительнее врал Галчонок. — Если станет плохо, опять поднимется температура — сразу звони и мы приедем, — Матроскин потрогал лоб и убедившись, что все нормально, вышел на кухню. Вернулся с дымящейся чашкой и поставил на тумбочку у кровати. — Я тебе малины заварил в чайнике. Пей побольше и отдыхай, понял? — Понял, езжайте уже. Только привезите мне чего-нибудь вкусненького. Дядя Федор кивнул, обнял Матроскина и что-то шепнул ему на ухо. Тот улыбнулся и они, помахав на прощание, ушли. Галчонок сделал глоток обжигающе горячего чая и улегся спать. Проснулся в ту же пятницу, но уже глубокой ночью. Матроскин оказался прав — болезнь никуда не ушла. Чувствовал себя плохо. Хотелось, чтобы кто-нибудь обнял, пожалел. Стала накатывать не сильная, но ощутимая паника, как в тот первый день в роли человека. Галчонок уже взял телефон, чтобы звонить Матроскину, но потом передумал. У него было довольно много знакомых в деревне. Но пошел он именно к нему.***
Печкин только вылез из погреба — достал последнюю банку клубничного варенья. Как раз хватило до нового сезона. На небе показался молодой месяц. На улице было уже не холодно, но ощутимый ветер напоминал, что только завтра начнется лето. В темноте метнулась тень. Кто-то быстро поднялся по ступенькам на крыльцо. Печкин остановился. — Кто? — спросил не громко, но весьма грозно. — Это я, Галчонок. Печкин выдохнул и поставил у забора лопату, которую успел прихватить для встречи ночного гостя. — Заходи, дверь открыта. — Ушел куда-то посреди ночи, а дверь открыта — как безответственно, — улыбнулся Галчонок. — Я за вареньем спускался. Проходи уже. В доме на веранде пахло травами. Бабка Печкина, как поговаривали, была колдуньей. Но сам он называл ее хорошей знахаркой, без всякой мистики. Вся деревня к ней ходила за помощью, если вдруг случалось что. Болезнь или запой, приворот или мор — всегда знала, чем подсобить. Она и Печкина учила в детстве разбираться в травах и растениях. Мята, ромашка, липа, корень аира, валериана и многие другие цветы висели пучками по разным углам. Галчонок знал про тягу Печкина к травничеству, но все равно каждый раз удивлялся, заходя в дом — как в логово ведьмы попадаешь. Он подошел к стене и вытянул из связки веточку лаванды. —А ты чего в такое позднее время за вареньем решил слазить? — Да не знаю, захотелось что-то клубники. Закрыв за собой дверь, Печкин повернулся к Галчонку, который уже сидел за столом и крутил в руках сухую веточку. — Я думал, ты в город уехал праздновать. Что-то случилось? — Н-ничего, я… просто не поехал. Галчонок смотрел куда-то в стол. Лаванда превратилась в крошиво в его пальцах. По комнате поплыл приятный аромат. — Но дома очень плохо было. Одному мне стразу становится страшно. Так хотелось, чтобы кто-то рядом был… — он поднял голову и посмотрел на Печкина. — Вот и пришел к тебе. Его щеки пылали, но взгляд был полон решимости. Это сбило Печкина с толку. Он даже не понял, что от него ждут какого-то ответа — все также продолжал стоять с банкой варенья в руках. — Наверное не надо было, извини, — Галчонок начал подниматься со стула. — Я пойду. Печкин сделал шаг вперед. — Чай. С липой, как ты любишь. И вот, варенье открою. — Не надо, Игорь, я с дуру сюда пришел, — он уже встал и хотел выйти из-за стола. — Лучше домой, еще раз прости. — Сядь, — банка с глухим стуком ударилась о столешницу. Галчонок сразу опустился на место. «Переборщил». — Пожалуйста, Галчонок, останься, — как можно мягче проговорил Печкин. — Я в такое позднее время тебя не отпущу никуда. Попьешь чай и у меня переночевать останешься. — Нет, — он