Тук.
Тук.
Тук.
Тук.
Стук моего ногтя по деревянному столу был единственным звуком, который прерывал тишину в кабинете и давал понять, что в нем происходит какая-то оживленная деятельность. Хотя оживленной я себя как-то не чувствовала. Только тоска, скука и небольшое беспокойство.
Я посмотрела на часы. Увидев время, я недовольно вздохнула и положила голову обратно на свою ладонь.
“Ну и где же он?” — подумала я, глядя на горшок с каким-то декоративным растением, который стоял у окна. Я понятия не имею, что это за растение такое. Просто знаю, что оно тут стоит, чтобы пациенты чувствовали себя комфортнее. Околодомашняя обстановка немного расслабляет их и не заставляет их думать о том, что они в какой-то психлечебнице. Ну и, по правде говоря, это меня немного успокаивает. Так я не чувствую себя запертой среди голых стен.
Один из таких пациентов, ради которых такие растения и стоят, как раз должен прийти ко мне на прием сегодня. Если быть точнее, мы к тому моменту уже должны проводить беседу касательно прогресса в лечении, поиска новых проблем и их дальнейшей профилактики, но этот самый пациент катастрофически задерживался. Это заставило меня немного поволноваться, поскольку его случай был слишком критичным, чтобы не обращать на это внимание.
Практически каждый раз, когда у нас был прием, и когда он мне рассказывал о своем прогрессе в борьбе со своей депрессией, я видела в нем все больше и больше тревожных знаков. То, что я называю “Звоночками”. И хотя по ходу лечения его состояние стало более стабильным, и даже было какое-никакое продвижение, эти самые “звоночки” стали давать о себе знать все сильнее и сильнее. Я настояла на том, чтобы пациент заглядывал ко мне почаще, но сейчас, когда его до сих пор нет, я думаю:
А не слишком поздно?
…
*тук-тук-тук*
Стук в дверь моего кабинета вывел меня из мысленного транса. Я резко подняла голову и оживилась в лице. Неужели он наконец пришел? Ох, самое время! Я выпрямилась, отряхнула свою белую блузку, положила руки на стол и громко сказала:
— Войдите!
Дверь открылась и… Увы, это не тот, кого я ждала. Из-за дверного проема показалась небольшая макушка бордового цвета, а потом и блестящие и широкие темные глаза.
— Приветик. Ты не занята? — тихо произнесла эта любопытная макушка высоким девичьим голосом.
Я расслабилась в лице, вздохнула и вернулась в прежнее положение, положив правый локоть на стол, а свое лицо — на правую ладонь.
— Нет, проходи. — сказала я несколько вымученно, направив свой взгляд на то же самое декоративное растение.
Дверь с негромким скрипом отворилась, и я снова посмотрела в сторону входа. Там уже вовсю стояла молоденькая девушка с бордовыми волосами до пояса и все такими же большими и блестящими глазами. Ее руки были сложены в замочек на груди, а на лице была широкая и глуповатая улыбка, что говорило о том, что она явно рада меня видеть. Она стояла так еще какое-то время, словно ожидая, когда я дам ей разрешение пройти, но, зная ее, она и так уверенно пройдет дальше, не дождавшись моего “одобрения”.
Так и случилось.
— Дай угадаю: у тебя выдалась свободная минутка, и ты решила ко мне заглянуть? — сказала я, пока девушка подходила к моему столу.
Посмеявшись, она бесцеремонно села на мой стол своим правым бедром, прислонив подушечки своих пальцев на его поверхности, и немного наклонилась в мою сторону. Кому-то это покажется неприятным и неприличным, но я уже успела к этому привыкнуть.
— А ты меня уже успела хорошо узнать, Несси. — с хитренькой ухмылкой сказала моя знакомая.
В ответ я лишь закатила глаза.
— Скажи мне, Карен, — сказала я, выпрямившись, — как это у тебя получается каждый раз заглядывать ко мне, когда у меня никого нет? Ты даже моего графика не знаешь.
Карен издала небольшой смешок и игриво приложила свой палец к своему же виску.
— Интуиция. — сказала она, — Она меня редко подводит.
Я в очередной раз выдохнула и откинулась на спинку стула, скрестив руки. Интуиция. Ну конечно же…
Карен я знаю не так давно: она совсем недавно устроилась к нам и еще только учится постигать азы профессии по познанию устройства человеческой психики. Есть даже некоторые успехи в этом, если верить тому, что она мне говорит. А она любит говорить, причем очень много и со многими. Она и на психолога-то пошла чтобы с людьми больше говорить. Конечно, она жаловалась, что это оказалось гораздо сложнее, чем она ожидала, но затем с неиссякаемым оптимизмом говорила, что справится с любой сложностью, потому что работа ей все-таки нравится. И, верите ли вы или нет, этот энтузиазм никуда не испарился и по сей день.
