Мутант нового времени

Когда Чарльз бросается за тем отчаянным человеком с обжигающе колким разумом в воду, он не берет в расчёт странную уверенность того в собственной непотопляемости. И нехватка кислорода до боли в груди, и сжатие пазух воспринимается безумцем как досадная помеха, не более. Он себя погубит. Его нужно спасти. Крепко хватая жилистое тело за бока, Чарльз напрягается для толчка наружу, но пальцы соскакивают по гладкой водолазке, только с третьего раза зацепляясь за ребра. Нет. Не ребра. Его захлестывает чужая стыдливая паника с каплей боли, почти животная — она вспыхивает из глубин на мгновение, но этого хватает чтобы сбить концентрацию и дыхание. Им обоим. Странные ребристые полосы, слишком мягкие для стальных мышц, слишком чётко оформленные для жировой прослойки и глубокие для шрамов, он потом приписывает следам от варварских опытов. Не то чтобы он не был прав. Эрик — именно так зовут его нового опасного знакомого, восхищает и пугает Чарльза на уровне инстинктов почти в равной степени: животная грация движений и абсолютный самоконтроль, аура сокрушительной мощи, электрическим облаком накрывающая всё и всех в его молчаливом присутствии, жуткие в своей машиной жестокости мыслеформы, столь обыденно и блекло промелькивающие в его расчетливом мозгу, что кажутся нормой, и контраст с яркими до рези эмоциями, столь полными, что о большом и незакаменевшем сердце его визави можно не волноваться. Глаза смотрят прямо, остро и твёрдо, вызывая ассоцииации с первозданной стихией — штормом в море. По лицу тяжёлой волной прокатывается выражение, на точную расшифровку которого у Чарльза уходит не один день. Чётко отмеренная угроза, под которой таится нервозная неуверенность. Интерес и мозга, и сердца. Эта мельчайшая уязвимость кажется такой очаровательной на фоне откровенной отчужденности и выпестованного статуса самого сильного. Такой важной. Как слабо пробивающийся свет в скважине на фоне темного монолита замурованной двери. Чарльз включает всю свою харизму и безрассудство, чтобы вести себя так небрежно расслаблено в его присутствии, так обезаруживающе сердечно. За что получает яркий отклик, судорогой из слабой улыбки, дергающей уголок рта, оценивающем прищуре и чуть-чуть расслабившихся плеч да разведенных шире острых колен, прокатывающейся по телу. Это победа. Это похоже на игру. Чарльза всегда притягивало опасное. Чарльз смотрит, не отрываясь.