замотал головой и покраснел еще больше, — нет-нет… — Да-да. Не переживай, я на веранде спать буду. У Печкина раньше было еще одно спальное место — диван в гостиной. Он сам любил там засыпать перед телевизором. Но две недели назад он затеял ремонт и всю старую мебель выкинул на свалку, а новую еще не купил. Вот и осталась только веранда с деревянными лавками. — Н-не надо на веранде, еще холодно. Я домой пойду. — По темноте? Посреди ночи? Один? Ага! Все, садись обратно, я чайник ставлю. И вообще, это мой дом — где хочу, там и сплю. — Игорь… — Не начинай, а то конфет не получишь. Печкин включил чайник. Достал из шкафчика банку с липовым цветом и засыпал небольшую горсть в заварник. Он не заметил, как рядом оказался Галчонок и потянулся за чашками. Их чашками. Галчонок был на голову ниже Печкина и до чашек, что стояли на верхней полке, не доставал. — Давай помогу, — голос раздался прямо над ухом Галчонка, но он остался на месте и продолжал тянуться вверх. Тогда Печкин навис над ним, почти касаясь спины, и взял чашки. Но не успел он отойти, как Галчонок выхватил чашки из рук и резко подался назад, падая прямо на Печкина. — И что это было? — спросил Печкин, крепко обнимая Галчонка. — Ничего, — полушепотом ответил тот. — Я бы и сам справился, но спасибо. Они так и стояли: Галчонок не спешил вырываться из объятий, а Печкин не хотел его выпускать. Галчонок был такой теплый и пах так приятно, что Печкину хотелось зарыться носом в шею и … Он резко разжал объятия. У Галчонка вырвался разочарованный вздох. — Я… открою варенье, — Печкин отошел на другой конец кухни. В голове все мысли спутались — ему нужно больше времени все обдумать. Все его запреты чуть не слетели к чертям, когда он ощутил близость такого желанного тела. Но Галчонок тоже все понял и времени давать не стал. Крышка с хлопком открылась. Пока Печкин искал куда бы налить варенье, Галчонок уже успел залезть пальцами в банку, доставая самую большую ягоду клубники. — Ммм, как вкусно… Игорь, у тебя талант! Печкин повернул голову и увидел Галчонка, с перепачканными красным соком губами, который продолжал вылавливать по одной ягоде и отправлять их в рот. — Что? Да подожди ты, Галчонок! Куда руками? Ты же весь в варенье! Сейчас дам, чем вытереться… — он достал из шкафчика чистое полотенце, но Галчонок только усмехнулся и принялся демонстративно облизывать каждый палец, глядя при этом Печкину прямо в глаза. В комнате резко стало нечем дышать. Печкин так и застыл, глядя на Галчонка и сжимая в руках никому не нужное полотенце. — Просто так вкуснее, — Галчонок улыбнулся и аккуратно достал из банки еще одну ягоду. — Хочешь попробовать? Печкин сглотнул. Голос разума затих. Только один ответ стучал в голове. — Хочу… Галчонок только этого и ждал. Он подошел и встал вплотную, а затем положил клубнику себе в рот и … съел. Печкин выгнул бровь. Галчонок усмехнулся, обвил руками его шею и прошептал, притягивая ближе: — Ты долго думал, Игорь. Печкин сдался. Это было слишком для него. Он подался вперед и накрыл губы Галчонка своими. Провел языком, слизывая остатки варенья, слегка прикусывая и оттягивая зубами нежную кожу. Галчонок приоткрыл рот и их языки встретились. А дальше оба потеряли контроль. Это был самый сладкий поцелуй в жизни Печкина. Теперь клубника будет ассоциироваться только с Галчонком, только с ним одним. Печкин подхватил его и усадил на столешницу. Галчонок обхватил ногами его талию, прижимаясь ближе. Его руки заползли под футболку, вызывая тонны мурашек по телу. "Маленький демон". Печкин сместился на шею, покрывая поцелуями каждый