По какой-то неизвестной мне причине я нравилась Карен. Она заходила ко мне чаще, чем к другим, причем приходила всегда тогда, когда у меня никого не было. Я понятия не имела, какие высшие силы помогают ей так удобно выбирать моменты. Сама она списывает на интуицию, но, по правде говоря, я не уверена, что в природе существует такое. Я списываю это на элементарное везение.
И вот сейчас Карен, как обычно, пришла ко мне, сев на стол и глядя на меня наполненными детским любопытством глазами. Но в какой-то момент, внимательно изучив меня, она слегка наклонила голову вправо, а ее лицо приняло более обеспокоенный вид.
— Ты чего так волнуешься? Все хорошо? — спросила меня Карен с искренним беспокойством.
Я взглянула на нее с недопониманием.
— С чего ты решила, что я волнуюсь? — спросила я.
— По твоему лицу видно.
Ну конечно же, она заметит это.
Ведь Карен, помимо того, что была очень болтливой, еще была и до жути проницательной. Она буквально по лицу могла смело предполагать, что что-то не так. Неосторожно дернул одной лицевой мышцей, и она сразу скажет, что день у тебя не задался. Она и по моему лицу научилась читать мое настроение, что меня в первое время напрягало, но затем я уже как-то к этому свыклась.
Видимо, придется ей сказать.
— Ко мне пациент должен был прийти сегодня. — пояснила я, вяло уставившись на растение в стороне, — У нас как раз сейчас прием идет, но его все нет и нет. Вот я и волнуюсь немного.
Карен понимающе кивнула и также посмотрела в сторону растения.
— А кто этот пациент? — тут же спросила она, — Дай угадаю: мистер Фазбер?
Я ошарашенно посмотрела на Карен.
— Да как же ты…
— Интуиция, зайка моя. — легко сказала Карен, в очередной раз прислонив свой указательный палец к виску.
Ненавижу, когда она меня так называет.
— Плюс я еще тогда заметила, — продолжила меж тем Карен, убрав руку, — что из всех своих нынешних пациентов чаще всего ты говоришь о нем. Значит и волнуешься за него больше. Не странно ли это?
Я отвернулась от Карен, снова посмотрев в сторону. В этот раз на пол, потому что это декоративное растение мне уже осточертело.
— Когда он в первый раз ко мне пришел, то… его случай был очень критичным. — сказала я, — Конечно, у нас все более-менее выправилось, но… Даже сейчас у него начинают проявляться те “звоночки”, о которых я тебе говорила. И теперь я думаю, не случилось ли что-то действительно страшное?
Я старательно пыталась отогнать от себя тревожные мысли. В конце концов я же врач. Мне нужна была трезвая голова, чтобы помогать в том числе и тем, кто сам страдает от таких же мыслей. Я выдохнула и прикрыла лицо рукой, стараясь упорядочить все в своей голове.
Неожиданно я почувствовала, как чья-то рука мягко дотронулась до моего плеча. Подняв свой взгляд, я увидела, что рука принадлежала Карен, которая приободряюще улыбалась мне. Как ни странно, это меня немного успокоило.
— Не волнуйся ты так, Несси. — говорила она, поглаживая меня по плечу, — Может он опаздывает? Насколько мне известно, людям, страдающим депрессией, тяжело даже с постели вставать.
Я отрицательно помотала головой.
— Не думаю. — сказала я, — Обычно мистер Фазбер исполнителен в этом плане. Максимум на пять минут опаздывает, но не более.
Карен убрала руку с моего плеча и приложила ее уже ко своему рту.
— Тогда может он в пробке застрял? Или он… не знаю, кошелек потерял? Все возможно!
Я с недоумением посмотрела на Карен. Сколько еще она будет гадать причины, по которым мистера Фазбера сейчас здесь нет? Возможно это прозвучит странно, но какая-то часть меня желала, чтобы ее пресловутая интуиция в этот раз сработала, и мистер Фазбер действительно потерял кошелек.
Потому что
моя интуиция, если она у меня вообще есть, говорит мне совсем неутешительные вещи.
— А почему бы тебе не позвонить ему? — неожиданно предложила Карен.
Я снова посмотрела на нее в недоумении, но мое лицо быстро расслабилось. Почему-то стала чувствовать себя неуверенно.
— Я… Я не знаю. — пробормотала я, — Это… непрофессионально как-то?
