Возвращение к счастью.

      Гу Джун Пё остервенело работал джойстиком, со всей силы давил на бедненькие кнопки, ужасно злясь на то, что не может проникнуть через экран плазмы и собственноручно уничтожить противника в медных доспехах.       Он проигрывал.       Чем яростнее бросался в атаку и лупил дубинкой по подбегающим противникам, тем больше терял жизней. Наверное, в этом была его самая главная слабость. Когда жизненные обстоятельства зажимали его в тиски, парень начинал беситься и выходить из себя.       Он был слишком вспыльчив.              В потоке неконтролируемых эмоций трудно было вычленить хоть что-нибудь вразумительное и рациональное. В своих агрессивных порывах Гу Джун Пё забывался настолько сильно, что без труда мог обидеть или оскорбить, даже самых близких.       Признавать ошибки, а уж тем более просить прощения, он не мог. Чувствуя вину перед кем-либо, Джун Пё пытался сделать для этого человека что-нибудь хорошее, как бы возмещая те неудобства, которые доставил. Попытки же выдавить из себя слова извинений обычно оказывались провальными.       Окончательно упустив шанс на победу, Джун Пё откинул джойстик, особо не заботясь о том, куда он упадёт. Утомлённый и напряжённый до окаменения, парень откинулся на спинку мягкого дивана и ненавидящим взглядом уставился на массивную люстру над головой.       Он потерял связь с Чан Ди.       Гу Джун Пё боялся, что обстоятельства навсегда разлучат их и он ничего не сможет с этим поделать. И ему совершенно не нравилось быть заложником в собственном доме, а точнее, в собственной комнате, из которой ему разрешалось выходить только в сопровождении телохранителей и передвигаться только по дому; ни шагу за пределы особняка.       Сон У Бин держал с ним связь по только телефону, потому что после той выходки с самоволкой, мать совсем озверела и запретила всем его друзьям появляться на пороге дома. Гу Джун Пё уже впервые в жизни жалел, что он — наследник Шинхва групп.       Быть обычным человеком, ничем не примечательным, ходить в обыкновенную школу, жить в крохотной квартирке и покупать вещи по скидкам, стараясь сэкономить — совсем не то, о чём можно было бы мечтать и, многие посмеялись бы, но Гу Джун Пё мечтал.       Чем проще жизнь, тем она счастливее.       Теперь Гу Джун Пё понимал, почему Гым Чан Ди могла оставаться такой радостной, не обременённой ничем, свободной что-ли… Ей для счастья не нужны были деньги, личная машина с водителем, слуги, одежда на заказ из известных домов моды, влиятельные друзья и еженедельные поездки на острова. Её вообще этим не подкупить, ничем не подкупить. Абсолютно.       Встретить такого человека на своём пути было очень неожиданно. Гу Джун Пё, словно напоролся на непрошибаемую стену, об которую напрасно бился головой столько времени и злился, что стена не хочет поддаваться ему. Только сейчас до него дошло, что не стена должна была двигаться и меняться, а он сам.       И, когда парень осознал это в полной мере, сразу же решил отказаться от Гым Чан Ди. Нет, вовсе не потому, что испугался ответственности и не потому, что не захотел предпринимать шаги к изменению в своей личности. Причина была в другом.       Гу Джун Пё знал, что если начнёт меняться, то не сможет больше жить так, как привык. Ему придётся менять и всё своё окружение, перенастраивать всю систему и… Это будет похоже на переворот! Как осуществить это, когда мать не позволяет и шагу ступить в сторону и шантажирует его жизнью и благополучием Гым Чан Ди?       А ещё эта свадьба…       Потенциальные родственники, от которых зависит процветания бизнеса.       И невеста…       Ха Чже Гён была крышесносным ураганом!       Едва слыша её голос, Джун Пё готов был прятаться под кроватью, только бы не встречаться с ней. Эта девушка просто выдалбливала ему мозг и делала это с такой искренней непосредственностью, что невозможно было сопротивляться.       — Эй, Джун!       Ну вот опять!       Она распахнула двери и в считанные секунды подбежала к нему, слегка пританцовывая. Девчонка весело улыбалась и явно собиралась воодушевить его на какую-то очередную авантюру, из-за чего он безжизненно закатил глаза и мучительно простонал, роняя голову на подставленные ладони. Ха Чже Гён бухнулась рядом с ним на диван и принялась тормошить, вцепившись длинными пальчиками в его плечи.       — Эй! — возмущённо воскликнул Джун Пё, отпрыгнув назад. — Отстань!       — Не отстану! — упрямо заявила «мартышка». — Я к своему жениху пришла! Хочу провести с тобой время…       — С какой стати? Мартышка, ты очумела? — он уставился на неё, а девчонка повторила этот жест и точно также округлила и без того огромные глазёнки. — Чего вытаращилась?       Ха Чже Гён прелестно улыбнулась и полезла в сумку, с которой пришла, что-то выуживая оттуда. Гу Джун Пё застрял между раздражением, связанным с этой девушкой и какой-то жалостью, поскольку она всегда так старалась как-нибудь подобрать к нему ключ…       — Вот! Я знаю, это твой любимый фильм. Давай посмотрим вместе. — демонстрируя диск в красочной коробочке, девушка улыбалась во весь рот. Гу Джун Пё ошарашенно взирал на то, что держала в руках его невеста.