сантиметр кожи — такой горячей, даже слишком горячей… — Подожди… — Печкин нехотя отстранился и дотронулся губами до его лба. — Да ты весь горишь! У тебя температура, ты заболел? — Есть немного, — тихо проговорил тот, продолжая тянуться к Печкину всем телом. — Какой же я идиот… — Печкин подхватил Галчонка и понес в спальню. «Как я сразу не заметил, что Галчонок болен? Он ведь пришел сюда с температурой, потому и вел себя так странно. Вот же! Сразу накинулся на него, как только …арррхх! Ладно, сейчас надо с температурой разобраться». Галчонок притих на руках, крепко прижимаясь к Печкину. Его уже начало трясти от озноба. — М-мне т-так холодно. — Сейчас-сейчас, потерпи немного, — он уложил Галчонка в постель, накрыл одеялом и только хотел пойти за аптечкой, как Галчонок подскочил на кровати и вцепился ему в руку. — Игорь, н-не уходи! Н-не оставляй меня одного! Печкин был в растерянности. Он не знал, что делать, как себя вести. Галчонок выглядел таким напуганным и уязвимым, что хотелось защитить его от всего мира. Он присел на кровать и обнял его, прижимая к груди. — Ну что ты! Я тебя не оставлю, — поцеловал в макушку. — Но мне нужно сходить за градусником и лекарством, я быстро вернусь, хорошо? — Х-хорошо, — прошептал куда-то в ключицу тот. Печкин опять уложил его в кровать и быстро метнулся в ванную за аптечкой. Да: тридцать девять и два. Нужно срочно сбить, пока температура не выросла еще больше. Достал две таблетки парацетамола и дал Галчонку стакан воды. Тот послушно выпил и лег обратно — сил спорить и пререкаться уже не было. Печкин посидел рядом с полчаса, перемерил температуру — стала падать и собрался уходить, но его опять остановили. — Не надо на веранду … ложись со мной, — и Галчонок потянул его на себя. Печкин лег рядом. — Руку, — пробубнил Галчонок. — Что? — Руку положи, — сонным голосом потребовал тот. — Ладно, — но не успел Печкин договорить, как Галчонок сам взял его руку и положил себе под голову вместо подушки. Печкин удивленно моргнул, правый уголок рта дернулся вверх. — Спокойной ночи. — И тебе. «Я — океан, я — река, спокойно», — пульс у Печкина колотил как учитель ладонью по парте нерадивого ученика: громко, быстро, с явной угрозой. «Это всего лишь сон, совместная ночевка — ничего больше. И то все, клубничное было потому, что Галчонок был в бреду из-за болезни. Ничего больше, Печкин, ничего больше». Он еще долго не мог уснуть, обдумывая десятки вариантов развития событий. Галчонок мерно сопел рядом — температура, видимо, совсем спала. Он во сне несколько раз перевернулся, ища удобное положение, а потом подлез поближе, прижимаясь спиной к груди Печкина, и притих. Печкин вдохнул запах его волос и обнял крепче — так, как давно хотел сделать. И постепенно стал проваливаться в сон. Печкин проснулся из-за того, что кто-то накручивал его волосы на палец. Что-то не тяжело, но увесисто давило на грудную клетку. Открыл глаза и увидел улыбающегося Галчонка. — Кто тут у нас такой соня? — он положил голову на руки, сложенные под подбородком. Печкин провел рукой по лицу, окончательно сгоняя дрему. — Так всего-то пару часов прошло: еще темно, — он кивнул головой в сторону окна. — Ты как себя чувствуешь? Что-нибудь болит? — он дотронулся ладонью до лба Галчонка, проверяя температуру. — Все хорошо, ничего не болит. А на улице темно, потому что это уже конец другого дня. Мы с тобой весь день проспали, — улыбка Галчонка стала еще шире. Бессонница Печкина давно прошла, он начал нормально высыпаться и просыпаться. Но в обнимку с Галчонком, проспал до восьми вечера. До чего дожил? — Кушать