В ответ вздохнула уже Карен, драматично закатывая глаза.
— Несси, если будешь в неведении, то будешь и дальше беспокоиться. — сказала она, — А так позвонишь, спросишь, и тебе все станет ясно, а заодно и спокойнее на душе.
Честно говоря, звучало это так себе. Ведь не факт, что трубку вообще возьмут, и не факт, что ответ, который я услышу, меня как-то устроит.
Но в одном Карен была права точно: без ответов мне точно будет неспокойно.
— Я попытаюсь. — несколько вымученно сказала я.
В ответ Карен воодушевляюще мне улыбнулась и слегка похлопала меня по плечу.
— Все будет прекрасно, вот увидишь. — сказала она.
Да, хотелось бы мне в это верить.
Меж тем Карен наклонилась еще сильнее и посмотрела на мои настольные часы.
— Божечки-кошечки! — воскликнула она, — Я уже пойду, а то скоро работа начнется, а я кофеек еще не попила!
Карен ловко спрыгнула с моего стола, поправила свою черную юбку-карандаш и бодрой походкой направилась к выходу из кабинета. Уже там, открыв дверь, она напоследок посмотрела на меня.
— Потом расскажешь, как все прошло, ладно? — сказала она.
Я же слабо улыбнулась.
— Непременно.
Удовлетворенная моим ответом, Карен скрылась за дверью, а я, положив локти на стол, прикрыла лицо и устало простонала. Тревожные мысли снова вернулись ко мне, мешая мне рационально оценивать ситуацию. Разговор с Карен меня хотя бы отвлекал от них, но теперь я оказалась наедине с этим нарастающим волнением.
Хотя, чего я волнуюсь? Я просто себе накручиваю. Я должна мыслить трезво и допустить вероятность других развитий событий, даже если они маловероятны.
Ну или в конце концов узнать правду.
Я убрала руки с лица, сделала глубокий вдох, а затем резкий выдох, а после потянулась за телефоном. Нажав на нужное имя в контактах, я приложила устройство к уху и начала ждать ответа. Последовали гудки, и с каждым таким гудком мое беспокойство и нетерпение лишь возрастали. По инерции я снова начала стучать ногтем по столу, и стучала я гораздо быстрее, чем раньше.
Тук.
Тук.
Тук.
Тук.
— Алло?
Трубку взяли!
Услышав голос на другом конце линии, я облегченно выдохнула. Но был ньюанс: голос принадлежал не мистеру Фазберу. У него голос был низкий, я бы даже сказала, что певучий, а этот был высоковатый, совсем молодой. Я бы даже сказала, что он принадлежал… ребенку.
— Алло? Здравствуйте, кто говорит? — быстро, но учтиво спросила я.
Из трубки доносились лишь непонятные звуки. Должно быть ребенок не привык говорить с незнакомцами по телефону, а от того не знал, что ответить.
— Ну… Это я… Грегори. — выдавил из себя маленький человечек по ту сторону трубки.
Грегори… Знакомое имя…
Ах, точно. Мистер Фазбер мне рассказывал о нем. Это его приемный сын. Странно, конечно, что при таком состоянии пациенту вообще доверили опекать ребенка, но увидев, как благотворно мальчик влияет на мистера Фазбера, я не имела сильных возражений, пока рядом с ним есть еще люди, которые могут присмотреть и за ребенком, и за его отцом. А у пациента были хорошие друзья, так что я сильно не волновалась.
Пока что.
— Грегори, ты не мог бы, пожалуйста, передать трубку мистеру Фазберу? — так же учтиво попросила я, — Мне нужно с ним поговорить.
В ответ снова недолгая тишина и какие-то невнятные звуки.
— А-а он спит. — ответил наконец мальчик.
Я не могла сказать наверняка, но кажется, что его голос немного дрожал. Он волновался. Возможно, опять же, из-за того, что говорил со мной.
Надо быть с ним еще более спокойной.
— А ты не мог бы его разбудить? — спросила я настолько мягким тоном, насколько могла при разговоре с детьми.
В этот раз ответ последовал незамедлительно.
— Я пытался его разбудить. Я долго его тряс. Долго и сильно. Обычно он просыпается, но… О-он даже не шевельнулся!
Не шевельнулся?
Нет-нет-нет-нет-нет…
Это не то, о чем я думаю.
Это точно не то, о чем я думаю.
Я медленно поднялась со стула, опираясь ладонью на стол. В моем горле внезапно стало сухо, и даже нервно сглотнув, все было там, как в пустыне. Я даже не могла сразу сообразить, что сказать.
К счастью, слова сами нашлись.