* * *

      Га Ыль, с чувством выполненного долга, закрыла за собой дверь, ведущую в ванную комнату. Её подруга приняла душ и теперь переодевалась в чистую одежду. Га Ыль предоставила подруге личное пространство и ждала в коридоре.       Синяк на спине Чан Ди выглядел просто ужасно и он был большим, охватывая и рёбра и часть позвоночник. Конечно, её с такой силой толкнули на асфальт, что Га Ыль на мгновение почудилось, что она больше не сможет подняться на ноги.       Выдохнув боль и обиду за то положение, в котором оказалась Чан Ди, её верная подруга-детства, наконец-то обратила внимание на убранство дома, куда они все прибыли в спешке. До этого момента, Га Ыль посчастливилось бывать только дома у Со И Джона и ей было немного, самую малость, любопытно, как живёт самый неоднозначный и скрытный парень из F4.              Дом Юн Джи Ху показалася девушке уютным, по-домашнему тихим и тёплым. В таких домах, по мнению Га Ыль, должны жить счастливые семьи с кучей детишек и большой собакой. Здесь так и слышится детский смех, чувствуется запах домашней еды и видится благополучное семейство, проводящее вечера у камина.       Вспомнив, что на самом деле всё не так, Га Ыль печально вздохнула. Никто не счастлив по-настоящему. Что бедные, что богатые, внутри оказываются простыми людьми. И всеми обожаемые F4 не исключение. Они тоже плачут, как и все. Они тоже теряют близких и точно также страдают. И они тоже…оказываются бессильными перед жизненным штормом.       Всё это внешнее по сути не имеет никакого значения.       Капни глубже и увидишь, что все люди одинаковые. Их сердца болят одинаковой болью. Их глаза краснеют от непрерывных слёз, а души стареют быстрее тел, изнашиваясь от потерь и разочарований.       Как жаль…       — Га Ыль, всё в порядке?       Девушка встрепенулась, услышав этот бархатный голос.       — Д-да. — закивала с большим усердием.       Со И Джон коротко глянул на закрытую дверь, откуда больше не доносился всплеск воды и вернул чуть обеспокоенный взгляд на Га Ыль, которая скромно и робко завела руки за спину и бесконечно думала о чём-то, опустив голову.       — Ты так расстроена из-за случившегося с Гым Чан Ди или…?       — Она такая сильная, но ей ещё никогда не было так плохо. — тихонько ответила девушка.       И Джон выдохнул и прислонился к стене, становясь рядом с собеседницей и она неосознанно вздрогнула, когда оказалась окутанной ароматом его дорогого парфюма, бодрящего, как мята, и немного горьковатого, как герань. Свежий вначале и теплеющий к концу, при первом вдохе он чувствовался недружелюбным, как будто он совсем не хотел «подружиться» с ней, а вот она, наоборот, пыталась набиться ему в товарищи. Однако, постепенно его гордость усмирилась, и он потеплел к ней.       Так же, как и сам И Джон.       — Га Ыль, ты тоже чувствуешь, как что-то изменилось? — его вопрос поверг девушку в недоумение и заставил задуматься. — Мне кажется, что грядут большие перемены.       — Чан Ди хотела уехать отсюда. Она и сейчас этого хочет. — не задумываясь, выпалила Га Ыль и парень тут же оживился.       — Что? Уехать? Га Ыль, дорогая, скажи, что ты смогла переубедить её!       — Я? Но, я… — девушка растерялась, потому что обычно утончённый Со И Джон состроил такую жалобную моську и сложил ладони вместе на подобие молитвенного жеста. — Как бы я это сделала?       — Но, это не выход. — увереннее произнёс парень. — Канг Хи Су не прекратит свои нападки, даже если Чан Ди переедет на Аляску.       — Гу Джун Пё сонбэ не может справиться со своей мамой, значит должна Чан Ди? Почему? Раз он мужчина, пусть борется за свою любовь.       — Га Ыль… — И Джон тихонько и утончённо засмеялся. — Просто невероятно, сколько стереотипов забили твою голову! Гу Джун Пё не просто возлюбленный Гым Чан Ди. Всё намного сложнее, дорогая.       Га Ыль уже открыла рот, чтобы возразить что-нибудь весомое, однако, дверь за её спиной внезапно открылась и девушка, ахнув от неожиданности, полетела прямиком в объятия Со И Джона, который с готовностью поймал ей, инстинктивно прижав к себе.       — Ой, извините… — Чан Ди робко и виновато улыбнулась, переминаясь с ноги на ногу. — Га Ыль, я тебя задела? Прости…       — Нет, нет. Я в полном порядке. Чан Ди, нужно что-нибудь сделать с твоим ушибом. Пойдём, я тебе помогу. — Га Ыль быстренько подсуетилась и помогла подруге облокотиться на себя, чтобы довести её до выделенной комнаты, где ждал доктор.       Со И Джон наблюдал, как девушки уходят, а потом поднял глаза к потолку и тяжело выдохнул.