хочешь? Или может чаю? Да, чаю ведь они вчера так и не попили. Галчонок хохотнул. — Не хочу, а ты? — И я что-то не горю желанием. — Что будем делать? — Ну, если ты ничего не хочешь, можешь еще поспать, а я пойду… — Печкин собрался подняться, но Галчонок удержал его, придавливая к кровати всем весом. — До чего же ты… — подтянувшись на локтях, он поцеловал Печкина. Быстро прижался губами и сразу же отстранился. Печкин отвел взгляд. Вспоминать вчерашнее не хотелось, тем более в таких обстоятельствах. Как только Галчонок увидел такую реакцию, то сразу сел в кровати и, подтянув под себя ноги, стал молится, чтобы его не выгнали из дома. — Галчонок, — осторожно начал Печкин, — я понимаю, ты вчера был не совсем в себе: высокая температура и все такое. Я ведь не понял сразу, ты прости меня… Галчонок резко развернулся. — За что простить? — За то, что поцеловал тебя. — Ты просишь прощения за это? Но я хотел тебя поцеловать и температура тут не при чем! Я и сейчас хочу целовать тебя и не только, но… — он отвернулся, пряча лицо, — но ты не должен этого делать из жалости. Минута молчания. Галчонок не видел лица Печкина, да и не особо старался, ведь развитие событий было известно лишь Господу Богу. Да и он иногда сомневался в исходе этих отношений. У Печкина в голове завертелось все то, что он думал и о чем даже подумать не мог. Сразу все его сомнения как ветром сдуло, все его запреты слетели и уже вряд ли что-то смогло бы его остановить. Галчонка дернули за локоть, уложив на кровать боком. Они смотрели друг на друга и все понимали. Печкин улыбнулся и первым потянулся за поцелуем. И это был стоящий, всего того утраченного времени, поцелуй. Прикусил верхнюю губу, лизнул нижнюю. Язык ходил, где хотел, постепенно углубляясь и наращивая темп. А когда воздуха совсем не стало хватать, он отстранился. Галчонок тяжело дышал, его лицо было все красное от смущения, но глаза сияли ярче звезд. — Как я могу понимать твои действия? — Печкин приподнял бровь. — А я твои? — ответив вопросом на вопрос, Галчонок улыбнулся. — Так не честно. — А кто говорил про честность? Это ты у нас никогда не врешь, и этим ты мне нравишься. — Я тебе нравлюсь? — Когда не задаешь глупых вопросов — очень. Печкин усмехнулся. — Ты мне тоже нравишься. Галчонок раскрыл рот от удивления. — Матерь Божья! Чего-чего, а радостного вскрика Печкин не ожидал. Да и Галчонок в испуге, прикрыл рот рукой, но тут же кинулся к Печкину за новым поцелуем. Требовательным, не терпящим промедлений. И Печкин не сдерживался — резко перехватил командование, постепенно нависая над Галчонком, пока окончательно не уложил его на спину. — Игорь, — Галчонок приподнял голову. — Что такое? — в карих глазах мелькнуло беспокойство. — А это точно не просто эксперимент по типу «попробовать, как это»? — некоторые сомнения все-таки терзали Галчонка. — Я бы никогда так с тобой не поступил, — Печкин отдельно выделил слово «с тобой» и посмотрел самыми что ни на есть честными глазами. — Тогда хорошо, — и он подался навстречу новому поцелую. Они целовались снова и снова. Руки блуждали по телу, норовя забраться все дальше, одежда мешала и бесила — ведь скрывала все, что так давно хотелось увидеть и потрогать. Печкин провел ладонями вниз по груди, очертил плавные изгибы талии, а затем схватил за края футболки и потянул вверх. Галчонок сделал тоже самое. Легкие касания. Это было, как удар током. Новые поцелуи, объятия — они щедро одаривали друг друга лаской, забывая обо всем. Через некоторое время Печкин отстранился и лег рядом, тяжело дыша. — Что случилось? — Галчонок