— Грегори, извини, что я прошу тебя об этом, но… Ты можешь проверить, шевелится ли он вообще?
— Ч-что?
Боже, что я несу?
Глубоко вздохнув, я говорю в трубку:
— Проверь, пожалуйста…
Он дышит?
Не могу поверить, что я заставляю ребенка делать это. И все из-за своих собственных тревожных мыслей и теорий, что там происходит. Я все еще продолжала надеяться, что мистер Фазбер просто очень крепко спит, и вот его сынишка, наконец, разбудит, расскажет про какую-то странную женщину, которая вдруг позвонила и попросила проверить, дышит ли его папа. Мы запомним это как какое-то недоразумение, а потом забудем об этом или же с улыбкой будем вспоминать еще не раз.
Ведь все будет именно так, верно?
Верно?
— О-он… Он не шевелится. Я н-не слышу, как он дышит. Я… Я не знаю, что делать.
Подавленный и тревожный голос парнишки вдребезги разбил мои надежды на такой исход. В горле стало еще суше, а в добавок к этому и сердце начало стучать сильнее.
Так, спокойно, не нужно паниковать. Ты профессионал, ты не должна поддаваться эмоциям. Сейчас на другом конце провода маленький ребенок паникует и не знает, что делать. Нужно его направить.
— Слушай меня внимательно, Грегори, — серьезно сказала я, — что бы не случилось, постарайся не паниковать. После того, как ты со мной поговоришь, НЕМЕДЛЕННО звони врачу. Номер ты ведь знаешь?
— Д-да, но почему врачу? — спросил мальчик, в чьем голосе тревоги стало еще больше.
— Я думаю, что мистеру Фазберу плохо, и ему нужна помощь. Поэтому пожалуйста, делай все так, как я скажу. Позвони, скажи, что человеку очень плохо, и чтобы срочно приехали. Назови адрес, где вы живете. Ты ведь его знаешь?
— Ага.
— Отлично. После того, как ты вызовешь врача, сразу же звони кому-нибудь из взрослых, кого ты знаешь. Ты ведь помнишь номера?
— Д-да, я могу поискать в телефоне и…
— Очень хорошо. Надеюсь, ты все запомнил, Грегори?
В ответ был тихий звук, но из него я могла разобрать, что это был положительный ответ.
— Тогда давай. Постарайся успокоиться и сделать все быстро, ладно?
— Х-хорошо. — несколько сдавленно ответил мне мальчик прежде чем положил трубку.
К тому моменту его голос звучал немного спокойнее, что говорило о том, что он сумел немного собраться. По крайне мере мне удалось его успокоить.
А вот мне теперь успокоиться было сложно.
Я отложила телефон, приложила ладони к своему лицу, а после повела их ко лбу. Я начала глубоко дышать. Думала, что если мой мозг получит больше кислорода, то смогу собрать и разложить все свои внутренние мысли по полочкам, а тревожность запереть под замок на ближайшее время.
Как бы не так.
Я делала глубокие вдохи, ходила из стороны в сторону, массажировала себе лицо, пыталась прочитать личные дела своих пациентов, чтобы отвлечься на другие проблемы, но каждый раз в моей голове снова и снова начинает звучать этот дрожащий тоненький голосок потерянного мальчишки, что я слышала по телефону. И каждый раз, когда этот голос звучал, вслед за этим всплывал вопрос: “Что ты сделала с ним?”
Да, что я сделала с ним?
Моя рука невольно потянулась за новой папкой с делом пациента из полки. Удерживая ее в одной руке, я открыла ее. Это было дело мистера Фазбера, в котором были прописаны личные данные, симптомы и ход лечения. Последнее меня как раз интересовало больше всего: по записям я хотела понять, что я могла пропустить, какие еще “звоночки” у него могли быть и как это решить. Пока что там было все то, что и так было мне известно, и что мы смогли как-то урегулировать.
По крайней мере мне так казалось.
Но я продолжала листать страницы. Незаметно для меня мои движения стали более судорожными, словно я отчаянно искала ответ на срочный вопрос, от которого зависела судьба человечества. Я точно была уверена, что делала все правильно. Я точно была уверена, что все идет равномерно. Ведь мистер Фазбер старался быть открытым ко мне, а если бы этого не было, то наверняка бы умолчал о многом.
А может…
А может были вещи, которые он скрывал даже от меня?
Я захлопнула папку, быстро положила ее на полку и быстрым шагом пошла к столу, собирая нужные вещи в сумку. Потом начала поспешно одеваться, так как на улице еще была зима, а после, быстро взглядом пробежавшись по кабинету и проверив, все ли на месте, я быстро вышла из кабинета, заперла дверь и бегом направилась к выходу. Я не обратила внимание даже на недоуменные крики Карен, мимо которой я пробежала, пока она говорила с кем-то из коллег.