***

Второй раз все получается в точности да наоборот. Чарльз настолько поглощен процессом поиска вспыхивающих маяков сознания их собратьев, так сфокусирован на невероятном чувстве всеощущения, что предательская слабость собственного тела остаётся крайне далеко, заслоненная мощью слияния с Церебро. Странные толчки, колеблющие восприятие и невнятные звуки вызывают только глухое раздражение, заставляя углубляться сильнее. «ВЕРНИСЬ» Лазурным облаком изморози расцветает вокруг несущейся кометы, которой является сейчас Чарльз. «ЧАРЛЬЗ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ! СФОКУСИРУЙСЯ НА МНЕ» Внезапная буря в пространстве застилает, кажется, весь мир вокруг, накрывает с головой, капсулирует в себе. Застигнутый в расплох, Чарльз инстинктивно волнами возмущается в ответ, взрезая морок, но тут же прекращает, замерев в осознании. Буря мягкая, приятно остужающая воспаленный мозг и натянутые нервы, она держит бережно, несмотря на разьедающее сопротивление. Чарльз больше не чувствует себя бабочкой в кулаке. Шум превращается в речетатив его имени на разные лада: «Чарльз, ты меня слышишь? Отсоединись от машины, иначе она взорвётся, все показатели зашкаливают...» «ЧАРЛЬЗ, ЧАРЛЬЗ, ЧАРЛЬЗ, ЧАРЛЬЗ...» «Чарльз, отпусти, отпусти! Прекрати, ты делаешь ему больно! Знакомые пурпурные вспышки Рейвэн испуганно пульсируют в дали, заставляя мгновенно свернуться внутрь тела и… Реальность оглушают болью. Почти все его мышцы сведены, в носу лопнули капеляры, кисти и стопы закостенели и почти не чувствуются, в голове пульсирует так, что Чарльз подозревает серию кровоизлияний, а взор посностью закрывают черно-красные пятна. Кровавый оскал на белесом лице — первое за что цепляется фокус, когда наконец удаётся регламентировать импульсы нервной системы и расслабить тело. Эрик стоит перед ним на коленях, цепляясь за предплечья, в светлых глазах плещется почти пьяный восторг, несмотря на натянутые мышцы под пальцами Чарльза. Он держит тисками лицо Эрика за виски. Мизинцы впиваются в нежную кожу за ушами с такой силой, что Чарльз с ужасом чувствует выступивший ликвор. — Ну ты и мощь — звучит сиплым шёпотом, но даже так это все ещё ближе к похвале, чем к обвинению. Вокруг мельтешат Хэнк, отсоединяющий провода со шлемом, и причитающая Рэйвен, хватающая их за плечи и руки в тчетной попытке помочь расцепиться. — Ох, Эрик, я… Прости, друг мой, я не… Ты не должен был ощутить все это на себе, и.... Губы еле слушаются, но жгучее сожаление так хочет пролиться потоком извинений, что Чарльз едва удерживает себя от повторного ментального слияния с целью залечить, убедиться, что обойдётся без последствий. Эрик сейчас максимально раскрыт перед ним и расслаблен, как наверное никогда в своей сознательной жизни — классический побочный эффект ментального удара такой силы. Кровь медленно стекает из носа и он лениво слизывает её с губ, не отрывая расширенных глаз от Чарльза. Связь теплом плещется между ними, спонтанно образовавшаяся при прямом коннекте и поддерживаемая контактом тел, сейчас передаёт Чарльзу всё, что он хотел бы знать и всё, что никогда бы не позволил себе спросить. Когда ему наконец удаётся аккуратно оторвать пальцы от тонкой кожи, голова Эрика безвольно качается вниз и он бездумно ловит его за подбородок. Тот глубоко вдыхает, пытаясь придти в себя, и Чарльз фантомно чувствует как расправляются жилы, напрягаются мышцы брюшины, раскрываются лёгкие и клапаны, а потом Эрик шумно выдыхает, и запястье удерживающей голову руки гладит тёплый воздух. Ментальный возглас удивления Чарльзу кажется едва ощутимым из-за усталости, но Эрика он бъет на отмаш изнутри. Челюсть под пальцами каменеет, руки, всё это время мирно лежащие на его предплечьях, сжимают до боли и Эрик единым слитным движением перетекает в вертикальное положение. «ТЫ. ТЫ. ТЫ. ТЫ. ТЫ. ТЫ.» Каждая волна эхом отбрасывает все дальше. Его разум — ослепительная вспышка — уроборос воспоминаний, сотканных из боли, горечи, острой уязвленности и страшного чёрного смирения. Эрик схлопывается как сверхновая, тяжело и оглушающе, но поток столь интенсивный, что Чарльз переживает всё. Лёгкие и бока жжёт при каждом вдохе от фантомного дискомфорта, а гортань тянет острой болью при любом микродвижении. Чарльз тяжело сглатывает, не отрывая слезящихся глаз от лица, видя лишь того бедного ребенка с чёрными подглазниками, отдирающего кровавые бинты в тихом ужасе, задыхающегося в бассейне-изоляторе, мечущегося на разделочном столе. — Эрик, Эрик, мне так жаль. Рядом настороженно замолкает Рэйвен, услышав в интонациях столь несвойственную ему мольбу. Хэнк переводит взгляд с него на Эрика и обратно, непонимающе хмурясь, но все же нарушает тишину и неуверенно предлагает всем перебраться в лазарет для тестирования состояния. Предлагает плечо. — Спасибо. Я пойду к себе. Сам. Слова свинцовой плитой падают между ними и Чарльз наконец чувствует пустоту там где лежали его руки. Эрик разворачивается и чеканным шагом выходит за дверь. Пусто и холодно вогруг Чарльза и в ментальном пространстве. Нет. Пусть лучше его захлестнет бурей. Первые шаги к нему даются тяжело, но Чарльз упрямый и отчаянный, а боль, беспрестанно гуляющая по телу, только дабавляет сил. Сзади, отмерев, восклицает сестра, но он обращает на неё внимание лишь после того, как та настигает его в дверях. — Куда ты? Ты еле ноги переставляешь! Давай Хэнк тебя обработает и... — Зачем ты ему сказала, Рэйвен? — Перебивает Чарльз, слишком взведённый, чтобы скрыть раздражение: — Способ знала лишь ты, со мной бы ничего фатального не произошло, а Эрик теперь… — Нет, нет, ты бы себя видел! И его. Он был так зол и напуган, мы все испугались, но он был столь решителен, я говорила, что это опасно, но он не слушал, я сама пыталась тебя позвать, а он не стал ждать! Её интонации и подтверждающий слова калейдоскоп воспоминаний так ярко бьют по восприятию, что Чарльз мгновенно мобилизуется. — Рэйвен, тише, я тебе верю, прости, но если я сейчас его не догоню… Сестра смотрит встревоженно и смиренно, отпуская его плечи, закусывает губу и резко кивает в сторону аллеи. Сил хватает, чтобы выдавить лишь кривую улыбку, Чарльз делает глубокий вдох, концетрируется на остаточных нитях связи и движется к самому ближнему заслоненному полисадником бассейну.