Ящик Пандоры

Иван Филиппович Янковский был человеком серьёзным и очень закрытым. Личные границы почти физически ощущались вокруг него прочным щитом, который он всегда носил с собой, и пытаться силой пробиться через этот щит было задачей явно травмоопасной и заранее обреченной на провал. Нейтральное холодное дружелюбие распространялось, кажется, на всех, с кем Янковскому приходилось иметь дело на площадке. Только вот к Константину Юрьевичу он относился с подчеркнутым уважением. И ещё явно выделял Жизневского, хоть и в совсем ином ключе. Чем Тихону удалось заслужить Ванину благосклонность, он не знал. И, возможно, на эту тему стоило задуматься, но, вместо того, чтобы предаваться лишним рефлексиям, он почти с благоговением наблюдал, как Ваня медленно открывался с каждым днем. Разворачивался, как ёжик, постепенно начиная показывать не иголки, а мягкое и беззащитное. Тихон этот дар принимал бережно, стараясь не спугнуть. К концу съемок «Огня» между ними уже завязалась крепкая дружба, привычными стали разговоры до глубокой ночи, дурацкие, понятные только двоим шутки и смех до боли в легких. К началу работы над «Топями» появились прикосновения, которые медленно становились всё более двусмысленными и откровенными, и первые, до странного робкие для двух тридцатилетних мужиков поцелуи. Инициатором всегда был Ваня. Тихон только подхватывал, позволяя ему вести, и отвечал с энтузиазмом на всё, что Ваня был готов ему дать. Вот только этот период несмелых школьных ухаживаний продолжался недолго. Их первый секс случился даже не в номере отеля, медленно и нежно, при приглушённом свете ночника, как это себе представлял Тихон, а быстро, скомкано, почти не раздеваясь, но всё равно до искусанных губ хо-ро-шо. Заперевшись в трейлере, в перерыве между дублями, пока на площадке переставляли декорации и свет, они самозабвенно целовались, забив на то, что вообще-то планировали прогнать реплики для вечерней смены — что-то там Ване не нравилось. Тихон тогда не сразу почувствовал неладное, но когда Ваня в очередной раз цапнул его за губу зубами и одновременно настойчиво погладил по внутренней стороне бедра, Тихон разорвал поцелуй, практически выпихнув Ванин язык из своего рта. — Воу, это не «ты мне очень нравишься и поэтому я хочу с тобой целоваться» поцелуй, это определенно «у нас прелюдия и мы сейчас будем трахаться» поцелуй, — с легким удивлением выпалил он, абсолютно уверенный в том, что не ошибся. — Ну да, — кивнул Ваня, сверкая акульей улыбкой, руку с бедра Тихона он так и не убрал. — Есть возражения? Тихон прислушался к себе: возражений определено не было. Ваньку хотелось, причем давно и сильно, просто он не ожидал, что это будет, ну, вот так. Плюнув на условности и собственные ожидания, Тихон мотнул головой и уже через секунду снова почувствовал Ванины губы на своих. Теплые, ловкие пальцы, расстегнувшие его ширинку и нырнувшие сразу в трусы, ощущались как благословение и рай на земле. Получив доступ к телу, Ваня как с цепи сорвался. Скакнуло ли Ванино либидо от загадочности белорусских лесов, постоянного нахождения высокого, во всех отношениях привлекательного мужика под боком, или оно всегда было таким, Тихону было плевать. И, конечно, он совсем не жаловался. Просто иногда ему немного, совсем чуть-чуть хотелось прикрыть этот ящик Пандоры обратно. Ваня словно составил своеобразный чек-лист и ловил Тихона, начиная ластиться, иногда заставал врасплох, как будто проставлял галочки в своей голове напротив каждого пункта. В трейлере, в машине, в отеле (в обоих номерах, на кроватях, в кресле, у стены и в душевой в обязательном порядке) и даже в лесу во время длинного перерыва на ночных съемках. Вот в лесу получилось особенно душевно. Ваня скулил и постанывал, честно стараясь делать это не слишком громко, переступал неловко, стреноженный спущенными к лодыжкам штанами, пока Тихон натягивал его на себя, крепко обхватив поперёк живота. Трахал частыми мелкими толчками, чтобы шлепки кожи о кожу не разносились эхом по всему лесу. Стояли потом несколько минут, пытаясь отдышаться. От яркого оргазма и необходимости сдерживать стоны в ушах звенело. Тихон всё так же прижимал Ваню к себе, притеревшись бёдрами, пока жопа на ветру окончательно не замерзла и не пришлось натягивать штаны. А после чувствовал себя последним идиотом, прикапывая использованный