Да, я поступаю непрофессионально, сбегая с рабочего места, но желание разузнать правду и волнение за пациента были сильнее, чем моя рабочая этика.
---
Привычка нервно стучать пальцем никуда не делась, только теперь я стучала уже по рулю своей машины, пока смотрела на светофор, ожидая, пока загорится нужный мне свет. Стоило желанному сигналу появиться, и я тут же рванула дальше. И пока мои глаза следили за дорогой, фоном в моей голове звучал тревожный детский голос, что заменял мне музыку в данный момент. Я старалась сильно не отвлекаться на это и на пессимистичные мысли, так как была за рулем, но даже с учетом этого в моем горле все еще было сухо. Обидно, что я не взяла бутылку с водой, но с другой стороны это вряд ли бы мне сильно помогло.
Я завернула в сторону жилого района. Если верить данным из личного дела и GPS-навигатору, куда я эти данные ввела, мистер Фазбер проживает здесь. И если до поворота у меня были какие-то сомнения, то при виде машины скорой помощи, что стояла у входа, они в миг испарились.
Я на месте.
Я припарковалась неподалеку, после чего отстегнулась и вышла из машины, натянув на себя потуже свое зимнее пальто. Ветер продувал мое лицо, из-за чего я зажмурилась, но даже несмотря на это, я смогла подойти поближе и разглядеть адрес.
Да, я точно на месте!
Я нажала на кнопку своих ключей, и мой автомобиль темно-фиолетового цвета издал бибикающий звук, тем самым дав понять, что он заперт. Не самое лучшее авто, да и цвет странный, но, при условиях моей жизни, когда приходится ехать из одного конца города в другой, вариант не такой уж плохой.
Да и не автомобиль меня сейчас волновал. В данный момент мои глаза были прикованы к человеку в бело-синей куртке с фиолетовыми вставками и в белой шапке, из которой выглядывал хвостик синеватого оттенка. Он стоял у входа в дом, засунув руки в карман и переминаясь с ноги на ноги. Он стоял недалеко от машины скорой помощи и периодически смотрел куда-то в сторону.
Почему я обратила на него внимание? Потому что этот человек мне показался знакомым.
Натянув на свою голову свой широкий капюшон, я подошла к этому человеку и замедлила шаг, когда оказалась с ним слишком близко.
— Извините. — не придумав ничего лучше обратилась я.
Человек развернулся ко мне, и буквально в этот момент я могла видеть его нахмуренное лицо, но стоило ему увидеть меня, как его взгляд расслабился.
Он узнал меня, а я узнала его.
— Ааа, здравствуйте. — несколько сбивчиво начал человек, — Вы… Это… Вы же врач Фредди, верно?
— Да, я его терапевт. — уточнила я, несколько перебив его, — А вы, если я правильно помню, друг мистера Фазбера?
— Да, все верно. Хорошо, что вы еще помните. — сказал человек, слегка улыбаясь.
Конечно я его помню. По сути, именно этот человек обратился за помощью, рассказав, что его друг в последнее время из-за своего ментального состояния не приходит на работу, а учитывая специфику его работы, это очень серьезно. Все-таки когда ты — местная звезда развлекательного комплекса, ради которой люди платят неплохие суммы, и берешь отгулы на недели слишком часто, появляются вопросы. Это понимал и его друг, который, насколько мне известно, работал в том комплексе администратором, и поэтому он связался со мной и попросил, чтобы я хоть как-то выправила его психическое состояние.
Лично же я видела его всего несколько раз, на первых трех приемах, когда он приходил с мистером Фазбером. После них пациент приходил ко мне самостоятельно, и нужды в сопровождении не испытывал.
Теперь же я вижу этого человека раз в четвертый, и это был первый случай, когда он был без мистера Фазбера. Ну и обстоятельства сейчас еще более неприятные.
— Эм… Простите, мистер…
— Бонни. — тут же меня перебил человек, — Зовите меня Бонни, формальности тут необязательны.
Бонни? Такое обращение мне показалось странным, но если он так хочет…
— Скажите, Бонни, — продолжила я, — можете мне рассказать, что произошло?
Бонни напрягся и начал чесать затылок сквозь свою белую шапку.
— Сказать честно, я сам не понимаю, что случилось. — сказал он, — Я занимался своими рабочими делами, как мне позвонил Фредди. Беру трубку, а это, оказывается, младший звонил. Говорит, что старшему плохо стало, и что ему кто-то нужен из взрослых. Я тут же ринулся к их дому. Прихожу и вижу это.