приподнялся. — Все нормально, просто дай мне минутку, мне нужно немного… — Немного времени? — Галчонок улыбнулся и перекатился вбок, наваливаясь на Печкина сверху. — Нет, ты и так постоянно притормаживаешь. Конечно, Печкин притормаживал. Потому что если бы пустил все на самотек, то уже вчера обмазал Галчонка тем клубничным вареньем с головы до ног, а потом сожрал прямо там, на кухонном столе. А может, сделал бы это еще раньше. Месяцев так восемь назад. Галчонок поцеловал Печкина в угол рта, затем в скулу, что-то промурлыкал и прикусил мочку уха. — Галчонок, не надо… Печкин держался из последних сил. Он не хотел торопить события, но желание трахнуть Галчонка становилось все больше и больше. И с каждым его вздохом, поцелуем и неосторожным движением, самоконтроль слабел. А Галчонок как будто и не слышал: он сел сверху, устраиваясь поудобнее, ерзая и двигаясь то выше, то ниже, пока не почувствовал истинную причину ступора Печкина. Он улыбнулся и наклонился ближе, касаясь кончиком носа носа Печкина. — Скажи, Игорь, ты бы хотел заняться со мной сексом? Вопрос был риторическим. Галчонок уже знал ответ. Печкин тоже, но все же подыграл. — Ну, думаю, если ты хочешь, то да. — Вот как… — Галчонок уткнулся лицом ему в шею. — А если я, мгх, не против?.. Печкин напрягся. — Не шути со мной, Галчонок. Ты уверен? Потому что, если начнем, я уже не смогу остановиться. Утвердительный кивок. У Печкина щелкнул выключатель, который отвечал за кнопку «нельзя». Он тихо произнес: — Это замечательно. — Да? — Еще спрашиваешь? Печкин широко улыбнулся и притянул Галчонка ближе. А затем резким движением опрокинул его на кровать, поменявшись с ним местами. Ноги Галчонка развел шире и устроился между ними. Галчонок только успел хлопнуть ресницами и раскрыл рот, видимо, испугавшись такой резкой смены настроения, но Печкин все понимал. Он поцеловал мягко и нежно, не настаивая ни на чем и стараясь успокоить. Щеки, эти любимые, вечно краснеющие щеки, милый носик, виски и уши — все хотелось попробовать. Он относился к Галчонку максимально бережно. Перед тем как перейти дальше на пару секунд остановился, посмотрел на его довольное и сияющее лицо, и продолжил. Шея, ключицы, плечи с веснушками. Эти веснушки снились Печкину в самых изощренных эротических снах, не давая покоя ни днем, ни ночью. Теперь он мог разглядеть и посчитать каждую, лизнуть и укусить — ведь Галчонок разрешил. Разрешил насладиться его прекрасным телом. И Печкин не собирался упускать такой момент. Он стянул с Галчонка штаны и белье — все лишнее, все мешает. — Какой же ты красивый, — вырвалось у Печкина и Галчонок покраснел еще больше. Он смущенно пытался прикрыться, но Печкин взял его руки в свои и поцеловал каждый палец, ладонь, тыльную сторону запястья, предплечье и ямку локтя. Грудь, живот — тысяча поцелуев. Но и этого было мало. Он спускался все ниже, и ниже, и… — Постой! — тут же прикрыв рот рукой, вздрогнул Галчонок и приподнялся с постели. Печкин не остановился, а лишь замедлился и чуть оторвался от вспотевшей кожи у паха. Молча перевел взгляд на лицо Галчонка, но тот лишь ахнул, закрыл лицо рукой и упал на подушки. Печкин уверенно вернулся к поцелуям. Через пару минут не выдержав, Галчонок ухватился руками за голову Печкина и потянул на себя, вцепившись в его губы настойчиво и страстно. Через минуту он оторвался, хватая ртом воздух и зашептал: — Пожалуйста, Игорь, сделай что-нибудь или я сейчас просто умру… — Хорошо… В прикроватной тумбочке был тюбик смазки и пачка презервативов. Увидев эти предметы, Галчонок напрягся. — Все хорошо. Я постараюсь сделать