презерватив тут же под деревом. Не в карман же его прятать, чтобы пронести обратно на площадку и выкинуть в урну, как приличный человек. Ваня сидел рядом на корточках и меланхолично курил, подсвечивая Тихону телефоном. К концу сьёмок они обнаглели настолько, что даже перестали создавать видимость, что ночуют в разных номерах. Раньше кто-то из них обязательно выскальзывал из чужого номера, тихонько пересекал коридор, ворошил застеленное горничными бельё на своей кровати и шел в свою душевую. Сейчас же возможность лишние пять минут понежиться в объятиях друг друга казалась гораздо более разумным решением, чем все эти игры в конспирацию. Ну мало ли, что они делали в одном номере? В нарды играли, а потом случайно отрубились на одной кровати. Отмахаются, если вдруг какому-нибудь камикадзе придет в голову лезть с ненужными вопросами. Сегодня выбор пал на номер Тихона, вероятно, потому что тот находился ближе к лестнице. Ваня остановился у двери, прислонившись спиной к стене и, чудом не сползая вниз, лениво наблюдал, как Тихон шарится по карманам в поисках ключ-карты и, наконец, отпирает дверь. В ванную Ваня отправился так же безмолвно и словно двигаясь на автомате. Это было совсем не удивительно, десятичасовая смена, вместившая в себя и истеричный смех, и слезы Дениса, и беготню по лесу, казалось, вытрясла из него всю душу. Когда он вернулся, Тихон уже свернулся под одеялом, скинув одежду прямо на пол неряшливой кучей. Он вообще-то тоже был совершенно вымотан. К тому же грима и грязи на нем, в отличие от Вани, почти не было, вполне может перебиться с водными процедурами до утра. — Бля, я так устал, — пропыхтел посвежевший Ваня, скидывая полотенце на пол и забираясь на кровать во всем своем голом совершенстве, — давай сегодня по-быстрому. — Ванько, давай по-никакому, — пробормотал Тихон в подушку. Послал же бог хорни катастрофу на его бедную кудрявую голову. Сон уже неотвратимо придавливал его к постели бетонной плитой. Он хотел было как-то ещё прокомментировать недовольный бубнёж и возню рядом, но сил ворочать языком не осталось. Когда Тихон проснулся, уже явно было утро, хотя будильник ещё не звенел. Тело всё ещё немного ныло от усталости, но зато хоть голова была отдохнувшей и лёгкой. От осознания, что сегодня их смена только поздно вечером и можно весь день ничего не делать, было особенно приятно. Ваня был рядом, оплетал его руками и ногами и умиротворенно сопел на ухо. Тихон улыбнулся, поёрзал, укладывая поудобнее затёкшую руку, и тут же почувствовал, что вместе со всем остальным Ваней к нему прижимался Ванин бодрый утренний стояк. И сейчас это вызвало у Тихона гораздо больше энтузиазма, чем ночью. Он сдвинулся немного и потёрся бедром о Ванин член. Ваня, так ещё и не проснувшись, простонал хрипло и прижался ещё ближе. У самого Тихона от предвкушения вдоль спины пробежала приятная дрожь. Выбираться из теплого кокона одеял и Ваниной осьминожьей хватки совсем не хотелось, но надо было иметь совесть и хотя бы руки вымыть, прежде чем лезть человеку между ног. — Куда? — пробормотал Ваня, явно еле разлепляя сонные губы, как только Тихон сделал попытку встать. — Да в ванную я, далеко не убегу, — рассмеялся он, убирая Ванину руку со своей груди. Управился Тихон и правда в рекордные сроки — почистил зубы, особо не стараясь, и наскоро сполоснулся в душе. Всё равно потом наверняка придется мыться по второму разу. Когда он вернулся в комнату, на ходу вытираясь полотенцем, Ваня уже окончательно проснулся. Глядел на Тихона прищуренными хитрыми глазами, распластался по кровати, закинув одну руку себе за голову. Вторая недвусмысленно двигалась под одеялом. От этой недосказанности, от того, что Тихон ничего не видел, пусть и было очевидно, чем именно занимается Ваня, резко обдало жаром так, что член дернулся, а низ живота ошпарило кипятком. Внимательно наблюдавший за ним Ваня хмыкнул и приподнял брови. Тихон не стал затягивать и дальше наслаждаться шоу, ничего не делая. Улёгся рядом и погладил Ваню по груди, скользнул рукой под одеяло, щекотно прошелся кончиками пальцев по животу и ниже, столкнулся с Ваней костяшками. Кожа на лобке была горячей, гладкой и казалась до невозможности нежной. Несколько дней назад Ваню потянуло на эксперименты. То ли то порно с незамысловатым сюжетом про совсем юного парня и его папика, которое