На этом моменте Бонни показал на машину скорой помощи.
— Потом я мигом поднимаюсь в квартиру и вижу врачей. Говорю им, что я — друг Фредди, и что я приехал за ребенком. Еще я спрашивал про самого Фредди, но мне сказали, что он без сознания, они пытаются сделать все возможное, чтобы он пришел в себя. Просили еще лишний раз по квартире не шататься и в комнату пока не входить. Зато подпустили к Грегу, который был весь на нервах во время всей этой возни. Я предложил ему выйти на улицу, пока все не закончится. Заодно подышит свежим воздухом, успокоится.
Я внимательно слушала Бонни, изредка кивая головой. Внешне я выглядела спокойной, но внутри меня тревожный комочек не прекращал трястись и изматывать мои нервы. Слова врачей о том, что они сделают все возможное, меня успокоили, но ненамного.
— А вы?
Вопрос Бонни вывел меня из очередного мысленного транса.
— Что? — несколько обескураженно спросила я.
— Почему вы здесь? Не хочу показаться грубым, но просто удивительно вас тут видеть.
Я кратко отвела взгляд от собеседника, заправляя свои волосы за ухо. Пока торопилась совсем забыла надеть шапку.
— Сегодня мистер Фазбер должен быть у меня на приеме, — пояснила я, — но он не пришел, и я ему позвонила. Ответил его сын, который мне рассказал, что с ним. Я с ним поговорила, а потом решила сама приехать и узнать, что происходит.
— А, так это были вы? — тут же прервал меня Бонни.
Я несколько недоуменно посмотрела на него.
— Я? Вы о чем? — спросила я.
Бонни отвернулся от меня и начал смотреть в сторону дома.
— Грег рассказывал, что ему звонила “какая-то тетя”. — продолжал он, — Я так понимаю, что этой тетей, которая еще попросила вызвать врачей, была вы?
Тетя? Интересные эпитеты подобрал мне этот мальчишка. С другой стороны, он иначе меня никак не знает, поэтому пускай будет так.
— Да, я. — с выдохом произнесла я, посмотрев в ту же сторону, что и Бонни, и спрятав свои руки в рукава, чтобы согреть их.
Мы замолчали и какое-то время простояли так вместе, ожидая хоть каких-то вестей, но лишь тишина была нам ответом. В конце концов мне надоело стоять и мерзнуть, и я решила заняться хоть каким-то делом.
— А где мальчик? — спросила я.
Бонни кивком головы показал в сторону двора, где гулял ребенок. Он неторопливыми шагами ходил по кругу, пиная снег.
— Вон там гуляет. — дополнил словами мой собеседник, — Паренек он умный и далеко не убегает, но я за ним все равно присматриваю. Сейчас он более-менее успокоился и чувствует себя нормально.
Я смотрела на мальчика и на то, как он со скуки перебирал ногами и подбрасывал ими снежные хлопья. Я, конечно, не Карен, чтобы по движениям и мимике определять настроение человека, но исходя из того, что я вижу, чувствует он себя как минимум стабильно.
— Я могу с ним поговорить? — сказала я, повернувшись к Бонни, — Мне нужно уточнить несколько вопросов. Обещаю, что это не займет много времени.
Бонни откинул голову назад и шумно выдохнул. Я понимаю, что он успел сильно утомиться от всех этих событий, но…
Мне нужно прояснить некоторые вещи.
— Хорошо, но постарайтесь не затягивать. — сказал он.
Я с благодарностью кивнула ему и направилась было в сторону двора, как внезапно его рука легла на мое плечо, тем самым останавливая меня.
— И… аккуратнее с ним. — полушепотом предупредил меня Бонни, — Я знаю, вы умеете с таким работать, но… Он не в курсе, что Фредди ходил к вам, и почему он это делал. Постарайтесь его не перепугать, хорошо?
Я на мгновение задумалась. Я ожидала, что мистер Фазбер не расскажет своему приемному сыну такую деталь своей биографии, поэтому мне стоит как-то извертеться, выбирать правильные слова.
Я кивнула Бонни в знак того, что поняла его, и неторопливо начала идти в сторону двора. Мне нужно было время, чтобы продумать, что сказать и как сказать. С детьми нужен особый подход, понятный, наглядный, без сложных терминов. Но я не умею работать с детьми. Да, тогда, по телефону, я еще имела представление, что делать, и даже в том случае я не была уверена в том, что сделала все правильно.
Но тут все иначе. Мне нужно было как-то донести ребенку, кто я и зачем я здесь.