все как можно безболезненней. — Я знаю, просто… ну… понимаешь… Печкин поцеловав Галчонка в лоб. — Понимаю. Печкин открыл один презерватив и надел его на пальцы, щедро полив сверху смазкой — лучше переборщить, чем пожалеть. И, целуя в висок, двинулся к уху: — Сейчас будет немного неприятно. Если больно — тут же говори. Я остановлюсь, и мы попытаемся как-нибудь по-другому. Понял? — Угу, — еле выговорил Галчонок, млея от низкого голоса. — Вот и умница. Печкин начал отодвигаться, но Галчонок схватил его шею, притягивая назад. — Нет! Говори еще что-нибудь, мне нравится твой голос, и щетина так приятно колется… Печкин хмыкнул и, покрутив пальцем вокруг сфинктера, размазывая смазку, медленно протолкнул его внутрь. Галчонок вздрогнул. Печкин заговорил. Про то, какой Галчонок милый, и как он уже давно с ума сходит, не зная, что делать со своими чувствами. Про их первую встречу, про красную футболку, кизил и веснушки, сирень, клубнику и еще много всего… А пока Галчонок довольно мурчал и цеплялся за плечи, постепенно вошел один палец. На каждый болезненный стон, звук, движение, Печкин отвечал с большим трепетом. Галчонок оказался буквально зацелованным с ног до головы. Один, второй, третий. Когда входило уже четыре пальца и Галчонок не так болезненно постанывал, Печкин все-таки решился действовать дальше. Вынул из парня пальцы, на что получил негромкий обиженный полувздох. Печкин бросил использованный презерватив на пол, разорвал следующую упаковку и приспустил боксеры. Галчонок устремил взгляд вниз. От страха даже пискнул, тут же садясь в кровати. — Ох, Игорь… это… до чего же он… — на его лице отображались все эмоции, и Печкину было не сложно догадаться, что Галчонок хотел сказать. — Большой? Хех, я знаю этот взгляд. Не первый год его вижу, — Печкин немного отодвинулся. — Эээ… ну да, — Галчонок потупился. — Не пугайся, я уже понял, что вставлять не будем. — Нет! Куда?! Разве я отказывался?! — Галчонок… — Это было мимолётное удивление. Я готов, честно. — Ага, я вижу. Приблизившись, Галчонок ладонью дотронулся до щеки Печкина. Посмотрел в глаза, а после потянул на себя и сказал то, чего Печкин не ожидал услышать. — Давай проверим, войдёт ли он полностью…? Печкин покачал головой. Не осуждающе, скорее, чтобы скрыть улыбку. Он сглотнул — в горле пересохло. — Я знаю, что тебе страшно. — Кто тебе сказал? Ничего подобного. Кому это здесь страшно? — Галчонок начал ложится обратно, увлекая Печкина за собой. — Птенчик. Милый, бесстрашный, — поцеловал его в шею. — Хорошо. Расслабься. Печкин начал постепенно входить. — Мммх, Игорь, — Галчонок ногтями вцепился в спину, кусая губы и сдерживая вскрик. — Все в порядке, расслабься, нужно немного потерпеть, — Печкин продолжал целовать шею, оставляя следы на светлой коже, и медленно входил. Галчонок, казалось, не дышал. Печкин посмотрел на него: искусанные губы, глаза крепко зажмурены. Сердце замерло. Раньше он никогда особо не обращал внимания на такое — ничего, потерпят, не стеклянные же. Немного поболит, зато потом будет классно. Но смотреть как, мучается Галчонок он не мог. — Давай остановимся. Галчонок открыл глаза и слеза скатилась по его щеке. — А еще не все? — Только половина. — Тогда продолжай, — он уверенно кивнул. — Только поцелуй меня, крепко-крепко. Дважды просить не пришлось. Жаркие поцелуи, сбившееся дыхание, переплетенные пальцы и сладкие вздохи — Печкин не заметил, как дошел до основания. Остановился на полминуты. Галчонок, немного поерзав, принял более удачную для его спины позу и глубоко выдохнул. — Я продолжу? — Да, мгх, только не