они смотрели накануне, повлияло, то ли реплики Тихона-Кольцова о чистоте, непорочности и огурцах. В любом случае, идея сыграть в Лолиту в Ваниной голове застряла прочно. Корячиться в душе и брить собственные яйца, по всей видимости, было развлечением для плебеев, потому что Ваня нашел по рекомендации какой-то жутко пафосный салон и в свой единственный выходной сгонял в город на эпиляцию. Это было неожиданно, Ваня и подмышки-то брил раз в полгода, предпочитая щеголять а-ля натюрель, а тут внезапно запарился, расстарался. И, кажется, обиделся, когда на следующий день в пылу страсти на его наигранно-заискивающее «Нравится?» Тихон кивнул без должной доли энтузиазма. Тихону просто нравилось по-всякому — и гладить жёсткие кудряшки у Вани в паху, прежде чем обхватить в ладонь или взять в рот его затвердевший член, и вот такая мальчишески гладкая кожа под пальцами тоже заводила. Потому что это в любом случае был Ваня. Продолбался, конечно, надо было комплиментами осыпать и похвалить за старание, а не затирать, что любит его любым. Не тот был момент. Ваня вообще тащился, когда его хвалили, особенно в постели, это Тихон успел усвоить. До сих пор помнил, как Ваня задохнулся на секунду, подавившись всхлипом, и восхитительно сжался на члене, когда Тихон впервые, абсолютно бездумно, прошептал, прижимаясь губами к его взмокшему виску: «Да, вот так, хорошо, ты умница». Постепенно обнаруживать Ванины слабости и трещинки было… интересно. Не то чтобы Тихон собирался использовать всю эту информацию в каких-то злодейских целях, просто находил это занятие чертовски увлекательным и даже в какой-то степени медитативным, словно он собирал огромный паззл, конца и края которому было не видно, но картинка определенно складывалась красивая. Ваня вообще был со всех сторон красивым, и Тихон не забывал регулярно напоминать ему об этом. Как буднично, полушутливо, когда Ваня накидывал на плечи леопардовую шубу Дениса и, нахмурившись, рассматривал себя в зеркало, пока ему в четыре руки поправляли прическу и грим. Так и совершенно серьёзно, когда они оставались наедине, в такие моменты Ваня даже не фыркал раздраженно, а улыбался. Наконец-то верил. Целоваться хотелось страшно, и Тихон не стал себе в этом отказывать. Ваня, всё ещё разнеженный и податливый со сна, покорно раскрыл губы, сразу же впуская в рот язык Тихона, отвечал лениво, словно только позволяя себя целовать. Тихон тем временем скользнул рукой ниже, огладил и чуть сжал дрогнувшее бедро, обхватил в ладонь яйца, помял их немного, с удовольствием чувствуя, как заметно учащается Ванино дыхание. — Ну дай, — улыбаясь Ване в рот, пробормотал Тихон, кладя свою руку поверх его, сжимая чуть сильнее, усиливая фрикции. Ваня промычал что-то невразумительное, но руку убрал, застонал, когда Тихон уже сам провел по стволу вверх-вниз, плотно обхватив его ладонью. Нет, всё-таки по кайфу было трогать и ласкать его такого, гладенького, мягкого. Ощущения словно были ещё острее, ещё интимнее, чем обычно. Надо будет обязательно сказать ему об этом. Но потом, когда у Тихона будут силы оторваться от сладкого Ваниного рта. Ваня тем временем обеими ладонями обнял Тихона за шею, притягивая ближе, целуя уже развязно и настойчиво. Роли поменялись и теперь вёл явно он, голова от этого у Тихона шла кругом. Ваня провел ладонями вперед и выше — по подбородку, к щекам, к скулам, короткими ногтями по колкой щетине. Тихон чувствовал себя как на привязи. Собственный член стоял каменно, подтекал смазкой, но сейчас больше всего на свете хотелось доставить удовольствие Ване, чтобы он кончил в его руках, от его рук. Потом как-нибудь сочтутся. Прервались на секунду, когда Ваня запыхтел недовольно — под одеялом окончательно стало жарко, да и Тихону оно явно мешало. Они сбросили его с кровати в четыре руки. Хотели только откинуть подальше, но перестарались и отправили в полет на пол. Хотя обоим было плевать, они тут же вернулись к тому, на чём остановились — рука Тихона снова легла на Ванин член, а Ваня обхватил его лицо. Хотел было притянуть для нового поцелуя, но Тихон повернул голову и поцеловал его в центр ладони, той, которая несколько минут назад была под одеялом, потерся носом о косточку на запястье, медленно, осторожно поцеловал костяшку на каждом пальце. Ванины руки пахли им, его пряным возбуждением, и это кружило