– В целом это будет похоже на использование гигая. Мы поместим тебя в кокон, внутри которого ваши реяцу будут разделены, – Пояснял Урахара Киске, попутно извлекая из сумки какие-то колбочки и коробочки.
Вообще, всё это выглядело крайне странно и совсем не нравилось Рукии. Она со всей очевидностью понимала, что знакомиться с этим Урахарой ближе чем есть, вовсе не хочет. И совсем не понимает почему остальные так ему доверяют.
– А это точно безопасно? Для него...
Урахара посмотрел на неё с некоторой долей сочувствия.
– В целом - да. Должно быть. В теории.
Сидевшая до этого момента молча, Рецу Унохана дипломатично покашляла, привлекая к себе внимание:
– Я не думаю, что есть смысл скрывать: никто и никогда до сих пор не делал ничего подобного. Я не знаю безопасно ли это и Урахара-сан тоже не знает безопасно ли это. Но и оставлять всё так как есть тоже нельзя.
Почему-то тут Рукия поверила сразу и безоговорочно. Да, вероятно, так оно и было. И... Отказаться она уже не могла.
– Рекомендую выпить вот это, – Урахара протянул стакан и жидкостью. Рукия посмотрела сначала на Унохану-тайчо, потом на Кёраку-тайчо. Видимо, они тоже считали, что ей просто необходимо это выпить. Ну что же. Она отпила маленький глоток и сморщилась, едва не выплюнув эту гадость прямо на пол. Жидкость явственно отдавала лакрицей и была одновременно приторно сладкой и горькой. Большей гадости Рукия не встречала в своей жизни. Однако, от того как она перенесёт разделение, сейчас зависло слишком многое. Давясь от приступов рвоты, она честно выпила содержимое стакана и, утирая выступившие слёзы, протянула стакан Урахаре.
Он отошёл куда-то в сторону и почти сразу же вернулся с чьим-то занпакто в руках. Реяцу моментально всколыхнулась и затопила тело девушки до макушки, либо она ничего не понимала, либо это был легендарный Согьё но Котовари, духовный меч капитана Тринадцатого отряда. Однако сам Урахара не пожал даже вида, он положил занпакто на стол, а сам тем временем жестом предложил Рукии лечь на кушетку.
Ещё пару дней назад она не могла даже себе представить такого ужаса: лежать в присутствии совершенно постороннего мужчины... Это было нечто немыслимо чудовищное. Однако именно в этот момент впервые за всё время, что она здесь находилась, подал голос Укитаке-тайчо:
–
Я не думаю, что он подразумевает нечто дурное. Он всегда был увлечён наукой куда больше чем своей собственной жизнью, и Шихоин Йоруичи, вероятно единственная, к кому он относился не просто как к коллеге, а как к женщине.
Рукия вздрогнула, вспомнив, что это же имя упоминал и её брат в отношении огромного чёрного кота, встречного ими в Каракуре. Но тогда он не говорил, что Йоруичи один (или всё же одна? ) из членов клана Шихоин. Так кто же это? Неужели могущество и сила этого шинигами такова, что он может использовать в качестве гигая облик кота? Или же это был не гигай? Однако, выяснять это прямо сейчас было не самой подходящей идеей. Рукия покорно легла на кушетку, решив, что хуже чем есть, наверное, уже не будет. И была катастрофически не права.
Лёгкий пасс и чужая реяцу, начала обвивать её тело, обжигающе горячая и такая плотная, словно это и впрямь был длинный кусок крепкой ткани, а не духовная сила. Виток за витком. Всё плотнее и плотнее. Вот она уже и дышала с трудом, а между тем Урахара, кажется, и не собирался прекращать. Её вдруг обуяла паника: а что, если она умрёт вот здесь и вот сейчас?!
Рукия резко дёрнулась, издав какой-то животный рык. Она билась как рыба, выброшенная на берег, не способная вывернуться из пут этой жуткой реяцу, но до последнего пытающаяся хотя бы выжить. Страх, древний как сама жизнь, туманил разум, заставляя до последнего биться. Она уже не понимала кто она, и где она, но продолжала кричать и извиваться.
И вдруг...
Вдруг запахло цветами. Лёгкий аромат навевал воспоминания о летних днях, когда в воздухе стоит запах трав и цветов. Когда солнце ещё не обжигает как в полдень, а мягко и ласково согревает как ранним летним днём. Чьи-то руки, сильные и крепки обнимали её и баюкали, шепча что-то ласковое, успокаивая и защищая.
– Я подержу её...