Пока я продумывала все это, я подошла к мальчику уже довольно близко. Он продолжал пинать снег, не замечая меня. Тянуть больше не было смысла. Надо показать ему, что я здесь.
— Грегори?
Мальчик повернулся в мою сторону, услышав, как его позвали по имени. Он смотрел на меня большими, наполненные наивным любопытством темными глазами, которыми несколько раз проморгал. Он ничего не сказал в ответ, поэтому я сделала несколько шагов вперед и продолжила говорить:
— Здравствуй, Грегори. Ты помнишь меня? Ну или… тебе кажется знакомым мой голос?
Грегори прищурился, пытаясь рассмотреть меня. Он еще не сказал ни единого слова, и я уже начала думать, что он меня не вспомнил. Тогда я выдохнула и начала уже говорить, но…
— Вы та самая тетя из телефона? — спросил наконец он.
Надо же, запомнил. Все-таки он умный парнишка, как говорили о нем другие.
Я утвердительно кивнула, подтверждая слова Грегори.
— Меня зовут Ванесса. — представилась я, — Я... знакомая твоего отца. Мы сегодня должны были с ним встретиться, но он не пришел. Поэтому я позвонила, а потом приехала сюда.
Грегори продолжал пристально смотреть на меня большими глазами кофейного оттенка. В них читался немой вопрос: “Почему вы здесь, леди?”
Удивительно, но мальчик задал мне вовсе не это.
— Вы сказали, что папе плохо. — сказал он, — Он чем-то болен?
Ох мне следовало это ожидать: вопросы от ребенка, на которые следует отвечать так, чтобы он ничего не заподозрил, все понял и не огорчился. Зная то, как непросто дается мне общение с детьми, это довольно проблематично для меня.
Я присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с мальчиком, и сказала:
— Видишь… У твоего отца… были некоторые проблемы со здоровьем. Но проблемы не в том плане, что это простуда или ветрянка. Это… что-то другое. И из-за этого ему стало плохо сегодня.
Грегори с непониманием посмотрел на меня. Похоже, что я не очень хорошо объясняю.
— А откуда вы знаете? — спросил у меня мальчик.
А вот тут возникает проблема. Что мне ему сказать? Что я психотерапевт? Наверняка не поймет. Просто врач? Тоже не поймет, так еще и испугается. И будут еще вопросы, как например от чего я вообще лечу.
Ох, боже, боже, боже…
— Я… Я помогала справиться твоему отцу с этими проблемами. — выдавила из себя я, — Он частенько обращался ко мне, чтобы его… болезнь не усугубилась.
— Так вы врач? — уточнил наконец парнишка.
А он гораздо сообразительнее, чем я думала. Или это я так ужасно все прикрываю.
— Почти. — кратко произнесла я.
Я просто не знала, что ему еще сказать. Грегори продолжал смотреть на меня своими большими глазами, в которых читалось непонимание и тревога. Я уверена, с моими объяснениями у него появилось гораздо больше вопросов, но пока он не решился их задать.
Это мой шанс воспользоваться моментом и самой заговорить.
— Ты сможешь ответить на несколько моих вопросов? — спокойно спросила я, внимательно глядя в его глубокие глаза кофейного оттенка.
Грегори перестал смотреть на меня и опустил свой взгляд на свои ботиночки, которые почти целиком были покрыты белым снегом. Ему понадобилось время, прежде чем ответить, но какой бы нетерпеливой я не была, торопить я его не стала. В конце концов он все же ребенок.
— Хорошо. — кратко ответил мальчик, кивнув.
Я вздохнула и потерла свои голые ладони, чтобы их согреть, а заодно и собраться с мыслями.
Приготовься, Ванесса. Сейчас будет самая трудная часть.
— Итак… Расскажи мне, пожалуйста, как ты нашел своего папу сегодня?
Чтобы ответить на мой вопрос Грегори понадобилось еще время. Он стоял на месте, немного повертевшись в разные стороны. Я так понимаю, это помогает ему мысленно восстановить картину произошедшего в хронологическом порядке.
— Ну… Все началось как обычно. — робко начал Грегори, — Я проснулся и пошел будить папу. Обычно, когда я его бужу, он просыпался. Где-то сразу, где-то не сразу. А сегодня он не проснулся, хотя я его сильно-сильно тряс. И долго тряс.
— А сколько примерно ты его тряс?
— Я не считал. Минут... 30, наверное.
30 минут? Дело плохо.
— А еще, когда я его будил, по его телефону очень много звонили. Я сначала не брал трубку, потому что отвечать на чужие звонки нехорошо, но… я так перепугался, что ответил на тот номер, который на тот момент высвечивался. Я даже не знал, кому ответил.