голову. Ваня наблюдал за Тихоном, широко раскрыв глаза, дышал шумно через рот. Вторую руку он запустил в кудри Тихона, массирующими движениями проходясь по затылку, и вдруг дёрнул за пряди на грани приятной боли, когда Тихон прошелся языком по его ладони, а после втянул в рот указательный палец. Ваня растерялся лишь на секунду, вздрогнул и со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Но тут же сам ткнулся Тихону в губы средним, пропихивая ему в рот уже два пальца, надавил, заставляя приоткрыть рот, и погладил по языку. Тихон смотрел на него не отрываясь, покорно и влюбленно. Ваня переместил пальцы, прошёлся по кромке зубов, по щеке, оттягивая ее, так же, как любил толкаться головкой члена, когда Тихон отсасывал ему, стоя на коленях. Тихон прикрыл глаза, чувствуя, как ниточка слюны медленно стекла из уголка рта. — Пиздец, — прошептал Ваня пересохшими губами. Тихон сглотнул и снова втянул пальцы в рот, принялся посасывать их, чуть прикусывая, царапая зубами. Он предплечьем почувствовал, что бедро у Вани задеревенело от напряжения, он даже подмахивать перестал, словно его парализовало болезненным возбуждением, только дрожал мелко всем телом. — Бля, не могу, — выпалил Ваня, резко вытащил пальцы изо рта Тихона, согнул одну ногу, подтягивая колено к плечу, погладил себя за яйцами мокрыми пальцами и скользнул ниже, к дырке. Не то чтобы Тихон раньше не видел, как Ваня растягивал себя, но именно сейчас захотелось позорно заскулить, глядя на то, как он вставляет в себя до самого основания пальцы в его слюне, ёрзает, примеряясь к ощущениям и одновременно толкаясь Тихону в руку. Двигался тот на автомате, ни на секунду не прекращая ритмично надрачивать Ванин член. Ваня уже не лез целоваться, не смотрел на Тихона, он зажмурил глаза и откинул голову на подушку. Рот скривился, между бровей пролегла складка, которая всегда появлялась, когда он был уже близко. Тихон ускорил движения на члене, делая их почти грубыми, почти на грани. Ваня зашипел, начиная быстрее и резче двигать пальцами внутри, явно подстраиваясь под ритм Тихона, и от этого сделалось как-то особенно остро и горячо. Тихон смотрел на то, как покрасневшая влажная головка то и дело исчезает в его огромном кулаке, и чувствовал, что сам вот-вот кончит, достаточно будет, кажется, только коснуться собственного члена, чтобы окончательно накрыло. Ваня вдруг вытянулся весь, прогибаясь в спине, не застонал даже, а только раскрыл рот и высоко всхлипнул, кончая. Тихон продолжал двигать рукой, выжимая всё, до последней капли, а после размазывая сперму по стволу, постепенно замедляясь. Он взгляд не мог оторвать от того, как Ваня сжимался на своих пальцах и вздрагивал всем телом, ловя последние отголоски удовольствия, пока окончательно не затих. Он расслабился, растекся по кровати, только поморщился, медленно и осторожно вытаскивая из себя пальцы. Сытый кошачий взгляд, которым Ваня одарил Тихона, открыв наконец глаза, был красноречивее любых слов. Тихону снова захотелось целоваться. Но ещё больше хотелось кончить. Теперь, когда ничего не отвлекало, собственное возбуждение ощущалось болезненно и остро. Хотелось, чтобы Ваня сделал уже хоть что-то, без особой изобретательности и изысков, лишь бы снять это напряжение поскорее. — Там полотенце на полу. Дай, — лениво потягиваясь и зевнув, попросил Ваня. Тихон, конечно, одарил его «да ты издеваешься» взглядом, но всё же свесился с кровати, поднял полотенце и бросил его в Ваню, вызвав у того смешок. Ваня наскоро вытер руки, покосился на Тихона, проходясь мягкой тканью по члену и животу. Ну точно издевался. — Я сейчас в ванную уйду дрочить, — пригрозил Тихон, стараясь звучать серьёзно. Точно знал, что Ваню, как бы он ни выпендривался, такой расклад точно не устроит. — Ну ладно, чего ты, — примирительно улыбнулся тот, тут же сдавая позиции. — Давай, иди уже сюда. Тихон было придвинулся ближе, готовый навалиться сверху и прижать Ваню к матрасу, но тот толкнул его в плечо, заставляя улечься на спину, оседлал бёдра, словно и не было посткоитальной сонливости и морока, с которыми Ваня смотрел на него секунду назад. Всё-таки повезло, что его Ванечка был человеком серьёзным и очень старательным, — подумал Тихон, когда Ваня сполз вниз, устроившись у него между ног, и вобрал в рот член Тихона почти до основания, сразу пропуская в горло.