Голос доносился словно сквозь густую пелену, такой далёкий и невнятный, что она и не понимала толком кто это говорит. Цветочный флёр окружал, укутывая и навевая сны, сквозь него она уже и не чувствовала как всё та же обжигающая реяцу продолжала укутывать её, создавая вокруг некое подобие кокона. А потом пришла боль...
Она разрывала мышцы, сковывала горло, не давая ни вздохнуть, ни крикнуть, перемалывали рёбра, выворачивал суставы и только тот самый кокон удерживал её тело, не давая ему выгнуться в дикой конвульсии. Тут уже было даже не до крика.
***
Если бы Рукия могла видеть происходящее со стороны, то наверняка была бы несколько удивлена. Кёраку Шунсуй никогда не относился к числу тех, кто готов был успокоить и поддержать, ему было проще составить бедолаге компанию и помочь напиться до потери сознания. Но сегодня он обнимал Рукию, бившуюся в чудовищных судорогах, одновременно шепча что-то ободряющее и пытаясь лечить своей собственной реяцу, постепенно добавляя её в реяцу Урахары, которая сковывала тело девушки, формируя вокруг некое подобие пут и барьера одновременно.
– Немного... Ещё немного! – Урахара выглядел не особенно лучше, вспотевший, со сбившейся на бок шляпой, со вздувшимися на руках венами, он продолжал удерживать тело с помощью кидо, пока реяцу Укитаке буквально рвалась наружу.
И только Унохана-тайчо продолжала сидеть на своём месте, со стороны наблюдая за происходящим. Если будет нужно то Минадзуки всегда рядом с ней и сможет восстановить практически любые повреждения, но пока всё не то чтобы шло по плану, но по крайней мере было не особо критичным.
Постепенно судорожные волны становились всё реже и слабже, а дыхание чётче и глубже. Реяцу Урахары, до сих пор сковывающая тело девушки, вдруг разом ослабла и словно осыпалась, отпустив её.
– Кхм...
Кёраку повернулся и впервые за последний час позволил себе улыбнуться. Около стола на котором лежал Согьё но Котовари стоял, согнувшись и опираясь ладонями в край стола Укитаке.
– Получилось? – скорее спросил чем утверждал Урахара.
– Получилось... Но тебе придётся убраться отсюда как можно быстрее. Слишком многие тут излишне желают тебя видеть, – кивнул Кёраку, всё ещё прижимая к себе девушку, лежавшую в глубоком забытьи.
***
Рукия сидела на краю кровати и смотрела в окно. Там, за ним было лето. А она словно сквозь сон помнила это странное ощущение цветочного вихря и чьи-то руки. Может быть это и впрямь был сон?
Позади скрипнула и открылась дверь. Кто-то вошёл в палату.
– Меня скоро отсюда выпустят? Я хорошо себя чувствую, – не оборачиваясь спросила она.
Вошедший молчал. Потом подошёл ближе и положил руки ей на плечи.
– Помнишь, ты сказала, что боишься потерять меня? Так вот, ты не потеряла, ты нашла.
Она обернулась, едва не вскрикнув. В этот раз Укитаке-тайчо был в капитанском хаори, и в этот раз он был живым и настоящим. По крайней мере на столько, на сколько может быть живой душа.
– Я... Я же ничего не сделала...
– Сделала, и я бесконечно благодарен тебе.
– Мне кажется я видела во сне цветы. Это странно, да?
Укитаке задумался на секунду.
– Наверное нет, ты же никогда раньше не встречалась с реяцу Шунсуя... В смысле Кёраку-тайчо. Она и впрямь отдаёт ароматом цветов.
Он и впрямь вернулся, и, кажется, теперь он начинал понимать какими невидимыми нитями были связаны их души, от чего он и смог пробиться в её внутренний мир. Понимал и не знал, что ему с этим знанием делать.
***
Они шли по улицам Сейрейтея, один из самых влиятельных капитанов и совсем юная шинигами, не так давно ставшая источником бесконечных сплетен, сплетавшихся вокруг клана Кучики. Но даже самые завзятые сплетники не решались связать её и капитана Укитаке так, как связала их судьба.
Это было немного странно и пожалуй даже глупо, но спорить с судьбой до сих пор не получалось никому. Укитаке знал это как никто другой, знал он и то, что ему однажды придётся очень серьёзно поговорить с Кучики Бьякуей. Но не сейчас. А сейчас он хочет увидеть Инузури своими собственными глазами. А потом... Потом он покажет ей могилы своих родителей, они будут сидеть с Шунсуем, пить вино, любоваться цветущей сливой. И, пожалуй, спустятся в Генсей, чтобы сказать спасибо Урахаре. Время это то, что у них всё ещё есть, а уж как его потратить они найдут.