— И, как выяснялось, ты ответил мне, верно? — уточнила я.
Парнишка утвердительно кивнул головой.
— Дальше я сделал все так, как вы сказали. Приехали врачи, они вывели меня из комнаты, и я остался один. Потом приехал Бонни и…
— Спасибо, дальше не надо. Я знаю. — мягко перебила я, — Лучше скажи мне: пока ты был дома, ты не находил какие-то… странные вещи?
Грегори озадаченно посмотрел на меня.
— Странные… вещи?
— Ну да. То, чего ты прежде никогда не видел, или что тебе непривычно было видеть. Ну или какие-то подозрительные вещи? Ничего такого не находил?
Мальчик снова задумался, покачиваясь на месте. Я опустила голову и ментально стучала себя по голове за то, что задавала ему такие вопросы, но мне было необходимо знать, что произошло. Хотя бы примерно.
— О, я вспомнил! — оживился вдруг парнишка, — Когда я собирался выходить из дома, то нашел на столе записку. Записки у нас на столе точно непривычно было видеть.
Я тут же подняла голову и оживилась в лице.
— Эта записка у тебя? — спросила я.
— Да, она где-то тут… — Грегори засунул руку в карман своих плотных штанов и достал оттуда немного помятый листок бумаги, — Я, правда, не совсем понял, что это значит.
Он протянул листочек мне, и я двумя пальцами обхватила его и аккуратно выхватила из руки мальчика. Притянув к себе, я встала прямо и медленно развернула записку.
Содержимое в нем было очень кратким: всего четыре слова.
Я не справляюсь.
Извини.
Он… Что?
Казалось бы, всего четыре слова, но от них в моем горле еще суше. Я несколько раз перечитывала эту записку, абсолютно не веря в то, что это происходит прямо сейчас. Потому что это очередной звоночек.
Даже не так… Это тревожная сирена!
— Эм… А могу ли я спросить?
Робкий голосок парнишки заставил меня оторваться от этой чертовой записки и посмотреть на него. В его глазах стало еще больше озадаченности.
— А папа чем именно болел? От этого ведь… он выздоровеет?
Я начала дышать глубже. Я все еще оставалась спокойной, но своим нутром я чувствовала, что отчаяние постепенно подступает ко мне. Что мне ему сказать? Что мне ему ответить? Что его отец страдал затяжной депрессией, и был на грани…
Нет-нет-нет-нет! Я не могу ему это сказать! Плюс есть еще шансы, что все обойдется. Они, конечно, с каждым разом становятся все меньше и меньше, но…
— Грегори!
Чей-то мужской голос позвал мальчишку. Мы с Грегори обернулись и увидели Бонни. Мысленно я его благодарила за то, что он не позволил мне ответить Грегори на такие затруднительные вопросы.
Однако по лицу он выглядел очень подавленным, а его походка была слишком неторопливой. Что-то не так.
— Бонни! — воскликнул Грегори, подбегая к мужчине, — Бонни, та тетя рассказала мне, что папа чем-то болел. Это правда? Он чем болел? Все хорошо?
Мальчишка беспокойно и бесперебойно задавал вопросы взрослому, пока тот опустошенным взглядом смотрел на него, словно не зная, что ответить. Я наблюдала за всем этим со стороны, не вмешиваясь. Я и так узнала то, что хотела.
С тяжелым вздохом Бонни встал на одно колено перед Грегори и мягко взял того за плечи, отчего тот замолчал.
— Грегори, — спокойно сказал он, — поехали ко мне. Будешь пока у меня.
— Н-но… но как же…
— Я тебе потом все объясню. — тут же перебил мальчика Бонни, вставая на ноги, — Обещаю.
Он аккуратно взял Грегори за руку и повел его в сторону от дома, в то время как тот, абсолютно не понимая в происходящем, продолжал задавать вопросы.
Я следила за ними до тех пор, пока они не скрылись из моего обзора, а после опустила свой взгляд на расправленный лист, который все еще был у меня в руках.
Я не справляюсь.
Извини.
От этих слов мне снова стало не по себе, но еще хуже мне стало от осознания того, кому это было адресовано.
“Мистер Фазбер…” — подумала я, — “Неужели… Неужели вы так решили…
попрощаться?”
Вдруг до моих ушей донесся некий металлический звук. Я подняла свои глаза и онемела.
Из дома на каталке выносили тело, покрытое белым покрывалом. И от одного вида этой картины все внутри меня упало в бездну, а самые крохотные шансы на хороший исход окончательно разбились.
Это случилось. Он ушел.