спеши. — Понял, — поцеловав Галчонка в макушку, Печкин начал двигаться. Медленно и аккуратно, старался сдерживаться, чтобы не ускорить темп и не причинить боль. Такие несильные толчки успокаивали обоих, но хотелось большего. Галчонок положил руки на бедра партнера и сжал, резко притягивая ближе. — Я, арххх… хотел бы быстрее… Печкин исполнил его просьбу: обхватил Галчонка за талию и приподнял, меняя угол проникновения. Галчонок только резко выдохнул и прогнулся в пояснице. Толчки стали сильнее, размашистей, то и дело попадающими по простате. Галчонка удовольствие накрыло с головой, заставляя стонать, срывая голос. Он делал это так громко и бесстыдно, что Печкину пришлось несколько раз останавливаться, затыкая ему рот поцелуем. Когда стало понятно, что дело идет к концу, он обхватил пальцами член Галчонка и провел по нему рукой. Галчонок застонал еще громче. Печкин продолжил дрочить ему, стараясь двигать рукой в такт толчков. Галчонок кончил первым, сжимая пальцами простыни и выкрикивая имя Печкина на весь дом. Печкин, услышав и увидев все это, только успел ругнулся и, закусив губу, кончил следом. Вытащив член, выкинул презерватив и без сил упал рядом. Когда он смог снова сфокусировать зрение, сел на кровати и посмотрел на Галчонка. Тот лежал, раскинув руки в стороны, пальцы его дрожали, но лицо светилось неподдельным счастьем. — Ты как? — Печкин убрал прилипшие волосы с его лба и поцеловал в висок. — Очень больно? — Ты что! Больно было только поначалу. Мне вообще нормально, — он подполз к краю, пытаясь встать, но не устоял, покачнулся и сел Печкину на колени. — Просто еще не отошел. — Ну раз не отошел, тогда мне придется тебя в душ на руках нести, — Печкин поднялся и взяв Галчонка на руки, двинулся в ванную. — Игорь! — Мы и так небось всех соседей перебудили, ты решил их добить? Покраснев, Галчонок приобнял Печкина за плечи. — Никого я не будил. И вообще, это все ты. — Как скажешь, птенчик, — еще один поцелуй. Дойдя до душа, Печкин поставил Галчонка на ноги, включил воду и стал рядом. Быстро обмывшись, оставил Галчонка одного, чтобы не смущать, и пошел за вторым полотенцем. Наверное, надо будет еще одно повесить. По пути собрал грязную одежду и закинул в машинку. Когда Печкин вернулся, Галчонок уже закончил. Печкин замотал его в большое махровое полотенце и повел назад в спальню. Из шкафа достал чистую футболку и шорты. Конечно, они были Галчонку великоваты, но все равно лучше, чем ничего. Переодевшись, Галчонок потянул Печкина в постель. Опять потребовав у него руку, лег справа. — У меня дежавю, — Галчонок повернул голову. — Да ну, — Печкин изогнул бровь. — Я опять в твоей футболке. — Меня это вполне устраивает. — Ахаха, тогда все отлично, — Галчонок улегся на грудь Печкина. — Когда твои домой возвращаются? — Завтра поздно вечером, — сонно ответил Галчонок. — Хорошо. Может все-таки поешь? Давай, я что-нибудь быстренько приготовлю, м? — Не хочу я, давай утром. — Ладно, — неохотно согласился Печкин и поцеловал Галчонка в макушку. Прошло пару минут. Печкин уже подумал, что Галчонок заснул, но тут раздался тихий голос. — Игорь… — Да? — Ты бы не хотел со мной встречаться? Печкин повернул голову так, чтобы увидеть глаза Галчонка и улыбнулся: — Хотел бы. А можно? — Да кто же тебе запретит? Значит, с этого дня мы… пара? — Пара, не самое подходящее слово, но сойдет. — Вот и чудесно. Значит, как мой парень, ты будешь по утрам готовить для меня завтрак и приносить его в постель. Оба негромко хохотнули. — Я только за. Печкин не верил в приметы. Хотя знал одну: найти испуганного парня в кустах — к любви.